Девы Весты
правитьНума учредил собор весталок и передал своим преемникам власть избирания, по изгнании царей из Рима доставшуюся верховным первосвященникам. Правила, которые наблюдаемы были при выборе девушек в жрицы, свидетельствуют, сколь важным обстоятельством почиталось целомудрие; их принимали в сие звание в таком возрасте, когда еще воображение не воспламеняется, то есть между шестым и десятым годом.
Если нужно было дополнить число весталок, великий первосвященник выбирал из римских фамилий двадцать девушек, не свыше предписанных законом лет, и таких притом, которые имели бы отцов и матерей. Он весьма прилежно осматривал их; малейший недостаток телесный мог послужить предлогом к недопущению в сословие жриц; требовалось, чтобы они были красивы и статны в возможнейшем совершенстве. Будучи очень молоды, они не умели стыдиться при исполнении сего испытания, которое взрослым без сомнения не понравилось бы.
По совершении избрания первосвященник заставлял их кидать жребий, родители девушки, назначенной быть жрицей, немедленно отдавали ее на руки первосвященника, и с той минуты уже не имели над ней никакой власти.
Сии обряды учреждены не в одно время, но последственно один за другим, смотря по обстоятельствам. Родители, лишаясь любимых детей своих, внутренне проклинали сей строгий орден и его уставы. Нежные матери, зная слабость своего пола и нужды естественные, не могли помыслить без ужаса о тридцатилетнем девстве, на которое осуждены были их дочери.
Первосвященник отводил жертву свою в храм, где, в знак вольности, отрезали ей волосы и вешали их на священном дереве, Храм был единственным жилищем ее, которого переменять не позволялось ни в каком случае.
Проведя тридцать лет во священном девстве, весталки имели свободу вступать замуж, что однако не всегда им удавалось. В тридцать семь, восемь или девять лет, несмотря на вестальское целомудрие, девушка едва ли пленяет свежестью. Святой Амвросий шутит над таким девством, которое зависит не от нравов, но от времени, и о котором, по прошествии известного числа лет, никто не думает.
Некоторые весталки, пользуясь свободой, выходили замуж, и скором принуждены бывали раскаиваться. О них обыкновенно говорили с язвительной насмешкой, что им целомудрие надоело, и что они с нетерпением ожидали благоприятного случая нарушить его. Сверх того они терпели общую участь пожилых девушек, то есть были презираемы от молодых мужей своих. Большая часть весталок проводила жизнь свою в состоянии безбрачном, а некоторые навсегда оставались в храме.
Старшая из весталок первенствовала при священнослужении и называлась великою весталкою. Должность жриц состояла во бдении при священном огне в приношении жертв и в хранении кумиров, находившихся во святилище Весты. Они имели обязанность ежедневно приносить жертвы богине и почти ни на час не оставались свободными даже ночью, по предписанию устава, им надлежало много раз являться у жертвенника. По сей причине Сенека сожалеет о любезных священницах, принужденных часто перерывать сон свой!
Девы Весты: [Ист. фрагмент] / [Пер. с фр. М. Т. Каченовского] // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 20, N 5. — С. 41-44.
Девы Весты
правитьСвященный огонь горел днем и ночью и требовал от весталок неусыпного надзора; по законам суеверия, погашение огня влекло за собою ужаснейшие следствия. Нерадение в сем случае не имело пощады, и преступница неминуемо подвергалась терпеть удары плетью; но при самом наказании наблюдаемо было уважение к жрицам. Сам верховный понтифекс, — который один только имел неограниченную власть над весталками, один был судьею и исполнителем своих приговоров, — священными руками своими поражал виновную, потому что мирские люди не достойны были к ней прикасаться. Фест делает замечание, что обряд сей совершался в темной комнате, что никто из посторонних не мог быть при нем и что весталка в это время была покрыта тонким полотном. Пусть представят себе Юлия Цезаря, которой был верховным первосвященником, управляющего обществом молодых девушек избранных, следственно прекрасных и любезнейших, или принимающего на себя важный вид судьи, произносящего строгий притвор и исполняющий оный!
