Глубокий шрам (Битси)

Глубокий шрам
автор Джек Битси, пер. А. А. Гавриловой

Оригинал: язык неизвестен, The deep seam, опубл.: 1926. — Перевод опубл.: 1927. Источник: az.lib.ru • 1926.

Джек Битси

Глубокий шрам

Издательство Проф-пресс; Россия, Ростов-на-Дону; 1994

По изданию: Глубокий шрам. Роман / Джек Битси; Пер. с англ. А. А. Гавриловой. — Москва — Ленинград : Гос. изд-во, 1927 (Москва: тип. «Красный пролетарий»). — 260 с.; 20 см.

Глава 1

Джерард Селден не спеша вышел из станционной конторы. Толпа на платформе Айвенго почтительно расступилась перед ним. За внешними знаками почтения, которые ему оказывало население шахтерского поселка, скрывалась ненависть. Селден был управляющим шахтой в Айвенго, принадлежащей Континентальной угольной компании. Айвенго боялся и ненавидел его.

Лениво пройдя платформу, Селден прислонился к решетке окна, за которым назойливо стрекотал телеграфный аппарат. Он специально выбрал это место: ему необходимо было знать всех, кто приезжал и уезжал из Айвенго. Отсюда он мог видеть всю узкую длинную платформу, на которую через несколько минут прибывал поезд из Чарлстона. Селден мог бы послать на этот наблюдательный пост одного из своих подчиненных, но он старался не прибегать к услугам жителей поселка и предпочитал действовать сам: личные наблюдения служили ему источником познания человеческой натуры.

Между ним и толпой на платформе образовалось свободное пространство. Селден отметил это с удовлетворением. Ставя себя над толпой, он управлял ею. Шахтерский поселок боялся его — и не без оснований.

Внешне Селден выгодно выделялся среди окружающих. Это был высокий, стройный человек с гибкой фигурой. Каштановые волосы на красиво посаженной голове слегка вились, тонкие губы часто складывались в жесткую усмешку, Молчаливый, прекрасно владеющий собой, он был самым холодным человеком из всех, кто когда-либо держал в своих руках судьбы и счастье двух тысяч жителей поселка.

Ожидая поезд, управляющий глазами собственника оглядывал район шахты, находя его прекрасным. С высоты платформы он мог видеть Айвенго; поселок лежал в долине у подножья Бархатной горы, достигавшей высоты трех с половиной тысяч футов. Остов вышки, стоявшей у входа в шахту, возвышался над Айвенго. До Селдена доносился грохот тележек, загружающих уголь в дробилки. Непроизвольно он отмечал интервалы времени — каждые шесть минут. Время не тратилось зря. Селден следил за стрелкой, которая показывала движение смолы, поступающей под желоб промывателя. Почерневшие вышки, покрытые мелкой угольной пылью, вовсе не казались ему безобразными. Каждый ремень, каждая вращающаяся цепь ведер, даже бесконечный поток воды из промывателя — все это имело смысл и назначение.

За вышкой, в конце улицы, находилось здание конторы шахт, такое же аккуратное, как и сам управляющий. Рядом помещался продуктовый магазин Компании, а еще выше, на склоне горы, — почти спрятанный за деревьями пороховой погреб. Расположение домов в поселке не подчинялось определенному плану. Коттеджи мастеров и надсмотрщиков выглядели наиболее солидно; вокруг них ютились жалкие домишки рабочих.

Оторвав взгляд от поселка, Селден снова вперил его в толпу на платформе. Его глаза стали холодными; теплый блеск, появившийся в них, когда он смотрел на шахту, исчез, и легкая гримаса скривила губы управляющего. Толпа также принадлежала ему — взором он постигал то, что было скрыто от других глаз. Рабочие бросали на управляющего косые взгляды, но ни один не решался с ним заговорить. Жители Айвенго без особой нужды не обращались к Селдену, а если и приходилось, делали это торопливо, стараясь побыстрее закончить разговор.

Управляющий узнавал лица на платформе и восстанавливал в памяти события их жизни. Там был Билл Уоршам, который, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо смотрел на железнодорожный путь. Селден знал причину его волнения: Сузи Уоршам возила сына на операцию в Чарлстон, и этой ночью должна была вернуться с ним домой. Уош Винсон тоже чего-то ждал; сизый нос выдавал его пристрастие к крепким напиткам. Глядя на него, управляющий решил переговорить c Бревтом — в шахтерском поселке не должно быть виски.

Наконец подошел поезд. Внимательно следя за всем происходящим на платформе, Селден видел бурные встречи, слышал несвязные, радостные восклицания людей, спешащих обменяться новостями.

Поезд постепенно освобождался от пассажиров. Пробил колокол, предостерегающе закричал кондуктор, и состав медленно пополз назад. Толпа рассыпалась во все стороны. На платформе остались двое — Селден и молодая женщина. При виде ее у него на одно лишь мгновение вспыхнули глаза, дрогнули губы — и снова лицо приняло обычное бесстрастное выражение.

Женщина выжидающе озиралась вокруг, но никто не пришел ее встречать. Она казалась почти девочкой, но темные круги под глазами, складки у рта и суровое выражение лица говорили о ее горьком жизненном опыте. Одета просто, вся в черном; тень от полей маленькой, плотно прилегавшей к голове шляпы скрывала глаза — но не от острого взгляда Селдена. В ней было что-то необычное, отличавшее ее от других пассажиров. Она выглядела слишком изящной и хрупкой для закосневшего в обыденности шахтерского поселка в Западной Виргинии.

Некоторое время Селден наблюдал ее замешательство, не двигаясь с места, но когда она собралась покинуть платформу, он преградил ей дорогу.

— Добрый вечер, мистер Селден, — с легким вздохом приветствовала она управляющего.

— Старик Ангус не встретил вас? — спросил Селден.

Она показала на пустую платформу.

— Как видите. Я не ждала отца, но мама…

— Итак, вы все-таки вернулись в Айвенго? Хрупкая фигурка женщины выпрямилась, глаза заблестели, и казалось, она готова была резко ответить, но под холодным взглядом Селдена тут же сникла. Серые глаза управляющего, жесткие и недобрые, откровенно разглядывали ее, и в них не читалось ни малейшего сочувствия к ее утомленному виду.

Заходящее солнце неожиданно осветило своими лучами бледное лицо молодой женщины, и Селден увидел перемены, оставленные на нем последними годами ее жизни. Эти перемены были очевидны. Три года назад она уехала из Айвенго девочкой и теперь вернулась домой женщиной, узнавшей страдание. Все три года Селден твердой рукой направлял ее жизнь, и теперь, видя результаты своих усилий, он не испытывал жалости. Стоя, как загипнотизированная, она терпеливо ждала, что он скажет.

Появился станционный служитель, принесший с собой огромные керосиновые лампы. Он с любопытством посмотрел на разговаривающих, но не осмелился им помешать. Айвенго никогда не мешал Селдену.

— Я ждал вас раньше, — сказал он все тем же холодным тоном.

— И вы знали, что я вернусь? — испытующе глядя на него, спросила женщина.

Селден рассмеялся беззвучно, как умел только он один.

— Конечно. У вас не было выбора.

Она уронила саквояж, казавшийся слишком тяжелым для такой хрупкой фигурки. Ее голос возбужденно звенел.

— Вы заставили меня вернуться!

— Конечно, — охотно подтвердил Селден.

— О! И вы не отрицаете этого?

— Зачем? — с усмешкой ответил он. — Я знал, что вы вернетесь. Это было неизбежно. Видите ли, я знаю людей и знаю вашего мужа. Я предостерегал вас перед замужеством.

— О да, вы предупреждали меня. Торопитесь теперь сказать: «Я говорил ей».

— Нет! Не хочу утруждать себя. Довольно и того, что когда-то я предупреждал вас.

Молодая женщина, раздумывая, молчала минуту, и когда заговорила, в ее голосе прозвучало недоверие:

— Итак, то, что говорил Клемент, было правдой?

— Зная вашего мужа, сомневаюсь в этом, — сказал Селден с едкой насмешкой, от которой так часто страдал Айвенго.

Кристин Беннет, урожденная Мак-Ивор, внутренне содрогнулась от этой насмешки, но Селден продолжал, не обращая внимания на ее реакцию:

— Что же он вам говорил?

Кристин пыталась говорить спокойно, но ее волнение выдавали судорожные движения руки, мявшей складки платья.

— Клем сказал, что вы внесли его в черный список!

— Это правда, — ответил Селден, пожимая плечами.

— Он считал, что из-за черного списка не мог найти работу в центральных угольных районах.

— Нельзя было поступить иначе. В полумеры я не верю, и потому он не должен был работать ни в Алабаме, ни в Теннесси.

Кристин потупила глаза, но за ее опущенными веками пылал огонь возмущения. Не замечая сгущавшейся тьмы, которую не мог рассеять даже желтый свет ламп, она пыталась понять ту тайную игру, которая столько лет велась вокруг нее. С Бархатной горы подул холодный ветер, и она плотнее запахнула свой плащ, но не двинулась с места.

— Вы заранее знали, что будете делать? В день моей свадьбы с Клементом Беннетом вы уже все решили?

— Конечно. Ваш муж принадлежит к тому типу людей, который хорошо известен всем угольным компаниям. Мы знаем, как обезопасить себя от них, и в таких случаях действуем без колебаний. Это и не составляет особого труда — простой обмен информацией. То, что вы называете черным списком, у нас называется самозащитой. Впрочем, я не намерен вам объяснять.

— Вы принудили меня…

— Я ни к чему вас не принуждал. Ваш муж был поставлен перед выбором и вел себя именно так, как я предполагал.

— Вы заставили его бросить меня!

— О нет. Я только предоставил ему больше возможностей бросить, чем остаться с вами, и не сомневался в его выборе.

— Очевидно, — сдавленным голосом начала Кристин, пытаясь овладеть собой, причем спокойствие Сел-дена странным образом ей помогало, — вы не верите в мое влияние на него.

— Я знаю вашего мужа.

— Зачем вы преследовали нас? — вопрос вырвался невольно, она хотела скрыть свою боль, но, спросив, продолжала: — Что я вам сделала? Вы, вы знаете… — жестом, выражавшим безнадежность, она оборвала свою речь.

— Вокзальная платформа — не место для объяснений. В другое время.

— У вас не хватит смелости сказать правду! Но Клем мне сказал.

— Да? — равнодушно спросил Селден. Кристин говорила медленно:

— Он сказал мне, что вы хотите вернуть меня в Айвенго.

Углы рта Селдена дернулись.

— Да, хочу. И он послал вас?

Кристин вздрогнула от презрения, звучавшего в его голосе, ее склоненное лицо покрыла бледность.

— Нет, он бросил меня. Я вернулась сама. Чего же вы еще хотите? Вот я здесь.

Селден равнодушно пожал плечами:

— Решение за вами.

Кристин потеряла самообладание. Охватившее ее возмущение не знало границ. В голосе молодой женщины звучали рыдания, но глаза оставались сухими и сверкали решимостью.

— Представляете ли вы себе, что вы сделали? Или, быть может, вы этого не понимаете? Вы ведь не беспомощная женщина, зависящая от других во всем, даже в том, что касается крыши над головой и пиши. Какое вы имели право управлять моей судьбой?

Селден сделал небрежный жест:

— Никакого.

— Вы ограбили меня! Вы унизили меня, как… Селден грубо ее перебил:

— Помолчите минуту и слушайте! Истерики вам не помогут. Я заставил вас пройти через тяжелый жизненный опыт — признаю это. Но я вытащил вас из той среды, которая очень скоро превратила бы вас в развалину, и сделал это исключительно для вашей же пользы. Смейтесь, если вам нравится! Когда-нибудь вы со мной согласитесь.

Кристин прервала Селдена, не обращая внимания на его протестующий жест:

— И вы думаете, я поверю в ваши добрые чувства?

— Я и не прошу вас верить, — хриплым голосом ответил он. — Когда я вижу в шахте людей, работающих под сгнившими креплениями, то, независимо от того, нравится им это или нет, удаляю их, и только тогда меняю бревна и мешки с песком. То же я сделал и с вами. Вы жили под гнилой крышей. Мне пришлось убрать вас, не дожидаясь, пока она рухнет.

Аналогия из знакомой с детства жизни была ей понятна. Она пыталась подавить свой гнев, но глаза ее выдавали. В них горела неукротимая ярость.

— Вы убрали крепления, но не заменили их.

— Это будет сделано позже.

— Но вы не имеете права! Я — не ваша собственность!

— Я сам взял это право.

И вновь перед Кристин предстал управляющий шахтой, которого боялся весь Айвенго.

— Что вы собираетесь делать? — более мягким тоном заговорил Селден.

Кристин тяжело вздохнула, сознаваясь в своей беспомощности.

— Пока — ничего.

И медленно, подчеркивая каждое слово, она бросила ему:

— Сейчас я пляшу под вашу дудку, но не всегда будет так!

Селден уклонился от вызова:

— Об этом поговорим когда-нибудь в будущем. Что вы намерены делать сейчас?

— К чему спрашивать? Вам ведь все известно. Я возвращаюсь в дом отца. Это единственное место, куда я могу пойти. — Кристин вздрогнула. — Но я предпочла бы идти куда угодно, только не к нему.

Казалось, злость ее утихла — глаза смотрели спокойно. Не повышая голоса, она сказала:

— Вы все заранее решили.

Селден надел кепи — во время разговора он стоял с непокрытой головой.

— Конечно.

— Что же будет дальше?

Он засмеялся и сказал с издевкой:

— Приходите ко мне домой в любую ночь, и я скажу вам, Кристин. Вы все равно не поверите мне, пока не увидитесь со своим отцом.

Глаза Кристин широко раскрылись от изумления.

— Неужели ваш дом открыт теперь для жителей поселка?

— Он открыт для вас.

Гордо выпрямившись, Кристин презрительно ответила:

— Понимаю. Я была уверена в этом. Не нужно меня ждать: я никогда не приду!

Селден повернулся на каблуках и через плечо бросил безразличным тоном:

— Не торопитесь! Вы еще не видели своего отца.

Глава 2

Шесть лет, шесть горьких для Айвенго лет Джерард Селден был управляющим шахтой. Шахтерский поселок ненавидел Селдена, ненавидел его безжалостное, непреклонное требование максимальной отдачи в работе, холодное презрение к чувствам и страданиям других, его внешнюю благовоспитанность, прикрывавшую жестокость. Ненавидя, Айвенго из страха перед этим человеком работал на него с точностью хорошо дисциплинированной военной части.

В жизни Селдена, насколько было известно в Айвенго, не находилось места ничему, кроме работы и интересов Континентальной угольной компании. Шахта, усовершенствование производства, добыча угля, погрузка и отправка его по железной дороге в промышленные центры — все это, казалось, было единственным смыслом его существования.

Селден знал Айвенго лучше, чем Айвенго знал его. Когда после шестилетнего его пребывания управляющим жители поселка собирались на ступеньках магазина покурить и послушать сплетни, о Селдене даже самые заядлые сплетники не могли рассказать ничего нового. Шесть лет назад тридцатилетний Селден, самый молодой из управляющих Компании, приехал из Цинциннати, и вскоре Айвенго понял, что можно ненавидеть и в то же время уважать человека. Раньше это был поселок вечно пьяных и дерущихся шахтеров, которые ничего не боялись ни на земле, ни под землей. Самые отчаянные богохульства возносились к небу от Айвенго, и меньше всего углекопы боялись Континентальной компании.

Селден сумел подчинить их себе, и сделал это быстро, безжалостно и холодно — без гнева и злорадства, как если бы имел дело не с людьми, а с машинами. И Айвенго сразу же возненавидел Селдена. С годами ненависть только росла. На десять тысяч футов под землей не было уже ни одного шахтера, который не закипал бы бешенством при одном упоминании его имени и не горел бы желанием при случае с ним расправиться. У Селдена не было на этот счет никаких иллюзий. Он прекрасно знал об отношении к нему жителей Айвенго. Равнодушный к их страху и ненависти, он умел оградить себя от их злобы.

Глухая вражда шахтеров никогда не вырывалась наружу. Бешенство, тлевшее в угрюмых рабочих, только забавляло Селдена. Он рассматривал поселок как необузданное животное, корчившееся под ударами его кнута, но слишком трусливое для того, чтобы ринуться в открытый бой. В беспощадной борьбе между ним и рабочими, заполнявшими подземные галереи шахты, Селден всегда выходил победителем. Ловко и хитро он отклонял даже скромные требования повысить жалованье или продлить больничный лист и отсылал людей назад, на работу, сконфуженными и сбитыми с толку. Неумолимый, безжалостный, бесчеловечный — так характеризовал шахтерский поселок Селдена.

Шесть лет рабочие знали Селдена, но никогда не могли предугадать его поступков. Он был одиноким. Некоторые из его предшественников жили одной жизнью с Айвенго, другие строго ограничивали свой круг общения. Селден не делал ни того, ни другого. Никто никогда не приходил к нему, и он сам за шесть лет не посетил ни одного дома. Иногда, казалось, по капризу, он вмешивался в семейную жизнь шахтеров и, превышая все полномочия управляющего, безапелляционно приказывал. Сопротивление его воле означало увольнение, даже черный список. Неведомыми путями Селден собирал сведения о поселке. Ни одно изменение, даже самое незначительное, в жизни его населения не ускользало от серых, бесстрастных глаз управляющего.

В действительности же он не был так равнодушен ко всему, как казалось людям, но его интерес шел не от добрых чувств. Селдена интересовали люди — он изучал их для того, чтобы управлять ими. Библиотека в «Доме на холме» изобиловала трудами, посвященными исследованию человеческих эмоций и рефлексов. В тиши своего кабинета Селден изучал теорию. Айвенго служил ему лабораторией, где он проводил опыты. Сопоставляя теоретические положения с практикой, Селден достиг необычайной власти над людьми и умело использовал ее для того, чтобы управлять ими. Честолюбие, которое владело этим человеком, заставляло его упорно добиваться своей цели, пренебрегая интересами рабочих.

Женщины Айвенго особенно негодовали на Селдена из-за вмешательства в их личную жизнь, но были бессильны проявить свою злобу и возмущение. Селден являлся абсолютным и всесильным хозяином поселка. За ним стояла вся мощь Континентальной угольной компании, ее миллионы, ее вооруженные силы.

Рабочие хорошо знали могущество Компании, и запрещали женщинам бунтовать против Селдена. Женскому населению поселка приходилось ограничиваться только разговорами и сплетнями. Селден догадывался о возмущении, охватившем шахтеров, хотя ни один человек не осмелился бы рассказать ему об истинном положении вещей. Он сумел справиться и с женщинами, внушив им, что вмешательство в жизнь их семей является его прямой обязанностью как управляющего шахтой.

Победа над женщинами поселка доставила ему удовольствие, внесла приятное разнообразие в его монотонное существование. Любовь, брак, рождение и смерть — эти важнейшие события в жизни жителей Айвенго стали для управляющего не только предметом исследования, но и источником развлечения. На знании человеческой натуры основывался его непререкаемый авторитет.

*  *  *

Покинув платформу, Селден, вместо того, чтобы идти в контору, повернул на улицу, ведущую к его дому. У подножия холма он по привычке на миг остановился и посмотрел на лежавшую у его ног долину. Сгущавшаяся темнота мешала ему видеть всю картину, но он хорошо представлял ее по памяти. Единственная прямая улица с одной стороны заканчивалась станцией, с другой — зданием конторы. Налево были вышка и залитая ярким светом электрическая станция. Направо мерцали светлыми огоньками коттеджи, казавшиеся сейчас пятнышками величиной с булавочную головку.

Оглядев свои владения, Селден резко повернулся на каблуках и пошел к дому, который он построил на пологом склоне холма, параллельном проходящей поблизости железнодорожной колее. По этой дороге редко ходили жители поселка, для которых усадьба управляющего была запретной территорией. Ни один из них не мог похвалиться тем, что переступил его порог. Стоявший в роще, среди огромных дубов, бревенчатый дом с широкой верандой выходил окнами на долину. Свет мерцал в окнах, когда Селден подошел к своему дому. Он тихо засмеялся — теперь, когда он был один, в его смехе звучали почти ласковые нотки. Этот тихий смешок часто сопутствовал психологическим экспериментам Селдена. Взглянув на часы, он подумал: «Вряд ли она сейчас счастлива».

Глубокий старик-негр, невероятно сморщенный, с белыми пушистыми волосами, открыл дверь.

— Приносила ли прачка белье, дядя Джадж? — мягко спросил Селден.

Негр открыл рот, издав какие-то невнятные звуки. Слуга Джадж был немым.

Селден, видимо, поняв его ответ, кивнул головой.

— Хорошо. Давай скорее обедать, я тороплюсь. Старик потащился на кухню. Тем временем его хозяин скрылся в ванной. Дядя Джадж был единственным слугой в доме, но Селден и не нуждался в других. Он выбрал старика-негра потому, что тот был нем, и таким образом исключались лишние разговоры за пределами дома. К тому же Селден не хотел, чтобы дома ему досаждала болтовня слуг. Между слугой и хозяином установилось своеобразное взаимопонимание, недоступное посторонним.

