Г-жа Цивилизация (Дорошевич)
| Г-жа Цивилизация |
| Источник: Амфитеатров А. В., Дорошевич В. М. Китайский вопрос. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1901. — С. 15. |
Есть бог смеха. И он шутит презлые шутки.
В то самое время, когда Европа так горячо аплодировала бурам в их борьбе за независимость, — бог смеха сказал:
— Отлично! Посмотрим, как вы будете аплодировать, когда будут бороться за независимость с вами.
И устроил восстание китайцев.
И Европа, только что аплодировавшая, завопила:
— Возмутительно!
На дальнем Востоке разыгрывается та же драма, что и на дальнем Юге, — но там Европа была только зрительницей, а здесь ей самой досталась тяжёлая роль.
И она свищет сегодня той же драме, которой аплодировала вчера.
— Но — позвольте! Что же общего между тем, что происходит в Китае, и тем, что разыгрывается в Трансваале?
— А, позвольте какая разница?
— Война в Китае — война за цивилизацию!
Но англичане и войну в Трансваале называли войной за цивилизацию.
Война похожа на «большую кокотку», которая громким титулом прикрывает своё позорное ремесло.
Ни один порядочный человек, отправляясь грабить соседа, не говорит:
— Пойду и ограблю.
Он говорит:
— У моего соседа много, у меня ничего, — пойду посодействовать более правильному распределению богатств!
Войны всегда носят громкие титулы.
Из ста войн девяносто девять носили титул войны «за цивилизацию».
— Мы защищаем права иностранцев в Китае!
Но и англичане пошли на защиту прав уитлендеров.
Что такое «боксёры», как не националисты?
Националисты самой чистой крови.
Очень забавно читать теперь газеты, распинавшиеся за французских националистов, как они вопят теперь против националистов китайских!
Есть две мерки, два добра, два зла.
И то, что очень хорошо у французов, — ужасно скверно у китайцев.
Несомненно, что предводитель «боксёров» любит своё отечество ничуть не меньше, чем Крюгер своё, — и каждый из них желает для своего отечества одного и того же:
— Независимости.
Несомненно, что боксёры, как и буры, идя против пушек Максима, надеются и уповают только на Бога.
Несомненно, что они будут побиты Европой, как буры англичанами, и Европа в одно и то же время будет оплакивать борцов за независимость Трансвааля и расстреливать борцов за независимость Китая.
Она будет похожа на палача, который плачет на эшафоте, когда ему рассказывают о казни в соседнем городе.
— Есть, однако же, огромная разница между тем, что делали буры, и что делают боксёры.
Конечно, огромная.
И она зависит не только от того, что буры — христиане, более культурный народ, а китайцы — варвары, народ грубый, жестокий, — разница зависит ещё и от того, что англичане никогда не проделывали в Трансваале того, что проделывают гг. европейцы в Китае.
Если бы англичане позволяли себе с бурами, их жёнами, их детьми, то, что гг. европейцы позволяют себе в Китае, — ещё большой вопрос, были ли буры так рыцарски-благородны и мягки ко врагу.
Не видя от иностранцев ничего, кроме жестокости, эксплуатации, презрения, видя, как иностранцы пользуются их нищетой, невежеством, пороками, — китайские патриоты возмутились иностранцами и, не видя защиты со стороны властей, видя, что их власти держат сторону иностранцев, — они восстали против мандаринов.
Бибиков в одной фразе характеризовал всю пугачёвщину.
— Страшен не Пугачёв, страшно общее негодование.
Страшна не кучка фанатиков-боксёров, страшно общее негодование, охватившее Китай, негодование против иностранцев и не могущих, не желающих защищать свой народ властей, негодование, которое заставляет регулярные китайские войска держать сторону мятежников, и народ — считать «боксёров» героями.
Боксёр — это только вспышка пламени. Но тот же огонь тлеет в душе всего китайского народа.
И этот огонь зажгла г-жа Цивилизация.
Г-жа Цивилизация! Её вовсе не надо представлять себе лёгкой, воздушной женщиной, с глазами, полными кротости, доброты и любви.
Она любит казаться такой. Но она совсем не такова.
Она очень изящна, грациозна, это правда, — но под модными, красивыми рукавами скрываются здоровенные мускулы, которым позавидовал бы любой атлет.
Своими хорошенькими пальчиками она может разорвать якорную цепь.
В конце концов, она похожа на хорошенькую акробатку, которая в цирке делает, улыбаясь, упражнения с пушкой.
Это — «женщина-пушка».
В её прехорошеньком ридикюльчике лежит отличный «бульдог» и в коробочке из-под шоколада, которую она держит в руках, лежат пули дум-дум.
Не думайте, пожалуйста, что она выбирает в коробочке шоколадную пастилку, чтобы полакомиться, — она выбирает пулю, какую бы лучше влепить вам в лоб.
Конечно, если вы «некультурный» человек.
Весь мир она делит на две половины: культурных и некультурных.
С первыми она обворожительная светская женщина, со вторыми — кухарка.
Она похожа на жену, которая бьёт башмаком своего мужа, и — ласковый котёнок с любовником,
В один прекрасный день г-жа Цивилизация является к некультурному человеку и говорит:
— Вы мне нравитесь!
Некультурный человек кланяется и говорит:
— Благодарю вас. Садитесь.
— Я хочу что-нибудь для вас сделать хорошее!
Некультурный человек снова кланяется и говорит:
— Благодарю вас. Но я ни в чём не нуждаюсь. Я доволен тем, что у меня есть!
— Ах, нет, нет! — зажимает уши г-жа Цивилизация, — я так добра, так добра! Это мой принцип, моя религия, моё назначение — быть доброй! Я непременно должна для вас сделать что-нибудь хорошее. Как вы живёте!
— Дом достаточно хорош для меня. В нём жил мой дед, мой отец. Я его люблю.
— Ах, нет! Его непременно надо сломать и сжечь.
— Но, сударыня…
— Ни слова! Не мешайте мне делать доброе дело. Что это за гадость там у вас в углу?
— Но — это моё божество, сударыня! Божество, которому я молюсь!
— Ах, его надо бросить в помойную яму! Это глупость, суеверие, заблуждение, дрянь! Батюшки, сколько у вас денег! Что вы с ними делаете? Знаете, что? Дайте их мне…
— Но, сударыня, я работал…
— Глупости! Вздор! Вы не знаете, как, куда их тратить! Дайте мне их сейчас, сию минуту. Я накуплю себе разных хороших вещей, — вы увидите, и потом, когда наработаете ещё денег, купите себе таких же вещей. Вы будете счастливы!
— Ах, сударыня, уверяю вас, что я счастлив и с деньгами!
— Вздор! Пустяки! Глупости! Вы мне нравитесь, и я решилась вами заняться. Я пришлю вам несколько моих друзей, они научат вас всему, и вы увидите…
— Друзей?! — с отчаянием говорит некультурный человек.
— Да, да! Очень культурный народ, — но вы не беспокойтесь, они самоотверженный народ. Ничего, что у вас грязно, скверно, — они претерпят всё, ради меня и ради вас!
— Нельзя ли, сударыня, без них.