Если римляне с такою рачительностью хранили огонь священный, то еще важнейшим делом почитали целомудрие весталок. Судя по закону, сделанному ими в рассуждении сего предмета, видно, что обет сей исполнить было весьма трудно. Страх казни отвращает от преступлений; римляне употребили сие средство и определили смерть весталке, которая потеряла бы свое девство. Сказывают, что они взяли пример сей от жителей Альбы; но неизвестно, какой род казни употребляли сии последние. Дионисий Галикарнасский говорит, что Рея-Сильвия умерла под розгами. Нума, учредив общество весталок, назначил смертную казнь нарушительницам обета целомудрия, и приказал, без дальних обрядов и приготовлений побивать их камнями. Закон сей в последствии времени изменился. Фестус упоминает об одной весталке, осужденной на отсечение головы. Полагают, что обыкновение зарывать в землю весталок живых началось при старшем Тарквинии, который сделал многие перемены в их узаконениях. Весталка Панария, обличенная в преступлении, была таким образом казнена; ее судили первосвященники, и с тех пор все дела сего рода принадлежали до их ведомства. Сие жестокое обыкновение кончилось вместе о орденом весталок. Дионисий Галикарнасский свидетельствует, что сперва римляне, подобно жителям Альбы, по наказании жриц розгами, зарывали их в землю. Сенека упоминает об одной весталке, осужденной быть брошенною с вершины утеса.
Суд производился в собрание жрецов, под председательством великого первосвященника. Обвиняемая могла защищаться сама или через стряпчего. Ее часто призывали перед священное собрание, требовали от нее ответов на предложенные вопросные статьи, и выслушивали с терпением. По собрании всех нужных объяснений, дело решили по большинству голосов следующим образом: каждый жрец, написав на маленькой доске буквы С или А (condato или absoluo), то есть оправдываю, или обвиняю, клал ее в корзину; великий первосвященник, пересчитав дощечки, произносил приговор.
В день, назначенный для совершение казни, глава религии, сопровождаемый всеми жрецами, приходил в храм; он собственными руками снимал с преступницы священные одежды и повязки, которыми было увито чело ее; потом заставлял ее целовать ее покрывало и приказывал одевать ее в погребальную ризу. Несчастную жертву связав веревками, клали на носилки, исправно закрытые со всех сторон, для того, чтобы крики ее не слышны были народу, когда понесут на место казни, которое находилось весьма далеко. Надлежало пройти многие улицы и главную площадь; шествие продолжаемо было медленно и в молчании; друзья осужденной провожали ее с рыданием; весь город погружен был в мрачное уныние, почитая день сей злополучным; никто не смел показаться на улице, по которой несли преступницу.
Придя к тому месту, где находилась чудесная, построенная Тарквинием плотина — о которой Плиний говорит с удивлением, и которая иногда служила для погребения виновных весталок, иногда для игр и зрелищ народных, — первосвященник отворял носилки, тихо читая некоторые молитвы, освобождал весталку от уз, и взяв ее за руку, подводил к могиле. Отверстие могилы было на самой вершине плотины: весталка сходила по лестнице в маленькую продолговато четырехугольную комнатку; там заставляли ее садиться на приготовленном ложе. На столике оставляли зажженный светильник, несколько масла, молока, воды и хлеба.
Потом, закрыв отверстие, засыпали могилу землею так, чтобы наверху не оставалось никакого признака. Римляне по суеверию своему утверждали, что закон не осуждает весталок на смерть, но только на заключение в могилу, и что понтифекс не имел власти лишать их жизни — как будто право телесно наказывать и заключать живых во гроб должно ни во что ставить.
Впрочем, такие ужасные казни случались гораздо реже, нежели думать можно. В продолжение тысячастолетнего существования общества, только двадцать весталок обличены были в преступлении; некоторые из них избавились от казни погребения. Две Оцеллаты избрали сами род смерти; Домициан оказал такую же милость Веронилии; другие сами себя лишили жизни; Капарония удавилась; Флорония пронзила грудь свою кинжалом. Тринадцать весталок умерли в могилах. Нельзя не удивляться римскому суеверию; народ, при несчастный случаях, думал, что боги на него разгневались. Во время консулов Панария и Фурия, спрашивали у провещателей о причине свирепствующей болезни между женщинами, а особливо между беременными; ответствовано было, что к богам приближаются нечистые люди; немедленно начали помышлять об умилостивлении бессмертных. Один невольник донес на весталку Урбинию; тогда искали жертвы, следственно обвиняемая не избегла бы казни, хотя в самом деле была бы невинною. Другая болезнь, почти похожая на первую, обнаружилась в 477-м году, немного спустя по перенесении Эскулапа в Рим из Эпидавра. Зараза свирепствовала не только над беременными женщинами, но даже над животными женского пола. Это подало Св. Августину повод указать, что Эскулап, будучи только врачом, а не повивальною бабкою, не мог помочь римлянкам. В сие время весталка Сексция принесена была на жертву суеверию. Этого мало: римляне, не удовольствовавшись наказанием виновных, для умилостивления богов своих определили угождать им приношением людей на жертву; что в следующем году случилось в самом деле. Флорония предупредила казнь свою; зато подруга ее Опимия пострадать долженствовала. Войска республики сражались несчастливо, народ определил закопать живых в землю грека, гречанку, галла и галлянку, для умилостивления богов и для испрошения у них побед над врагами.