Быстро пообедав, Селден медленно пил кофе. Дядя Джадж следил за ним, стоя в дверях. Угадав его тайную мысль, Селден одобрительно сказал:

— Прекрасный кофе.

Лицо негра просияло от удовольствия. Задумчиво помешивая кофе, Селден обратился к старику:

— Дядя Джадж, возможно, у нас будут сегодня посетители. Женщина. Если она придет, прими ее. Ты понял?

В горле негра что-то заклокотало. Селден поспешил прервать эти звуки, выражавшие недоумение и недовольство.

— Знаю. Никто никогда не приходил, но на этот раз — исключение. В какое бы время она ни пришла, позови меня.

Дядя Джадж закивал головой.

Селден встал из-за стола и прошел в библиотеку. Там он сел в кресло у лампы и взял книгу, но не стал читать и задумался.

Его занимало ее будущее. Гнев Ангуса Мак-Ивора, возмущенного самовольным замужеством дочери, едва ли остыл за три года. Каждое утро Селден наблюдал за стариком Ангусом, спускавшимся в шахту с суровым лицом и сердитыми глазами. Миссис Мак-Ивор была всего лишь бесцветным повторением мужа. Время от времени Кристин приезжала в Айвенго, и хотя от нее никогда не слышали жалобы или упрека, ее вид не мог обмануть Селдена. Он был уверен в развязке этой драмы и с неистощимым терпением ее ожидал. Теперь, после трех лет ожидания, ему незачем было торопиться. Его уверенность основывалась на точном расчете, все дело было во времени. До Селдена доходили слухи о ярости Мак-Ивора и о все растущем отчаянии Кристин. Он искренне удивлялся ее мужеству и выдержке.

Погруженный в свои мысли, Селден не услышал слабого стука в дверь. Вслед за тем его внимание привлекло гортанное клокотание дяди Джаджа.

— Я занят, и не мешай мне! — нетерпеливо бросил он старику.

Негр пытался что-то сказать, жестами он старался изобразить женскую фигуру.

Взглянув на него, Селден быстро вскочил и бросил книгу. Обойдя стол, он зажег канделябры. Комнату залил яркий свет. С минуту Селден стоял молча. Потом, повернувшись к дяде Джаджу, резко приказал:

— Проводи ее!

Глава 3

Когда Кристин вошла, Селден неподвижно стоял у камина. Дядя Джадж, поклонившись хозяину, скрылся в дверях. Селден молча пододвинул молодой женщине кресло и скамеечку для ног. Пытливо вглядываясь в ее лицо, освещенное светом канделябров, он старался найти на нем следы внутренней борьбы. Но оно было непроницаемо. Глаза, обведенные темной тенью, выражали решительность, губы плотно сжались. Кристин прекрасно владела собой. Стоя, она внимательно разглядывала кабинет Селдена. Комната была заставлена высокими, до потолка, книжными шкафами. В одном ее конце стояло пианино и высокая напольная лампа, в другом — письменный стол и удобные вольтеровские кресла. Картины, показавшиеся Кристин ценными, оживляли серый фон стен. Пылающий камин и тяжелые занавеси дополняли убранство. Кристин села в кресло и, улыбаясь, неожиданно сказала, указывая на обстановку:

— Судя по рассказам, я представляла себе все это менее дорогим.

— Это меня не удивляет, — сухо сказал Селден. — До вас никто из поселка здесь не был.

Наступило молчание. Селден пристально смотрел на посетительницу, и она не избегала его взгляда.

— Итак, — Селден усмехнулся, — вы, наконец, дошли до предела. Я и не предполагал, что у вас столько терпения.

— Да, у меня нет больше сил. Иначе я не была бы здесь. Я знаю, чем рискую.

— Верно, для вас это большой риск. Но вы ведь не отказываетесь от него?

Кристин горько усмехнулась.

— Конечно, нет. У меня нет выбора. — Глядя ему прямо в глаза, она добавила: — Но за это ответственны вы.

— Я не отрицаю и беру на себя ответственность.

— Прекрасно, но последствия все же падут на меня.

— Вам известно, какого рода будут последствия? — с легкой иронией спросил Селден.

— Да, — уверенно ответила Кристин.

— И они вас не пугают? Кристин махнула рукой.

— Не очень. Теперь мне безразлично. Я знаю, что может быть.

— Не будьте слишком уверенны, хотя я и не хочу вас пугать.

Они снова замолчали. Селден наблюдал за ней, иронически улыбаясь. Он испытывал сейчас приятное чувство превосходства. Ему казалось, что он научился создавать те или иные обстоятельства и точно предвидеть результаты своих действий. Это умение, как он полагал, проистекало из тонкого знания человеческой природы. Селдену нравилось играть с огнем. Уверенность в том, что в решающий момент он окажется хозяином положения, никогда его не покидала.

— Итак, — нарушил молчание Селден.

— Вы были уверены, что я приду? — прямо спросила Кристин.

— Конечно. Я сказал вам об этом на станции.

— Я отомщу вам, — ровным голосом проговорила она.

— Обычно мы мстим за то, чего не можем избежать.

— Вы были уверены в том, что я приду сегодня?

Селден отрицательно покачал головой, но лицо его выражало уверенность в обратном.

— Вы могли ошибиться, — медленно произнесла Кристин.

— Но вы здесь…

— Вы не знаете, зачем я пришла.

— Знаю, но если хотите, можете сами сказать. Испытывая мучительные колебания, Кристин сказала:

— Я пришла к вам за помощью.

Селден невольно улыбнулся, вспомнив мнение о нем поселка. Кристин поняла и поспешно сказала:

— Я знаю, что говорят о вас в поселке, но у меня были основания так поступить. Вы заставили меня вернуться и приняли на себя ответственность за это.

— Раньше вы не просили помощи.

— Я прошу теперь. У меня больше нет надежды. Мне безразлично, что бы ни случилось!

— Помочь вам не так-то просто. Мне необходимо знать все. Готовы ли вы ответить на мои вопросы?

— Да, я отвечу на все — иначе не стала бы вас просить.

Селден встал и погасил канделябры. Комната погрузилась в мягкий полумрак, только на стол падал яркий круг света от лампы.

— В общих чертах я, конечно, знаю вашу историю, но мне нужны подробности. Я хотел бы, чтобы вы рассказали все сначала.

Полумрак скрыл от Селдена ее волнение. Кристин закусила губы и судорожно обхватила руками колени. Стараясь придать своему голосу твердость, она начала:

— Нелегко сознаваться в собственных ошибках, особенно, когда говоришь с человеком, предостерегавшим от них. Но я хочу, чтобы вы знали: я считаю вас повинным в моей беспомощности и отчаянии. Вы отняли у меня надежду на счастье.

— Довольно необычные побуждения заставили вас обратиться за помощью, — заметил Селден.

— Неужели вы считаете, что мне легко было прийти к вам? Вы не знаете, о чем я думала по дороге сюда! Я выбирала между вами и…

Кристин потеряла самообладание.

— И выбрали меня?

— Да, я выбрала вас — по одной причине.

— Могу я спросить, по какой?

— Нет. Теперь это не имеет значения. Позже вы, может быть, и узнаете.

— Послушайте, вы думаете, что я вмешиваюсь в вашу жизнь из прихоти? Это не так. Я понимаю, что вы теперь озлоблены — это вполне естественная реакция, но…

Кристин прервала его с холодным сарказмом:

— Вы еще раньше принимали со мной этот тон — все делалось для моего же блага. Почему бы вам не добавить еще и то, что говорит мой отец? Что вы понимали в моей жизни — вы, удобно устроившийся зритель, сидя здесь в кресле, говорите мне, что все было сделано для моего благополучия? Почему вы не позволили мне самой создать себе это благополучие? Я начала создавать.

— Да, но начали неправильно, и потому я вмешался. Если бы я стал ждать, было бы слишком поздно для разрыва. Теперь вы сможете начать новую жизнь без особых потерь.

— Я не верю вам! За три года я многому научилась. Я больше не девочка и не верю вашим альтруистическим порывам!

Селден прервал ее обычным холодным тоном:

— Не собираюсь убеждать вас — вы сами пришли ко мне за помощью. Но если это только предлог, чтобы высказать ваше мнение обо мне, то оно меня не интересует.

Кристин смутилась:

— Я… я забылась. Вы не представляете себе, что я пережила.

— Теперь рассказывайте, — уже мягче сказал Селден.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы знали. Может быть, то, что вы говорили о Клеме, было правдой, — она задумалась на минуту, — но я не оставила бы его, что бы ни случилось. Я верила в возможность его исправления, пока не почувствовала отвращение и не убедилась, что я в нем ошиблась. Вы знаете, как противился отец моему браку с Клемом. Я старалась быть справедливой к отцу и понять его, но не смогла. Он никогда не понимал меня. Послал в школу в Чарлстон, чтобы я получила хорошее образование — лучшее, чем у кого-либо в Айвенго, а потом не позволил мне им воспользоваться. Он всегда был со мной холоден и замкнут. Даже когда я была маленькой девочкой, он никогда меня не ласкал. Ему просто незнакомо чувство любви.

— Существует только одна любовь, — заметил Селден. — Настоящая, стопроцентная любовь, которая никогда не проходит, — это любовь к самому себе.

Кристин взглянула на него, но удержалась от замечания.

— Мы жили в шахтерских поселках, и отец всегда был отрезанным ломтем. Он заставлял меня и мать жить так же. Казалось, он считал, что Мак-Иворы лучше всех, и нет людей, которые были бы их достойны. Вы знаете, каким мрачным был наш дом. Я не видела детства. За то, что я знакомилась и играла с другими детьми, отец бил меня хлыстом. Дом показался мне совершенно невыносимым, когда я вернулась из Чарлстона. Я задыхалась в его мрачной атмосфере. Отца и мать возмущало мое желание жить так, как другие девушки. Малейшее проявление моих желаний приводило отца в негодование. Мне полагалось жить их жизнью. С тех пор, как я стала взрослой, обстановка в доме становилась все более напряженной. Они никогда не понимали меня!

— Потом пришел Клем — и он, конечно, понял? — иронически заметил Селден.

Кристин болезненно улыбнулась:

— Я думала, что понял, но я была тогда совсем молода и глупее, чем сейчас. Тогда Клем не проявлял своих низменных качеств. Он был ярким, жизнерадостным и любил меня. Мне казалось, что он поможет мне освободиться от дома. Отец не любил его, но это меня не удивляло. Он никогда не любил тех, кто был со мной дружен. Отец запретил мне встречаться с Клемом, но я его не послушалась. Узнав об этом, он запер меня в доме, как в тюрьме.

— Это не так страшно. Я много раз вас предупреждал, — сказал Селден.

— Вы? — презрительно бросила Кристин. — Как вы могли догадаться о том, кем был для меня Клем? Что вы знаете о людях с сердцем?

— Больше, чем вы думаете. Я знал, что вы будете несчастливы.

— Я сказала вам тогда, что невозможно быть несчастнее, чем я была.

— Вы были не правы. Не так ли?

— Да, но в этом виноваты вы. Мы могли бы хорошо жить, если бы вы оставили нас в покое. Я никогда не пойму, зачем вы вмешивались в нашу жизнь.

— Сколько раз я должен вам говорить, что знал вашего мужа раньше, — нетерпеливо ответил Селден. — Его наружность и манеры не могли меня обмануть. Я видел его насквозь — в нем никогда не было благородства. Вспомните, как он вас бросил. Вы все еще не уверены в том, что он бы все равно рано или поздно так поступил?

— Нет нужды дольше обсуждать это, — устало сказала Кристин. — Я признаю, что вы были правы. Он оказался не тем, за кого я его принимала.

— Вы признаете свою ошибку? Когда вы в этом убедились?

— Вскоре после свадьбы. Сначала мы были счастливы, но потом появился ваш черный список, и Клем не мог найти работы. Возможно, он не проявил необходимой настойчивости в ее поисках, но как только узнавали, кто он, его выгоняли с работы, и мы двигались дальше. Кентукки, Иллинойс, Теннесси — мы были всюду. Сначала Клем не понимал, в чем дело, но потом старший надсмотрщик рассказал ему о черном списке. Я сначала не поверила. Эта мера казалась мне слишком жестокой. Клем был убежден, что причиной его неудач с работой была я: когда-то я рассказала ему о вашем предубеждении. Оставшись без работы, Клем начал заниматься делами, которые казались мне грязными. Слишком брезгливая, чтобы скрывать свое отношение к его занятиям, я стана для него обузой. И он сказал мне об этом.

Кристин умолкла, пытаясь разглядеть в полумраке лицо Селдена.

— Он сказал, что вы будете охотиться за ним до тех пор, пока мы вместе.

Снова наступила пауза.

— В Кентукки он ушел ночью и больше не вернулся. С тех пор я ничего о нем не знаю.

— После этого вы написали отцу?

— Да, написала. Но охотнее я согласилась бы сунуть руку в огонь. У меня не было ни цента, и мне пришлось ему написать. Родительский дом был моим единственным прибежищем, хотя после свадьбы отец сказал мне, что я больше ему не дочь. Несмотря на это, я все-таки написала домой о своем положении. Он прислал мне деньги на дорогу и написал всего два слова: «Возвращайся назад».

Селден усмехнулся.

— Должно быть, он встретил вас не слишком тепло? Брови Кристин сдвинулись.

— Вы выразились чересчур мягко. Если раньше было тяжело, то теперь — невыносимо. Отец при малейшем поводе напоминает мне о прошлом и о том, что я ем его хлеб. И я беспомощна… беспомощна, как…

Кристин, сдерживая рыдания, оборвала фразу. Она подошла к окну и, стоя спиной к Селдену, пыталась совладать с собой. Потом повернулась к нему и с деланным спокойствием сказала:

— Буду терпеть, пока хватит сил. Но я хочу работать.

— Поэтому вы пришли ко мне?

— К кому же еще? Вы — единственный человек, который может мне помочь. Только вы имеете влияние на отца.

— Мне нравится ваша смелость. Почему вы решили, что я захочу вам помочь? До сих пор в поселке не было таких примеров.

Кристин взглянула на него.

— На вас лежит ответственность за то положение, в котором я оказалась. Но если вы не хотите — не надо. Обратившись к вам, я пыталась использовать последний свой шанс.

— Наконец-то вы искренни!

— Это искренность отчаяния.

Селден швырнул папиросу за решетку камина.

— Хорошо, я вам помогу, — заявил он. — Я постараюсь обеспечить вам независимость, пока вы не решите, что делать дальше.

Кристин вопросительно посмотрела в его глаза, ее взгляд был холоден. Селден молча ждал. Наконец она заговорила:

— Это не все. Договаривайте остальное. Селден удивленно поднял брови.

— Что вы хотите этим сказать? Кристин презрительно ответила:

— Нет нужды притворяться. Мы не дети. Вы обещали мне помочь после того, как я сказала вам о своей беспомощности и отчаянии. Что вы за это хотите? Назначьте цену. Не правда ли, предвкушая этот момент, вы с самого начала интриговали и хитрили? Не ради ли этого момента вы довели меня до отчаяния? Селден, откинув голову, засмеялся.

— Нельзя сказать, чтобы вы были высокого мнения обо мне.

— Я не ребенок, — нетерпеливо возразила Кристин. — Надеюсь, вы не предполагаете, что я рассматриваю ваше предложение помочь, как проявление внимания лично ко мне. За три года, прожитые под вашим надзором, я многое о вас узнала. Думаю, что достаточно хорошо вас знаю, чтобы спросить об условиях.

— И все-таки пришли ко мне? Вы, должно быть, действительно в отчаянии, — задумчиво сказал Селден.

— Можете не сомневаться в этом, — ответила она спокойно.

— Ваш муж… Кристин перебила его:

— О нем нечего говорить. Мы порвали. Он бросил меня, отдавая себе отчет в том, что делает. Я свободна. Когда пройдут два года, я разведусь с ним, что бы ни говорил отец.

— Ваш отец возражает против развода? Она заговорила с прежним озлоблением:

— Да. «Ни одна женщина из рода Мак-Иворов не будет разведена», — сказал он. — Он говорит так только для того, чтобы причинить мне боль. О, он делает все, чтобы наказать меня за своеволие! Он хочет, чтобы я оставалась замужем, потому что это приличный повод прятать меня от людей. Он думает, что моя жизнь кончена. — Сквозь зубы она добавила: — Но это не так, я хочу…

Кристин оборвала фразу, резко отвернувшись от Селдена.

— Я не стала бы ждать двух лет, если бы…

— В этом нет необходимости. У вас есть основания и теперь.

— Какие?

— Он не содержит вас.

— Развод стоит денег.

Селден сделал протестующий жест.

— Это легко устроить. Я могу вам помочь. Кристин покачала головой.

— Нет, нет. Есть предел того, что я могу от вас принять.

— Но вы еще не знаете, что я вам предлагаю. Она слабо улыбнулась.

— О, я прекрасно знаю!

Селден смотрел на нее с любопытством.

— Вы знаете! — сказал он. — Я нахожу это интересным. До сих пор я знал, какого мнения обо мне поселок, но еще ни один человек не высказывал мне так откровенно свое мнение о моей персоне, как вы.

— Вы считаете это дерзостью? Селден улыбнулся.

— Нет. Просто я не жажду быть понятым. Кристин встала.

— Все это не относится к делу. Чем я должна заплатить за помощь, которую вы мне предлагаете? Вы говорили только о своем участии. В чем будет заключаться моя роль?

Селден мягко рассмеялся, но в его смехе еще была доля иронии.

— Я целиком полагаюсь на честность партнера.

— Не слишком ли вы доверчивы? — спросила Кристин.

Селден пожал плечами.

— Может быть. Но это будет интересный эксперимент.

— И вы действительно ждете от меня честности?

— Только глупец может ожидать честности от женщины. Но мне интересно знать, как вы относитесь к принятым на себя обязательствам.

Кристин в упор разглядывала его.

— Я, должно быть, чудачка, — сделала она, наконец, вывод. — Я никого не могла понять — ни отца, ни мужа, ни мать. Вас я тоже не понимаю.

Вместо ответа Селден, в свою очередь, спросил:

— Чего же вы во мне не понимаете?

— Я не понимаю, почему вы, вместо того, чтобы заранее договориться, полагаетесь на мою честность. Вы добились своего. В ваших сетях я оказалась беспомощной, и пришла к вам. Может быть, вы хотите заручиться моим обещанием?

— Когда вы будете немного лучше знать людей, моя дорогая, то поймете, что некоторых из них незаключенный договор обязывает больше, чем подписанный контракт.

— И вы думаете, я принадлежу к таким людям? Селден утвердительно кивнул головой.

— Если бы я не был в этом уверен, то поступил бы иначе.

Кристин запальчиво воскликнула:

— Вы не правы! Я здесь не по своей охоте — вы принудили меня к этому. Ничто не может освободить вас от ответственности за насилие над чужой волей. Думаете, мне легко просить человека, который…

— Такого человека… — саркастически усмехнулся Селден.

— Да, человека с вашей репутацией! Вы заставили меня вернуться в тюрьму и приказали прийти в ваш дом. Предупреждаю вас: я постараюсь извлечь из нашего договора как можно больше и вернуть как можно меньше.

Селден цинично усмехнулся.

— В этом смысле вы не отличаетесь от других представительниц вашего пола. Я хочу попытать счастья.

Кристин пожала плечами.

— Это меня не интересует. Но вы сказали, что полагаетесь на мою добросовестность, и я должна была вас предупредить.

Селден зажег папиросу.

— Принимаю ваше предупреждение, — сказал он. — Но повторяю: я все-таки полагаюсь на вас. Особенно хочу напомнить о том, что я не ставил никаких условий. Это сделали вы. И думаю, только потому, что у вас предвзятое мнение обо мне.

— Не будьте наивным, — сказала Кристин. — Чем же вы руководствовались в течение этих трех лет?

Селден с интересом смотрел на нее.

— Любопытством, — ответил он наконец. — Мне было бы интересно увидеть вас независимой и еще более любопытно узнать, что вы тогда будете делать.

Кристин пришла в явное замешательство.

— И это все? Он улыбнулся.

— Все, что я хотел сказать.

— Я женщина, — сказала она. Селден усмехнулся.

— Судьбе было угодно создать меня мужчиной.

Казалось, больше не о чем было говорить. Селден спокойно курил. Кристин заметила в его глазах смущение. Она пришла к нему в полном отчаянии. Единственной ее мыслью было бежать из дома, который стал для нее невыносимым. Возмущенная и в то же время беспомощная, Кристин отважно презирала те унизительные возможности, которые могли встретиться ей в доме Селдена. С отвращением она признавала его силу и готова была ей уступить. Ее озлобление все возрастало. Она представляла его себе пауком, раскинувшим сеть, в которой, изнемогая, бьется муха — она, в то время как он злорадно предвкушает добычу.

Но Селден оказался другим, и это приводило ее в замешательство. Вероятно, потом, когда она получит обещанную помощь, он изменится и станет более требовательным. Возможно, это только ловкий прием, чтобы сломить ее сопротивление? Напрасный труд — она не позволит себя заворожить.

Селден догадался об этих мыслях, и легкая улыбка осветила его лицо.

