Дикое счастье (Мамин-Сибиряк)/XXV/ДО

Чтобы не уронить себя, какъ сваху, Алена Евстратьевна заставила Татьяну Власьевну подождать и привезла жениха только послѣ Рождества. Павелъ Митричъ Косяковъ оказался дѣйствительно виднымъ, рослымъ мужчиной съ красивымъ бойкимъ лицомъ и развязными манерами; говорилъ онъ очень свободно и обращался съ дамами необыкновенно галантерейно. И одѣтъ былъ Косяковъ съ иголочки: все у него было новое, а на рукахъ перстни "съ супериками"[1]. Золотые часы съ тяжелой золотой цѣпочкой и золотыми брелоками, золотыя запонки у рубашки — все свидѣтельствовало самымъ неопровержимымъ образомъ объ оборотистости Павла Митрича, такъ что Татьяна Власьевна осталась имъ очень довольна. И держалъ себя Косяковъ такъ скромно, обходительно, даже водки капли въ ротъ не бралъ, а картъ и въ глаза не видывалъ. Только одно не нравилось Татьянѣ Власьевнѣ въ женихѣ: ужъ больно у него глаза были "вострые", такъ и бѣгаютъ. Пожалуй, покойному Гордею Евстратычу такой женихъ и не поглянулся бы, "да ужъ теперь такое дѣло подошло, что выбирать нечего, а Нюшу кормить да одѣвать нужно.

— Больно онъ глазами у тебя бѣгаетъ, — объяснила свои сомнѣнія модницѣ Татьяна Власьевна. — Знаешь, и лошадей когда выбираютъ, такъ обходятъ тѣхъ, у которыхъ глазъ круглый, больно норовистыя издаются.

— Всѣмъ деревни не выбрать, мамынька, а Павелъ Митричъ объ насъ съ вами не заплачетъ: посмотритъ невѣсту и уѣдетъ. Ему только рукой повести, — какъ галокъ налетитъ. Какъ знаете, я не навязываю вамъ жениха, а только мнѣ Нюши-то жаль… Это отъ сытости да отъ достатковъ жениховъ разбираютъ. Можетъ, у васъ гдѣ-нибудь припрятаны деньги, вотъ вы и ломаетесь надо мной.

— Да вѣдь я такъ сказала, къ слову… Этакое ты, Аленушка, купоросное масло!.. Такъ и вертишь языкомъ-то, какъ шиломъ.

Зотушка тоже пришелъ посмотрѣть на жениха и остался имъ недоволенъ но всѣмъ статьямъ.

— Привезла намъ Алена Евстратьевна какого-то ратника, — ворчалъ онъ въ своемъ флигелькѣ. — Онъ, женихъ-отъ, вонъ какъ буркалами своими ворочаетъ и еще прикидывается: "не пью!". Знаемъ мы васъ, какъ вы не пьете, а только за ухо льете.

Послѣ необходимыхъ переговоровъ и церемоній показали жениху и невѣсту, причемъ, конечно, о сватовствѣ не было и рѣчи, а всѣ говорили о самыхъ постороннихъ вещахъ. Нюшѣ женихъ тоже не понравился, хотя ее объ этомъ никто и не спрашивалъ. Чтобы поднять свои курсы, Алена Евстратьевна пригласила о. Крискента, въ качествѣ эксперта, которому такія дѣла ужъ должны быть извѣстны доподлинно, потому что въ годъ-то онъ сколько свадебъ свѣнчаетъ. О. Крискентъ нашелъ какъ разъ то, что желала Алена Евстратьевна, и, побесѣдовавъ съ Павломъ Митричемъ о разныхъ духовныхъ предметахъ, выразился о немъ въ разговорѣ съ Татьяной Власьевной такъ:

— Съ головой человѣкъ.

— Сама вижу, отецъ Крискентъ, что не безъ головы, да только вѣдь въ него не влѣзешь, — сомнѣвалась Татьяна Власьевна. — Вѣдь не шуточное дѣло затѣвается.

— Совершенно справедливо изволите разсуждать.