Удивительно, что при таком направлении умов, фанатизм, подкрепляемый законами, погубил только двадцать девушек, Может быть, многие из весталок заслуживали наказание; но они умели скрывать свои шалости, и были столь осторожны, что, как говорить Минуций Феликс, сама Веста не могла ни в чем подозревать их.
Нельзя не признаться, что жизнь весталок была несносна, и что слабости их были наказываемы со зверской жестокостью; зато уже они пользовались великими преимуществами. С той самой минуты, когда жребий определял их на служение Весте, они начинали быть совершенно свободными и принадлежали одной богине. Они имели право делать духовное завещание при жизни своих родителей; получали от посторонних богатые наследства; могли по произволу располагать своим имением, продавать его и дарить, кому хотели. Нося на себе звание дщерей богини огня или жизни, они имели власть прощать виновных, ведомых на казнь, если сии несчастные попадались им на встречу. В судилищах одно простое объявление весталки почиталось несомнительным свидетельством. Вооруженный ликтор предшествовал им, когда они ходили по городу. Консулы и преторы избегали случаев с ними встречаться; если же нельзя было обойтись без того, тогда чиноначальники римские приказывали уклонять перед весталками топоры и связки, которые ликторы предносили им в знак их достоинства.
Сии жрицы пользовались общим уважением, на которое дают право мудрость и религия; обыкновенно просили их помощи и заступления, когда нужно было восстановить согласие в семействах, примирить неприятелей, защитить обижаемого и обезоружить притеснителя. Они ежегодно посещали так называемого царя жертвоприношений, особу, представлявшую первое лицо после великого первосвященника, и советовали ему исполнять свою должность с строгою точностью. Им вверяли на сохранение тайные договоры, самые важные; часто знаменитые граждане отдавали им духовные свои завещания.
Их одежда, в прочем отличная от других женщин, не была ни печальна, ни отвратительна; видим в некоторых медалях, что их головной убор состоял из повязок, которые, не закрывая лица, оканчивались над ушами. На белой длинной одежде накинута была багряная мантия, таким образом, что одна рука оставалась голою до половины. Во время торжественных обрядов, они наряжались в богатые, щегольские одежды, и волосы свои убирали с отличным вкусом. Носилки их были великолепны; часто видели их гуляющих по улице, или едущих в Капитолий, в сопровождении множества женщин и невольников. Многие из них старались приноровляться к светскому общежитию и казаться рассеянными. Они могли присутствовать на всех зрелищах. Август назначил им особую скамью в театре против скамьи претора. Надобно думать, что сие место было в отличном уважении ибо сенат из почтения к Ливии определил ей место на скамье весталок.
Сие славное общество долгое время процветало; в правление императоров оно находилось на самой вышней степени своего величия. Христианские императоры, отняв у весталок знатную часть их богатства, лишили их многих преимуществ. Феодосий и Гонорий взяли себе все имения, которые прежде были назначены на содержание храмов и на жертвоприношения; надобно думать, что и весталки подпали тому же жребию. Из истории не видно, когда уничтожено их общество; вероятно, что это случилось в 389-м году, когда Феодосий повелел затворить языческие храмы. Общество весталок учреждено на четырнадцатом году от построения Рима, или на 712-м году до Р. X.; следственно продолжалось тысячу сто один год.
Девы Весты: (Окончание): (Из фран. журн.) / [Пер. М. Т. Каченовского] // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 20, N 6. — С. 108-117.