1.
правитьВы знаете, что на Петроградской стороне, у Тучкова моста живет капитан Гарри Бродан?
Думаете, что это какой-нибудь такой рослый моряк, «морской волк», с обугленным от загара лицом?
Нет, это просто мальчик Ганя.
Сейчас он болен — в кровать мать уложила, — но и в постели на нем капитанская кепка, в руках компас; совсем капитан Гарри Бродан.
— Пошел все на ванты! Руль на ветер! Так держать! — скомандует Ганя: это капитан Гарри в страшную бурю выводит свое судно из целого леса подводных рифов.
Для Гарри препятствий нет. Чем страшнее, тем лучше. Раз! два! — и вот она, Бразилия. Рукой подать!
Жаль, не дотянуться: далеко на стол поставлен глобус.
— Да не раскрывайся же так — хуже простудишься! И на что ты похож, Ганя: лежишь, а сам в кепке. Вот ты все возишься, увидишь, что тебе доктор скажет.
— Ложись в дрейф! — командует Ганя. А доктор уже на пороге.
— Здравствуйте, отважный капитан! У вас на море, кажется, буря сегодня?
— Все время так вот прыгает, не лежит спокойно, — жалуется мать, — право, не знаю, что и делать. Вы б, доктор…
— Как ваше имя, капитан? А — Гарри! Очень, очень рад с вами познакомиться. Я известный морской врач. Законы нашей страны повелевают всем проезжим морякам лечиться у меня; бросайте якорь, капитан.
— Доктор, скажите вы маме, что я совсем здоров и мне все можно. На лодке, например.
— Ну, это мы посмотрим, — смеется доктор, снимая с Гани кепку и щупая лоб: — что ж… Жара у нас нет, пульс хороший. В легких… все превосходно. А ну, горло? скажите: «а», еще «а». Так-с. Сегодня мы совсем молодцом. Можно сниматься с якоря. Завтра же долой с постели, на вольный воздух!
— Доктор, — испугалась мать, — да он же болен; у него жар!
— Да никакого жару. Такому молодцу не в постели лежать, а бегать, грести, на голове ходить. Завтра же в открытое море!
— Вира якорь! — весело крикнул Ганя, вскочив с постели, и, прежде чем вернулась, проводив доктора, мать, — он был уже одет с кепи до сапог.
— Нет, нет, уж только не сегодня, — решительно запретила мать. — Сейчас же снимать все и ложиться в постель! Сейчас же, слышишь, а то и завтра не выпущу с постели. И на доктора не посмотрю!
— Но, мама!..
— Сейчас же ложись — и спать без разговоров, — сказала мать и хлопнула дверью.
— С какой стати! — взбунтовался Ганя, — скажите, пожалуйста. Поневоле удерешь из дому. На Неве сколько угодно пароходов. Залезу в трюм, когда матросы спать пойдут, и уеду в Африку, в Австралию, в Бразилию. Ваньку с собой позову, — он парень дельный, — Митьку, Андрюшку. Вылезем из трюма на палубу — стой! ни с места! Сдавайся или за борт! Живо завладеем кораблем и повернем, куда хотим. Право на борт, — курс на Бразилию.
Капитан и в самом деле повернулся на правый бок. Не заметил, как заснул.
Снилось ему, что он стоит на капитанском мостике, а пароход плывет по двору мимо дров.
— Отворяй ворота, товарищ Беккер! — кричит он управдому.
— Осторожнее, — отвечает управдом, — вы переехали мою собаку!
Смотрит Ганя, это не собака, а акула. Рот раскрыла и лает из воды.
2.
правитьНа другой день Ганя стоял посреди двора. В руке компас.
— Это что? — спрашивает его Ванька, — часы такие?
— Ча-сы! — передразнивает его Ганя. — Это такие часы, что показывают, где какая сторона.
— Где Петроградская, где Выборгская? Это я и без твоих часов скажу. Дурацкие часы!
— Сам ты дурак! Скажи-ка, где Бразилия, не знаешь, небось? Вон Бразилия!
Ганя указал пальцем на юго-запад.