Дѣло заварилось не на шутку и, при содѣйствіи о. Крискента, скоро было кончено: Нюша была помолвлена за Косякова. Эта новость облетѣла весь Бѣлоглинскій заводъ и еще разъ сдѣлала брагинскую семью героемъ дня, причемъ толкамъ и пересудамъ конца не было. Одни говорили, что Косяковъ богачъ и отличный человѣкъ, другіе — что онъ прощелыга и прохвостъ, третьи — что женится — перемѣнится, и т. д. Въ брагинскомъ домѣ теперь шла настоящая сумятица, которую производили свадебныя подруги Нюши; онѣ шили, пѣли и наполняли весь домъ беззаботнымъ смѣхомъ. Присутствіе Михалки и Володьки Пятова особенно одушевляло эту компанію, хотя Татьяна Власьевна и не особенно жаловала своихъ недруговъ, но ужъ случай такой вышелъ, что сердиться не приходилось. Павелъ Митричъ держалъ себя, какъ и слѣдуетъ настоящему жениху: осыпалъ всѣхъ подарками, постоянно цѣловался съ невѣстой и угощалъ встрѣчнаго и поперечнаго. Но первая роль, конечно, принадлежала модницѣ Аленѣ Евстратьевнѣ, которая всѣми верховодила и распоряжалась, какъ у себя дома. Она поспѣвала вездѣ: все видѣла и ничего не забывала. Только одно было нехорошо на этой свадьбѣ-скороспѣлкѣ: невѣста была круглая сирота, и поэтому пѣлись все такія печальныя пѣсни, которыя превращали свадьбу въ поминки, да и невѣста была такая скучная и часто плакала.

— Вотъ братецъ не дожили до такой радости, — говорила Алена Евстратьевна: — то-то они порадовались бы. Братецъ-покойникъ веселые были въ компаніи… Другому молодому супротивъ нихъ не устоять!..

Общее веселье отчасти омрачилось еще тѣмъ обстоятельствомъ, что Зотушка жестоко запилъ и даже совсѣмъ исчезъ изъ дому неизвѣстно куда. Его, впрочемъ, и не разыскивали, потому что было не до того, у всѣхъ хлопотъ было полонъ ротъ.

Молодыхъ вѣнчалъ, конечно, о. Крискентъ въ только-что отстроенной церкви, на которую Татьяна Власьевна когда-то таскала кирпичи. Народу было биткомъ набито, и бабы поголовно восхищались счастливой парочкой. Въ этой пестрой толпѣ много дѣвушекъ завидовали дикому счастью Нюши, которая подцѣпила такого жениха, а невѣста стояла такая блѣдная, съ опухшими отъ слезъ глазами, и вѣнчальная свѣча слабо дрожала въ ея рукахъ. Вечеромъ въ брагинскомъ домѣ былъ устроенъ настоящій пиръ, на которомъ мужчины и женщины напились до безобразія. Молодыхъ поздравляли, отпускали на ихъ счетъ самыя сальныя шуточки, такъ что съ Нюшей подъ конецъ сдѣлалось дурно…

Татьяна Власьевна разсчитывала такъ, что молодые сейчасъ послѣ свадьбы уѣдутъ въ Верхотурье, и она устроится въ своемъ домѣ по-новому и первымъ дѣломъ пуститъ квартирантовъ. Все-таки разстановочка будетъ. Но вышло иначе. Алена Евстратьевна, дѣйствительно, уѣхала, а Павелъ Митричъ остался и на время нанялъ тѣ комнаты, гдѣ жилъ раньше Гордей Евстратычъ.

— Я только на время, бабушка, на время, — говорилъ онъ для успокоенія старухи. — Дѣла у меня здѣсь есть, такъ нужно будетъ развязаться съ ними.

— Твое дѣло, тебѣ лучше знать, а я не гоню, — по возможности кротко отвѣчала зятю Татьяна Власьевна, хотя сама и ежилась.

Скоро возникли и первыя недоразумѣнія, поводомъ для которыхъ послужили хозяйственные расчеты: Павелъ Митричъ пилъ и ѣлъ съ женой, занималъ квартиру, а о деньгахъ и не заикался.

Такъ прошелъ весь медовый мѣсяцъ. Павелъ Митричъ оказался человѣкомъ веселаго нрава, любилъ ѣздить по гостямъ и къ себѣ возилъ гостей. Назоветъ кого попало, а потомъ и посылаетъ жену тормошить бабушку насчетъ угощенья. Самъ никогда слова не скажетъ, а все черезъ жену.

— Да у него самого-то языка, что ли, нѣтъ? — ворчитъ бабушка на Нюшу.

— Бабушка, да вѣдь тамъ сидятъ чужіе, осудятъ, пожалуй… — объясняла Нюша со слезами.

Татьяну Власьевну Косяковъ оставлялъ долго въ покоѣ, но тѣмъ тяжелѣе доставалось бѣдной Нюшѣ, съ которой онъ началъ обращаться все хуже и хуже. Эти "семейныя" сцены скрыты были отъ всѣхъ глазъ, и даже Татьяна Власьевна не знала, что дѣлается въ горницахъ по ночамъ, потому что Павелъ Митричъ всегда плотно притворялъ двери и завѣшивалъ окна.

Вынужденная истязаніями и безпрерывною нравственной пыткой, Нюша обратилась къ бабушкѣ Татьянѣ съ просьбой о деньгахъ, но безуспѣшно. Татьяна Власьевна точно окаменѣла и выслушивала мольбы внучки совершенно равнодушно.

