Воскресенский Г. А. [Рец. на:] Глубоковский Н. Греческий рукописный Евангелистарий из собрания И. Е. Троицкого (ныне б-ки СПбДА No В1/7). СПб., 1898 // Богословский вестник 1898. T. 1. № 2. С. 301—309 (3-я пагин.).
Греческій рукописный Евангелистарій изъ собранія проф. И. Е. Троицкаго (нынѣ б-ки Спб. Дух. Академіи No Б⅐). Изслѣдованіе Николая Глубоковскаго. С.-Петербургъ, 1898. 252 стран. править
«О каждой рукописи Новаго Завѣта — говоритъ С. R. Gregory, извѣстный изслѣдователь греческихъ новозавѣтныхъ кодексовъ — мы должны знать, откуда она происходитъ, изъ какого времени говоритъ намъ и при какомъ взаимодѣйствіи писцовъ и ученыхъ возникла; всякую, — хотя бы отъ ХІХ-то в., — необходимо съ точностію разсмотрѣть со стороны пергамина или бумаги, расположенія тетрадей, нанесенія линій (для строкъ), качествъ и краски чернилъ, начертанія буквъ, орнаментовъ и за тѣмъ характера текста. Личную исторію каждой нужно слѣдить до возможныхъ предѣловъ. Имя писца, его монастырь, родина, должность (званіе), учители, мѣсто написанія, закащикъ, церковь или монастырь, владѣвшіе данною рукописью, посредникъ, сдѣлавшій ее доступною для науки: — все это и подобное нужно разыскивать и отмѣчать съ заботливостію. Желательно было бы достигнуть такого положенія, чтобы можно было прямо отвѣчать: этотъ пергаминъ изъ Арменіи, Калабріи или Египта; — эта краска изъ Арменіи; — эти орнаменты сирскіе, сицилійскіе либо македонскіе; — эти чернила константинопольскія и т. д. Для текста Новаго Завѣта особенно требуется, чтобы составлялись точные списки чтеній, дабы облегчить работу сравненія и — еще больше — сводку сдѣланныхъ сравненій»[1]. Слова эти приведены въ заключительномъ подстрочномъ примѣчаніи къ вышеназванному изслѣдованію проф. Н. Н. Глубоковскаго[2]. Хотя почтенный изслѣдователь и оговариваетгя, что онъ «сообщаетъ эти указанія не для соизмѣренія ими его труда, а въ качествѣ идеала и образца для всѣхъ, работающихъ въ области матеріально-текстуальной крынки Новаго Завѣта»[3], однако по всей справедливости должно признать, что именно его настоящее изслѣдованіе счастливо приближается къ начертанному у Gregory идеалу для подобныхъ работъ. Это — детальнѣйшее и полное огромной эрудиціи изслѣдованіе библейскаго греческаго документа. О богатствѣ содержанія этого труда — помимо его обширности — свидѣтельствуетъ уже простой перечень вошедшихъ въ него матерій — на двухъ страницахъ мелкаго шрифта.
Что же это за рукопись, обратившая на себя такое вниманіе изслѣдователя? Это греческій рукописный Евангелистарій[4], т. е. Евангеліе не въ обычномъ порядкѣ евангелистовъ, а расположенное но церковнымъ чтеніямъ на цѣлый годъ, начиная съ пасхи, или то, что ученые описатели славянскихъ рукописей Московской Синод. библіотеки прот. А. В. Горскій и K. И. Новоструевъ, а за ними другіе изслѣдователи обыкновенно называютъ «Евангеліе-апракесъ» (греч. άπρακτος, недѣльное)[5]. А такь какъ послѣ пятидесятницы чтенія здѣсь слѣдуютъ только на субботы и воскресенья съ опущеніемъ дней будничныхъ, то эта рукопись есть неполный Евангелинарій (въ соотвѣствіе чему есть немало славянскихъ и полныхъ Евангелій-апракосовъ). Писана рукопись на довольно толстомъ пергаминѣ курсивнымъ письмомъ; дошла до насъ далеко не въ полномъ и кромѣ того очень изувѣченномъ видѣ. Мѣсто и время написанія въ самой рукописи не означены, но что касается древности, она не простирается выше XI—X в. По внѣшности рукопись не только не роскошная, а и прямо бѣдная… Такихъ сравнительно не очень древнихъ греческихъ рукописей Евангелія — довольно много въ библіотекахъ русскихъ и заграничныхъ. Итакъ, не слѣдуетъ ли пожалѣть, что проф. H. Н. Глубоковскій обратилъ свое ученое вниманіе на эту сравнительно не древнюю рукопись, а не на какую либо болѣе древнюю и поэтому, быть можетъ, болѣе важную? Отнюдь нѣтъ. Во 1-хъ, какъ справедливо замѣтилъ Gregory, каждая рукопись Новаго Завѣта заслуживаетъ самого обстоятельнаго обслѣдованія. Во 2-хъ, данная рукопись, какъ оказалось, и нарочито заслуживала научнаго вниманія по всѣмъ частямъ своего содержанія. Въ 3-хъ, разсмотрѣнная въ означенной книгѣ рукопись Евангелія дала автору, какъ увидимъ ниже, поводъ поставить на очередь и разъяснить высокой важности принципіальный вопросъ о значеніи минускульныхъ рукописей Новаго Завѣта для текстуальной критики вообще и для изслѣдованія славянскаго перевода Библіи въ частности.