— Вам трудно поверить, что вы так легко добились успеха, — сказал он, — но это только начало. Конец еще впереди.

— Каким будет конец? — спросила Кристин. Селден посмотрел на нее, и его взгляд внезапно стал тяжелым. На мгновение на его лице появилось выражение жестокости, хорошо известной в Айвенго, но потом оно исчезло так же внезапно, как появилось.

— Не могу вам сказать, — ответил он мягко.

— Но вам это известно?

— Не совсем. Те возможности, которые я предвижу, не очень приятны. Мне не хотелось бы вас пугать. Но я знаю, что вы думаете, — неожиданно закончил Селден.

— Что?

— Вас поразило несоответствие между представлением обо мне, которое у вас заранее сложилось до прихода сюда, и тем, что вы здесь нашли. Теперь вы думаете, что сможете использовать меня в своих целях, а потом отбросить за ненадобностью.

Стоя у камина, Селден раскачивался из стороны в сторону. На лице Кристин мелькнуло выражение страха. Заметив ее испуг, он не без удовольствия улыбнулся и опустился в кресло. В ярком свете лампы резко выступали ястребиные черты его лица.

— Но это вам не удастся, — сказал он спокойно, без угрозы. — Когда вы пришли сюда, — продолжал Селден, — то предложили мне договориться об условиях, очевидно, имея в виду мое участие в вашей жизни.

Он усмехнулся.

— Вы нетерпеливы, что, впрочем, свойственно молодости. Но вы поторопились. Я сам хотел, чтобы вы начали работать ради вашего же благополучия и независимости. В этом я вам помогу. А теперь, — он улыбнулся, — я верну вас в полной сохранности отцу.

— Это ложь! Вы давно уже унизили и сломили меня, и я проклинаю вас за это! — в бешенстве крикнула Кристин.

— Не стану спорить с вами. Но то, что сделано — сделано. У меня были для этого свои причины, и я продолжаю считать их важными. Результаты, в которых я заинтересован, оправдают мои действия. Теперь вы озлоблены, и не можете себе представить, какую опасность убрали с вашего пути. Со временем вы оцените то, что я сделал, пока же я удовольствуюсь ожиданием этого момента.

Селден бросил в камин папиросу и резко повернулся к ней.

— Теперь поздно. Кажется, нам больше нечего сказать друг другу. Как вам удалось уйти сегодня из дому?

— Отец и мать в гостях. Они вернутся поздно. Вы не сказали мне, каким образом собираетесь мне помочь.

— Я еще толком не знаю. Но ничего не предпринимайте, пока я не сообщу вам. Идемте. Я провожу вас.

Они вышли из дома. По дороге Селден неохотно поддерживал разговор. Перед домом Мак-Ивора он молча приподнял шляпу и исчез в темноте. Возвращаясь домой, Селден обдумывал план помощи Кристин. Он мог бы дать ей денег и отправить в Цинциннати или Чарлстон, избавив тем самым от невыносимой жизни в доме отца. Однако это не отвечало его целям и дало бы ей лишь временное облегчение. Кроме того, он не мог бы тогда вести за ней наблюдение. Ему хотелось изобрести такой способ помощи, который удержал бы ее в Айвенго. Для этого нужен был старик Мак-Ивор. Он мог воспротивиться, но Селдена это не беспокоило.

Постепенно, пока он шел к «Дому на холме», план помощи Кристин приобретал более определенные очертания.

Глава 4

На следующее утро Селден случайно встретил у вышки Ангуса Мак-Ивора. Старик работал в шахте подрывником. Это была опасная работа, но Мак-Ивор был осторожен. Он никогда не пользовался готовым материалом для взрывов — взрывчатые патроны набивал сам. Каждый день в пять часов, когда последние углекопы выходили из шахты, Мак-Ивор взрывал угольные пласты, не поддающиеся кирке.

Селден внимательно смотрел на его грубо сколоченную фигуру, немного сгорбленную от долгого пребывания в шахтах, но все еще крепкую и жилистую. Мак-Ивор собирался спуститься в шахту, когда пришла Кристин. Поклонившись Селдену, она подошла к отцу и передала ему корзиночку с едой. Приняв из рук дочери корзиночку, Мак-Ивор не проронил ни слова. Он избегал говорить с ней. Кристин молча повернулась и пошла по направлению к поселку.

Селден подошел к Ангусу. Старик укладывал красные пороховые запалы в ящик с опилками.

— Какой воздух в шахтах? — : спросил Селден.

— Газа нет, сэр, — почтительно ответил Мак-Ивор; как и остальные шахтеры, он боялся Селдена.

— Я вижу, ваша дочь вернулась. Навсегда?

— Да, — ответил Мак-Ивор, не прибавив на этот раз слова «сэр».

— Как вы предполагаете с ней поступить? Мак-Ивор нахмурился.

— Что вы имеете в виду?

— Я думаю, что нельзя держать молодую женщину в четырех стенах, не вызвав протеста с ее стороны.

Ангус молчал.

— Я знаю, что вы думаете, — шутливо заметил Селден. — Вы думаете, что я тут ни при чем. Но это не так. Я создал условия, заставившие ее вернуться. Это вам известно.

— Моя дочь останется со мной до тех пор, пока мы не решим, как поступить дальше, — мрачно сказал Мак-Ивор.

— Я уже решил, что она будет делать, — холодным тоном заявил Селден.

— Напрасно беспокоились, — ответил Мак-Ивор. Его лицо казалось безобразным от забившейся в морщины угольной пыли.

— Нет, — заявил Селден, — у меня есть хорошая мысль.

Его голос окреп.

— Вам было бы полезно придерживаться одного со мной мнения, — сказал он, глядя в глаза Ангусу.

Шахтер прочел в глазах Селдена ультиматум.

— Вы не имеете права вмешиваться в мои дела! — закричал он, наступая на управляющего со сжатыми кулаками. — Моя дочь и я…

Селден сделал шаг вперед. Он никогда не отступал перед вызовом. Мак-Ивор вынужден был сделать шаг назад. В Айвенго не было ни одного человека, у которого хватило бы смелости противостоять Селдену.

— Я хотел дать вам совет, Мак-Ивор, — сказал он, — но если вы не хотите его выслушать, то есть и другие способы. Я здесь управляющий. Вы забыли, что это значит.

— Прекрасно. Я слушаю, — угрюмо пробормотал смирившийся Мак-Ивор.

— Так-то лучше, — одобрил Селден. — Мне нужна стенографистка. Я мог бы послать за ней в Чарлстон, но не уверен, что не получу такую, которая никогда даже не слыхала о шахтах и о жизни в шахтерских поселках. Через две недели она, наверно, захочет отсюда удрать. Ваша дочь знает угольное дело и живет здесь. Кроме того, она достаточно образованна. Я решил взять ее к себе в контору и обучить делу.

Мак-Ивор покачал головой.

— Вы кое-что забыли, — сказал он. — Дело не в том, что вы решили.

Иронически улыбаясь, Селден добавил:

— Даже с точки зрения интересов шахты вы занимаете неверную позицию. Ваша дочь нужна мне для работы в конторе.

Мак-Ивору изменила выдержка.

— Вы не получите ее! — вызывающе крикнул он. — Девчонкой она не считалась с моими желаниями, и ничего не стоящий муж бросил ее. Теперь она притащилась ко мне назад, чтобы я ее содержал. Я буду ее кормить, но она должна покаяться в своих ошибках. Хотя вы и управляющий, но не можете стать между мной и моей дочерью. Она останется дома, потому что этого хочу я! — запальчиво кричал Мак-Ивор.

— Сколько лет вашей дочери? — не без ехидства спросил Селден.

— Ей двадцать три года.

— Совершеннолетняя. Она должна подчиняться вам до тех пор, пока вы ее содержите. Вы не хотите дать ей возможности зарабатывать, чтобы не потерять над ней власть.

Мак-Ивор в ярости прервал его.

— Я сказал ей, и теперь повторяю вам: если она еще раз оставит дом вопреки моему желанию, то никогда уже не вернется в него, даже если приползет к порогу, как побитая собака.

— Да? К сожалению, на меня это не производит такого впечатления, как на нее. Слушайте, Мак-Ивор, я начинаю терять терпение. Завтра утром вы пришлете свою дочь в контору и немедленно перестанете мучить ее дома!

— С какой стати? — злобно прохрипел Мак-Ивор.

— Это приказ! Впрочем, вы можете выбирать: или вы завтра же утром посылаете ее в контору, или я передаю дом вашей дочери.

Мак-Ивор смирился перед угрозой, зная, что она не была пустой. Дом, в котором жили Мак-Иворы, принадлежал Компании, и Селден был вправе выселить их и передать его другому лицу.

Их громкий спор собрал толпу любопытных, но достаточно было одного взгляда Селдена, чтобы она рассеялась. Селдену надоело убеждать упрямого старика.

— Не находите ли вы, что воздух Западной Виргинии вам вреден? — сказал он шутливо.

Мак-Ивор окончательно растерялся и что-то пробормотал.

— Не думаю, чтобы вам хотелось отсюда уехать. Работаете вы здесь уже много лет, и у вас солидная репутация хорошего подрывника. Но, как вам известно, если шахтер не согласен с директором, то один из них обычно покидает шахту. Лично я не собираюсь в дорогу…

— Вы пользуетесь преимуществами своего положения, сэр, — сказал старик, к которому вернулось спокойствие.

Селден кивнул головой.

— Я знаю это, и часто так поступаю. Если вам это не нравится… — он оборвал свою речь красноречивым жестом.

— Мне это не нравится, — упрямо ответил Мак-Ивор, — но я ничего не могу поделать.

— На вашем месте, Мак-Ивор, я выразил бы управляющему благодарность за заботу о судьбе дочери. Не забудьте, что ее заработок увеличит доходы семьи.

Селден засмеялся и, повернувшись, пошел прочь.

— Так не забудьте же прислать дочь в контору ровно в восемь утра, — приказал он.

Мак-Ивор смотрел ему вслед с бессильным бешенством.

Селден обернулся и повторил:

— Вы приведете ее ровно в восемь!

Мак-Ивор начал спускаться в забой. Вся его фигура выражала протест и бессильную злобу.

Глава 5

На следующий день Кристин ожидала Селдена в конторе. Коттедж находился на небольшом холме.

Из широких окон открывался вид на вышку и шахты. Из кабинета директора был виден весь поселок.

Селден не заставил себя ждать. Свежий, чисто выбритый и, как всегда, тщательно одетый, он стремительно вошел в кабинет.

— Подождите немного. Сначала я должен покончить со спешными делами, — сказал он и снял телефонную трубку.

Селден отдавал распоряжения служащим, сидящим в другой комнате. До Кристин доносились слова и приказания, касающиеся пароходства, воздушной дороги, очистки поездных составов и, наконец, вызова для доклада старшего надсмотрщика шахты.

Вскоре в кабинет вошел старший надсмотршик Па-унд. Кристин его знала. Он с удивлением взглянул на нее. Это был пожилой, коренастый человек. Селден заговорил с ним тоном, не допускающим возражений:

— На третьем уровне много неприятностей. Немедленно возьмите рабочих и займитесь там очисткой сводов. Уберите все шатающиеся камни, часть их взорвите. Вызовите техника и при нем замените крепления. Не экономьте на них. Вчерашняя задержка обошлась нам в сорок тонн угля.

— Слушаюсь, сэр, — ответил старший надсмотрщик. — Нужно ли поливать доски в проходах водой?

— Сколько раз в неделю вы их поливаете? — спросил Селден.

— Два раза, сэр.

— Пока достаточно. У нас нет людей, чтобы делать это чаще.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Паунд, — но они суховаты. Вы приказывали следить за этим.

— Хорошо, я посмотрю сам, — перебил его Сел-ден. — Когда понадобится чаще поливать, я скажу. Следит ли начальник пожарной команды за тридцать второй линией?

— Да, сэр. У него сегодня вся команда в сборе.

— Хорошо. Есть ли газ?

— Газа мало, сэр.

— Можете идти.

После ухода Паунда Селден повернулся к Кристин.

— Можете приступить сегодня к работе? — спросил он.

Его глаза были по-прежнему холодными, но голос звучал мягче, чем в разговоре с Паундом.

— Но… но я не знаю, что делать и что вообще все это значит, — ответила она. — Отец сказал, чтобы я пришла сюда. Он ничего не объяснил. Меня удивило его разрешение. Вы, должно быть, с ним говорили?

— Да, у нас была приятная беседа, — шутливо ответил Селден.

— Как вы сумели его убедить? Я хотела бы найти такие же убедительные аргументы, — сказала она. — Мой отец не принадлежит к числу легко соглашающихся людей.

Селден слегка улыбнулся.

— Есть неотразимые аргументы. Вы это хорошо знаете.

— О, понимаю! Я забыла. Когда-то эти аргументы были направлены против меня, теперь они обращены в мою пользу.

Селден уклонился от дальнейшего разговора.

— Не стоит об этом говорить. Важно, что вы здесь. Догадываетесь ли вы, что это значит?

Кристин смущенно покачала головой.

— Это первые шаги к выполнению моего обещания. Я решил, что вы останетесь в Айвенго.

— Но я не хочу оставаться в Айвенго. Не вижу для себя выхода в таком решении.

Селден откинулся на спинку стула и посмотрел на нее.

— Конечно, я мог бы поступить иначе. Дать вам денег и отправить в один из городов, где вы могли бы делать все, что вам заблагорассудится. Не спорю, такой способ был бы приятнее для вас, но это не была бы помощь. Очень скоро вы израсходовали бы деньги, и снова очутились в таком же положении, как сейчас. Я избрал другой способ, менее приятный, но зато более надежный. Я даю вам работу.

— Работу? Здесь?

— У меня в конторе. Здесь я смогу вами руководить. Вы будете моей стенографисткой. До сих пор на этой работе у меня всегда были мужчины, но последний из них довольно неожиданно угле л.

— Почему? — осмелилась задать вопрос Кристин.

— Не умел держать язык за зубами. Больше он не будет работать в шахтных конторах.

Кристин опустила глаза. Она не хотела, чтобы Селден заметил, что она поняла намек.

— Обычно считают, что женщины болтливее мужчин, — сказала она.

— Уверен, что вы не станете болтать о делах Компании. Но, конечно, я буду следить за вами. Кроме того, есть другие средства воздействия, которые заставят вас молчать и быть лояльной.

— Лояльной?

Селден ответил нетерпеливо:

— Конечно. Всякая серьезная работа заставляет человека, занятого его, быть лояльным по итиошеиию к своему предприятию. Это вы должны запомнить, если хотите стать на ноги в деловом мире.

— Вы собираетесь ввести меня в деловой мир?

— Думаю, вам нужна основа для того, чтобы стать независимой, — нечто постоянное, чего нельзя будет у вас отнять.

— Что же это может быть?

— Знания. Они дают независимость. Те знания, которые вам доступны. Я хочу сделать из вас стенографистку.

— Стенографистку?

Тон Кристин выдавал ее разочарование.

— Не спешите разочаровываться. Я имею в виду стенографистку со знанием техники угольного дела. Наша техника чрезвычайно сложна и разнообразна, и мы нуждаемся в опытных работниках. Если вы проявите способности и понимание дела, для вас откроются большие возможности. Совсем не обязательно навсегда оставаться стенографисткой. Вы можете со временем стать старшим клерком на том или ином участке работы. Это вас привлекает?

— Очень!

Лицо Кристин выразило живой интерес к словам управляющего.

— Кроме стенографии, вам нужно изучить счетоводство применительно к угольному делу и организацию шахтного производства. Вы должны будете теоретически познакомиться с устройством шахт и добычей угля. Я вам помогу, и через шесть месяцев вас охотно возьмут в контору любой шахты Америки.

— Да, но для этого потребуется много времени.

— Много времени? Конечно! Для того, чтобы овладеть каким-либо серьезным делом, требуется время. Я могу только руководить вами. Работать же и пополнять свои знания вы будете сами. Это нелегко. Но если вы действительно хотите добиться независимости, то должны научиться преодолевать все трудности. Если же они вас остановят, я умываю руки и больше ничем не смогу вам помочь.

— Как всегда, вы не оставляете мне выбора. Когда я могу начать?

Кристин сознательно не хотела проявлять свою радость. Селден быстро повернулся к письменному столу и передал ей папку.

— Здесь первый урок курса стенографии. Это один из лучших учебников. Я сам по нему изучал стенографию — и неплохо ею владею.

Кристин взяла папку.

— Но как же я могу заниматься и работать одновременно?

— Вы будете заниматься ночью и работать днем. Таким образом вы познакомитесь и с теорией, и с практикой. Большинство людей так делают. Это не настолько трудно, как кажется.

— Хорошо. Что мне делать сейчас? Кристин встала.

— Одну минуту, — удержал ее Селден. — Это еще не все. Вы, кажется, думаете, что борьба между нами будет продолжаться? Я предлагаю забыть о ней, пока вы не станете вполне самостоятельной и независимой. Тогда мы к ней снова вернемся. Теперь же между нами не должно быть равенства.

Кристин сделала вид, что не поняла.

— Вы хотите сказать, что я не должна забывать о различии в нашем положении? Вы — управляющий, а я — ваша служащая. Не беспокойтесь, я этого не забуду!

— Хорошо, — проворчал Селден. — Вот ваш письменный стол. Рассортируйте эти карточки по числам и разложите их по папкам в шкаф.

*  *  *

Так началась для Кристин новая жизнь. Она оказалась способной ученицей. Селден помогал ей, каждый раз терпеливо исправляя ошибки, которых было немало. Не делая замечаний и не высказывая похвал, он давал точные разъяснения, повторяя то, что она недостаточно твердо усвоила. Сначала Кристин казалось, что многое ей знакомо с детства, но при более тщательном изучении она убеждалась в том, как ничтожны и поверхностны были ее сведения. Ей приходилось упорно работать по ночам, чтббы пополнить и расширить свои познания. Чаще всего она нуждалась в разъяснениях Селдена, когда речь шла об учете добычи угля. Первым таким уроком явилось составление ведомости на заработную плату шахтеров.

— Каждый рабочий имеет определенный номер, который одновременно является номером его чека, по которому производится выплата, — объяснял Селден. — Отправляя вагонетку с углем на поверхность, шахтер вешает на нее медный жетон со своим номером. Весовщик на специальном листе отмечает против номера рабочего вес каждой вагонетки. По этим листам легко вычислить ежедневный заработок любого шахтера. За тонну добытого угля Компания платит пятьдесят два цента. В первую графу этой ведомости ежедневно вносят заработок рабочего, во вторую — сумму, на которую он берет товар в продовольственной лавке Компании. Эта сумма вычисляется по счетам, поступающим в контору из лавки. Предположим, что в добытом рабочим угле было на два доллара больше угольной пыли, чем полагается по договору. Кроме того, имеются счета из лавки на один доллар за бакалейные товары и на один доллар двадцать центов за новую кирку. Все вместе составляет четыре доллара двадцать центов. Допустим, он сдал десять тонн. Вы кредитуете ему пять долларов двадцать центов и вычитаете четыре доллара двадцать центов. Остается баланс в его пользу в размере одного доллара. Такой баланс вы должны составлять изо дня в день.

— Зачем? — спросила Кристин: она не стеснялась задавать ему вопросы.

— Для ясности. При таком ведении дел контора может в любой момент дать справку о состоянии счета каждого рабочего. Кроме того, этот способ исключает споры с рабочими при оплате их чеков. Конечно, такая работа не входит в обязанности стенографистки, но она подготавливает вас к работе старшего клерка угольной конторы. Я хочу, чтобы вы знали всю канцелярскую работу угольных контор Континентальной угольной компании.

Селден никогда не давал Кристин нового задания, пока она не усваивала предыдущее настолько, чтобы работать так же четко и точно, как опытные служащие. Он требовал от нее постоянного совершенствования знаний и безупречного владения техникой. Его метод обучения был медленным, но верным.

Через некоторое время Кристин по-настоящему заинтересовалась работой. Ученицу Селдена захватывали мощь Компании, масштабы ее операций и неукротимое стремление к захвату новых рынков. Восхищаясь могуществом промышленной империи, она гордилась тем, что является одним из винтиков ее колоссального механизма.

Селден заметил у нее пробудившийся интерес к делу и постепенно увеличивал объем работы. Незаметно для себя Кристин стала выполнять всю канцелярскую работу конторы и делала это хорошо. С наибольшими трудностями она встретилась при изучении техники стенографии, но и здесь Селден оказался ценным руководителем. Помимо объяснений, он использовал каждую свободную минуту в конторе, чтобы диктовать ей, постепенно увеличивая скорость диктовки.

Через четыре месяца Кристин овладела стенографией, и ее карандаш легко летал по бумаге, не отставая от стремительного потока слов управляющего, когда он диктовал ей свои доклады или обширную корреспонденцию. Выполняя обязанности его личного секретаря, Кристин была посвящена в секретную переписку с главной конторой Компании. Она знала также содержание информационных бюллетеней, которыми обменивались управляющие шахтами. Молодая женщина начинала постигать сложную механику управления угольным производством. Ее дни были заполнены работой.