Ванька глянул туда. На дворе там была помойная яма.
Ваньке смешно стало. Он сорвал с Гани кепку и швырнул в помойку.
— Поехала в Бразилию к отцу Василию!
Ганя обиделся и не спеша достал кепку. Однако не заплакал. На него смотрели мальчишки — и Андрюшка и Митька.
— А ну, каки часы? — пристали мальчишки.
— Ребята, — крикнул их Ванька, — бросьте его, пули льет. Пошли в Петровский галок бить. Вона рогатка-то!
И вынул из кармана рогатку на железном рогаче, резина в палец, кожа — хром.
Андрюшка и Митька к нему.
А Ганя и ухом не ведет. Вынул из кармана другие часы на кожаном ремешке и стал серьезно привязывать их на ногу на самую щиколотку.
Ребята остановились, скосились на Ганю. Чего еще выдумал? А Ганя отошел в угол двора и зашагал к воротам солдатским шагом.
— Эх ты, шут гороховый, — крикнул Ванька, — часы на ногу надел! Ты сапог на голову напяль.
Ганя ничего не ответил. Дошел до ворот, загнул ногу и посмотрел на циферблат.
— Шестнадцать! — сказал он громко. — Проверим!
И он зашагал обратно, считая на весь двор:
— Раз — два — четыре — восемь — двенадцать!
Андрюшка с Митькой не выдержали и подошли. А Ванька стоит в воротах, резинкой по коленке щелкает.
Смеется: — Брось! Пуля!
А Ганя, без внимания, шагает опять к воротам, считает:
— Восемнадцать, девятнадцать.
Андрюшка и Митька за ним следом ходят. Разобрало их — всё на ногу, на браслет смотрят.
Ганя остановился.
— Тридцать два шага по диагонали! — сказал он.
— Дай надеть! — попросил Андрюшка
— А потом мне на раз, — сказал Митька.
— Вам ни к чему, — ответил Ганя, — вы даже не знаете, что это такое.
— И знать-то не хотим, — отозвался в воротах Ванька.
— Это… — сказал Ганя.
Андрюшка и Митя подняли брови.
— Шагомер!
Мальчики рты открыли.
— Вот вы ходите и не знаете, сколько шагов прошли. А у меня каждый шаг на счету. Это очень важно. Например, если клад искать. Скажем, он зарыт в тридцати шагах от сосны, вам и не найти.
— Тридцать я и без твоего землемера отмерю, — сказал Ванька.
— Ну, а если тысяча, сто тысяч? — спросил Ганя, — вот и засчитаешься.
Ванька подошел ближе.
— А ну, дай глянуть, — сказал он хмуро.
Ганя стоял, подняв ногу как лошадь в кузнице. Все трое мальчишек сидели на корточках и разглядывали хитрую штуку.
— Ну-ка, шагни! — попросил Ванька. Ганя твердо ступил и сказал:
— Теперь там уж на одну единицу больше.
— Ух ты, чортов корень! — взвизгнул Андрюшка.
— А те часы к чему состоят? — спросил Ванька серьезно.
— А те — компас, — сказал Ганя и важно вытянул из кармана круглую медную коробочку,
— Видишь, стрелка, — как ни крути, все в одну сторону показывает. С этими приборами не пропадешь. Компас на море, шагомер на суше.
— Ах ты, кобылий хвост! — завизжал Андрюшка.
— Но важнее всего, — сказал Ганя, — географическая карта. Вот она.
И он вынул из кармана трубку бумаги.
— Идите за мной, — строго сказал он всем. Мальчишки послушно двинулись за Ганей в подъезд.
Там на подоконнике развернули карту.
— Слушайте, — сказал Ганя, — я вам открою тайну. Я — не Ганя. Меня зовут Гарри Бродан.
— Борода? — переспросил Андрюшка и поглядел на Ганин подбородок.
— Дурак! — оборвал Ганя. — Бродан. Гарри Бродан. Я — капитан, я умею управлять кораблем, каким угодно. Я давно бы отправился в плавание, да у меня не хватает матросов. Хотите быть моими матросами?
— Это что, игра? — спросил Митя.
