М. Н. Катков
правитьГражданский подвиг русских дворян и здравый смысл русского народа
(По поводу 9-летней годовщины 19 февраля)
править
Завтра великий праздник для всей русской земли. Завтра празднуется восшествие на престол ныне царствующего Государя Императора, полагающее новую эпоху славы в русской истории; завтра с тем вместе годовщина одного из величайших событий русской истории, которым ознаменовано нынешнее царствование. Девять лет тому назад, 19 февраля 1861 года, Государь Император подписал достопамятный манифест, положивший конец крепостному праву в России.
Теперь, в девятую годовщину этого события, когда оно совершило столь успешно и благополучно полный цикл свой, особую цену приобретают те слова Высочайшего манифеста, в которых выразилось столь оправданное доверие к патриотизму и разуму обеих заинтересованных сторон.
«Полагаемся, — было сказано в манифесте, — на доблестную о благе общем ревность благородного дворянского сословия, которому не можем не изъявить от Нас и от всего Отечества заслуженной признательности за бескорыстное действование к осуществлению Наших начертаний. Россия не забудет, что оно добровольно, возбуждаясь только уважением к достоинству человека и христианскою любовью к ближним, отказалось от упраздняемого ныне крепостного права и положило основание новой хозяйственной будущности крестьян. Ожидаем несомненно, что оно так же благородно употребит дальнейшее тщание к приведению в исполнение новых положением в добром порядке, в духе мира и доброжелательства и что каждый владелец довершит в пределах своего имения великий гражданский подвиг всего сословия, устроив быт водворенных на его земле крестьян и его дворовых людей на выгодных для обеих сторон условиях и тем даст сельскому населению добрый пример и поощрение к точному и добросовестному исполнению государственных постановлений».
Не блистательно ли оправдались эти надежды? Кто не отдаст справедливость русскому дворянству? Кто не оценит совершенный им действительно «великий гражданский подвиг»? Из среды самого дворянства, большею частью по его собственному указанию, вышли мировые посредники первой чреды, которые на плечах своих вынесли всю тяжесть исполнения великого дела, олицетворив собою гражданское самоотвержение целого сословия. Их упрекали, и иногда небезосновательно, за пристрастие в пользу не дворян, а крестьян. Образ действий русского поместного сословия всего лучше может быть оценен при сравнении с теми интригами, которых крестьянская реформа была предметом в западном крае, где землевладение отрекается от русского характера. Во внутренних губерниях не было ничего похожего на систематическое противодействие Положениям 19 февраля; помещики во внутренних губерниях не составляли, как это было на окраинах, заговора в видах обойти требования закона. Напротив, русское дворянство устояло от искушений, исходивших от малой, но влиятельной клики, — «горсти людей», как выразилось в своем прошлогоднем собрании московское дворянство, — которая старалась, и теперь еще старается, подогреть своекорыстные страсти, сама служа слепым орудием враждебных государству партий. Русское дворянство не далось в обман и предохранило от бедствий наше будущее; оно спасло основу и условия правильного и плодотворного прогресса нашей гражданственности. Честь и слава ему! Доблесть его еще более будет оценена впоследствии, когда история раскроет тайные пружины махинаций, которыми так обильно наше время.
Не худо припомнить ход крестьянского дела в других государствах. Это лучше всего даст нам почувствовать наше народное достоинство. В Пруссии толки о выкупе тянутся уже более двадцати лет, а между тем окончательное устройство крестьян подвинулось там гораздо меньше, чем у нас за девятилетний срок. Обязательный выкуп в Пруссии, установленный конституцией 1850 года, заторможен в 1851 и приостановлен в 1858 году впредь до издания особого положения, которое и по сие время еще не выходило. Известно также, что благодаря чрезмерным притязаниям землевладельцев в Германии и отчасти в Австрии ни разверстание, ни раздел общих угодий не пришли еще к концу.
Нет сомнения, что русское дворянство удержит за собою свою благотворную роль в созидании нашей гражданственности. Не в мелком, а в великом должно оно видеть свои истинные интересы; таков смысл его преданий. Что касается до дальнейшего хода крестьянского дела, то он не представляет ни опасностей, ни трудностей.
Можно насчитать сотни тысяч крестьян, получивших четверть надела в дар и уже давно имеющих полную свободу передвижения. Ввиду этого всем известного факта можно ли думать, что переселение примет тревожные размеры в среде крестьян временнообязанных, для которых оно сопряжено с исполнением стольких разнородных условий?
«Полагаемся также и на здравый смысл народа нашего, — сказано в Манифесте 19 февраля 1861 года. — Получая для себя более твердое основание собственности и большую свободу располагать своим хозяйством, они (крепостные люди) становятся обязанными пред обществом и пред самими собой благотворность нового закона дополнить верным, благонамеренным и прилежным употреблением в дело дарованных им прав. Самый благотворный закон не может людей сделать благополучными, если они не потрудятся сами устроить свое благополучие под покровительством закона».
Никогда «здравый смысл народа» не высказывался так блистательно, как в крестьянской реформе, совершившейся в России. В первое время по освобождении, тотчас после крутого перелома, который совершился в русской деревне, когда крепостное право уже пало, но ни мировые посредники, ни сельские власти не были еще введены в действие, когда крестьяне не успели еще ознакомиться с своими новыми правами, — и тогда не произошло никаких серьёзных замешательств в народе, несмотря на все усилия злонамеренных партий. Особенные меры, принятые на всякий случай, оказались совершенно излишними. Русский народ удивил своим здравым смыслом не только врагов, но и друзей своих, которые все-таки не чаяли, чтобы массы могли обнаружить такое полное самообладание на первых порах свободы.
Известно, что злонамеренные люди старались возбудить в крестьянстве преувеличенные ожидания. Распускались слухи о даровом наделе, о новой воле, об освобождении от всех повинностей. Но в народе постоянно сохранялся здравый инстинкт истины. Замечателен факт, что весьма многие помещики северных губерний не потребовали обязательного выкупа крестьянского надела; не свидетельствует ли это самым убедительным образом, что уплата оброков производилась исправно и что на крестьян не оказывали никакого действия «золотые грамоты»?
Злонамеренные попытки встревожить общество мнимыми опасностями девятилетней годовщины освобождения крестьян продолжались в течение всего прошлого года. Махинация была главным образом направлена на нашу учащуюся молодежь. Думайте что хотите об этих злонамеренных попытках, но было бы жалкою ошибкой видеть в основании их что-либо искреннее. Будем надеяться, что мало-помалу дела наши освободятся от недоразумений и неясностей, и тем самым у обмана будет отнята почва вместе с надеждою на успех. Благоразумием дворянства и здравым смыслом народа, Бог даст, снова будут посрамлены злонамеренные происки, к каким бы изворотам они ни прибегали и какими бы личинами ни прикрывались.
Впервые опубликовано: «Московские ведомости». 1870. 19 февраля. № 40.