С появлением новых интересов чувство одиночества понемногу теряло свою остроту. В выходные дни, когда Кристин была свободна, ей иногда вспоминалось пережитое с Беннетом, но она гнала прочь эти воспоминания. Обида и оскорбление, которые он ей нанес, забывались за работой. Ей даже стала нравиться тишина Айвенго.

Теперь Кристин сильно отличалась от молодой девушки, покинувшей некогда поселок: прежняя Кристин стремилась к яркой, праздничной жизни и к новым впечатлениям; теперь она упорным трудом прокладывала себе дорогу к независимости. Кристин бессознательно связывала перемены в себе с Селденом. Помимо их воли, между ними протянулась тонкая нить отношений, более сложных, чем обычные деловые отношения между начальником и подчиненной. Она объясняла это себе все возрастающим уважением к нему, как к ее руководителю. Однако близость между людьми возникает почти незаметно. Едва ли можно уловить момент, когда она появляется и сказать: «Это начало!»

Временами, забывая, что Селден является также высшей властью в поселке, Кристин, присутствовавшая при разборе им личных дел, содрогалась от его жестокости. Она возмущалась его неумолимостью и бесстрастной холодностью по отношению к людям. Казалось, он рассматривал рабочих не как живые, мыслящие существа, а как механизмы, приспособленные к добыче угля. Не имея повода обвинить своего начальника в несправедливости, она не могла в то же время найти в нем ни снисходительности, ни желания понять человеческие слабости.

Однажды утром, когда Кристин сидела за своим письменным столом напротив Селдена, в кабинет вошел кассир Холл с кипой бумаг в руках.

— Неприятности, сэр, — сказал он.

— В чем дело? — спросил Селден, быстро повернувшись к нему.

Холл разложил бумаги на столе Селдена.

— Это чеки Эноха Симона — на двадцать долларов больше, чем ему полагается. Он не предъявлял их в нашей лавке.

Селден взял одну из карточек. Она представляла собой четырехугольный кусок картона с пробитыми на нем купонами, на которых значилось: «5 центов», «10 центов» и «25 центов». В центре карточки и на каждом купоне стоял номер серии. Такие чеки Компания выдавала рабочим до дня зарплаты для получения товара в продовольственной лавке. На каждом чеке была подпись управляющего и фамилия рабочего, которому дали чек. От получки до получки чеки служили своего рода ходячей монетой в шахтерских поселках. Перед днем выдачи жалованья лавка предъявляла чеки в контору, где их сортировали и подсчитывали. По ним контора вычитала деньги за взятый товар и окончательно рассчитывалась с рабочими.

Селден нахмурился.

— Пришлите сюда Симона, — приказал он. Симона, работавшего в шахте мастером, вызвали по телефону. Это был высокий, худой человек с хитрыми глазами. Лицо его было испачкано угольной пылью, на шапке еще горела лампа, которой он пользовался в шахте. Войдя в контору, он стал беспокойно переминаться с ноги на ногу.

— Где остаток ваших чеков? — спросил Селден.

— Я не все истратил, сэр, — хитрил Симон.

— Это неправда! — резко сказал управляющий. — Смотрите. Здесь чек, выпущенный двадцать девятого. Вы истратили его в лавке, и купоны вернулись назад, в контору. Не хватает чеков, выпущенных четырнадцатого, семнадцатого и восемнадцатого. Что вы с ними сделали?

Симон колебался.

— Я… мне нужны были деньги, и…

— Вы продали их? — допрашивал Селден.

— Да, сэр.

— Кому?

— Одному из товарищей. Глаза Селдена сверлили Симона.

— Не лгите. У кого чеки? — резко допытывался Селден.

Симон перестал отпираться.

— У мистера Манна, который живет около станции, — пробормотал он.

— Сколько он вам дал?

— Восемьдесят центов.

— Так. Вы получили шестнадцать долларов за чек стоимостью в двадцать. Вы нарушили правила Компании. Смотрите сюда!

Сухой указательный палец Селдена остановился на надписи, отпечатанной красными буквами на каждом чеке: «Чек именной».

— Да, сэр. Но мне были очень нужны деньги.

— Сразу же после получки? — не без ехидства спросил Селден. — Сознайтесь, вы проиграли? Известно ли вам наказание за нарушение правил Компании? — резко сказал управляющий, и в его голосе зазвучали металлические нотки.

— Вы ведь не выгоните меня, мистер Селден?.. — горло Симона перехватил спазм.

Селден не ответил. Повернувшись к Холлу, он сказал:

— Предупредите лавку, чтобы там не принимали эти чеки. Номера вам известны. Проследите, чтобы их не обменивали в кассе. Я не хочу, чтобы в поселке началось ростовщичество. С Манном разберусь сам.

Затем он презрительно посмотрел на Симона.

— Вы на десять дней отстранены от работы. Если это повторится, получите расчет. Убирайтесь!

Симон, довольный, что отделался сравнительно легко, исчез. Селден спокойно углубился в работу.

Это был только один из многих случаев, происходивших на глазах Кристин. Однажды она отважилась упрекнуть Селдена в суровости и непререкаемости решений.

— Я здесь начальник, и мое решение должно быть окончательным. Необходима дисциплина, иначе наступит хаос, — суровым тоном заявил Селден.

*  *  *

С тех пор, как Кристин начала работать в конторе, прошел год. За это время она многому научилась и в совершенстве овладела техникой делопроизводства. Молодая женщина была довольна работой: теперь она зарабатывала в три раза больше, чем полгода назад, и не сомневалась, что по мере увеличения ее делового опыта будет расти и жалованье. Деньги давали ей независимость. Жизнь в родительском доме уже не была для нее столь тягостной. Она платила за себя, и Е отношении семьи к ней появилось уважение. Кристин сознавала, что всеми этими переменами она обязана Селдену, но, несмотря на благодарность за оказанную помощь, не могла забыть унижения той ночи в «Доме на холме», куда пришла по его приказанию. Она страстно ждала часа мести.

Молодая женщина предвкушала момент, когда она сможет встретиться со своим начальником на равных и рассчитаться за годы страданий и травли, которые она пережила с Клемом. Селден разрушил ее счастье, унизил ее как женщину и лишь по своей прихоти сделал ее независимой. Чувство одиночества, притупившееся в период напряженной работы, теперь, когда у нее появилось свободное время, вновь обострилось. У Кристин не было друзей, она сознательно отгородилась от жителей поселка, которые искали сближения с ней, чтобы иметь своего человека в конторе. Селдена она уважала за его деловые качества, но он не мог быть ее другом.

С наступлением весны необъяснимая тоска стала томить Кристин еще чаще. Однажды она мечтательно смотрела в окно конторы на холмы, начавшие покрываться свежей, молодой зеленью. Незаметно в контору вошел Селден. Он проницательно взглянул на нее и опустился в кресло.

— Потянуло на свободу? — спросил он. Казалось, он читал ее мысли. Кристин утвердительно кивнула.

Селден откинулся в кресле и положил ногу на стол.

— Мне кажется, вы вполне окрепли.

— Да? — спросила она.

— Вы получили все, что я мог вам дать. Теперь у вас достаточно сил, чтобы быть независимой, — спокойно заявил он.

— Вы убеждены в этом?

— Да. Вы можете самостоятельно работать в любой угольной конторе. Нет оснований задерживать вас в Айвенго дольше, чем вы сами того захотите, — уверенно сказал Селден.

Кристин сосредоточенно чертила кружки на бумаге. Селден внимательно за ней наблюдал.

— Вы полагаете, что для нас наступило время свести счеты? — спокойно спросила она, не поднимая глаз.

— Я не хотел этого сказать, но вы можете истолковать мои слова, как вам будет угодно.

— Мне кажется, теперь вы можете предъявить свой счет за услуги, — сказала Кристин. — Мы договорились, что вы сделаете это после того, как убедитесь в моей самостоятельности.

— Счета нет, — спокойно ответил Селден. — Я положился на вашу честность в этой игре.

Кристин покачала головой.

— Мое желание быть честной по отношению к вам стало минимальным после всего, что я пережила. Я вас предупреждала об этом.

— Я не принял тогда во внимание ваше предупреждение. Мне кажется, — добавил он, — вас стесняет здесь обстановка?

— Да. Привычка меня связывает, и я предпочла бы обсуждать этот вопрос в другом месте.

— Где же?

— Я могу прийти к вам домой, но не сегодня. Может быть, завтра или на днях.

Смелость ее предложения проистекала из сознания своей независимости.

— Как вам угодно, — согласился Селден.

Глава 6

Над Айвенго внезапно разразилась катастрофа. За минуту до нее поселок жил мирной жлзнью, радуясь чистому апрельскому небу, весне и пробудившейся природе. И вдруг все сердца сжались от ужаса. Надежды и отчаяние сосредоточились у входа в шахту, откуда уже доносились крики о помощи. Смерть и горе витали над каждым домом в поселке. Люди не знали причины несчастья, но считали ответственным за него Селдена.

Рабочие машинного отделения, возбужденные аварией, обвиняли в случившемся Селдена. Этого оказалось достаточно, чтобы ненависть, таившаяся много лет, вырвалась наружу. Оставшееся в живых население поселка жаждало мести за длинные ряды бесформенных тел, лежавших во временном морге. Жизнь управляющего была в опасности. Его охраняли три мрачных парня с тупыми лицами и карабинами в руках.

Мэллори Кент, начальник отдела охраны и безопасности Континентальной угольной компании, немедленно прибыл в Айвенго, как только известие о катастрофе достигло главной конторы в Бирмингеме.

Компания защищала своего управляющего, оправдывая его действия. Она делала это не из убеждения в правоте Селдена, но по прямому расчету. Признание его вины означало необходимость выплаты компенсации семьям погибших. И поскольку Компания не желала платить, она защищала Селдена, даже не спросив его, считает ли он себя виновным.

К Селдену был приставлен вооруженный человек, следовавший за ним по пятам во время работ по восстановлению шахт. Без охраны карабинеров его жизнь продолжалась бы недолго. Ночью, когда Селден Сидел без сна в своем доме и ломал себе голову над разгадкой причин несчастья, мерные шаги часового под окнами давали знать управляющему, что Компания заботится о его безопасности. Обычное душевное равновесие и спокойствие покинули Селдена. В эти бессонные ночи он терзался сомнениями и угрызениями совести. Но так было только в ночном одиночестве. По утрам он снова становился управляющим и с прежним спокойствием твердой рукой управлял шахтой. Затаив свою ненависть, Айвенго вынужден был повиноваться.

Селден хотел присутствовать на массовых похоронах жертв взрыва, но Кент решительно воспротивился его намерению.

— Лучше этого не делать, Джерри, — твердо сказал он. — Вы знаете, что они обвиняют во взрыве вас. Пока вам удается держать рабочих в руках, но не стоит чересчур возбуждать их злобу. С мужчинами мы еще могли бы справиться, но там будут женщины, а если они впадут в истерику, то нельзя предвидеть, чем все окончится. У нас нет достаточного количества вооруженных людей, чтобы встретиться с разъяренной толпой, и вполне вероятно, что нам не удастся вас спасти.

— Я не боюсь, — спокойно ответил Селден.

— Я понимаю ваше состояние, Джерри. Вы хотите встретиться с ними, но именно этого делать нельзя. Толпа может разорвать вас на куски.

Селден пожал плечами.

— Хорошо, — согласился он. — По-моему, я должен присутствовать на похоронах и показать, что не боюсь и не прячусь.

— Мы знаем, что вы не прячетесь, но они поймут иначе. У большинства из них погибли близкие люди. Они легко могут потерять голову, и тогда может случиться непоправимое. Мы не сможем вас спасти.

Селден на похороны не пошел.

*  *  *

На кладбище ровными рядами были выставлены гробы с изуродованными телами шахтеров. Бледные, жалкие цветы, выросшие на склонах ближайших холмов, покрывали трупы. Отсутствие Селдена было замечено. Из уст в уста пробежал глухой ропот возмущения. Над свежей братской могилой звучали проклятия и угрозы управляющему.

После похорон жизнь Айвенго быстро вошла в обычную колею. Горе и отчаяние затаились в домах осиротевших семей. Катастрофа перестала быть общей бедой поселка. Оставшиеся в живых рабочие готовились к спуску в шахту, где заканчивались восстановительные работы. Они не забыли о погибших товарищах, но с обычным для углекопов фатализмом гнали от себя страх и мысли о смерти.

Однако ненависть к Селдену только усилилась и достигла наивысшей точки в тот момент, когда он рассказывал на судебном следствии о событиях рокового дня. Управляющий говорил бесстрастно, не делая ни малейшей попытки приукрасить свои действия. Айвенго оценил его ответы как проявление наглости и равнодушия к несчастью, обрушившемуся на поселок.

Селден явился на допрос под усиленной охраной. Шахтеры безмолвно расступались перед ним, когда он медленно проходил сквозь их ряды к месту свидетелей. В глазах людей горели ненависть и злоба.

Селден поклонился Николсону, генеральному директору конторы в Бирмингеме, и следователю Стерлингу, обменялся взглядами с Мэллори Кентом, который дружески смотрел на него, и занял свидетельское кресло.

В его глазах мелькнуло удивление при виде сидящей за отдельным столиком стенографистки.

Это была Кристин Беннет. Селден почти не видел Кристин после катастрофы: она редко бывала в конторе, занятая работой по оказанию помощи семьям погибших. Селден недоумевал: неужели и она на стороне тех, кто его обвиняет. Он вопросительно взглянул на следователя, который в это время шептался с двумя мужчинами, сидящими рядом с ним. Одного из них, главного правительственного инспектора Чемпена, Селден знал. Вторым был Генри Черри — представитель Федерального угольного бюро.

Селден внутренне сжался перед первым допросом. Ему предстояла пытка на глазах ненавидевших его шахтеров, но он знал, что должен пройти через это испытание. Страшным усилием воли он заставил успокоиться свои измученные нервы, и теперь с невозмутимым видом дожидался, пока чиновники перестанут шептаться.

Кристин тайком за ним наблюдала. Она не догадывалась, что он считает себя виновным. Суровые черты осунувшегося лица управляющего ничего ей не говорили. Молодая женщина была слишком уверена в том, что хорошо знает Селдена. Впервые после катастрофы Кристин снова стала размышлять над их отношениями. Они так и не закончили разговор, начатый в конторе, и теперь Кристин обдумывала последние события, отыскивая в них предлог для того, чтобы освободиться от Селдена.

Наконец, Стерлинг приступил к допросу. Сначала его вопросы не интересовали рабочих — они касались Селдена, его происхождения, технического образования и продолжительности службы в Компании.

— Бывали ли вы на вышке в рабочее время? — спросил Стерлинг.

Рабочие зашевелились и придвинулись к решетке, отделявшей от них место следствия.

— Нет. Обычно я посылал вместо себя старшего надсмотрщика шахт.

— В таком случае чем было вызвано ваше присутствие на вышке в день взрыва?

— У команды верхней площадки были трудности с вращающимся сбрасывателем, и я пошел узнать, в чем дело.

— Вращающимся сбрасывателем вы называете машину, которая освобождает от угля вагонетки, выходящие из шахты?

— Да, сэр. Это сбрасыватель нового типа. К нему подается состав вагонеток. Специальными клещами машина захватывает колеса вагонетки и останавливает колею, по которой они движутся. Затем сбрасыватель переворачивает вагонетки, выгребает из них уголь и подает его на нижний конвейер. Преимущество такого сбрасывателя состоит в том, что вся работа выполняется механизмами.

— Вы сказали, что у команды были затруднения. В чем они заключались? Не употребляйте технических выражений — я не эксперт по угольному делу.

— Рабочие не могли высвободить клеши из колес последней вагонетки и опустить обратно в шахту порожние вагонетки.

— Это наклонная шахта?

— Да, сэр. Кроме того, колеи идут на верхнюю площадку под углом двенадцать градусов.

— Продолжайте.

— Я приказал рабочим отрезать пустые вагонетки от подъемного троса. Мне пришлось заняться исправлением рычага, регулирующего работу клещей, но поломка оказалась слишком серьезной. Тогда я приказал Гарри Хазлиту подложить кусок рельса под последнюю вагонетку, чтобы состав вагонеток не скатился в шахту, и отключить неисправный рычаг.

Вмешался главный правительственный инспектор.

— Разрешите задать вопрос — это весьма важно. Приняв, таким образом, все меры предосторожности, проследили ли вы за тем, как рабочий выполнил ваше распоряжение? Рабочие часто бывают неисполнительны.

— Нет, — ответил Селден.

Инспектор продолжал:

— У вас, несомненно, есть доказательства того, что вы распорядились принять меры предосторожности, — и, обращаясь к следователю, он добавил: — Необходимо вызвать в качестве свидетеля этого рабочего — Гарри Хазлита, кажется? — он вопросительно посмотрел на Селдена.

Из толпы рабочих послышались возгласы:

— Гарри убит!

— Ищите его на том свете!

— Гарри Хазлита убило вырвавшееся из шахты пламя, — ответил Селден.

— Итак, у вас нет доказательств, подтверждающих ваши слова? — спросил следователь.

Получив разрешение следователя, снова вмешался правительственный инспектор:

— Уверены ли вы, что рабочие выполнили ваше приказание?

Селден колебался — он много раз задавал себе этот вопрос.

— Я не уверен, что он сделал так, как ему было приказано, — дрогнувшим голосом ответил он.

Главный инспектор настаивал.

— Подумайте хорошенько! Я хотел бы получить точный ответ на свой вопрос. Вы приказали рабочему подложить кусок рельса так, чтобы он остановил состав вагонеток, если бы они начали спускаться в шахту. Но раз у вас нет доказательств, то не могли бы вы присягнуть в том, что Гарри Хазлит выполнил ваше приказание?

— Нет, не могу. Я был слишком раздражен в тот момент и не проверил, что он сделал.

Следователь Стерлинг посмотрел на инспектора, тот недовольно взглянул на Селдена и пожал плечами.

— Что случилось потом? — спросил следователь. У Селдена пересохло во рту. Он чувствовал на себе тяжелый ненавидящий взгляд толпы. У него сейчас было одно желание — поскорее покончить с этой пыткой. Мэллори Кент встал и подал ему стакан воды.

— Успокойтесь, Джерри, ваши дела не так уж плохи, — дружески шепнул он.

Селден выпил воды и благодарно взглянул на Кента, затем спокойно продолжал:

— Я постараюсь все рассказать как можно яснее. Сразу же после того, как я приказал Хазлиту подложить кусок рельса, колеса вагонетки неожиданно начали вертеться, и, прежде чем я успел сообразить, в чем дело, все десять вагонеток сорвались и исчезли в шахте.

Шахтеры снова заволновались. Подозрения оправдывались: раздражение и небрежность управляющего стали причиной гибели их товарищей. Ненависть рабочих выразилась в глухих проклятиях и угрозах. Вооруженная охрана Компании молча выступила вперед и выстроилась вдоль решетки, отделявшей рабочих от следственной комиссии. Угрожающе щелкнули затворы.

— Дальше, — приказал следователь.

— Мгновение спустя из шахты вырвалось пламя, охватившее всех, кто стоял у колеи. Вентилятор остановился…

Селден не закончил фразу.

— Получили ли вы телесные повреждения? — прервал его следователь.

— Я был немного обожжен. Остальные пострадали более серьезно.

— Сгорели живьем! — раздался из толпы рабочих истерический женский возглас.

— Большинство их погибло, — упавшим голосом закончил Селден.

Следователь, переглянувшись с правительственным инспектором, попытался придать допросу другую направленность:

— Вы сами руководили спасательными работами? Селден наклонил голову, подтверждая его слова.

— Да. Я делал все, что мог, пока не прибыла помощь. Мне пришлось поставить новый вентилятор, работающий на газолине, так как большинство моторов было испорчено. Через пять минут он начал действовать, но оказался недостаточно мощным, чтобы откачать из шахты газ.

— Спустились ли вы в шахту сразу после взрыва?

— Да, после того, как привезли кислородные маски. Спуститься без них мы не могли.

— Что, по вашему мнению, явилось причиной взрыва?

— Сорвавшийся состав вагонеток поднял огромное количество мелкой угольной пыли в центральном забое. Упав с высоты двух тысяч четырехсот футов, он с ходу ударил по электрическому проводу. Посыпались искры, попавшие в угольную пыль, и газ воспламенился. Все рабочие, находившиеся в шахте, погибли.

— Значит, если бы состав не сорвался, взрыва бы не было?

— Конечно, нет, — уверенно ответил Селден. Толпа углекопов, слушавшая его, затаив дыхание, дружно вздохнула. У рабочих не оставалось сомнений — убийцей был Селден. Он сам с холодным спокойствием признал свою вину, отвечая на последний вопрос.

Мрачные лица углекопов потемнели. Не было ни одного рабочего, у которого не сжались бы в тот момент кулаки и не напряглись бы мускулы — столь яростным было их желание расправиться с этим человеком, который спокойно сидел в кресле и так цинично рассказывал о гибели сотен людей. Напряжение несколько спало после того, как перед следователем появились следующие свидетели — двое рабочих. Закончив допрос, комиссия удалилась.

Вдогонку следователю, которого бережно вел под руку Генеральный директор Компании, полетели насмешки и издевательства. Рабочие не сомневались в результатах следствия: они знали, что Компания найдет способы защитить свои интересы.