Изслѣдованіе проф. H. Н. Глубоковскаго распадается на четыре главы. Глава первая — «Палеографическое обозрѣніе рукописи». Насколько это обозрѣніе полно и всесторонне обнимаетъ свой предметъ, показываетъ простой перечень содержанія этой главы. Внѣшняя судьба и ея неблагопріятное вліяніе въ смыслѣ разрозненія, утраты и порчи листовъ рукописи; объемъ рукописи первоначальной и тонеръ, истинное расположеніе листовъ и ихъ размѣры; колонны, строки, чернила, скобленіе, украшенія, заставки, большія буквы; ошибки и описки; характеръ письма и сокращенія; орѳографія — во всѣхъ подробностяхъ, знаки препинанія, ударенія, знаки вокально-лекціонные, — вотъ тѣ частнѣйшіе вопросы, рѣшеніе которыхъ предлагается въ этой главѣ. Въ итогѣ палеографической характеристики оказалось, что «данныя палеографіи достаточно характеризуютъ разсматриваемый Евангелистарій съ внѣшней стороны, но не представляютъ достаточной опоры для хронологическихъ опредѣленіи, для которыхъ не имѣется матеріала и въ позднѣйшихъ припискахъ литургически-богослужебнаго свойства. На основаніи разсмотрѣннаго можно сказать не болѣе того, что эта рукопись принадлежитъ къ разряду курсивныхъ очень хорошаго образца и появилась едва ли позднѣе ХІ-то вѣка» (стр. 14).
Съ второй главы авторъ переходитъ къ разсмотрѣнію содержанія рукописи, и прежде всего собственно Евангелистарія, или чтеній евангельскихъ рядовыхъ и на особые случаи. Взявъ для сравненія четыре греческихъ рукописныхъ Евангелистарія, изъ коихъ одинъ отъ 985 г. (пожертвованъ въ С.-Петербургскую духовную академію Товарищемъ Оберъ-Прокурора Св. Синода Вл. К. Саблеромъ), а другой отъ 1034 г., проф. H. Н. Глубоковскій отмѣчаетъ объемъ чтеній евангельскихъ и особенности рукописи со стороны содержанія, расположенія, назначенія чтеній, вступленій къ чтеніямъ, помѣтокъ церковно-богослужебнаго характера и т. д.
Обширная третья глава (стр. 42—161) содержитъ всестороннее обслѣдованіе мѣсяцеслова рукописи. Авторъ даетъ подробное содержаніе сохранившагося мѣсяцеслова (съ 1-го сентября по 2-е августа), памяти его и евангельскія чтенія при сравненіи ихъ съ другими однородными документами и дѣлаетъ любопытныя замѣчанія относительно общей композиціи минологія, взаимнаго отношенія памятей и евангельскихъ чтеній, — даетъ за тѣмъ полный указатель чтеній въ порядкѣ Евангелій съ распредѣленіемъ ихъ но числамъ мѣсяцевъ. Различныя собранныя авторомъ данныя позволяютъ относить мѣсяцесловъ къ X—ХІ-му вѣку.