— Ах, вы не знаете, что это за милый народ. Вы будете очарованы. Во-первых, мистер Смис. Человек удивительной энергии. Его отец тоже был человек удивительной энергии, — он торговал рабами. Вы знаете, это требует больших способностей! Его мать… Его мать держала, положим, не совсем хороший дом, — но это ничего не значит. Родители оставили ему хороший капитал, но мистер Смис человек энергии. О, вы придёте в восторг, когда его узнаете! Это человек огромных замыслов! Он мечтает о миллиардах, он хочет обедать, ужинать в обществе титулованнейших людей, украшать своих дочерей громчайшими титулами, покровительствовать наукам, литературе, искусствам. Это человек с развитым вкусом, с развитыми потребностями, но я уверена, что ему понравится то, что у вас есть. Он не пропускает ни одного бедного без того, чтоб не взять у него копейки. Затем, граф Auteuil[1] маркиз de-Longchamps[2]. Прелестный молодой человек. Это будет даже полезно ему — проехаться к вам. Мальчуган чересчур живёт в Париже. Проиграл всё, что имел, и даже то, что когда-нибудь будет иметь. Вдался в какие-то необыкновенные пороки. Ему будет хорошо освежиться. Добряк Мюллер рад будет найти приют у вас. Бедняга на родине двоих ограбил, одного зарезал и шестерых обокрал. Но в душе это предобрый малый. Ему нет места на родине и он с восторгом устроится у вас. Г. Иванов будет вам очень полезен в устройстве хозяйства. О, он отлично знает хозяйство: у него было три имения, и он разорил все три, вводя новые системы хозяйства. Он столько потерял на своём хозяйстве, что, вероятно, сумеет устроить ваше. Синьор Луиджи тоже отличный человек, но не может нигде пристроиться на родине: беднягу отовсюду гонят, точно так же, как дона Эскамильо. Эти милые люди вас разовьют. Ну, вы понимаете, народ молодой. Вам иногда придётся смотреть сквозь пальцы на то, что делает ваша жена, и не особенно сердиться, если с вашими дочерьми…
— Сударыня!
— Конечно, вам придётся ложиться, вставать, пить, есть, спать не тогда, когда хочется вам (это дико!), а тогда, когда захотят мои добрые цивилизованные друзья.
— Но, сударыня, я вовсе не хочу быть цивилизованным.
— Но это приносит счастье!
— Да я не хочу быть счастливым! Кто вам сказал, что я хочу быть счастливым?
Г-жа Цивилизация делает большие глаза.
— Что-о? Человек не хочет быть счастливым? Нет-с, вы будете счастливым? Будете! Будете!
— Да не желаю!
— Врёшь! Сказано: будь счастлив, — и будешь! Будешь!
— Да я…
— Молчи, мерзавец! Сию секунду будь счастлив!
— Рраз!
Г-жа Цивилизация даёт хорошего бокса.
— Да за что же…
— А чтобы ты был счастлив! Я заставлю тебя быть счастливым!
Рраз, рраз, рраз! Г-жа Цивилизация бросает бедного некультурного человека об пол, она топчет его ногами, бьёт и приговаривает:
— Чувствуешь себя счастливым?
— Чувствую! — стонет бедняга.
— То-то!
А затем он встречается с культурным человеком.
Культурный, — Что это у вас с физиономией?
— Цивилизация в гостях была, — нехотя отвечает некультурный.
— Не правда ли, какая милая особа?
— Ничего, вот только бок больно! Два ребра мне сломала.
— Не может быть! Она такая нежная…
— Вышибла мне глаз.
— Деликатная!
— Переломила руку.
— Добрая, добрая, добрая!
— Выбила все зубы!
— Гм… гм… очевидно, на свете есть две цивилизации!
— Нет, только одна.
Но, как медаль, она имеет две стороны, и беднягам некультурным приходится видеть всегда обратную.
Они видят по большей части тех людей, которым нет места на родине, те инстинкты, которых нельзя проявлять на родине, ту алчность, ту жадность, которые не могут быть удовлетворены на родине.
Там «на свободе», европеец даёт волю всему, что он должен держать в узде здесь.
И по отношению к величайшим дикарям величайший дикарь, конечно, европеец.
— Обуздать! — таков теперь лозунг Европы.
Но, обуздав восставших китайцев, Европа должна обуздать и своих «носителей культуры».
То, что происходит сейчас в Китае, только начало того огромного движения, которое должна вызывать в Китае европейская цивилизация, показываемая Китаю только с дурной, жестокой, бессердечной, варварской стороны.