Толпа медленно расходилась, проклиная Селдена.

— Мы хотели бы как можно скорее получить стенографический отчет допроса. Когда вы сможете его подготовить? — обратился Кент к Кристин.

Она перелистала исписанные страницы.

— Завтра утром отчет будет готов.

— Так скоро? — Кент поднял брови. — Если вы успеете закончить к завтрашнему дню, это очень облегчит нам работу.

На следующее утро все было именно так, как предвидели шахтеры. Сидя за письменным столом Селдена, следователь просматривал подготовленную Кристин стенограмму допроса. Генеральный директор Компании дружески предложил ему сигару. Следователь, с удовольствием затянувшись дорогой гаванной, взглянул на правительственного инспектора.

— Мне кажется, мы можем представить это как несчастный случай, который нельзя было предвидеть, — предложил он.

— Без преступления со стороны управляющего, — добавил инспектор. — Он утверждал, что принял все меры предосторожности. Показаний против него не было.

Следователь наклонился к столу и начал писать свое заключение. Пока он писал, Генеральный директор Компании и Кент читали через его плечо. К тому времени, когда он закончил, их лица выражали полное удовлетворение.

Кент, держа в руках написанный Кристин отчет, подошел к ней.

— Отличная работа, — сказал он.

— Благодарю вас, — ответила молодая женщина.

— Очень даже неплохая работа. Я был удивлен, найдя здесь такую прекрасную стенографистку.

— Это моя специальность, — улыбнулась Кристин.

— Стенографистка, знакомая с угольным делом?

— Да.

Кент задумался.

— Что бы вы сказали, если бы я предложил вам место в Бирмингеме? Там бы вы могли сделать неплохую карьеру.

Кристин покачала головой.

— Благодарю вас, но я не могу сейчас покинуть Айвенго. Здесь живут мои родные, и они…

— Понимаю, — сказал Кент. — Но если вы когда-либо захотите устроиться в Бирмингеме, я уверен, что найду для вас работу.

— Это обещание?

— Да. Обещание, на которое вы всегда можете рассчитывать.

— Благодарю вас. Со временем я им воспользуюсь.

Глава 7

Кристин, вспоминая свое первое посещение дома управляющего, страстно желала вычеркнуть его из памяти. Тогда все преимущества были на стороне Селдена. В ту ночь она ощущала себя жалкой, беспомощной игрушкой в его руках, вынужденной принять все продиктованные им условия. Теперь она была самостоятельной — он сам это сказал. Кент подтвердил его слова, предложив ей работу в Бирмингеме.

Кристин хотела показать Селдену, что она использовала его как орудие своего освобождения из-под его же власти. Пусть узнает, что она больше не благоговеет перед его силой, что он переоценил ее покорность. Селден может управлять Айвенго, но никогда больше не посмеет вмешиваться в ее жизнь. Кристин думала, что, когда он услышит все это, его самолюбие и гордость будут глубоко задеты. Одна только мысль о возможности свести с ним счеты доставляла ей радость и вознаграждала за годы страданий и унижений.

Молодая женщина напрасно ждала Селдена в конторе, с волнением отрывая глаза от работы всякий раз, когда слышались чьи-то стремительные шаги. Дни проходили, а он не появлялся. Поселок тоже знал об его отсутствии и говорил, что управляющий боится мести. Вскоре в Айвенго распространилась поразившая всех новость: Селден подал в отставку. На вопрос Кристин, действительно ли это так, Барфилд, заменявший Селдена в его отсутствие, ответил:

— Да, это верно. Мистер Селден подал в отставку, еще когда старик был здесь. Тот не хотел ее принимать, но мистер Селден решительно заявил о своем отъезде. Господин управляющий не сказал, куда он собирается уехать и чем заниматься. Старик приказал мне выполнять обязанности мистера Селдена до тех пор, пока он не убедит его вернуться или не назначит нового управляющего.

Поселок злорадствовал.

— Удирает, — с презрением говорили жители Айвенго.

— Селден достаточно умен, и знает, что его здесь ждет, если он останется.

Так думал поселок, но Кристин знала, что он ошибается. Селден был достаточно смелым человеком, чтобы не бояться поселка. Причина его решения, видимо, лежала гораздо глубже.

Наутро Барфилд принес важную новость:

— Селден уезжает завтра утром. Управляющим назначили меня, — говорил он, радостно возбужденный служебным повышением. — Мистер Селден прислал мне записку; он не хочет, чтобы его беспокоили.

Мысли Кристин приняли новое направление. Ей казалось, что действия Селдена каким-то образом связаны с ней. За день до аварии он сказал ей, чтобы она приготовилась, но не сказал, к чему. Накопившееся озлобление против Селдена заставляло Кристин видеть все в искаженном виде. Ей казалось, что у него был заранее готов план, и катастрофа только ускорила его действия. Несомненно, он хотел потребовать, чтобы она его сопровождала — это и была плата за оказанную ей помощь. Кристин возмущала уверенность, с которой он рассчитывал на нее, даже не спросив ее согласия.

Она не сомневалась, что Селден вызовет ее к себе и объявит о своем решении. Но время шло, а приглашения из «Дома на холме» все еще не было. Нетерпение Кристин достигло предела. Наконец, однажды вечером она не выдержала и, сказав матери, что идет в контору, пошла к Селдену. По дороге к его дому Кристин переполняло радостное чувство независимости. Ее шаги были упруги, движения гибки и раскованны — она почти танцевала. У ворот дома молодая женщина не колебалась ни минуты. Длинное здание было ярко освещено, но плотные шторы на окнах спущены. Кристин решительно положила руку на ручку калитки. Выступившая из темноты мрачная фигура преградила ей дорогу- Кристин догадалась, что предмет, который этот человек держал в руках, был карабин.

— Назад! — последовал окрик. — Вход запрещен!

— Я хочу видеть мистера Селдена.

Кристин узнала одного из охранников, неотлучно сопровождавших Селдена после катастрофы. Часовой приблизился к калитке, пытаясь разглядеть посетительницу.

— После наступления темноты приказано никого сюда не пускать, — повторил он.

Кристин нетерпеливо рванула калитку.

— Глупости! Я секретарь мистера Селдена. Мне необходимо его видеть.

— Приказ… — начал было часовой, но Кристин открыла калитку и быстро прошла мимо него.

— Я вам сказала: мне необходимо, — бросила она через плечо, ускоряя шаги. — У меня нет времени на споры.

Он не остановил ее, но настороженно следил за ней, когда она, поднявшись по ступенькам, стучала в дверь. Дядя Джадж открыл, и Кристин повторила ему, что ей нужно видеть Селдена. Негр отрицательно покачал головой.

— Скажите мистеру Селдену, что миссис Беннет должна его видеть сегодня. Ждать до утра невозможно, — добавила она.

Слуга осторожно закрыл перед ней дверь, и она услышала, как повернулся в замке ключ. Кристин осталась у порога дома. Глубокую тишину нарушала монотонная трескотня кузнечиков. Кристин дрожала от зловещего безмолвия и ночной сырости. Она была уверена, что Селден ее примет. Донесшиеся вскоре шаркающие шаги дяди Джаджа укрепили в ней эту уверенность. Старик открыл дверь и, посторонившись, приветливым жестом пригласил ее войти. Затем он тщательно закрыл за Кристин дверь, прежде чем проводить ее в комнату, откуда в коридор падал сноп яркого света. Войдя в кабинет, она увидела сидящего за письменным столом Селдена. Он с досадой рвал какие-то бумаги. Кристин невольно остановилась — они не встречались со дня допроса.

За несколько дней Селден сильно постарел. Он поднял на нее воспаленные глаза и встал.

— Я с трудом поверил, когда дядя Джадж сказал мне, что вы пришли, — медленно проговорил он глухим голосом.

— Но ведь он не умеет говорить, — ответила Кристин, думая о другом.

Селден сделал неопределенный жест рукой.

— Мы понимаем друг друга, — сказал он и замолчал.

Он не предложил Кристин сесть, и она ждала стоя. Казалось, у Селдена не было желания разговаривать. Кристин внимательно разглядывала его лицо, находя в нем новое, неизвестное ей до сих пор выражение. В кабинете царил беспорядок. Рядом с письменным столом стояла корзина, переполненная клочками бумаг. За решеткой камина тлели почерневшие исписанные листы.

Вся обстановка комнаты вызвала у Кристин замешательство и недоумение. Ее поражало безразличие Селдена, которое угадывалось во всей его фигуре. Даже голос утратил прежнюю выразительность и стал бесцветным. Вокруг глаз легла синева. Чувствовалось, что за внешним спокойствием этого человека скрываются одиночество и усталость. Погруженный в свои мысли, он не обращал на нее внимания. В руках Селден держал бумаги и, видимо, не замечал этого. Кристин недоумевала: перед ней был не тот человек, которого она ожидала встретить.

Наконец, Селден взглянул на нее и с усталой улыбкой сказал:

— Вам непонятна перемена во мне? Я и сам себе удивляюсь.

Кристина сделала шаг к нему.

— Я пришла сюда, чтобы сказать, — начала она, но Селден жестом предложил ей сесть в кресло.

— Не все ли равно, зачем вы пришли, — мягко сказал он. — Вы здесь — и это хорошо. Рад вас видеть. Вы удивлены, не правда ли?

— Вами? — спросила Кристин.

— Да, — тем же тоном ответил Селден.

— Я не ожидала, что отъезд из Айвенго так много для вас значит, тем более, что вы ведь и раньше собирались это сделать.

Лицо Селдена выразило удивление.

— О нет, у меня не было такого намерения. Кристин смутилась.

— Но вы ведь заранее поставили себе целью отъезд. Почему же теперь это произвело на вас такое тяжелое впечатление?

Селден внимательно смотрел на нее.

— Я вас не понимаю. Вы не отдаете себе отчета в том, что говорите.

Его поведение привело Кристин в замешательство.

— Это я не понимаю вас, — сказала она. Селден иронически поднял бровь.

— Я тоже не понимаю себя, во мне появилось что-то, чуждое мне самому, — признался он. — Я знаю, что это случилось, но почему — мне непонятно. Просто я чувствую…

Он прервал себя.

— О, это не имеет значения!

Его взгляд остановился на лежащих на столе бумагах. Казалось, он забыл о ее присутствии, занятый мыслями, которые не имели к ней никакого отношения. Кристин смотрела на него со все возрастающим удивлением. Селден, нахмурившись, провел рукой по лицу. Когда он заговорил, его голос звучал тускло и невыразительно. Он говорил нетерпеливо, словно хотел поскорее покончить со всем этим.

— Итак, миссис Беннет, чего вы хотите?

— Я пришла, узнав, что вы завтра уезжаете. Вы не сделали никаких распоряжений, а я их ждала.

— Да? — вопросительно посмотрел на нее Селден.

— У нас есть договор, с которым нужно покончить до вашего отъезда.

Он явно с трудом понимал, о чем она говорила. Затем его лицо приняло недоумевающее выражение и мгновенно стало замкнутым.

— Вы не забыли о нем? — спросил он серьезно.

— Нет.

— А я забыл, — задумчиво сказал Селден.

— Забыли? Тогда к чему все это? — она указала на стол, заваленный письмами, и на порванные, скомканные бумаги на полу.

— Я завтра уезжаю из Айвенго.

— Вы хотите, чтобы я поехала с вами или собираетесь прислать за мной, когда устроитесь? В этом состоит ваш план и расчет со мной за помощь?

Селден быстро повернулся к ней. Глубокие морщины резче обозначились на его лице.

— Вы все еще помните?

— Конечно. Разве вы забыли?

— Нет! Я был занят более важными и нужными мне делами.

— Вы хотите меня обмануть? — презрительно спросила Кристин.

— Нет, и не собираюсь. Какое значение может иметь для вас мой отъезд?

— Я не поеду ни с вами, ни по вашему вызову! И пришла сказать вам об этом. Вот почему я здесь!

По лицу Селдена Кристин ничего не могла понять. Казалось, перед ней захлопнулась дверь. Через мгновение выражение его лица изменилось. Кристин заметила на нем следы душевной муки, но в глазах застыли холодность и равнодушие ко всему на свете.

Конечно, отъезд его из Айвенго не мог бы так на нем отразиться. Селден, положив устало руки на стол, заговорил. В его голосе чувствовалась неискренность.

— Итак, вы не поедете со мной?

— Нет, не поеду, — твердо сказала Кристин.

Селден улыбнулся. Она не поняла значения этой улыбки.

— Почему, осмелюсь спросить?

— Потому, что теперь я больше не завишу от вас, — ответила Кристин, пытаясь пробудить в себе мстительное чувство.

— Другие времена — другой тон, — спокойно констатировал Селден.

— Я знала, что вы так подумаете. Меня больше не интересует ваше мнение. Это верно: другие времена — и все по-другому. Вспомните мое первое посещение вашего дома в ту ночь. Я пришла тогда беспомощной и беззащитной, всецело подчиняясь вашей воле. Это вы сделали меня такой. Несмотря на все, я поняла тогда, что вы, именно вы, способны помочь мне освободиться из-под вашей же власти. Я не была разборчива в средствах, не так ли? Но вы сами отказались от условий, которые я предлагала. Вы попали впросак, не потребовав от меня платы вперед.

Селден был спокоен.

— И вы теперь отказываетесь от своих обязательств, потому что уже не беспомощны?

— Да, — коротко ответила Кристин. — Я могу уехать из Айвенго по своей воле. Мистер Кент предложил мне работу в Бирмингеме.

Селден, наклонясь вперед, в упор смотрел на нее.

— Вы хотите принять это предложение? — спросил он.

— Еще не решила, но твердо знаю, что не поеду ни с вами, ни за вами вслед, если вы думали прислать за мной. Впервые в жизни я свободна!

— Вы все время к этому возвращаетесь. Как вы еще озлоблены!

— Теперь я свободна!

— Вам это нравится?

— Больше чем нравится!

— Никогда не расставайтесь со своей свободой, — неожиданно посоветовал Селден. — Если вы потеряете ее теперь, вам будет намного тяжелее, чем прежде.

Опять его поведение заставило Кристин недоумевать. Селден испытующе смотрел на нее.

— Вы мне ничего не должны, — Селден сказал это утвердительно, но Кристин сознательно придала его фразе значение вопроса и отрицательно покачала головой.

— Нет. По крайней мере, я так понимаю. Это у вас был долг по отношению ко мне.

Он посмотрел на нее, и в его взгляде было то новое выражение, которое выводило Кристин из равновесия.

— Вот как вы понимаете справедливость!

— Я предупреждала вас, что не собираюсь вести с вами честную игру!

— Не будем из-за этого ссориться.

Селден отвернулся и помолчал немного, потом, взглянув на нее, продолжал. Его голос звучал глухо и почти мечтательно.

— Вы ошиблись во мне так же, как и я в вас. Напоминаю еще раз, что весь разговор о нашем договоре затеяли тогда вы. Я только предоставил право вам думать, как вам было угодно, и не ожидал, что вы истолкуете наш разговор так, как теперь. Тогда мне казалось, что вы со временем сами поймете.

— Я хорошо поняла, — сказала Кристин. Селден загадочно улыбнулся.

— Нет, вы не поняли, но, может быть, это тоже хорошо. Правильно понять вы могли бы немного позже.

— Мне неясно, что вы хотите сказать.

— Нет? — Теперь в его улыбке была грусть. — Не понимаете? Ну что ж, я начинаю сомневаться, что вы вообще когда-нибудь поймете.

Снова Селден отвернулся. Казалось, он избегал смотреть ей в глаза.

— Сомневаюсь, что поймете, даже если я дам вам ключ к разгадке.

Селден колебался.

— Я хотел поговорить с вами перед отъездом, — сказал он задумчиво. — Но это было бы…

Он оборвал себя на полуслове и пристально посмотрел ей в глаза. На мгновение взгляды их встретились. Потом он встал и снял абажур с лампы. Яркий свет осветил их лица. Кристин, прищурив глаза от внезапного света, спокойно смотрела на него. Когда Селден снова заговорил, в его речи звучало желание оправдаться не столько перед ней, сколько перед самим собой. Прислушиваясь к этим новым для него интонациям, Кристин чувствовала, что он находит какое-то удовлетворение в самообличении.

— Вы озлоблены, и это вполне естественно, — сказал Селден и, немного подумав, продолжал: — Я был полон самонадеянности и слишком уверен в своих силах, как всякий, кто пытается играть роль Провидения в жизни других людей. Мне казалось, будто я знал гораздо лучше, чем они, что им нужно. Я был в этом уверен. Мной руководило искреннее желание помочь всем, и я не боялся причинять им страдания во имя будущего блага. Но когда мне самому пришлось пройти через огонь страданий, я смирился и понял, что ошибался. Никогда больше я не посмею делать того, что делал раньше. В вашей жизни я тоже осмелился играть роль Провидения — но по особым причинам.

— По каким? — спросила Кристин.

Селден задумчиво посмотрел на нее и покачал головой.

— Вы не поняли бы, — сказал он глухо. — Теперь все прошло, но с последствиями моей игры мне еще предстоит иметь дело. Теперь я конченый человек, и должен уйти со сцены.

Любопытство, недоумение, робкое сочувствие к его страданиям и тщеславная обида за то, что он не оценил ее заявления о независимости, — все эти чувства завладели Кристин. Но вскоре она ощутила разочарование — не она оказалась причиной его отъезда.

— Кажется, я ошибалась. Вы уезжаете из Айвенго не из-за меня, так почему же?

Селден, погруженный в себя, рассеянно ответил:

— Ждать.

— Ждать? Вы говорите загадками. Ждать — чего?

Селден поднял голову. При ярком свете лампы Кристин увидела, что его лицо судорожно подергивалось. Нельзя было не заметить его страданий.

Внезапно Кристин забыла о себе. Ее собственные чувства показались ей ничтожными по сравнению с душевной мукой, которую она увидела в глазах этого сильного человека. Она дотронулась до его руки.

— Скажите же мне, что с вами? — почти ласково спросила она.

Селден с трудом произнес:

— Взрыв. — И добавил, опустив голову. — Это он меня сломил.

— Но это ведь уже в прошлом.

— Я… я виноват во всем. Вы слышали, что было сказано на допросе? Если бы я не оказался на вышке, взрыва могло бы не быть. Но я там был, и люди погибли.

Он поднял голову.

— Возмездие неизбежно.

— Но следователь сказал… Его охватил порыв ярости.

— Он ничего не знает! Компания предрешила его заключение!

Селден почти задыхался.

— За эти ночи я столько передумал. Катастрофа меня уничтожила.

— И потому вы обращаетесь в бегство. Произнеся эти ненужные, злорадные слова, Кристин хотела бы вернуть их назад, но было уже поздно.

Селден молчал. Кристин показалось, что в его глазах мелькнул легкий упрек.

— Нет, это не бегство. Я ухожу, чтобы ждать.

— Ждать? Чего же?

— Если бы я не ушел тогда, то погиб бы вместе с ними, но я ушел, и тем самым спас свою жизнь. Знаю, что это только случайность. Чрево шахты раскрылось, чтобы поглотить меня, но я ушел. Ушел на время. Шахта не простит мне случайного бегства. Я погибну в шахте — и буду рад этому. У меня не останется времени, чтобы думать… и вспоминать их. Это будет освобождение, и я верю, что ждать его придется недолго. Кристин, наконец, поняла.

— О нет! Вы больны! — воскликнула она. — Вы слишком много об этом думали. Вы должны перестать себя мучить!

— Я не думаю, я знаю, — сказал Селден. — Это так, и я не жалуюсь. — Его голос усилился. — Я готов к концу. Никогда больше я не стану подвергать опасности жизнь других.

— Потому-то вы и подали в отставку?

— Да. Я не могу продолжать эту работу.

Селден умолк, и огонь в его глазах погас. Отрешенно улыбаясь, он сказал:

— Если я причинил вам боль — простите меня. Если же я помог вам — примите это как мой подарок.

— Неужели необходимо покидать Айвенго?

— Да. Я не могу здесь оставаться. Мне нужно быть одиноким, когда придет мой час. Я должен быть свободен, когда услышу зов тех, кто погиб по моей вине.

Гнев Кристин исчез. Ее сердце билось состраданием к этой трагедии. Глубокое сочувствие переполняло душу молодой женщины.

— Могу ли я вам помочь? — спросила она робко. Селден подошел к Кристин и посмотрел ей в глаза.

— Да, — сказал он мягко. — Радуйтесь своей свободе и самостоятельности. Они ваши по праву. С вашим умом вы сумеете ими воспользоваться. Но есть еще кое-что, о чем я хотел вас спросить. Можем ли мы расстаться без горечи и злобы?

Кристин тоже встала и протянула ему руку.

— Да, — сказала она. — Вы успокоитесь, когда уедете. Тогда…

Она пыталась найти слова утешения, не веря в то, что его можно успокоить. Он уходил из ее жизни именно тогда, когда стал ей ближе…

Селден, держа ее руку в своей, слегка побледнел. Однако он прекрасно владел собой.

— Успокоюсь? — раздумчиво повторил он. — Может быть. Скорее… Я знаю, что никогда!

Крепко сжав ее руку, он сказал:

— Прощайте!