Ганя вытащил компас, положил его на карту и, постукивая пальцем по стеклу, строго сказал:
— Этим не играют.
Рядом положил он шагомер. Ванька на компас и не взглянул, а шагомер взял в руки, повертел и положил обратно.
— Штука настоящая, — сказал он, как знаток.
— Надень его и носи, — сказал Ганя. — У тебя, Иван, шаг ровный. Я буду командовать на море, а на суше ты прокладывай путь, когда высадимся на остров.
— На Васильевский? — спросил с интересом Митя.
— Чего там на Васильевский! — перебил Ванька, — туда на трамвае ездиют. С такой штукой можно и подальше.
— Хоть в Бразилию! — выпалил Ганя.
— Чего ж, можно и в Бразилию, — важно сказал Ванька.
— Так едем! — закричал Ганя.
— На лодке? — поинтересовался Митя.
— Уж там увидишь на чем, — проворчал Ванька и глянул на Ганю.
— Товарищи! — начал Ганя. — Чур меня не выдавать. У меня есть план. Видали корабли на Невке против Тучкова моста? Нужно овладеть одним из них, когда там не будет людей.
— Шею намнут, чего доброго, — сказал Митя.
— А ты уж и сдрефил! — обрезал его Ванька.
Ганя спрятал в карман компас и стал сворачивать карту.
— Ровно в полдень, — объявил он, — я снимаюсь в море. Кто со мной?
— Ну, что ж, — сказал Ванька, — пойти можно.
Он поставил ногу на подоконник и стал прилаживать шагомер.
— Айда, ребята, бегим! — пискнул Андрюшка, и кубарем с лестницы.
Ганя и Ванька стали не спеша спускаться. За ними раздумчиво поплелся Митя.
3.
правитьКапитан Гарри и его команда вступили на Тучков мост. Впереди вышагивал Ванька с шагомером на ноге.
15
Дело шло к полудню; погода как нельзя более благоприятствовала отважным морякам.
С моста вдали виднелось взморье. Оно, серебрясь полоской, манило к себе капитана Гарри. Мост гудел от съезжавших трамваев, лошадиных копыт и топота ног пешеходов.
Ганя рассматривал финские лайбы. Из каких стран пришли эти суда? — Дрова! Может, дальше есть те, что с красным деревом, с обезьянами и бочками ананасов.
Подозрительная «пирога» на той стороне торговала гончарной посудой.
— Наверно, разбойники! — сказал таинственно капитан своим новобранцам.
— Это и мамка говорит, что — разбойники; подумать, 40 копеек за вон этакую плошку! — сказал Андрюшка.
На той стороне сразу стало тихо, когда после гулкого моста они повернули направо и пошли вдоль реки.
Ветер дул с моря, река чуть волновалась, пахло золой, смолой, свежей щепой.
Барки и баржи стояли на якорях и, как толстые борова терлись друг о дружку скрипучими боками, похрюкивая.
— Ну, где же корабль? — спросил Митька.
Капитан Гарри молчал, зорко всматриваясь в стоящие на якорях суда.
— Вот наша шхуна! — сказал он уверенно.
У берега стояла двухмачтовая лайба, слегка кивая носом на зыби.
Два финна возились на палубе и что-то доставали из открытого трюма.
С берега на лайбу шли мостки из гнилых досок.
— На этом корабле мы отплывем в океан! — сказал капитан. — Когда же вступим на палубу…
— Так дяденьки нам по шее, — добавил Митя.
Ганя ничего ему не ответил.
— Послушай, — обратился он к Андрюшке, — ты должен принести топор и гвозди! Марш!
— Ну, чего стоишь? — Ванька, — говорят, так иди!
Андрюшка не знал, куда итти.
— Беги в больницу. Там у Антошки дворникова спросишь — даст: он тебя знает.
Ванька подтолкнул Андрюшку и сорвал с него шапку в залог, чтоб не сбежал.
Сели за дрова в засаду.
— Топором канаты перерубим, — говорил шопотом капитан Гарри. — Главное — смелость. Везде топор необходим. Не раз придется нам столкнуться с дикарями — они на островах живут, которые встретятся нам по пути.
