Два письма к издателю
править1.
правитьЯ находил в вашем Вестнике анекдоты, утешительные для друзей человечества, — читал их и радовался; ибо можно ли быть равнодушным, когда говорят нам о достохвальном подвиге, о благодеянии, о спасении человека от бедствия? Такие происшествия должны быть всем известны.
Позвольте и мне доставить читателям вашим удовольствие, сообщив им сведение о великодушном поступке Михаила Васильевича Арсеньева, предводителя Чембарского дворянства.
М…й и М…в имели тяжебное дело, начавшееся между фамилиями того и другого и продолжавшееся около восьмидесяти лет. Во все сие время обе стороны взаимно питали наследственную ненависть друг к другу. Наконец дело решено в пользу г-на М…го. Соперник должен был заплатить иск, превосходящий все его имение. Будучи окруженну семейством, привыкши к довольству и удобностям в жизни, вдруг увидеть себя в крайности! Весьма понятно, какой удел готовился для г-на М…ва, и что чувствовал он в своем сердце. Почтенный г. Арсеньев узнает о случившемся; оставив собственные дела, тотчас едет к г-ну М… у, который до того времени не имел с ним знакомства; живыми красками изображает ему бедственное положение г-на М…ва; убеждает прекратить дело примирением; красноречиво, с жаром человеколюбия описывает великость благодеяния, которое г. М…й без труда оказать может ближнему, и тем доставить самому себе приятнейшее удовольствие. Убежденный просьбами и движением доброй души своей г. М…й согласился отказаться от иска своего за некоторую сумму, которая однако была бы тягостна для г-на М…а. Почтенный Арсеньев с новым жаром просил о снисхождении. Сделана уступка; еще просил — и г. М…й решился взять самую умеренную сумму, единственно на одни проести им издержанную. — Вот примерное великодушие! Г. Арсеньев слезами радости благодарил г-на М…го, как за свое собственное дело. Какие следствия твердой решительности благородного сердца! Тяжба окончена, взаимная вражда прекращена, и обе стороны довольны! Имею честь быть и проч.
17 июня, 1809. Чембар.
2.
правитьПосредством журнала вашего желаю сообщить любезным моим соотчичам лекарство от подагрической болезни. Мне от роду сорок четвертый год; более десяти лет я был одержим жестокою подагрическою ломотою в ногах; все средства, врачами употребляемые, оставались совершенно тщетными, и я не чувствовал ниже малейшего облегчения. Наконец, можно сказать, по вдохновению Всевышнего, пришло мне на мысль, составить описываемую здесь клеенку, обвертывать ею ноги по голому телу с самых ступней до икор, а по клеенке уже надевать чулки, которых я и на ночь не снимал; дня через три или четыре я обтирал пот на ногах, слегка ножом оскабливал свернувшиеся катышки в сгибах клеенки, опять по прежнему обвертывал ноги, и таким образом поступал до износу клеенки; потом обвертывал новою.
Через всю зиму и весною обыкновенно я не мог не только ходить, но и шевелить ногами. Когда же начал употреблять сию клеенку с 10-го января 1808-го года, то сперва боль хотя была несколько чувствительна, однако я мог свободно ходить и исправлять мою должность. Видя столь благонадежный способ, я не упустил и в нынешнем году оным пользоваться, и боли почти уже не чувствовал. Теперь же, благодаря Всевышнего, я так здоров, как бы у меня никогда не бывало сей мучительной болезни.
Состав для моей клеенки самый немудреный: взять смолы, называемой галбан, одну долю, вареного конопляного масла, как обыкновенно для крашения приготовляют, две доли; спустив то и другое вместе намазать кистью тафту, растянутую в пяльцах, и сушить на солнце или у печки одну или две недели. Высушив посмотреть, и ежели тафта так редка, что от одного разу насквозь светиться будет, то намазать в другой раз и опять высушить.
Два письма к издателю // Вестн. Европы. — 1809. — Ч. 46, N 14. — С. 122-126.