Кристин молча направилась к двери. Выпрямившись, Селден застыл на том же месте, где она его покинула. Он напряженно глядел ей вслед.

Глава 8

Кристин спокойно вошла в кабинет Мэллори Кента, расположенный в здании Континентальной угольной компании, на одной из шумных улиц Бирмингема. За два года работы в Айвенго она научилась выдержке и умению с достоинством держать себя в деловых разговорах с мужчинами, занимающими значительно более высокое положение на служебной лестнице, чем она.

Кент сидел за письменным столом из красного дерева, прекрасно гармонировавшим с простой, но солидной обстановкой просторного кабинета. Его силуэт четко выделялся на фоне окна.

Садясь в кресло перед столом, Кристин поняла уловку директора: свет падал на лицо посетителя, оставляя в то же время в тени лицо хозяина кабинета. Кент держал в руках ее изящную визитную карточку: «Кристин Беннет, счетовод».

Она молчала. Кент не узнавал Кристин, но это ее не удивляло, хотя сама она узнала его сразу. Прошедшие два года мало изменили Кента. Сильная фигура была бы, пожалуй, слишком громоздкой для человека невысокого, но при его росте она казалась пропорциональной. Темные волосы выгодно оттеняли красивые черты лица. Глаза, окруженные мелкими смеющимися морщинками, светились юмором.

Кристин была уверена в элегантности своего туалета. Ее костюм был подчеркнуто простым и красиво облегал стройную фигуру. Из-под юбки выглядывали изящные коричневые ботинки. Маленькая черная шляпка с белой отделкой придавала ее лицу неуловимый оттенок изысканности. Кристин выбрала этот костюм, зная, что выглядит в нем эффектно.

Кент смотрел на нее с вежливым вопросом в глазах.

— Вы не узнаете меня? — улыбнулась молодая женщина.

Кент смущенно бормотал извинения.

— Я — Кристин Беннет. Он все еще не мог вспомнить.

— Мне очень неловко, но…

— Вы забыли Айвенго, мистера Селдена и его стенографистку?

Лицо Кента просияло.

— О, да, конечно, вы…

— Я стенографистка, Кристин Беннет.

— Мне следовало бы вас помнить. Это было всего два года назад.

— Мы встречаемся теперь в другой обстановке, — тактично сказала Кристин.

— О, дело не только в обстановке, — возразил Кент, бросив на нее взгляд знатока.

— Да, я изменилась. Самостоятельность. Опыт. Все это меняет человека.

— Конечно, — согласился Кент и вопросительно взглянул на нее.

Кристин, не теряя времени, перешла к цели своего визита.

— Мистер Кент, я пришла поговорить с вами о Джерарде Селдене.

Внимательно следя за выражением его лица, она заметила, как у Кента оживились глаза. Он с интересом наклонился вперед.

— Я ожидал этого. Что вам о нем известно?

— Немного. Но я хотела бы его найти. Слышали ли вы о нем что-либо с тех пор, как он уехал из Айвенго?

Кент покачал головой.

— Нет, мы теперь ничего о нем не знаем. Мне нравился Селден. Я знал его довольно хорошо — впрочем, в тех пределах, которые он допускал. Я никогда не видел человека, до такой степени потерявшего почву под ногами, как он после катастрофы. Мы пытались убедить Селдена отказаться от безумной мысли об отставке. Старик предлагал перевести его на другой участок, но он и слышать об этом не хотел. С тех пор нам ничего о нем не известно.

— Я тоже не имела от него известий, но знаю, где он.

— Вы знаете? Где же?

— В Маренго.

— Здесь, в Алабаме, и под своим именем?

— Да. Мистер Селден никогда не прячется. В тоне Кристин чувствовался вызов.

— Это правда? — спросил Кент. — Маренго — одна из наших шахт. Что он там делает?

— Работает в шахте.

— Но я думал…

— Что он порвал с угольным делом? О нет. Мистер Селден сказал мне, что не возьмет на себя ответственности за жизнь других, но порвать с шахтами он не смог.

Не стоит, впрочем, говорить об этом. Он работает подрядчиком в Маренго. Это все, что я знаю. Кент раздумывал.

— Мы все ощущаем потерю такого работника, но никому из нас не понятен его поступок. Он потерял душевное равновесие. В таких случаях человеку трудно помочь.

Кент пожал плечами.

— Нельзя помочь тому, кто сам этого не хочет.

— Я пришла просить вас, мистер Кент. Может ли Компания помочь ему теперь?

— Думаю, да. Конечно! Селден был одним из наших лучших управляющих, и если он работает в Маренго, то все еще остается нашим служащим. Компания ценит своих людей.

— В какой мере Компания помогает своим служащим?

Кент улыбнулся наивности вопроса.

— Судя по прошлому, в немалой.

— Захочет ли Компания помочь мистеру Селдену?

— Лично я охотно сделал бы все, что в моих силах. Насколько мне известно, Компания к нему расположена и не считает его ответственным за потери в Айвенго. Старик очень сожалел об его уходе.

— Хотели бы вы его вернуть? Кент ответил осторожно:

— Об этом стоит подумать, миссис Беннет. Нельзя отрицать, что события в Айвенго сильно повлияли на Селдена — настолько, что он бросил работу на одном из лучших участков Компании. Мы должны быть реалистами, миссис Беннет. По опыту я знаю, что бывают случаи, когда люди, потерявшие равновесие, как Селден, со временем снова начинали серьезно работать. Но вы знаете, что говорят о борцах-чемпионах: они никогда не восстанавливают утраченной репутации. В равной мере это относится и к работникам угольной промышленности.

— Если бы я так думала, — быстро сказала Кристин, — то не пришла бы сюда.

Кент вопросительно взглянул на нее:

— У вас есть план?

— Да, хотя и довольно неопределенный. Он зависит от вашего влияния в Континентальной компании. Я не сомневаюсь в вашей доброжелательности, но Компания…

— Могу вас заверить, миссис Беннет, что Компания заинтересована в Селдене. Он сделал Айвенго прибыльным участком. Но дело не только в нас. Захочет ли Селден воспользоваться нашей помощью?

— Если вы согласны помочь, то я постараюсь сделать так, чтобы он захотел этого.

— Вы полагаете, это в ваших силах?

— Да. Если вы мне поможете, я убеждена в успехе.

— Вы заинтересованы в этом лично? — решился спросить Кент.

Кристин улыбнулась.

— Я многим ему обязана, очень многим. В свое время он помог мне, к это имеет для меня огромное значение. Теперь я хочу попытаться отплатить ему тем же. Но если вы думаете, что меня побуждают другие чувства, то вы ошибаетесь.

Кента трудно было ввести в заблуждение. Несмотря на холодный тон, которым она произнесла последние слова, и спокойное лицо, он интуитивно почувствовал обман. Ее смелое обращение к нему можно было объяснить только личной заинтересованностью.

— Может быть, вы расскажете, миссис Беннет, подробнее о вашем плане? Тогда мне будет легче что-либо советовать.

Кристин чувствовала, что ей необходимо не только завоевать симпатию Кента, но и добиться от него участия в осуществлении ее замысла.

Она заговорила свободно, отбросив сдержанность и легкую неловкость:

— Вы, должно быть, помните, что за много месяцев до взрыва в Айвенго я была секретарем мистера Селдена. Когда я впервые пришла в контору, то ничего не умела делать. Мистер Селден научил меня. Он потратил много времени и сил, чтобы сделать из меня не только хорошую стенографистку, но и знающего клерка угольных контор. Больше того, он научил меня быть самостоятельной. Когда он покинул Айвенго, я тоже не задержалась там надолго. Мои родители были… враждебно настроены. У нас никогда не было взаимопонимания, и они не возражали против моего отъезда. Я стала полностью независимой и самостоятельной. Уехав из Айвенго, я начала применять те знания, которые мне помог получить Селден. Используя его методы работы, я расширила свой технический кругозор, приобрела опыт и даже практические навыки. Конечно, они не были полными, так как мужчины, из-за своего суеверия, не позволяли мне спускаться в шахты, но я изучала на практике ту часть шахтных работ, которая ведется на поверхности. Я говорю все это для того, чтобы вы знали: я не принадлежу к женщинам, интересы которых ограничены домашней обстановкой. Кристин, помолчав минуту, продолжала:

— Мистер Кент! С тех пор, как я вращаюсь в деловом мире, я не встречала более тонкого знатока угольного дела, чем мистер Селден. Как человеку я слишком многим ему обязана — он дал мне экономическую независимость. Благодаря ей я пользуюсь теми преимуществами, которые неизвестны другим женщинам. Не хочу вас обманывать — у меня есть личные причины ему помогать. Но дело не в этом. Нельзя такого прекрасного человека, как мистер Селден, с его опытом и знаниями, оставить без поддержки.

— Конечно, — согласился Кент.

Незаметно оба оставили официальный тон. Кент с интересом слушал искреннюю речь Кристин. «Селдену повезло с защитником», — думал он с некоторой завистью.

— Я охотно помогу не только потому, что думаю о Селдене так же, как и вы, — сказал он, — но и потому, что меня заинтересовало ваше участие в этом деле. Не зная точно, в чем состоит ваш план, думаю, однако, что он будет не из легких.

Кристин улыбнулась.

— Да. Но план перестанет казаться таким трудным, когда я начну его осуществлять. Боюсь, что мне придется злоупотреблять вашей добротой.

— Не говорите так, — возразил Кент. — Я хочу, чтобы вы без стеснения обращались ко мне по этому делу.

Он улыбнулся немного смущенно.

— Мне кажется, мы будем партнерами в вашей игре. Пожалуйста, обращайтесь ко мне без колебаний — вы завоевали мою симпатию. Стыдно, что до сих пор ничего не было сделано для Селдена. Если нам удастся снова поставить его на ноги, это будет хорошо и для Компании, и для вас.

— Да, — просто сказала Кристин. — Благодарю вас.

— В чем заключается ваш план? — деловито спросил Кент.

— Я не хочу ничего предпринимать, пока не поеду в Маренго и не ознакомлюсь с обстановкой. Возможно, поговорю с мистером Селденом. Но прежде всего я должна узнать о кем как можно больше. Не можете ли вы дать мне письмо к управляющему в Маренго? Не поручитесь ли вы за меня? Вероятно, вам известно, как встречают одиноких женщин, приезжающих в шахтерские поселки, — они сразу попадают в атмосферу недружелюбия, если за них никто не ручается. Это моя первая просьба к вам.

Лицо Кента омрачилось.

— Ваша первая просьба, — повторил он. — Мне кажется, вы не вполне отдаете себе отчета в том, что собираетесь делать. Вы забыли, что такое шахтерские поселки. Маренго — не слишком приятное местечко, к тому же изолированное от центра, и старик Иервуд может делать там все, что ему заблагорассудится, до тех пор, пока добывает уголь.

Глаза Кристин весело блеснули.

— Я выросла в угольных поселках. Только что я вам говорила, что провела два года в одном из таких мест, как Маренго.

— Раньше ваше положение было иным: вы работали в конторе, и шахтеры вас знали. В Маренго к вам отнесутся с подозрением. Кроме того, вы будете сильно отличаться от местных женщин.

— Вы не доверяете моему такту? — быстро возразила Кристин. — Я не поеду в Маренго в таком виде, как сейчас.

— Вы поставите себя в тяжелое положение, миссис Беннет. Позвольте мне взяться за дело, я постараюсь сам увидеться с Селденом.

Кристин стояла на своем:

— Я буду так же искренна, как и вы, мистер Кент. Мне кажется, ваше вмешательство только испортит дело. Я знаю мистера Селдена лучше вас, и уверена, что, повидавшись с ним, вы ничего не измените. Что касается неприятностей, то они мне знакомы. Уверяю вас, я знаю, что делаю.

Кент все еще не соглашался.

— Вы никогда не жили жизнью таких поселков, миссис Беннет. Вы принадлежали к управленческому персоналу, и не представляете себе, что такое шахтерский поселок. Вас будут преследовать. Женщина без определенных занятий возбудит их злобу и ненависть скорее, чем мужчина.

— Они не возненавидят меня, мистер Кент, потому что я знаю их много лет. Я среди них работала. Ни вы, ни Компания ничем не рискуете, если я поеду в Маренго. Риск будет только мой, и я готова взять его на себя.

— Но я чувствую себя ответственным за вас, — сказал Кент.

— Напрасно, я сумею себя защитить. Мне приходилось попадать и в более трудные ситуации. Хотите ли вы мне помочь? — прямо спросила Кристин.

Кент не мог дольше сопротивляться.

— Да. Но я не думаю, что это будет очень разумно с моей стороны, — сказал он неохотно, испытующе глядя на нее. — Я дам вам письмо к Иервуду, в котором сообщу, что вы моя сотрудница. Это устранит часть затруднений.

Кристин с благодарностью посмотрела на него.

— Прежде, чем на что-либо решиться, я приеду к вам с докладом. Тогда вы сможете наложить на мой план вето, если сочтете это нужным.

— Хорошо, — сказал Кент.

— Где вы остановились?.

— В отеле «Авондейл». Она была удивлена вопросом.

— Когда вы собираетесь ехать в Маренго?

— Как можно скорее.

— Не хотели бы вы выехать ранним поездом завтра утром?

Удивление Кристин все возрастало.

— Почему? Мне кажется, что этот поезд так же подходит, как и другие.

— Видите ли, Иервуд — довольно большой оригинал, и я не знаю, какое впечатление на него произведет письмо. Бели не возражаете, я поеду с вами и лично переговорю с ним. На мне лежит ответственность за вас, и я предпочитаю принять все возможные меры предосторожности.

— Вы… вы очень добры. Я чувствую себя неловко, затрудняя вас.

— Это не затруднит меня, — возразил Кент, — мне будет приятно вам помочь. Я искренне заинтересован в вашем деле, хотя и сомневаюсь в успехе.

Кристин встала.

— Не знаю, как вас благодарить. Вы предлагаете мне такую помощь, о которой я не смела и мечтать, — сказала она взволнованным голосом. — Мы едем завтра вместе?

— Заехать за вами в отель? — спросил Кент, вставая. — Поезд отходит в четыре часа утра.

— О нет, это слишком любезно с вашей стороны, мистер Кент, — засмеялась Кристин. — Я не хочу, чтобы вы в такой ранний час тащились через весь город. Встретимся на вокзале.

— Хорошо, — согласился Кент. — Вы взялись за благородное дело.

— При вашем участии, — ответила Кристин и, бросив на него благодарный взгляд, направилась к двери.

Кент вернулся к своему письменному столу.

Глава 9

На следующее утро Мэллори Кент ожидал Кристин на вокзале. Весенний дождь, падая на асфальт улиц, блестел в мутном свете электрических ламп. Был тот ранний утренний час, когда дневной свет еще не в состоянии победить электричество.

Кент сомневался в успехе, но он был не из тех людей, которые, дав слово, отступают. Он руководствовался и другими соображениями. Вернув Селдена, он, несомненно, заслужил бы одобрение Компании, которая ощущала отсутствие одного из своих лучших управляющих, — в механизме гигантской машины недоставало довольно-таки ценного винтика.

Кент коротал время, разглядывая публику, в зале ожидания. Серые лица, сонные позы усталых людей в этом неопрятном зале заставили его брезгливо поморщиться. Раздумывая о цели своего путешествия, он неожиданно признался самому себе, что, кроме делового интереса, у него был и другой — его заинтересовала Кристин. Кента занимала мысль, как она, изящная, хрупкая женщина, будет выглядеть в угольном поселке.

В это время открылась дверь, и вошло новое лицо — точно такое же, как и те, что заполняли зал. Женщина с трудом волочила за собой тяжелый чемодан, похожий на те безобразные дешевые вещи, которые были свалены в кучу на лавках, стоящих у стен зала. Она бросила чемодан на скамью.

От нечего делать Кент следил за ней глазами. Женщина была в желтом непромокаемом плаще, с которого на пол стекали струйки воды. Ее лицо было полузакрыто приплюснутой черной шляпой с поникшим пером. Эта новая фигура ничем не отличалась от других женских фигур, сидящих в тупом ожидании рядом со своими угрюмыми мужьями. Кенту не приходило в голову, что это была Кристин Беннет, та самая Кристин, которая вчера произвела на него впечатление своим изяществом и элегантностью.

Кристин сняла плащ и положила его на чемодан. Она была безвкусно одета: юбка из толстой ткани плохо на ней сидела, коричневая вязаная кофта собиралась грубыми складками; на ногах были тяжелые башмаки и бумажные чулки. Даже походка ее изменилась.

Пристроив вещи, женщина стала спокойно оглядывать зал, пока не увидела стоящего в стороне Кента. Она улыбнулась, догадываясь, что он ее не узнал.

Кенту надоело смотреть на новую женщину, по виду ничем не отличающуюся от других, и он начал внимательно следить за входными дверями, ожидая появления Кристин.

— О чем задумались, мистер Кент? — спросила Кристин, подходя к нему.

Бе манера говорить резко отличалась от прежней. Теперь голос Кристин был слегка хрипловатым, акцент и интонации — грубыми, как у шахтеров. От изысканного произношения, которое Кент слышал вчера у себя в кабинете, не осталось и следа. Бе речь была точным повторением бормотания, которое слышалось вокруг.

Кент взглянул на нее с изумлением.

— Черт возьми! — одобрительно выругался он. Его нелегко было удивить.

— Очень хороню, миссис Беннет. Я не узнал вас. — Он поглядел на нее с удивлением. — Полная перемена.

— Я этого и хотела, — улыбаясь, сказала Кристин.

— Как вы себя чувствуете, миссис… миссис… как прикажете- вас теперь называть?

— Я жена инженера, переведенного в Маренго и задержавшегося в… скажем, в Блюфилде. Еду в Маренго подготовить наш дом к его приезду.

Кент засмеялся ее находчивости.

— Удачно. Кстати, вы выглядите совсем не как деловая женщина.

— Конечно, нет, — ответила Кристин. — Я и не собираюсь ею быть. Как вы думаете, хорошо ли я замаскировалась?

— Вы все еще не отказались от своей идеи?

— Зачем? Конечно, нет.

Они молча глядели друг на друга. Вскоре в открытую дверь заглянул носильщик, неразборчиво прокричавший время отправления поезда.

Кент поднял свой чемодан.

— Это наш поезд. Надо занимать места.

Кент предложил поднести чемодан Кристин, но она решительно отказалась. Оба направились к поезду, состоящему из трех старых вагонов с неуклюжим паровозом. Кент, идя за ней следом, отметил изменения в ее походке: она шла, тяжело ступая, с опущенной головой, неловко раскачиваясь на каждом шагу.

Расположившись в вагоне у окна, они возобновили беседу.

— Когда-то давно вы, очевидно, уже играли эту роль, — сказал Кент.

— Как вы узнали?

— По тому, как вы носите эту одежду. У вас есть к ней привычка.

— Неужели вы думали, что я возьмусь за роль, которой не знаю? Я выросла в этих условиях, а остальное приобрела потом.

Кристин чувствовала себя более непринужденно, чем Кент. Она откинулась на спинку дивана. Кент смотрел на нее. В его улыбке были и удовольствие, и смущение.

— Если вам интересно — спрашивайте меня, — сказала Кристин. — Я ничего не имею против.

— Когда я решил участвовать в этом приключении, то дал себе слово не задавать вопросов личного характера, но вы меня искушаете, и я сдаюсь, — шутливо заметил Кент. — Вы мистифицируете меня. Сначала вы были… я не видел более деловой женщины, чем вчера днем. Ваша серьезность и сознание собственного достоинства были великолепны — вы казались законченным произведением искусства. Сегодня утром вы — полная противоположность вчерашней. Если у вас есть такое желание, объясните, пожалуйста, в чем тут дело.

— Видимо, мне полагалось бы испытывать по отношению к вам почтительность и страх, но их нет, и я охотно постараюсь вам объяснить. Мне кажется, вы поймете меня.

Поезд тронулся и медленно пополз среди грязных домов предместья. Затянутое серой пеленой дождя, оно казалось особенно неприглядным. Кристин, выглянув в окно, сказала:

— Вот почему я не люблю больших городов. У нас на холмах никогда не бывает такой удручающей картины.

— Мы скоро выедем за город. Этот поезд идет на Кингсленд, там пересадка на Маренго.

— Я не знаю этих мест, — заметила она. — Я пробыла здесь только три дня. Мне хотелось бы получше узнать город.

— Это нетрудно, — заметил Кент.

Кристин продолжала смотреть в окно. Кент прервал ее наблюдения.

— Вы хотели мне рассказать. Я вас слушаю. Кристин уселась поудобнее, вытянув ноги.

— Довольно длинная история. Мне кажется, я должна сначала рассказать вам немного о своей жизни, тогда вы лучше поймете мотивы, которыми я руководствуюсь в этом деле.

— Прошу вас, — сказал Кент. Путешествие обещало быть интереснее, чем он ожидал.

Кристин бросила на него пытливый взгляд.

— Мне было бы приятно, если бы вы поняли. В течение нескольких лет я была очень одинока. После своего неудачного замужества я вернулась к отцу. Это было тяжелое время. Отец не признавал женской самостоятельности. Кроме того, были особые обстоятельства, которые сделали мое положение в родительском доме невыносимым. Тогда мистер Селден помог мне. Но после его отъезда из Айвенго я ушла из дому и стала бороться за место в деловом мире.

