Сегодня одновременно в двух полученных здесь правительственных газетах находим строки, выражающие мысли, замечательные не по новизне, а по тому, что они часто забываются. В ответе государственного канцлера на ответную депешу лорда Гранвиля по Черноморскому вопросу сказано, между прочим, в доказательство справедливости и настоятельности принятого Россиею решения, что государство не может переносить обязательство (ограничение прав в Черном море), «против которого восстает чувство народное». С другой стороны, в «Русском Инвалиде» помещено заявление, в котором отдается справедливость тому патриотическому сочувствию и той «предупредительной готовности», с которыми наше общество приняло объявленную Высочайшую волю о преобразовании нашей военной системы и распространении воинской повинности на все сословия без изъятия. «В этом случае обнаружился прочный государственный смысл русского населения. Как ни были иногда трудны задачи русского народа, он никогда не оказывался ниже их, напротив, всегда находил в себе силу подняться на требуемую ими высоту». Так говорит официальный орган, и затем следует извещение, что основные начала работ вновь учрежденных комиссий по воинской повинности и организации народной обороны будут вскорости опубликованы.
Итак, в дошедшем до Престола отголоске народного чувства правительство почерпает силу быть твердым в принятом решении по столь важному вопросу, как Черноморский, от которого зависит мир или война. То же народное чувство служит правительству залогом, что новая важная внутренняя реформа — организация обороны — совершится успешно благодаря «государственному смыслу» русского народа.
Адреса и заявления, идущие со всех концов России, будут в настоящих обстоятельствах также делом не лишним. Европа знает, что с народным чувством великой страны шутить нельзя. А мы сами, давно ли мы сами ругались над своим народным чувством?..
Впервые опубликовано: «Московские ведомости». 1870. 23 ноября. № 251.