— Аккурат на Крестовском дикарей пропасть, — сказал Митька.
Гарри Бродан пропустил мимо ушей слова Митьки — лишь презрительно пожал плечами.
— Во гвозди, — сказал запыхавшийся Андрюшка, — а топор непременно сейчас назад, — и он протянул колун.
На палубе уже не было финнов. Они спустились в трюм.
— Товарищи! Теперь пора за дело, смело! Все ли готовы? Вы еще неопытные новички, но смелость важнее всего. Помните, что для нас препятствий нет. Вот первое препятствие перед нами. Эти негодяи — на нашем судне. Нужно заколотить трюм!
«Ба-ах!» — ударила пушка (12 часов!) — трах-бум-бум — отдалось по всем сторонам. Ганя, оборвав слово, вдруг крикнул: «пора!» и бросился к мосткам.
Сзади по доскам затопала босыми ногами команда.
Вдруг Ганя стал. Перед ним в мостках была дыра. Нужно было перешагнуть шага два, не больше. Внизу поблескивала черная вода.
— Идите вы вперед, — скомандовал Ганя.
Ванька, а за ним Андрюшка и Митька духом перемахнули через провал и пустились дальше к лайбе.
Ганя отступил немного и тоже приготовился к прыжку. Но вместо прыжка он робко шагнул к краю и опять поглядел в воду.
Черная. Журчит.
Ганя отбежал назад шагов на десять — взять разгон. Закусил губу, зажмурился и ринулся к пролому…
Стал. Дыра еще далеко.
Разбежался опять со всей силы. Теперь уж наверное!
Раз--два — три!! Стоп у самого края. Хорошо, что в воду не слетел.
Больше Ганя уже не пробовал, а стоял как примерзший. С судна из-за борта торчали головы мальчишек.
Ванька орал:
— Чего не идешь?
— Я сейчас… сейчас!
Голова у Гани кружилась, в ноги вступила слабость — как чужие.
— Вот сейчас башмак завяжу… развязался!
Ганя нагнулся, колени дрожали.
— Шевелись живей! Чухонцы лезут! — пискливо кричал Андрюшка.
— Погодите, — дрожащим голосом отвечал Ганя, — мне нужно… непременно нужно… это… как его?.. карандаш… записывать…
— Чего записывать? — заорал Андрюшка, — ты прыгнуть боишься! Вот что!
— Горе луковое! — крикнул Митька.
— Капитан — шарлатан! Баба! — гаркнул Ванька, и все трое полезли через борт на мостки.
Из трюма на крик вылезли финны. Чуть Митьку за штаны не поймали.
С гиком и свистом пролетели мальчишки мимо Гани. Андрюшка язык высунул, а Ванька в бок саданул.
— Бразилия — мазилия! Тьфу!
4.
править— Ты чего ж это лег? — спросила Ганю мать. — То воевал все, лежать не хотел, а теперь сам завалился.
— Голова! — простонал Ганя.
— Ну, так и есть, простудился. Да реветь-то к чему?
— Очень болит!.. — всхлипнул Ганя.
— Сейчас же за доктором! — заторопилась мать, — за другим надо, ничего тот не понимает. Да и себе я простить не могу: больного с постели стащила.
И она бросилась к телефону.
— Мама, не надо звонить, я не болен, я тебе все скажу!
Ганя вскочил с постели.
— Понимаешь! — закричал он сквозь слезы. — Да ты ничего не понимаешь!.. ну вот. Всего как от меня до тебя, не больше. Вот как до того стула. Мы подбежали… Все прыгнули, а я один остался. Я самый главный… капитан… А они кричат: боишься, капитан-шарлатан. Больше никуда не пойду. Вот лягу и буду лежать хоть сто лет.
Ганя заплакал в голос и стал рвать шнурки на башмаках.
— Да куда вы бегали?
— Мы в Бразилию хотели… Всего два шага!
— В Бразилию два шага?
— Да нет, — сказал Ганя с сердцем, — Андрюшка маленький и тот мог… А я — два шага!..
