В. В. Розанов
Голос малоросса о неомалороссах править
Есть что-то несчастное и жалкое, горькое и в конце концов глупое, бесталанное, в положении и затем в психологии «каинства», которая обнимает у нас некоторую долю «общественных деятелей». Разрыв громадного тяготения к центру не обходится даром: люди летят «к черту» и попросту в сумасшедший дом. В непомерной злобе «на Россию», — от которой, впрочем, России ничего не делается и никогда не сделается, — то человек набрасывается на Крылова, грубо упрекая его в обжорстве, то приравнивает «цианистому кали» поэзию и личность Тютчева, не замечая, что он, конечно, не Тютчева отталкивает от России, а сам со своими «общественными деятелями» отталкивается от Тютчева и летит куда-то «на 11-ю версту» от Петербурга, где врачи осматривают прискорбно-больных. Для оторвавшихся от России русских, полурусских и инородцев не предлежит вообще никакого пути, кроме вырождения и духовной смерти. Лично извести из себя «цивилизации» они, конечно, не могут, а старая цивилизация не координирует их шаги, и является «шаткая походка», «неверный шаг» целой биографии. Является гибель всей личности. Начавший в своем «я» судьбу Каина, ничего иного не получает, кроме трясения рук и ног, уныния, тоски и пугливого оглядывания, «не гонится ли кто за ним». Но никто за ним не «гонится», а гонит его внутренний грех и остатки своей совести.
Путь Даля и Востокова, — двух немцев и лютеран, которые настолько были преданы России, что переменили даже фамилию — на русскую (Востоков) и под конец жизни перешли из лютеранства в православие: вот путь и канон душевной жизни инородца в России. Оба, став «русскими» до такой глубины, возвеличили и имя германское, душу германскую, нравственный гений Германии. Они воистину показали всемирную перевоплощаемость и универсализм старой своей Германии. И не одна Россия держит над их головами венки особенного света, но и Германия осветилась особенным светом своей глубины, «потеряв» этих сынов. На самом же деле Германия, конечно, в отрекшихся от нее Дале и Остенеке (прежняя фамилия Востокова) получила в них так много, сколько не имеет в каком-нибудь «Михеле», в каком-нибудь безвестном профессоре или этнографисте. Здесь величие — не в филологии их, а именно в красоте особой преданности и особого национального перерождения.
И можно думать, что «Даль» чувствовал себя радостнее, чем теперешние «общественные деятели», — главная «общественность» которых заключается в том, что они в каждом ресторане подходят к буфету и выпивают рюмку водки «за гибель России». Таких очень много. Такие бегают на лекции и сами читают «рефератры»… Но, воистину, все это к гибели и унынию…
Заговорить об «инородчине» меня заставило не то, что сейчас пишется об этом вопросе в печати, а одно частное письмо… Получено оно было мною от одного малоросса-дворянина, которого я знаю лет 20 в Петербурге, и всегда любовался на то, как он радостно несет свою службу здесь, а ранее нес ее в провинции. Гармоничность всей его личности, с «государственным» оттенком, с высокой мыслью — «я служу Государю и отечеству» (чиновник лесного департамента министерства земледелия), всегда удивляла меня и как-то «подавала лучшие надежды на будущее» среди всеобщего нигилизма и отрицания… Но он любит и свою Малороссию, свою полтавскую усадьбу, — особой местной любовью. Нужно заметить, что настоящие любители России суть непременно свои специальные губернские любители, — вообще «губернские люди»: без этого «губернского чувства» как-то холодно и отвлеченно, риторично и не окрашено и общерусское чувство. Только «симбирец» Карамзин мог стать великим «вообще русским»; только творец «Вечеров на хуторе близ Диканьки» — мог образовать в себе такую великую общерусскую тревогу… Без «своего уезда», без своей частной, индивидуальной родины — нет вообще настоящего русского. Это я давно замечал, — и захудание, захирение «родины своего детства», кажется, есть причина и общего «гражданского каинства» в России. Вот отчего так хочется расцвета и силы наших уездов, поярче — жизни туда, побольше детской и ученической памяти о первом, раннем своем «гнездышке». Он пишет мне:
«Простите, что я перейду к другой теме, которая меня тоже больно поразила на сих святочных днях. Это — съезд по народному образованию наших сельских учителей, и ближайшим образом та резолюция съезда об „украинском языке“ в народных училищах. Я, как Малоросс (с большой буквы в письме), имею право высказать и свое мнение относительно национализации школы в пределах Малороссии. Не признаю я прав за „украинским“ языком в школе, а только за общерусским языком должно считаться право преподавания наук в низшей и средней школах в Малороссии. Вся ламентация украинцев о дурном влиянии великорусского языка на малорусских детей есть пустая, заведомо предательская речь. Все выходки украинцев на съезде по поводу общерусского, т. е. великорусского, языка имеют под собою почву исключительно политическую (подчеркнуто в письме). И надо было бы украинцам зажать прямо рот, сказав им, что они клевещут на русский язык. Я удивляюсь, как на съезде никто не сумел сразить их замечанием такого рода. Малороссы вообще люди набожные, и все те, кто несколько причастны к грамоте, чрезвычайно любят читать церковные книги, которые, как известно, печатаются у нас на церковно-славянском языке. Не читают же они эти книги без разумения, т. е. так, как гоголевский Петрушка читал, — следя лишь за одними буквами. А ведь церковно-славянский язык весьма близок к общерусскому и чисто малорусскому языкам. Читайте-ка: „Отче наш, Иже еси на небесех! да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя“ и т. д. Или же: „От сна востав, благодарю Тя, Пресвятая Троице, яко многая ради Твоея благости и долготерпения не прогневался на мя лениваго и грешнаго, ниже погубил мя еси со беззакониями моими“ и проч. Спрашиваю я вас, какое же из приведенных слов может быть непонятным для малоросса? Все слова для них ясны по смыслу, и в целом каждая молитва.