Послѣ разрѣшенія вопросовъ объ условіяхъ, времени происхожденія и характерѣ рукописи, авторъ переходитъ къ важнѣйшей части — евангельскому тексту (въ четвертой главѣ своего изслѣдованія). Желая облегчить пользованіе Евангелистаріями, въ коихъ такъ трудно бываетъ иногда отыскать требуемый стихъ, выраженіе и пр., авторъ принялъ на себя кропотливый трудъ составленія точнаго перечня евангельскихъ стиховъ, находящихся въ данной рукописи. — Не смотря на то, что въ ней сохранилось только немного болѣе одной трети всего содержанія текста, однако и эта небольшая наличность представила ученому изслѣдователю довольно варіантовъ, которымъ и дастся подробный перечень по сравненію съ textus receptus и при снесеніи съ рукописями и авторитетными изданіями, при чемъ въ результатѣ оказалось достаточное количество своеобразныхъ, важныхъ и любопытныхъ чтеній, придающихъ спеціальный интересъ этой рукописи.
Но самая главная заслуга автора состоитъ въ томъ, что онъ поставилъ на очередь принципіальный вопросъ о важности этой и подобныхъ ей византійскихъ курсивныхъ (или что тоже минускульныхъ, скорописныхъ) рукописей Новаго Завѣта для текстуальной критики и освѣтилъ эту сторону разсмотрѣніемъ современнаго положенія даннаго вопроса. Отмѣтивъ тотъ фактъ, что новѣйшіе критики новозавѣтнаго греческаго текста построй ютъ свои изданія исключительно на древнѣйшихъ авторитетахъ (таковы унціальные кодексы: Ватиканскій и Синайскій IV-го в., Александрійскій и Ефремовскій V-го в., Кембриджскій VI-го в. и др.), при чемъ «минускулы въ самомъ лучшемъ случаѣ привлекаются лишь для подкрѣпленія унціаловъ, по мѣрѣ своего согласія съ ними и въ зависимости отъ нихъ, теряясь до незамѣтности въ свитѣ своихъ горделивыхъ владыкъ»[6], проф. H. Н. Глубоковскій указываетъ на несправедливость подобнаго отношенія къ минускульнымъ спискамъ. «Мы, — говоритъ авторъ, — нимало по отрицаемъ и не унижаемъ значенія маюскуловъ (унціаловъ), но полагаемъ съ полною рѣшительностію, что ради 127 таковыхъ нельзя, несправедливо и вредно жертвовать огромною массой въ 3702 скорописныхъ манускрипта»[3]. Прежде всего почтенный изслѣдователь подвергаетъ разсмотрѣнію основной тезисъ унціалофиловъ. Такъ какъ тезисъ этотъ заимствуется проф. H. Н. Глубоковскимъ изъ нашей диссертаціи «Характеристическія черты четырехъ редакцій славянскаго перевода Евангелія отъ Марка» (М. 1896, стр. 4), то я долженъ сдѣлать небольшое отступленіе, чтобы сказать нѣсколько словъ pro domo sna. Самый тезисъ гласитъ такъ: «чѣмъ древнѣе рукопись, тѣмъ, естественнѣе думать, древнѣе и текстъ, въ ней содержащійся». Но, устанавливая этотъ тезисъ, я имѣлъ въ виду область рукописнаго славянскаго библейскаго текста, гдѣ позднія рукописи (напр. XV—XVI вв.) содержатъ и текстъ поздній, послѣдней рукописной редакціи (русско-болгарской) и гдѣ скоропись въ приложеніи къ библейскимъ кодексамъ почти не имѣетъ мѣста. Затѣмъ, этотъ тезисъ отнюдь не должно отдѣлять отъ другихъ, принятыхъ мною (тамъ же) руководительныхъ началъ, ибо только совокупность ихъ можетъ рѣшить вопросъ о характерѣ текста и языка данной рукописи. Къ частности тезисъ этотъ имѣетъ свою силу въ приложеніи къ величинамъ однороднымъ, т. е. къ евангельскимъ спискамъ одного и того же типа. Прилагая же его — отдѣльно отъ другихъ критическихъ началъ — къ библейскимъ спискамъ различныхъ по тексту редакцій, нѣтъ ничего легче придти къ результатамъ вовсе нежелательнымъ: такъ, напр. славянскіе списки Евангелія отъ XIV в., относящіеся къ первой редакціи, предлагаютъ текстъ — въ основѣ болѣе первоначальный, чѣмъ болѣе древніе, хотя бы ХІІ-то в. списки, но содержащіе послѣдовательный текстъ второй (древне-русской) редакціи… Не лишнимъ считаю присовокупить, что, вырабатывая, почти 25 лѣтъ тому назадъ, критическіе пріемы и правила для возстановленія чтеній древняго славянскаго перевода Библіи изъ разнообразія отдѣльныхъ чтеній и редакцій, я имѣлъ въ виду и одинъ историческій фактъ, направившій мою мысль къ этому тезису, какъ основоположительному. Мнѣ невольно припоминались, съ одной стороны, безуспѣшность и безплодность знаменитаго основателя славянской филологіи чешскаго ученаго аббата Іосифа Добровскаго въ характеристикѣ древняго церковно-славянскаго языка, и, съ другой стороны, высокая плодотворность изысканій въ той же области нашего отечественнаго слависта А. X. Востокова. Церковно-славянская грамматика I. Добровскаго ("Institutiones Iingvae slavicae dialecti veteris. Vindobonae, 1822) еще не успѣла быть отпечатанною, какъ уже сдѣлалась отсталою, въ научномъ отношеніи непригодною для пользованія. Напротивъ, характеристика древняго церковно-славянскаго языка, предложенная А. X. Востоковымъ (въ «Разсужденіи о славянскомъ языкѣ», М. 1820), оказалась такъ глубоко вѣрной и правдивой, что всѣ послѣдующіе филологи, почему либо оставшіеся чуждыми ей, сами дѣлались отсталыми въ наукѣ. Отчего же зависѣла такая разница въ результатахъ изслѣдованій двухъ современныхъ другъ другу ученыхъ? Отъ того, между прочимъ, что Добровскій въ своихъ изысканіяхъ и изученіи рукописнаго славянскаго матеріала (главнымъ образомъ въ Вѣнской Императорской библіотекѣ, гдѣ больше рукописи славянскія довольно позднія) не руководился тѣмъ простымъ историческимъ началомъ: «чѣмъ древнѣе рукопись, тѣмъ древнѣе и языкъ», которое привело Востокова, счастливо и рано (съ 1814 г.) ознакомившагося съ Остроміровымъ Евангеліемъ XI в., къ такимъ замѣчательнымъ открытіямъ въ области славянской филологіи.
По отношенію къ греческимъ спискамъ Новаго Завѣта дѣло обстоитъ иначе. Минускульные греческіе списки Еваніелія начинаются уже съ ІХ-то в., содержать текстъ большею частію довольно однообразный, правда рѣзко отличающійся отъ древнѣйшихъ унціальныхъ кодексовъ александрійскаго и западнаго типа, но, съ другой стороны, и подкрѣпляемый многочисленными унціальными кодексами типа сирійско-византійскаго[7] и началомъ своимъ восходящій къ весьма почтенной и глубокой древности. Значеніе минускульныхъ гречески ог г, рукописей Новаго Завѣта для текстуальной критики, и но нашему мнѣнію, не можетъ подлежать никакому сомнѣнію.
Послѣ этой необходимой оговорки изложимъ кратко ходъ мыслей аи;ора по сему важному принципіальному вопросу. Прежде всего проф. Н. Н. Глубоковскій устанавливаетъ глубокую древность многихъ оригинальныхъ чтеній разсматриваемаго Евангелистарія. Чрезъ сличеніе ихъ съ латинскимъ іеронимовскимъ переводомъ Евангелія (по классическому изданію Вордсворта и Уайта: Novum Testamentum Domini nostri lesu Christi lafcina secuadiim editionem sancti Ilicronymi ad codicum lmnuscriptorum fidem. Pars prior (Евангелія). Oxonii, 1889—1895) и съ сирскимь переводомъ, открытымъ въ 1892 г. въ Синайскомъ монастырѣ св. Екатерины, авторъ приходитъ къ твердому выводу, что въ оригинальныхъ чтеніяхъ разсматриваемаго Евангелистарія нерѣдко слышатся отголоски самой отдаленной старины, не уступающіе маюскульной, почему унціялофильская исключительность не имѣетъ законнаго научнаго оправданія и не должна устранять самаго серьезнаго вниманія къ свидѣтельствамъ скорописнымъ[8].
