Всеволод Сергеевич Соловьев
правитьДворянский бунт
правитьСовременно-гражданская пьеса с учеными примечаниями и спиритическими явлениями.
правитьСЦЕНА ПЕРВАЯ
правитьМещерский
(ко всем)
Ликуй, российское дворянство!
Вступи опять во все права гражданства
И с благодарностью читай лишь «Гражданин».
Прошел период оскуденья.
Прошу у вас внимания и бденья!
Вы знаете меня: я чистый дворянин.
Хотя не чист от кой-каких пороков
И даже оными горжусь,
Но в мнении китов, на коих дремлет Русь,
Я самый истинный из всех ее пророков.
Достигнуть я могу всего, за что берусь,
Сочувствует моим стремленьям промысл божий,
И путь к величию — лишь из моей прихожей.
Я — Дрожжи для одних, другим я — хлороформ:
Крамола крепко спит, и либералы скисли.
Турецкий мои диван, где я рождаю мысли,
Турецкий мой диван--гнездо благих реформ.
Уж мальчики, резвясь, бросают к черту книжки,
Пример с городовых берет профессора.
Под розгою в руках у земского ярыжки,
Довольный участью, холоп кричит: ура!
Хоть был неурожай — страна весьма богата:
На Невском встретил я сановного кастрата,
Носителя побед:
Унынья прежнего на нем исчез и след:
Уж у него растут усы и блещут очи…
Дворяне
(перебивая его)
Нельзя ли покороче!
Мы это всё читали.
О бренном лишь металле,
О займе нам нельзя ли
Немедленно поведать.
Мы все хотим обедать,
Мы все хотим к Кюба!
Мещерский
Как? Разве главного я не сказал? А, ба!
Избыток дум рождает многословье.
Благословляй меня, дворянское сословье!
Подписывайся впредь всегда на «Гражданин»:
Врагов я победил, и совершил один,
На что у многих не хватало мочи…
Дворяне
(перебивая)
Нельзя ли покороче!
Мы это всё читали.
О бренном лишь металле,
О займе лишь нельзя ли
Немедленно поведать
Мы все хотим обедать,
Мы все хотим к Кюба!
Мещерский
Извольте! вострублю, как судная труба.
На основанье мудрого решенья
Совета высшего, а также понужденья
Уж состоялось повеленье:
В залог отныне банк берет
Буквально всё: поношенный берет,
Поля от шляп, поля поместий,
Штаны, болота, чувство чести —
Истлевший сей анахронизм, —
Но вот что возбудить должно патриотизм:
Дворянский банк в залог приемлет ваши души!
Отсюда видно вам, сдерем какие куши
Мы с сиволапых мужиков!
Сентиментальность прочь! Святой девиз таков:
Бери, закрыв глаза, заткнув плотнее уши
От либеральной чуши!
Закон прошел с немалым торжеством…
Он, собственно, одобрен меньшинством,
Но это всё равно! Дремали генералы,
С улыбкой жалкою былые либералы
Безмолвно слушали, дрожа за свой оклад,
А некий муж из них, с охотою большою
Загладить прошлое, поправку внес в доклад,
Усильно требуя, чтоб, наравне с душою,
И право на бессмертие в залог
Без всяких оговорок принималось.
Для смет строительных то новый был предлог.
Во исполнение закона оставалось,
Чтоб делом увенчать прекрасных слов поток
И поддержать устои вековые, —
Для душ устроить кладовые.
И под моим лучом возникла, как цветок
На удобренной почве, лотерея.
Спешите ж, господа, спешите поскорее
И души заложить, и всё, car mon avis:[1]
Лови, лови часы любви!
{1 Борозда — гвардии капитан и ересеарх. Неправо мыслил о главной христианской добродетели--любви и о путях оной.
Известный стихотворец Пушкин, особливо твердый в истинном догмате, кратко, но сильно обличил его в пьесе:
Накажи, святой угодник,
Капитана Борозду…}
Дворяне
Благословил нас Борозда,
Держитесь крепко, дружно.
Мы все — птенцы его гнезда, —
Нам всем лишь денег нужно.[3]
Мужичьих душ лишили нас,
А мы по христианству
Свои отдать хотим сейчас —
Честь русскому дворянству!
В иные, новые бразды
Свое мы семя кинем
И выше знамя Борозды
Над Родиной поднимем
Как обернулася судьба!
Как вывез бог нас русский!
Теперь скорей, скорей к Кюба!
Пора, пора к закуске!
Уходят, слегка канканируя. Входит старый сторож. Сперва останавливаечся в недоумении, потом плюет, крестится и отворяет форточку.
Сторож
Уж где Мещерский побывал —
Святых вон, — а ведь барин!
Такого духу не пущал
И сам Фаддей Булгарин.
СЦЕНА ВТОРАЯ
правитьВследствие представления г. Управляющего Дворянским Банком, гр. Голенищева-Кутузова, за № 10337, г. министр финансов, принимая во внимание, что все кладовые банка переполнены заложенными дворянскими душами, а равно и залоговыми на бессмертие свидетельствами; принимая далее во внимание, что дворянская душа — товар нежный, легко предающийся тлению и приходящий в совершенную негодность, предложил прекратить дальнейший прием душ, а равно и на бессмертие свидетельств; остающуюся в банке свободную личность предоставить г.г. заемщикам как последнюю льготную ссуду без залога и процентов.
Г.г. дворяне! в банке имеется свободного капитала ровно сто рублей кредитных… Дворяне устремляются к Саломону, чтобы перехватить радужную, но пришедшими в движение столбами преграждают друг другу дорогу и приходят в замешательство. Саломон поспешно убегает, потрясая спасенною сторублевкою. Дворяне бросают столбы и поднимают руки к небу.
Дворяне
Нас вдохновил Мещерский:
Мы стали смелы, дерзки,
И вам, бунтовщики,
Мы не хотим дать спуску:
Кутузова — в кутузку,
Et nous verrons qui — qui.[4]
Мы у него поищем
Рублей за голенищем!
Друзья! нам дан предлог.
Дворяне и дворянки!
Скорее шарить в Банке!
Валяйте! С нами бог!
Дворянин
(восторженный)
Мы тридцать лет терпели!
Теперь совсем у цели!
Держитесь, господа!
Дворянин
(скептик)
Мещерский неужели
И в этом важном деле
Попал, да не туда?
Являются сторожа со швабрами и выгоняют вон всех дворян.
Старый сторож
(solo[5] вздыхая и качая головой)
Я богу благодарен
За то, что я не барин.
1 сентября 1891