Кент кивнул.

— Вы добивались полной свободы?

— Да. Но моя свобода ничего общего не имела с той, которую обычно подразумевают, говоря о женщинах. Я хотела приобрести знания и деловой опыт. Последние два года мне не на что было бы жаловаться, если бы… Жизнь звала меня, и я откликнулась на ее зов. Но я ошибалась, думая, что смогу быть совершенно свободной. Этого не было. Меня связывали мое женское платье, мой пол. Мне приходилось постоянно бороться. Прежде всего я старалась установить с мужчинами товарищеские отношения. Я умела работать так же, как они, и требовала, чтобы меня признавали равной. От всех преимуществ своего пола я отказывалась. Мужчины не понимали меня, часто принимая мое поведение за особый вид кокетства. Иногда из-за этого возникали такие ситуации, что я вынуждена была бросать работу и уходить, но я никогда не оставалась без работы. Мистер Селден сделал из меня работника, которым дорожили. — Она запнулась на мгновение и добавила: — Мистер Селден многому меня научил.

Ее голос становился мягче, когда она упоминала имя Селдена. Кент внимательно смотрел на нее.

— Кроме всего прочего, он научил меня терпению. Я проявила максимум терпения, завоевывая себе положение как работник, а не только как женщина.

Кент смотрел на нее со все возрастающим недоумением.

— Вы оригинальная женщина. Вероятно, вам нелегко было создавать себе положение в деловом мире. Мужчины неохотно допускают в него женщин.

— Да, я много работала над собой и училась. У меня была страсть к изучению и наблюдению. Занятия заполняли мое время, но не все. Я чувствовала свое одиночество, мне недоставало друзей.

— Друзей? Почему, же у вас их не было?

Кристин рассмеялась, и в ее смехе была горечь.

— Я боялась попасть в ловушку и потерять свободу. Нельзя быть свободной, когда тебя связывают чувства, пусть даже дружеские. В этом я убедилась. Мне было нелегко отказаться от дружбы, и приходилось намеренно вырабатывать в себе своего рода противоядие. Я должна была следить за собой строже, чем мои коллеги. Чувства имеют над женщиной большую власть, чем над мужчиной, мистер Кент. Почти всю жизнь я прожила без друзей, но была вознаграждена за это. Немногие женщины могут похвалиться независимостью, и они не видели того, что было доступно мне.

Кент хотел о многом ее спросить, но удовольствовался одним вопросом:

— Иногда вам, вероятно, нравится быть только женщиной, насколько я заметил?

— Да, — сказала Кристин. — Вчера у меня были приятные минуты оттого, что я женщина. Я могу радоваться при виде красивых мелочей и… — оборвала себя Кристин, а потом быстро добавила: — О, очень приятно позволить себе иногда быть просто женщиной! Я становлюсь ею, когда думаю о мистере Селдене.

Кент колебался.

— Не знаю, могу ли я спросить вас.

— Конечно. Я ведь обещала быть откровенной.

— Если Селден вам небезразличен, то почему вы ждали два года? — нерешительно спросил он.

Кристин не сразу ответила на его вопрос.

— Мне самой трудно ответить. Прошло много времени, прежде чем я поняла, насколько ему обязана. Сначала я думала только о себе, и мне было трудно изменить свое предвзятое мнение о нем. Я должна была узнать многих людей, чтобы сравнить с ними Селдена и его отношение ко мне. Только после этого я отказалась от своего ложного представления о нем. Тогда я решила найти его, и начала действовать. Теперь я здесь.

— Понимаю, — сказал Кент.

Он искренне заинтересовался Кристин. Ему хотелось узнать ее поближе, настолько она показалась ему необычной. Когда эта молодая, изящная женщина пришла просить его о помощи, она представилась ему недалекой, но в течение часа, проведенного с ней, это мнение резко изменилось, и в конце концов он стал участником ее замысла. Кент недоумевал, почему у него возникло такое доверие к ней. И ему захотелось узнать о ней как можно больше.

— У вас, наверно, было немало неприятностей?

— Да. Прежде чем я узнала, откуда их следует ожидать, и научилась избегать неприятных ситуаций, — спокойно ответила Кристин.

Кент тихонько посмеивался над важностью, с которой она это говорила.

— Но я была подготовлена к неприятностям, и не допускала, чтобы они причиняли мне страдания.

— Разве вы никогда не попадали в такое положение, когда трудно себя защитить? — спросил он.

Кристин, повернув голову, посмотрела на него. Он уловил в ее глазах огонек подозрения, но она спокойно ответила:

— Нет, таких положений у меня не было и, надеюсь, не будет.

Ее уверенность восхищала Кента.

— Нужно быть очень уверенной в себе, чтобы так говорить, — сказал он.

— Для этого не надо быть ни слишком уверенной, ни слишком смелой, — ответила она рассеянно.

— Но в некоторых случаях то и другое необходимо, — не соглашался Кент.

— Это неверно. Надо твердо знать, чего хочешь, и не слишком верить людям, — возразила Кристин.

Кент не понимал, как может быть такой рассудительной женщина с отличной фигурой и красивым липом.

Кристин умолкла, глядя в окно на новые для нее ландшафты. Они ехали сейчас по долине, со всех сторон окруженной невысокими холмами, которые на горизонте переходили в горы. Вершины гор сверкали ярким багрянцем. Деревья на склонах ближайших холмов уже оделись свежей листвой. Это место нааывалось «Тенистой долиной». На южном ее конце лежал Кингсленд — город, где они должны были пересесть в поезд, идущий на Маренго. Вскоре паровозные свистки известили о приближении к этой станции, где у большинства пассажиров была пересадка.

Кристин и Кент вышли из вагона и дожидались поезда на Маренго, стоя в тени от навеса, служившего залом ожидания. Их внимание привлекла толпа, большинство которой составляли шахтеры — в синих блузах и грубых башмаках. Среди рабочих резко выделялись щеголеватые конторские служащие. Кристин была единственной женщиной в этой толпе.

От нечего делать мужчины собирались в кучки и, громко смеясь, рассказывали истории и сплетни сомнительного характера, ничуть не смущаясь ее присутствием. Кент, вспыхнув, хотел сделать им резкое замечание, но Кристин предостерегающе положила руку на его рукав, и он промолчал.

Внешний контраст между директором и Кристин был настолько резким, что он сразу бросался людям в глаза. Многие знали Кента, и его имя быстро облетело толпу. Шахтеры — нелюбопытный народ, но женскую фигуру рядом с Кентом они заметили и запомнили.

После полудня поезд, наконец, дополз до Маренго. Поселок мало чем отличался от Айвенго. Улицы, пожалуй, были круче, горы придвинулись ближе, лес на холмах казался немного зеленей, но все остальное было таким же. Кристин сразу почувствовала себя в привычной обстановке. Кроме того, здесь был Селден!

Сразу же после приезда Кент вместе с Кристин отправился в контору шахты. В довольно большой комнате сидел склонившийся над разложенными на столе папками молодой служащий. В конце комнаты виднелись две двери, на которых висели таблички с надписями: «Управляющий» и «Главный инженер». Юноша поднял глаза на вошедших. Кент весело спросил его:

— Управляющий здесь?

— Да, сэр.

Кент повернулся к Кристин.

— Лучше вам подождать здесь, пока я с ним переговорю, — посоветовал он.

Кристин села на один из крепких стульев, расставленных вдоль решетки, разделяющей комнату. Она слышала через дверь приветствие Кента:

— Хэлло, Иервуд, давно вас не видел! — веселым тоном сказал Кент.

— Хэлло, Кент! Давненько вы не были. Впрочем, я без вас не скучал, — не слишком приветливо проворчал седой человек за письменным столом, запуская руку в коротко подстриженную бороду.

В ответ на такое приветствие Кент рассмеялся.

— Вы здесь, наверное, думаете, что я с рогами и копытами, — насмешливо заявил он. — Но, по правде говоря, Кап, я неплохой парень!

Кап Иервуд слишком хорошо знал обычаи Компании, чтобы позволить себя обмануть. Ему было известно, что начальник отдела охраны и безопасности не станет путешествовать ради своего удовольствия.

— В чем дело? Дьявол меня побери, если я слышал о чем-нибудь подозрительном!

— Ничего подозрительного, то есть нет нужды впутывать вас, — пояснил Кент. — Как вам известно, у ребят из отдела охраны и безопасности бывают иногда странные причуды. Сейчас здесь, за дверью, одна из моих сотрудниц. У нее от меня небольшое поручение.

— Как, и женщины у вас работают?! Изумление Иервуда не знало границ.

— Да, когда это необходимо — так же, как и мальчики, — улыбаясь, ответил Кент.

— Какого черта вы собираетесь делать здесь с женщиной? На шахту ее не пустят.

— Об этом я расскажу позже, — уклончиво сказал Кент. — Пока необходимо дать ей возможность остаться. Если будут вопросы по поводу ее появления — говорите, что она жена инженера, временно задержавшегося в Западной Виргинии, ну, хотя бы в Блюфилде.

— Черт возьми! Ну хорошо. Пусть живет, но я не намерен с ней возиться и не желаю иметь из-за нее неприятностей. Чем меньше имеешь дело с вашими ребятами из отдела охраны, тем лучше. Вы не хотите сказать, в чем дело?

— Нет, — прямо ответил Кент.

— Храните для себя, — фыркнул Иервуд. — Вы всегда чертовски таинственны. Как ее зовут и где она будет жить?

— Спросим об этом ее. Она за дверью, в первой комнате.

Кент встал и распахнул дверь.

— Пожалуйста, войдите, миссис Беннет.

Когда Кристин появилась в дверях, он их познакомил.

— Мистер Иервуд — здешний управляющий. Миссис Беннет, вы будете обращаться к господину управляющему по всем делам, связанным с вашей работой, — сказал Кент, повернувшись к Кристин.

— Здравствуйте, — грубовато сказал Иервуд. Ему не нравились сотрудники отдела безопасности и охраны, будь то мужчины или женщины, но волей-неволей приходилось подчиняться распоряжениям Кента.

— Мистер Иервуд будет о вас заботиться, — продолжал Кент. Он говорил веско. — Когда вам понадобится информация, приходите сюда — мистер Иервуд вам ее предоставит. Где вы предполагаете остановиться?

Кристин ответила решительно:

— Только не в пансионе, — на лице ее появилась гримаса отвращения. — Я хотела бы получить отдельную квартиру.

Иервуд прервал ее:

— Вы оба, кажется, кое о чем забыли. Она ведь жена, ожидающая мужа-инженера. У нее должен быть коттедж: это произведет более благоприятное впечатление.

— Да. Мне бы очень хотелось. Можете ли вы это устроить?

Иервуд встал.

— Мне кажется, у нас есть один свободный коттедж. Надо узнать, — сказал он, выходя из кабинета.

Кент последовал за ним. Как только мужчины ушли, Кристин приблизилась к письменному столу управляющего. Ее ловкие пальцы быстро перебирали лежащие там бумаги. Вздох облегчения вырвался из груди Кристин — она нашла то, что искала. Это были пустые бланки с подписью Иервуда и печатью Компании. Кристин оторвала один из них и торопливо его спрятала. Когда вошли Кент и Иервуд, она уже спокойно сидела в кресле.

— У нас есть один свободный коттедж, но он на окраине поселка, — сказал управляющий.

— Меня это не пугает, — быстро ответила Кристин. — Я хотела бы там поселиться, если…

Кент внушительно сказал:

— Тогда предоставьте его миссис Беннет. Вероятно, он меблирован? Продукты из нашей лавки посылайте ей на дом. Счетами я займусь сам.

Кристин поднялась.

— Могу ли я сейчас туда пойти? — спросила она.

— Это последний коттедж в конце Кнолля, на правой стороне, — объяснил Иервуд. — Его нельзя не заметить.

— У меня еще есть свободное время до отправления поезда. Если вы ничего не имеете против, я хотел бы посмотреть, как вы устроитесь, — любезно предложил Кент. Потом, повернувшись к Иервуду, он сказал: — Вы будете заботиться о миссис Беннет.

— Можете не сомневаться, — ответил управляющий все еще немного сердито, хотя его первоначальная враждебность к Кристин, как сотруднице отдела охраны и безопасности, рассеялась благодаря ее внешности и манере держаться.

Глава 10

Клемент Беннет, пользуясь своей ловкостью и находчивостью, промышлял в шахтерских поселках. Тип людей, к которому он принадлежал, довольно часто встречался в угольной промышленности. В большинстве случаев эти подонки являлись шпионами Компании, за ничтожную плату предававшими своих товарищей. Рабочие презрительно называли их «сморкачами». Наиболее способным из них иногда удавалось высоко подняться над уровнем мелких дел и стать хищниками крупного масштаба. Но Клем Беннет не принадлежал к их числу. Ему не хватало смелости и самообладания, чтобы сделать карьеру крупного мошенника. Поле его деятельности было ограничено шулерством, торговлей спиртным и секретной службой в Компании. С этой стороны он был известен в Цинциннати и Кентукки.

После одной из политических схваток между рабочими и Компанией, где он играл роль провокатора и оказался настолько неискусным, что был разоблачен, Компания перебросила его в Западную Виргинию. Там он получил известие от товарищей, уехавших раньше: они звали его на новое дело. Клем рад был уехать из надоевшей Западной Виргинии, где он в то время служил в охране Компании. Слухи, распространившиеся о нем по всему штату, закрыли ему доступ во многие поселки. Еще до приглашения Бена Крила он подумывал о переезде в Колорадо, где можно было неплохо подработать, Но он не имел также ничего против Алабамы, куда звал его Бен Крил.

С 1907 года — года великой стачки, когда он был шпионом Компании в этом штате и бежал от разъяренных рабочих, прошло много лет. Его забыли, и сам он сильно изменился, но все еще боялся быть узнанным. Зная, что у шахтеров хорошая память, Беннет с ужасом гнал от себя мысль о том, что может произойти, если его узнают. Справившись с приступом животного страха, он стал спокойно размышлять. Тогда он был неопытным юнцом, теперь — зрелым человеком, искушенным жизнью. Даже будучи узнанным, Беннет сумел бы выгородить себя, как бывало не раз. После этих размышлений он поехал в Бирмингем, чтобы более подробно узнать, в чем заключалось дело, ради которого его вызывали. Полученное им известие состояло из нескольких слов: «Приезжай в Бирмингем. Стоящее дело». Беннет отправился в центр города за дальнейшими инструкциями.

Теперь он ждал, стоя на углу Первой авеню и Двадцатой улицы, где жизнь била ключом. Рабочий день закончился. Проголодавшаяся и усталая толпа устремилась по домам, где людей ждали горячий ужин и отдых. Беннету нравилась многоликая, вечно меняющаяся толпа. Он настолько погрузился в наблюдение за непрерывным калейдоскопом лиц, что не заметил фигуры рядом с собой.

— Какого черта ты здесь торчишь? — спросил подошедший к нему человек.

Обрадованный неожиданной встречей, Клем улыбнулся во весь рот.

— Пашер Редли! Что ты тут делаешь?

— Жду тебя, — ответил Редли, долговязый тощий парень. — Целую неделю я выстаивал здесь по вечерам, с тех пор, как тебя вызвали из Западной Виргинии, — сказал он, показывая длинные, как у волка, зубы.

— С чего ты взял, что «вызвали»? — спросил Беннет.

— Не пытайся водить меня за нос, — ответил Редли с великолепным сарказмом. — Для удешевления тарифа мы отправимся вместе.

— Ты по тому же делу? Редли пожал плечами.

— Полагаю, что так. Мы притащились сюда раньше тебя.

Беннет, глядя на него в упор, спросил:

— Что это за дельце? Редли покачал головой.

— До сих пор он не говорил — должно быть, дожидался твоего появления. Меня вызвали из Ладлоу. С тех пор я только и делал, что разыскивал тебя.

Беннет сразу потерял интерес к толпе. Он схватил Редли за руку.

— Идем к нему!

Они свернули на одну из улиц и скоро зашли в маленькую гостиницу.

— Что за чертовщина! — выругался Беннет. — Как он мог прийти сюда в такое время дня?

— Спроси об этом сам, — грубо ответил Редли. — Я только исполняю приказ. Он велел привести тебя, как только ты приедешь.

Редли взбежал по лестнице на третий этаж и свернул в темный коридор. Перед одной из дверей он остановился и постучал. Войдя в номер, Беннет увидел невысокого человека, нетерпеливо расхаживающего по комнате.

— Здорово, Беннет! Как поживаешь? — приветствовал он вошедшего.

— Хэлло, Бен! Как дела?

— Пока не очень, но будут лучше. Входи, Редли, и закрой дверь, — сказал Крил.

Все трое очень отличались друг от друга. У Крила при небольшом росте был круглый, как бочонок, живот и непропорционально длинные руки. Его довольно приятное лицо казалось плоским, голову венчала шапка черных кудрявых волос, кое-где поседевших.

Редли, развалясь в кресле, по обыкновению молчал. Его шестифутовый рост подчеркивала необычайная худоба. Свинцовые глаза, длинный нос, похожий на птичий клюв, торчащие вперед зубы и тупое выражение лица делали Редли похожим на классического убийцу. Впрочем, так о нем и говорили.

Внешностью Беннет не подходил к этой компании, а развязностью, которая составляла одну из его характерных черт, превосходил обоих. Если во всем облике Редли основным цветом был серый, то у Беннета преобладали оттенки красного. Его волосы были ярко-рыжими, цвет лица — красноватый, даже кожу рук покрывали рыжевато-красные пятна, золотистые брови и светлые ресницы оттеняли фарфорово-голубые глаза. На нем были приличный светло-коричневый костюм и ниш-па, щеголеватые ботинки рыже-бурого цвета дополняли несколько претенциозный вид.

Глядя на Беннета, Крил объявил:

— Можно поживиться.

— Не сомневаюсь, если это говоришь ты, — сказал Беннет. — Слушаем тебя, старина.

Крил ответил не сразу. Он переложил сигару из одного угла рта в другой и с важностью посмотрел на обоих.

— Для моего дела нужны трое парней. Беннет беспокойно заерзал на стуле.

— Опасное дело? Бен, ты забыл ищеек!

— Опять сдрейфил? Ты предпочитаешь болтать, а не драться.

— Конечно. Кому охота? Разговаривать всегда легче, — развязно сказал Беннет.

— Не спорю. Ты чертовски хорошо умеешь заговаривать зубы.

— Что ж, это не раз выручало меня из беды, — самодовольно парировал Беннет.

— Сейчас тебе могут пригодиться твои разговорные способности. Разговоров будет более чем достаточно. Дело в том, что у меня завелась сотня-другая долларов, и я знаю способ быстро их приумножить, — сказал Крил.

— И ты собираешься сделать это с нашей помощью? — догадался Беннет.

— Ты не ошибся. Но делить прибыль будем поровну, на троих.

Как только речь зашла о деньгах, на лице Беннета появилось выражение сосредоточенного внимания:

— Не совсем ясно, откуда возьмется прибыль. Может, ты, все-таки, объяснишь, чего хочешь, старина?

Крил заговорил негромко и веско:

— Насколько мне известно, шахтеры Алабамы — народ честный, но довольно-таки невежественный. И, как всякая деревенщина, падки на все новое. Я предлагаю их немного развлечь — организовать лотерею-джакпот. Для нас она будет беспроигрышной: не меньше двадцати процентов в нашу пользу.

— Ты хочешь, чтобы я в этом участвовал? — спросил Беннет, польщенный тем, что его собирается взять в компаньоны сам Бен Крил, человек крутой и изобретательный.

— Именно, — ответил Крил. — В Алабаме хватает шахтерских поселков, но начать я предлагаю с Маренго — есть такое забытое Богом местечко. В главной конторе Континентальной угольной компании работает мой приятель. Он рассказывал мне, что управляющий шахтой там очень стар, и рабочие его совсем не боятся.

— И что нам до того? — удивился Беннет.

— Не мне тебе втолковывать, что при таком начальстве работать нам будет гораздо спокойнее, по крайней мере, какое-то время, — пояснил Крил.

Беннет спросил, явно заинтересованный:

— Мы едем туда втроем?

— Это привлекло бы к нам внимание всего поселку- возразил Крил. — Думаю, подготовительной работой займешься ты. Твоя задача — подружиться с углекопами и приохотить их к азартным играм. А потом ты вызовешь нас с Редли.

— А в чем будет заключаться моя роль? — заговорил молчавший до сих пор Редли.

— Ты приезжаешь вместе со мной и помогаешь нам обоим ощипывать этих простодушных петушков.

— Ладно, я согласен, — заявил Беннет. — А как насчет финансирования нашего предприятия?

— Узнаю тебя, Клем, — усмехнулся Крил. — Кажется, ты всегда любил иметь дело с деньгами.

— И никогда они у меня не задерживались, — посетовал Беннет.

— Я дам тебе с собой тысячу долларов, — сказал Крил, — почти все, чем располагаю.