Курсивные манускрипты имѣютъ большое значеніе въ дѣлѣ критики новозавѣтнаго текста благодаря своему общему характеру и внутреннему достоинству. Они (какъ показываетъ это, между прочимъ, и сличеніе ихъ съ сочиненіями патр. Фотія) представляютъ типъ византійскій, лукіановскую рецензію въ поздней формаціи. Весьма важное значеніе имѣетъ то обстоятельство, что Евангелистаріи, какъ и четвероевангелія-курсивныя предназначались и были въ церковномъ употребленіи, что закащики и писцы были люди церковные, желавшіе читать у себя, конечно, то Слово Божіе, которое возглашалось въ храмахъ. Преслѣдуя строгоцерковные интересы, рукописи эти носятъ на себѣ ясную печать своего достоинства. Стремясь быть документами церковными, минускульныя рукописи Новаго Завѣта по необходимости старались наблюдать точную гармонію съ церковнымъ текстомъ, который такимъ образомъ восходитъ къ самымъ древнимъ временамъ употребленія новозавѣтныхъ писаній при богослужебныхъ собраніяхъ, куда они проникли, безъ сомнѣнія, изъ лучшихъ источниковъ и подъ руководствомъ церковныхъ авторитетовъ. Не устранялась въ отношеніи къ минускульнымъ рукописямъ Новаго Завѣта и здравая критика, заключавшаяся уже въ самомъ церковномъ надзорѣ и иногда примѣнявшаяся къ нимъ спеціально, тогда какъ древнѣйшіе критическіе опыты неизвѣстны намъ съ совершенною отчетливостію и во всей массѣ не получили церковнаго признанія. Очень важно и то обстоятельство, что минускульныя рукописи Новаго Завѣта, не смотря на разность времени, мѣста происхожденія и назначенія, въ общемъ обнаруживаютъ замѣчательное текстуальное согласіе, причина чего — въ непрерывности церковно-текстуальнаго преданія, простирающагося до апостольской глубины[9]. Вообще, церковные курсивы Новаго Завѣта представляютъ текстъ весьма однообразный, поддерживаемый цѣлымъ облакомъ свидѣтелей и скрѣпленный рельефно-выпуклою церковною печатью въ удостовѣреніе его традиціонности, чего именно не достаетъ унціальнымъ кодексамъ, какъ это подробно раскрываетъ проф. H. Н. Глубоковскій[10].
Въ заключеніи почтенный изслѣдователь указываетъ и частный интересъ изученія греческихъ курсивныхъ рукописей Новаго Завѣта съ ихъ византійско-церковнымъ характеромъ — для русской православной науки, именно для изслѣдованія славянскаго перевода Библіи. Хронологически и матеріально близкіе къ славянскому переводу, они много помогаютъ его выясненію на всѣхъ стадіяхъ его историческаго существованія. Авторъ предлагаетъ и иллюстрацію этого значенія на разборѣ варіантовъ разсматриваемаго Евангелистарія (изъ Евангелія отъ Марка). Въ общемъ вѣрно и точно воспроизводя текстъ византійскаго происхожденія и типа, данный Евангелистарій въ существенныхъ варіантахъ совпадаетъ съ славянскими списками Евангелія первой, т. е. древнѣйшей, болѣе или менѣе первоначальной редакціи.
Къ сочиненію приложены 14 тезисовъ, кратко формулирующіе результаты всесторонняго обслѣдованія рукописи.
Привѣтствуя этотъ трудъ проф. Н. Н. Глубоковскаго, какъ образцовый для подобнаго рода работъ, не можемъ не выразить искренняго пожеланія, чтобы примѣръ почтеннаго изслѣдователя нашелъ себѣ многихъ продолжателей, ко благу библейской науки.
23 декабря 1897 года.
- ↑ C. R. Gregory, Die Kleinschifthandschinifen des Neuen Tersamentens — Theologische Studien, Gottingon, 1897, S. 277—281.
- ↑ Стр. 252.
- ↑ а б Тамъ же.
- ↑ Полученъ проф. Н. Е. Троицкимъ — во время жизни его на Востокѣ — въ Константинополѣ отъ Г. П. Бэдри въ 1886 г.
- ↑ Проф Н. И. Глубоковскій рѣшительно отвергалъ терминъ «апракесъ», какъ сомнительный.
- ↑ Стр. 209.
- ↑ Согласные между собою унціальные кодексы сирійско-византійскаго типа — по Тишендорфу «втораго порядка позднѣйшей формы текста» (подъ сиглами DFGHKMSUV) обозначаются у него въ 8-мъ большомъ изданіи Новаго Завѣта. (Lipsiae 1869, Vol. I) такъ «une».
- ↑ Стр. 219—220.
- ↑ Стр. 223—226.
- ↑ Стр. 226—234.