— Не умѣешь просить, каналья! — ругался Косяковъ и отпускалъ Нюшѣ за неудачную просьбу двойную порцію побоевъ.

Но на этомъ Павелъ Митричъ це остановился, потому что слишкомъ вошелъ во вкусъ своей семейной жизни. Безотвѣтность трепетавшей передъ нимъ жены раздражала его, и онъ съ мучительнымъ раздраженіемъ придумывалъ новыя истязанія. Теперь ему было мало этихъ келейныхъ наслажденій, нужно было общество.

Чтобы выучить жену пить вмѣстѣ со всѣми водку, Косяковъ далъ ей всего нѣсколько уроковъ въ спальнѣ. Нальетъ рюмку, подастъ Нюшѣ и мучитъ ее до тѣхъ поръ, пока она не выпьетъ.

— А вы знаете, Павелъ Митричъ, что ваша жена влюблена? — спросила какъ-то разъ Косякова Варвара Тихоновна. — Да, очень влюблена… Не догадываетесь? — допытывала она, досыта намучивъ гостя.

— Нѣтъ…

— А Алеша Пазухинъ?.. Вѣдь онъ сколько лѣтъ считался женихомъ Анны Гордеевны. Ну, тогда свадьба разстроилась изъ-за Гордея Евстратычй, такъ они теперь изъ-за васъ свое берутъ… Ужъ это вѣрно!.. Чтобы жена не водила мужа за носъ, да этому я никогда не повѣрю… никогда!..

Домой вернулся Косяковъ точно въ туманѣ: теперь старуха у него была въ рукахъ, и онъ ее проберетъ… Да, отличная штука будетъ. По своему обыкновенію, Павелъ Митричъ ничѣмъ не выдалъ себя, и даже Нюша не замѣтила въ немъ никакой перемѣны. Онъ что-то долго обдумывалъ, а потомъ разодѣлся въ свои суперики и отправился знакомиться съ Пазухиными, которые были удивлены такимъ визитомъ любезнаго сосѣда.

— Я давно къ вамъ собираюсь, да все дѣла задерживали, — объяснилъ Павелъ Митричъ съ обычной своей развязностью. — Живемъ сосѣдями, надо же познакомиться

Сила Андронычъ былъ дома и съ любопытствомъ разсматривалъ гостя, который былъ извѣстенъ въ Бѣлоглинскомъ заводѣ подъ именемъ Пашки Косякова, или просто "ратника"; старикъ слышалъ кое-что о семейной жизни Нюши и крѣпко недолюбливалъ его, но человѣкъ пришелъ въ гости — не гнать же его въ шею. Косяковѣ посидѣлъ, поговорилъ, а потомъ на прощаньи усиленно просилъ пожаловать въ гости къ себѣ.

Знакомство ихъ продолжалось недолго. Павелъ Митричъ устроилъ своимъ сосѣдямъ скандалъ, пригласивъ къ себѣ гостей и въ томъ числѣ Пазухиныхъ. Когда гости собрались, Косяковъ обратился ко всѣмъ съ такой рѣчью, указывая на Алексѣя Пазухина.

— Это мой отличный сосѣдъ. Когда меня не бываетъ дома, Алексѣй Силычъ любезничаетъ съ моей женой и заводитъ шашни. Они вѣдь старые знакомые, такъ имъ не привыкать обманывать добрыхъ людей: раньше Анна Гордеевна обманывала своего тятеньку, а теперь обманываетъ меня.

— Врешь!.. — загремѣлъ Сила Андронычъ и накинулся на "ратника". Произошла страшная свалка.

— Постой, кровопійца, я тебѣ покажу!.. — ревѣлъ Сила Андронычъ, обрабатывая кулаками хрипѣвшаго ратника. — Ты думаешь, на тебя и суда нѣтъ, разбойникъ двухголовый?.. Кровь чужую пьешь… Я тебя задушу, палача.

Только прибѣжавшая на шумъ Татьяна Власьевна кое-какъ усмирила Силу Андроныча и стащила его съ избитаго зятя.

— На твоей душѣ грѣхъ, старуха!.. — гремѣлъ расходившійся Пазухинъ. — Вы вдвоемъ загубили Нюшу и отвѣтите за нее передъ Богомъ.

Косяковъ, потерпѣвъ пораженіе отъ Силы Андроныча, считалъ себя теперь въ правѣ выместить гнѣвъ на женѣ и на Татьянѣ Власьевнѣ.

Примечания

править
  1. Супериками на Уралѣ называются крупные драгоцѣнные камни, преимущественно тяжеловѣсы. (Прим. Мамина-Сибиряка.)