КНИГА ВТОРАЯ. Семья
Глава I. Религия была основным началом древней семьи
Если мы перенесемся мыслью в древние времена в среду живших тогда поколений, то увидим во всяком доме алтарь, а вокруг этого алтаря собравшуюся семью. Семья собиралась каждое утро вокруг очага, чтобы принести ему свои первые молитвы, каждый вечер, чтобы призвать его в последний раз перед сном. В течение дня все члены семьи собираются еще раз вокруг очага для обеда, который и вкушают благочестиво после молитвы и возлияний. При всех этих религиозных обрядах поются хором гимны, унаследованные от отцов.
Вне дома, тут же совсем близко, в соседнем поле находится семейная могила, это — второе жилище той же самой семьи. Здесь покоятся вместе несколько поколений предков; смерть не разлучила их; вместе живут они в этом втором загробном бытии и продолжают составлять одну нераздельную семью.
Лишь небольшое расстояние, каких-нибудь несколько шагов, отделяет дом от семейной могилы, отделяет живых членов семьи от членов умерших. В известные дни, которые для всякого определялись его домашней религией, живые собираются вблизи своих предков. Они приносят им могильные жертвы, возливают молоко и вино, возлагают на могилу хлеб, фрукты или сжигают на ней жертву. Взамен этих приношений они испрашивают себе у предков покровительство, называют своими богами и просят ниспослать полям плодородие, дому процветание и сердцам добродетель.
Рождение не являлось единственным основным началом древней семьи. Это доказывается тем фактом, что сестра не имела тех же прав, что брат, затем отделившийся сын или выданная замуж дочь совершенно переставали быть членами семьи; наконец, в подтверждение сказанного, есть еще несколько очень важных постановлений в греческих и римских законах, которые мы будем иметь случай рассмотреть ниже.
Точно так же основным началом семьи не является и естественное чувство привязанности, потому что ни греческое, ни римское право совершенно не считаются с этим чувством; оно может существовать в глубине сердца, но оно ничто в праве. Отец может очень любить свою дочь, но он не имеет права завещать ей свое имущество. Законы о наследовании, т. е. те из них, которые являются наиболее верными выразителями понятий древних народов о семье, стоят в резком противоречии то с порядком рождения, то с естественным чувством привязанности.
Историки римского права, усмотрев чрезвычайно верно, что ни рождение, ни привязанность не составляют базиса римской семьи, думали, что основание это лежит в отеческой и супружеской власти. И они создают из этой власти нечто вроде первичного установления, но они не объясняют нам, каким же путем, в силу чего эта власть образовалась, если не предположить тут перевеса в физической силе мужа над женой и отца над детьми; но поместить таким образом силу в основании права было бы грубой ошибкой. К тому же мы увидим далее, что сама родительская и супружеская власть далеко не была первопричиной; она сама является следствием, она вытекает из религии и устанавливается ею, значит ясно — она не могла быть принципом, создавшим семью.
То, что соединяет членов древней семьи, есть нечто более могущественное, чем рождение, чем чувство, чем физическая сила, это — религия очага и предков. Она делает семью одним телом и в этой жизни и в будущей, загробной. Древняя семья является обществом характера более религиозного, чем естественного; и мы увидим ниже, что женщина причислялась к семье лишь постольку, поскольку священный обряд брака посвящал ее в культ; и сын переставал считаться членом семьи, если он отказывался от культа или выделялся; усыновленный, наоборот, делался истинным сыном, потому что, хотя его и не связывали с семьей, усыновившей его, узы крови, зато соединяло нечто более важное — общность культа; наследник, который отказывался принять культ наследователя, терял право наследства; и, наконец, самое родство и права на наследование устанавливались не в силу рождения, а в силу тех прав, которые данное лицо имело на участие в культе, как права эти были установлены религией. Не религия, без сомнения, создала семью, но она безусловно дала ей основные законы, установления и потому строй древней семьи совершенно иной, чем он был бы в том случае, когда бы в его основание легли и образовали его только естественные чувства.
На древнегреческом языке существовало одно очень многозначительное слово для обозначения семьи; говорили επίστιον; буквально это значит то, что находится при очаге. Семья — это была та группа лиц, которой религия позволяла обращаться с молитвой к тому же очагу и приносить могильные жертвы одним и тем же предкам.