Девятое января (Гуревич)/Глава IX

Девятое января — Глава IX
автор Любовь Яковлевна Гуревич

См. Девятое января. Дата создания: 1925 г., опубл.: 1926 г. Источник: Л. Я. Гуревич. Девятое января. Харьков, изд. «Пролетарий», 1926 г.

Глава IX

Внешняя жизнь в городе скоро стала входить в обычную колею. Обыватели пережили бурю, в некоторых душах остался след от нее, но эта буря не затронула их интересов. Тревоги интеллигенции, аресты, производившиеся среди нее, не касались толпы и не волновали ее. Но на рабочих окраинах, создавших движение, разыгрывалась в те дни настоящая глубокая драма. Гапон скрылся. Председатель всех «отделов», молодой, всеми любимый рабочий Васильев, был убит. Другие руководители «отделов» были арестованы. Массовые аресты производились по всем фабричным районам. Не только тюрьмы, но и помещения при полицейских частях были переполнены арестованными. Самые «отделы» были закрыты, запечатаны; кассовые книги, кое-где самые кассы, библиотеки «отделов», куда рабочие жертвовали свои годами собранные книжки, были унесены полицией^[1]. Рабочей массе негде было больше собраться, не у кого спросить совета и разъяснения по многим вопросам, вставшим в уме. В то время как более энергичные по натуре и более развитые, пережив взрыв негодования, устремлялись в партийные революционные кружки, — серое, замученное нуждою большинство находилось в состоянии растерянности и угнетения. Старые верования были разбиты, и темным, полусознательным людям некуда было с надеждою обратить взоры^[2]. Забастовка продолжалась еще несколько дней, но становилась все тяжелее и тяжелее. Многие тысячи, собранные в эти дни интеллигенцией, раздробляясь на десятки тысяч нуждающихся, превращались в гроши. В семьях начинался голод и гнал на работу, на ненавистные фабрики и заводы, где все еще стояли войска.

Негодование и злоба мучили всех, обращаясь временами, у более темных людей, не туда, куда следовало. В некоторых местах готовы были обвинять во всем студентов, интеллигенцию, которой и раньше не доверяли^[3], или вожаков движения, «показателей пути истинного», как они называются в одной записи. Другие с первых же дней затаили в душе великое возмущение против правителей, жажду мести и борьбы. В более мягких и вдумчивых людях происходил глубокий психологический и умственный процесс, заново пересматривались все представления о жизни. Вместе с чувством горечи, разочарования, обиды, главное — обиды, о которой говорят многие записи, в душе шевелилась мысль о значении рабочей массы, сознание совершенного ею подвига, приобщение к мировой исторической борьбе. «В больнице, когда очнулся, душа кипела обидой, и была даже гордость, что мы — значущие люди, и, думается мне, что это только начало значения», — сообщает один рабочий. Другой пишет о настроениях массы несколько дней спустя, уже после объявления от св. синода: «Правительство насильно заставило отцов смиренных принять в деле участие с прибавлением, что Япония прислала 18 миллионов на забастовки^[4]. Отпечатаны книжки под изданием Богдановича: „Русским рабочим", но книжки вызвали смех и отвращение... Рабочие твердо убеждены, что все это зря не пройдет: хоть требования не все удовлетворят, но день 9 января останется у всех в памяти, даже будет историческим событием». У многих была мысль, что нужно еще раз «идти» — «сначала опять мирно, а потом уж напролом». Никем не избранная депутация к царю тоже заставила рабочую массу о многом передумать. «Вот раздался всем неизвестный слух, что будто царь потребовал какую-то депутацию, — пишет простодушным языком один свидетель, — и они пошли, а когда пришли, то стали рассказывать, что видели и что слышали, и народ удивляется и говорит: — А может, и будет что! — Но через несколько времени они стали говорить: — А кто выбирал их, не знаем! Так это не наши рабочие, и мы знать не хотим, что они... — Тут многие разругались и не признавали ничего — ни депутатов, ни правительства»^[5]. Более того, рабочие не признали помощью пожертвованные царем в пользу семей пострадавших 50.000 рублей: они называли их «ценою за кровь» и считали грехом пользоваться ими. «И вот опять начинает являться озлобление против правительства, — пишет один свидетель в заключение своих заметок. — И услышав, что многие опять забастовали, все готовы снова забастовать и настроены так: лишь бы только пойти. Сказать: идем, — и все бы пошли».

Таково было настроение петербургской рабочей массы в половине февраля. Она была уже бесконечно далека от тех наивных чувств, которые привели ее на площадь Зимнего дворца. В ней быстро крепло самосознание, развивалось критическое отношение ко всему происходящему и созревала решимость «идти напролом».

Примечания автора

1. В опубликованных Бухбиндером архивных документах департамента полиции говорится, что после 9 января «Собрание фабричных и заводских рабочих» закрыто «кем и при каких условиях неизвестно» (см. «Красн. Лет.», I, 1922). В этом сказывается та же дезорганизация власти, которая давала чувствовать себя и перед 9 января.
2. О состоянии рабочих после 9 января говорит № 5 «Вперед» (перепечатка имеется в сборнике «9 января», Ленгиз, 1925, стр. 201—202). Угрюмое, подавленное настроение массы в дни, последовавшие за 9 января, отмечается в воспоминаниях С. Сомова (см. «Былое», 1907, № 4, стр. 42 и 47). О мгновенном разрушении старых верований ярко говорит сообщение Карелина, что не только молодые люди, но и верующие прежде старики, возвращаясь 9 января с расстрелов, топтали портреты царя и иконы (см. «Красн. Лет.», I, 1922, стр. 113). Много конкретного материала в этом же направлении дают сборники «Первая русская революция в Петербурге» (Ленгиз, 1925), особенно сборник второй — «По фабрикам и заводам».
3. По сообщению В. И. Невского в его статье «Январские дни в Петербурге в 1905 году» («Красн. Лет.», I, 1922), враждебное отношение к интеллигенции после 9 января доходило до избиения студентов, чему имеются доказательства в историко-революционном архиве (дело № 4).
4. Речь идет о «Послании Синода по поводу событий 9 января». Документ этот напечатан в сборнике, составленном Шиловым, «9 января» (Ленгиз, 1925, стр. 178—181).
5. В сборнике «9 января» (Ленгиз, 1925, стр. 187) помещено сообщение об этой инсценированной генерал-губернатором Треповым депутации рабочих к царю и о приеме ее царем 19 января 1905 года (перепечатка из № 66 «Освобождения»). С. Сомов указывает на то, что в связи с этой депутацией в массе вновь начинает нарастать революционное настроение (см. «Былое», 1907, № 4, стр. 44).