Итак, украинцы клевещут на общерусский язык; малороссы отлично его понимают, когда говорят с ними о предмете, не выходящем за пределы их понимания. Вот истину должен я сказать все, что хохломаны выдумали (курс, в письме) сейчас такой, якобы, малорусский язык, что я, природный малоросс, не могу и 10 строчек прочесть малороссийской газеты „Рада“, чтобы „ихний“ новый язык не послать к дьяволу. Ничего не могу разобрать, о чем газета толкует. Словом, „украинский“ нынешний язык для истинных малороссов непонятен: это не язык Тараса Григорьевича Шевченко, Котляревского и Квитко-Основьяненко, который ясен, понятен и простому мужику, и интеллигенту, а такой, какого еще никогда не было на свете. Это язык нарочито придуман, дабы разъединить русских людей, т. е. расколоть их на две половины, и чтобы, таким образом, каждая из них враждовала одна с другой. Для инородцев наших и заграничных, как-то: немцев, поляков, жидов, — ничего нет милее этой „выдумки нового украинского языка“. Правительству следует стать на страже и не допускать в школе народной, в пределах Малороссии, пропагандировать этот „уродский“ язык. Если же нужно дать детям начало познания грамоты на народном языке, то пусть учителя учат детей грамоте на действительно малорусском наречии и объясняются с детьми языком Шевченко и других прежних малорусских авторов. Нынешние же учителя в малорусских школах — это жидовские и австрийско-польские попыхачи. Я таких учителей презираю и не позволил бы им тереться возле малорусского народа. Дорогой В. В., вступитесь вы за право русского языка в школах на моей родине. Укажите правительству, что хохлы любят церковную грамоту, а раз они понимают ее, то тем более понимают нашу общерусскую речь и грамоту. Новый же украинский язык вон гнать в шею из школы».
Не меняю ни слова в письме. «Мову» он, природный малоросс, и, повторяю, с большим чувством своего детского гнезда, считает выдумкой, и выдумкой на политической, скверной почве. Это все усилия получить себе независимость, республику, «гетманщину» и, так как все настоящие гетманы умерли, то получить в «гетманы» из Петербурга Винавера. Перспектива наиболее правдоподобная, потому что еврей, да еще адвокат, может быть, конечно, и Пушкиным, и гетманом. Евреи уже «окрылены» ко всему подобному… Ну-с, и затем начнется беспримерно пакостное существование, от которого стошнит не одних хохлов. Благородные малороссы, как мы уверены, и благороднейшие латыши, поляки, остзейские немцы, румыны на юге, татары, чухонцы, грузины, армяне равно видят поэзию своего края и личную свою биографическую поэзию в том, чтобы дать России из себя еще Шевченка или Гоголя, дать Багратиона (армянский род) или Лазарева и вообще приложить руки и сердце к созиданию все России и России, одной России и навсегда России, как огромной неизмеримой этнографической системы, экономической системы, как громадной политической и военной мощи. «Прикладывай руки к тому, где башня уже строится», а не начинай каждый новую свою башню; выходи и живи в городе, который уже тысячу лет стоит, и не начинай одной своею избой строить новый город. Вообще, прикладывайся, став между собою и между другим «+», а не « -», связывайся, цепляйся: вот социология, культура и цивилизация. Это все евреи внушили нам (незаметно) пакостные чувства; будучи сами «вразброд» и без дара строения царства, они подтачивают наше царство и советуют свое бездарное «вразброд» и нам. Но ведь у них каждого защитит всемирный кагал, а что и кто защитит хохла с «гетманом Винавером» и латыша с правдоподобным «президентом Марголиным» — трудно сказать. Совет нам разделиться и рассеяться, конечно, очень выгоден евреям, которые природно все невидимо соединены. И войдут в «баре» тем легче, чем скорее все инородцы войдут в самостоятельную свободу. Вот уж, поистине как о женщине, так и об еврее: «cherchez la femme», «cherchez le Juif» [«Ищите женщину», «ищите еврея» (фр.)].
Впервые опубликовано: «Новое Время». 1914. 19 янв. N 13598.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_golos_malorossa.html.