— Деньги пригодятся, — серьезно заметил Беннет. — Наличных у шахтеров почти нет: с ними расплачиваются чеками. И если игра заденет их за живое, то они рады будут продать мне свои чеки по дешевке. А уж я потом сумею выколотить денежки из Компании.

— Делай, как знаешь, — согласился Крил. — Когда ты едешь?

— Хоть завтра, — ответил Беннет.

— Отлично, будем ждать от тебя вестей, — заканчивая разговор, сказал Крил.

Редли кивнул головой, молчаливо с ним соглашаясь. Поговорив еще немного, новые компаньоны пожали друг другу руки и разошлись.

Глава 11

Подозвав негра-сторожа, убиравшего участок перед конторой, Мэллори Кент велел ему отнести вещи Кристин к коттеджу на Кнолле, который Иервуд предоставил в распоряжение приезжей. Кристин взяла у управляющего ключи, и они с Кентом пошли к ее будущему жилищу.

Теперь они оба стояли перед калиткой в заборе, отделявшем от улицы небольшой дворик с зеленым газоном и цветущими деревьями. Мощеная дорожка вела от калитки прямо к крыльцу аккуратного двухэтажного коттеджа.

Кент смотрел на Кристин и думал о том, что ему нравится эта женщина. Его удивляло и восхищало в ней редкое сочетание силы и нежности, женственности и отваги. Пожалуй, за все последние годы ни одна женщина не заинтересовала его так глубоко, как она. Ему хотелось сказать ей об этом, но он ограничился тем, что спросил:

— Вы, наверное, сразу начнете устраиваться в доме? Кристин покачала головой и вошла в дворик. Притворив калитку, она обернулась к нему.

— Нет, я не буду торопиться разбирать вещи. — Ее голос звучал мягко, почти ласково.

Кент не спешил уходить. Он оперся на калитку и смотрел на Кристин. Молодая женщина была очаровательна на фоне цветов, которые увивали фасад дома и наполняли воздух тонким ароматом. Темы для разговора не находилось, но расставаться им не хотелось. Негр давно ушел, оставив чемодан у порога дома и получив брошенную ему Кентом серебряную монетку.

Наконец, Кент весело сказал:

— До вас в этом коттедже жил холостяк. После него вы вселяетесь первой. Насколько мне известно, дом прилично меблирован. Белье и посуду вам пришлют. Ежедневно мальчик из лавки будет приносить вам продукты. Мне сказали, что питьевая вода есть в кране у черного хода. Я обязал Иервуда присылать вам уголь и распорядился, чтобы за вашим домом присматривали.

Кристин посмотрела на него с признательностью.

— Вы предусмотрели все мелочи. Это так необычно для меня! Я привыкла сама о себе заботиться. Мне было бы неприятно, если бы вы считали меня неприспособленной к жизни. Благодарю за заботу, — сказала она сердечным тоном.

Кент взглянул на нее.

— Ради Бога, не надо портить мне настроения. Я знаю, что вы можете сами о себе позаботиться, иначе не согласился бы на ваш приезд сюда. Но не стоит возражать против этих незначительных услуг, тем более, что они не доставили мне особых хлопот. Я только распорядился, чтобы все было сделано.

— Да, но я знаю, как вы заняты. Мне жаль, что вы из-за меня потеряли день. — Она протянула руку. — Благодарю вас за все.

Взяв ее маленькую руку в свою, сильную и большую, Кент вкрадчиво спросил:

— Надеюсь, мы будем друзьями? Кристин подняла брови.

— Зачем вы спрашиваете? Разве мы не друзья?

— Я думаю, да, — тем же тоном ответил Кент. — Не буду вас задерживать. Я вижу, вам не терпится поскорее войти в дом.

Потом, уже более деловым тоном, он добавил:

— Я постараюсь не терять с вами связь. Иервуд будет сообщать мне о вас, но я прошу, чтобы вы без стеснения обращались ко мне в любое время, когда это понадобится. Вы не забудете мою просьбу?

— Благодарю вас, мистер Кент, не забуду. Кристин еще долго стояла у калитки и провожала взглядом его удаляющуюся фигуру. Кент проявил много чуткости, его высокое служебное положение во многом ей помогло. Кристин была ему благодарна. Его сильная фигура, карие глаза и веселый смех произвели на нее впечатление и, конечно, надолго останутся в памяти. Невольно проводя параллель, она вспомнила другого человека. Как наяву, она видела высокую, гибкую фигуру, холодные, стальные глаза и ироническую улыбку Джерарда Селдена. Усилием воли Кристин постаралась прогнать этот образ.

Поднявшись на ступеньки крыльца, она встала на цыпочки и спрятала лицо в душистых гроздьях белых цветов. И тут Кристин подумала о себе. Впервые в жизни у нее был дом, где она могла оставаться самой собой.

Не входя в дом, она уселась на ступеньках, задумчиво глядя на долину, освещенную заходящим солнцем. Нежные краски заката на горизонте действовали на нее успокаивающе. Кристин думала о Селдене — что принесли ему годы их разлуки. Ее мысли сосредоточились на их последней встрече в «Доме на холме». Она постоянно вспоминала эту встречу, и воспоминания заставили ее приехать в Маренго. Калейдоскоп минувших суровых дней медленно разворачивался перед Кристин: бегство Клема, унизительное возвращение в Айвенго, помощь Селдена, работа после Айвенго, решение отыскать Селдена и снова он сам…

Постепенно лицо Кристин прояснилось, брови перестали хмуриться, губы сложились в нежную улыбку. Ее небрежная поза была полна грации. Во всем облике проступала особая мягкая женственность, даже уродливая одежда ее не портила.

Закат догорал, а Кристин все еще неподвижно сидела на ступеньках. Наконец, она встала и, повернув в замке ключ, вошла в дом. Когда она переступила порог, в лицо ей пахнуло затхлостью нежилого помещения. Открыв окна, Кристин обошла дом. Он состоял из кухни, ванной, спальни, столовой и гостиной. Небольшой, но удобный домик был обставлен с большим вкусом. Через полчаса пришел мальчик и принес продукты. Кристин нашла в кухне уголь, и немного погодя уже сидела за ужином, очень довольная первым днем пребывания в Маренго. Она торопилась покончить с едой: хотелось скорее распаковать вещи.

Перетащив чемодан в спальню, Кристин начала вынимать одно за другим платья. Они были подчеркнуто простыми и мало отличались от тех, которые носили жены мастеров. Наконец, она дошла до большого свертка, завернутого в плотную бумагу. Кристин шаловливо присела перед ним и положила на стул. Осторожно разворачивая, она вынула из него грязные, черные от угольной пыли, штаны и бросила их на пол. За ними последовала вязаная куртка, которая когда-то была голубой, но теперь почти утратила первоначальную окраску. Тяжелые башмаки и толстые шерстяные чулки также очутились на полу. Поверх куртки Кристин положила шахтерскую шапку и лампу.

Стоя посреди комнаты, она переводила глаза с пола на кровать, где были разложены платья.

— Самый лучший туалет, — пробормотала Кристин, глядя на костюм шахтера. Осторожно свернув, она положила его на дно ящика, стоявшего в углу огромного комода.

Глава 12

Некоторое время после приезда Кристин ничего не предпринимала для осуществления своего плана. Целые дни она занималась уборкой своего маленького домика: чистила, скребла, мыла, пока весь он не заблистал чистотой. В скитаниях по шахтерским поселкам ей надоели неуютные пансионы, и теперь она радовалась своему дому, где была полновластной хозяйкой. Кристин оправдывала себя тем, что ей нужен отдых и она может свой отпуск провести так, как ей хочется, но в душе радовалась домашним хлопотам. В ней просыпался инстинкт женщины — желание иметь свое уютное гнездышко.

Свет по вечерам в окнах ее домика привлек внимание местных жителей.

«Кто это живет в коттедже Кеда? — говорили в поселке. — Кто бы это мог быть?»

Но дальше разговоров дело не пошло. Никто и не пытался завязать с ней знакомство.

Кристин нравилось одиночество. Вскоре после того, как в доме все было вычищено, она сказала себе, что отпуск кончился и пора приниматься за дело. Наутро она отправилась в контору. Иервуд встретил ее без особого удовольствия, но данное Кенту обещание заставило его быть любезным. Он не терпел женщин, сующих свой нос в угольное дело.

Когда молодая женщина вошла в кабинет, Иервуд неприветливо поглядел на нее через очки в золотой оправе. Не дожидаясь приглашения, она опустилась в кресло.

— Есть ли у вас время? Я бы хотела переговорить с вами, мистер Иервуд, — сказала Кристин.

Иервуд проворчал:

— Я занят — впрочем, как всегда. Но давайте поговорим.

Зная его враждебное отношение к женщинам, Кристин улыбнулась. Иервуд, неуклюже встав, закрыл дверь. Кристин разглядывала кабинет. Она снова была знающей, деловой женщиной — сотрудницей Мэллори Кента и доверенным лицом отдела охраны и безопасности.

— Говорил ли вам мистер Кент о цели моего приезда? — спросила она деловым тоном.

Иервуд отрицательно покачал головой.

— Мистер Кент сообщил, что у вас поручение от его отдела и что вам предоставлена свобода действий, а я ему на это сказал, что ничего не хочу знать и не желаю, чтобы меня беспокоили по пустякам.

— О последнем можете не беспокоиться. Но прежде, чем я начну работу, мне понадобится некоторая информация.

Иервуд угрюмо улыбнулся.

— Прекрасно. В чем дело?

Кристин начала разговор издалека. Она не собиралась обнаруживать свой интерес к Джерарду Селдену и, кроме того, хотела выяснить некоторые детали, знание которых помогло бы ей избежать ошибок.

— Я полагаю, это наклонная шахта? — спросила она.

Иервуд утвердительно кивнул головой:

— Тридцать восемь футов от входа в шахту до подъемника и пятимильный проход вдоль угольной жилы.

— Сколько у вас работает человек?

— Около трехсот.

— Кто ваш шахтный надсмотрщик? Кристин задала первый нужный ей вопрос.

— Минто Ньюэлл.

— Ньюэлл? — Кристин сделала вид, что припоминает. — Он не из Западной Виргинии?

— Нет. Он уже работал здесь, когда я приехал. Кристин узнала то, что ей было нужно: главный надсмотрщик не смог бы ее узнать. Тогда она задала вопрос, маскирующий первый:

— Хороший он работник? Можно ли ему доверять?

— Ньюэлл неплохо справляется со своим делом, но не думаю, что Компания когда-либо сделает его управляющим.

— Кто замещает вас, когда вы в отъезде?

— Обычно Мендж.

— Кто он?

— Местный инженер. У меня нет постоянного заместителя.

— Имеется ли у вас сдельная работа?

Теперь она задавала вопрос, который приближал ее к цели визита.

— Почти вся добыча идет на подрядах. Мы довольно успешно ведем эту работу. Кроме того, при таких условиях меньше хлопот для Компании.

— На каких условиях вы предоставляете сдельную работу?

— Я думаю — на тех же, что и в других шахтах. Компания нанимает подрядчиков работать на поставку и платит им шестьдесят четыре цента за тонну угля. Из них подрядчик выплачивает рабочим сорок центов за добычу и еще десять центов ему стоят подрывные материалы. Мы только доставляем уголь из шахт.

— Таким образом, Компания не имеет прямых отношений с рабочими?

— Компания имеет отношение к самой работе и к содержанию шахты в порядке. У нас есть свои рабочие-механики и специальные команды. Расчеты со всеми рабочими идут через Компанию. Счет подрядчика находится у нас. Рабочие из артели подрядчиков получают чеки на нашу лавку так же, как и служащие Компании. Разницы между рабочими, нанятыми Компанией, и теми, кого взяли подрядчики, нет, — пояснил Иервуд.

— Сколько у вас подрядчиков?

Иервуд начал терять терпение — его раздражали спокойно задаваемые вопросы.

— Скажите, какова цель этого допроса? Я не вижу… — резко сказал он.

Кристин его перебила.

— Информация необходима для отдела безопасности, — сказала она. — Я должна получить ее немедленно. Об этом вам говорил мистер Кент.

— Вот как? Xopoшо! Да, я знаю подрядчиков. Это часть моей работы, — злобно проворчал Иервуд.

— Есть ли среди них человек по фамилии Селден?

— Да.

— Вы уверены? Что он здесь делает?

— Да он наш лучший подрядчик, — ответил Иервуд.

— Что это за человек?

— Я ничего о нем не знаю. Два года назад он приехал сюда и заявил о своем желании получить работу. С тех пор работает как подрядчик, и прекрасно работает. Но ни поселок, ни я ничего о нем не узнали — сверх того, что стало известно в первый день.

Кристин колебалась. Она понимала, что не следует спрашивать о Селдене, и все же рискнула.

— Как он живет? Общается ли с поселком?

— Нет. Вряд ли он хотя бы раз там был. Приступив к работе, он заявил о своем желднии занять отдельный коттедж. Я предоставил ему один из пустующих. Он и сейчас там живет. Это прямо через долину, на отроге Кошачьей горы.

— Сколько человек у него работает?

— Пять или шесть (Иервуд, сам заинтересовавшийся Селденом, незаметно увлекся рассказом о нем). Здесь тоже кое-что непонятно. Почти все рабочие жалуются на то, что им трудно работать в его артели, но, тем не менее, охотно к нему идут. По их мнению, он строг, но справедлив. Правда, у него вечные неприятности с подрывниками. Компания требует, чтобы подрядчики, имеющие более пяти человек в артели, держали специалиста-подрывника. Все подрывники от него бегут. Каким бы опытным ни был подрывник, для Селдена он всегда недостаточно хорош. Видимо, он сам хочет выполнять эту работу. Думаю, и сейчас у него нет для нее специального человека.

Сообщение Иервуда огорчило Кристин. Некоторое время она не поднимала глаз, чтобы скрыть волнение, потом спокойно задала новый вопрос:

— Всегда ли у него полная артель?

— Насколько я знаю — нет, но я мало слежу за ним: это дело Ньюэлла. Однако Селден довольно часто меняет рабочих. Некоторые из них остаются у него долго, другие — наоборот. Я полагаю, он подбирает людей, испытывая их в работе.

Расспросив о Селдене, насколько позволяла осторожность, Кристин задала ряд технических вопросов, проявив при этом серьезное знание шахтного дела. Иервуд был поражен ее компетентностью и серьезностью. К концу разговора он изменил тон, невольно выразив ей свое уважение:

— Я никогда еще не видел женщины с такими познаниями. Скажите, ваше задание не имеет отношения ко мне?

— Нет. Если бы моя работа была направлена против вас, вы бы не знали обо мне. Мистера Кента интересует совсем другое, — с достоинством ответила Кристин.

Иервуд с любопытством на нее посмотрел.

— Где вы научились угольному делу? — спросил он.

— Я сама ему научилась, — уклончиво ответила Кристин, вставая с кресла.

У дверей Иервуд остановил ее; его обращение стало более доверительным:

— Самого интересного о Селдене я вам не сказал. Он привез с собой немого слугу-негра. Старик не говорит ни слова. Не понимаю, как они довольствуются обществом друг друга.

Кристин улыбнулась.

— Наверно, они устраивают друг друга. Теперь я получила все нужные сведения. Как только мне понадобится дальнейшая информация, я приду, но вряд ли это будет скоро. Значительная часть моей работы должна быть секретной.

Когда Кристин ушла, Иервуд с облегчением вернулся к своему столу.

Выйдя из конторы, Кристин зашла в лавку купить нитки. Погруженная в свои мысли, она едва взглянула на неизбежных зевак, сидящих на ступеньках у входа в лавку.

Среди них был человек с рыжими волосами. При виде Кристин его глаза широко раскрылись, и он глубже надвинул на лоб шляпу, хотя эта предосторожность была излишней: Кристин спокойно прошла мимо, не взглянув в его сторону. Как только она скрылась, он, выпрямившись и сдвинув на затылок шляпу, спросил соседа:

— Кто она? — и указал пальцем в сторону удалявшейся Кристин.

Томсон, к которому он обратился, посмотрел вслед Кристин.

— Я не знаю этой дамы, мистер Беннет. В этом поселке никто не занимается пересудами о женщинах, — сказал он назидательно.

Клем Беннет, а это был именно он, молча выслушал замечание, сдержав свой гнев: Томсон мог ему еще пригодиться.

— Я ие хотел сказать ничего дурного, — ответил он.

— Ладно, — миролюбиво согласился Томсон.

За день, проведенный в поселке, Беннет успел сблизиться с рабочими. Балагурство и наигранная веселость, которую рабочие не сумели сразу распознать, делали его желанным собеседником в их компании. Болтая, он умел выспрашивать и наблюдать.

Когда мимо него прошла Крнстин, он сразу ее узнал, несмотря на то, что ие видел несколько лег. Он недоумевал: что она здесь делает, зачем приехала сюда из Западной Виргинии? Беннет почти забыл бывшую же-иу, но здесь, в Маренго, где он собирался начать новое выгодное дело, с ее присутствием придется считаться. Ояо могло стать полезным для него, либо грозило ему неприятностями. Бекнету необходимо было узнать о Кристин побольше до своей встречи с Крилом. Извинившись перед собеседниками, он поспешил уйти, туда, где можно было получить информацию обо всех жителях поселка.

Кристин, вернувшись к себе, быстро переоделась и теперь стояла в гостиной, окнами выходившей на улицу, и рассматривала себя в зеркале. На ней была одежда углекопа. Минуту поколебавшись, она провела рукавом грязной куртки по лицу, оставив на нем большое черное пятно. Сходство ее с мальчишкой увеличилось, когда она отрезала волосы и нахлобучила на голову шапку. Измененной, приседающей походкой, волоча ноги, Крис-тмн, сгорбившись, прошлась по комнате, не отрывая глаз от зеркала. Остановившись перед ним, она сказала:

— Теперь те в шахте могут знать меня хоть тысячу лет — и все-таки не узнают!

В ее голосе была уверенность.

Глава 13

В темноте двадцать первой линии Джерард Селден поднял свою шахтерскую лампу, пытаясь разглядеть стоявшего перед ним парнишку. Он смотрел с молчаливым неодобрением и так долго, что Кристин — а это была она — начала бить мелкая нервная дрожь. Она переживала один из самых драматических моментов в своей жизни. Впервые со дня их последней встречи в «Доме на холме» она очутилась лицом к лицу с человеком, владевшим ее мыслями в течение двух лет. Но не только это заставило Кристин дрожать. Она нарушила неписаный закон американских углекопов: «Ни одна женщина не должна спускаться в шахту под страхом смерти». Осуществляя свой замысел, Кристин достигла высшей точки риска. Узнай ее сейчас Селден, он не допустил бы присутствия в шахте женщины, и так успешно начавшаяся миссия была бы обречена на провал.

Кристин сама удивлялась той легкости, с какой ей удалось проникнуть в шахту. До сих пор она знала о шахтах только понаслышке. Никогда раньше Кристин не дышала сырым воздухом подземных коридоров, пропитанным запахом пороха, впервые прислушивалась к звуку бесконечного падения капель воды, отдающемуся глухим эхом где-то в густом мраке.

Правда, она постаралась предусмотреть возможные осложнения, и все же разговор с Ньюэллом прошел на редкость легко. В полдень Кристин надела привезенную с собой одежду шахтера: тяжелые башмаки, штаны и засаленную куртку. Короткие волосы она прикрыла тапкой. Проведя по лицу грязным рукавом, молодая женщина стала похожей на мальчишку-лифтера или на подручного механика — на одного из тех работающих в шахте подростков, для которых кирка и лопата еще слишком тяжелы. Выйдя из дому, она потупила глаза, как бы защищаясь от яркого солнечного света, и шла, слегка волоча ноги и согнув спину, как делают шахтеры. Сначала грубые башмаки натирали ей ноги, но скоро она к ним привыкла. В руках у нее была корзинка с провизией и водой. Одежда и манера держаться изменили Кристин до неузнаваемости.

Кристин знала, что первое испытание ожидает ее у окошка табельщика, где она должна была получить номер своего чека. Дожидаясь удобного момента, она стояла в стороне, пока его осаждали шахтеры, требующие свои номера. Увидев, что табельщик занят какими-то бумагами, она протиснулась к окошку. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Она могла бы молчать хоть год, и ни один рабочий не обратился бы к ней, если бы она не заговорила первой. Шахтеры — на редкость необщительный народ.

— Новый подрывник для мистера Селдена. Дайте мне номер, — изменив голос, сказала она в окошко.

Табельщик даже не взглянул на нее.

— Дайте ваш ордер, — бросил он, потянувшись к решетке за медным номерком.

Кристин была готова к такому требованию. Она протянула в окно бумагу-приказ послать в шахты Джима Дрисколла, подрывника, с оплатой шесть долларов в неделю. Ордер был выписан на бланке с печатью и подписью Иервуда. Это была та самая бумажка, которую Кристин стащила в свой первый визит со стола Иервуда.

Служащий, быстро записав имя, бросил ей через окно медный жетон.

— Готово, — сказал он.

На жетоне был выбит номер четыреста восемьдесят два.

— Следующий! — скомандовал табельщик.

Кристин с радостью схватила металлический кружок — это был паспорт для шахт. Пробираясь через обнесенный решеткой узкий проход, она заметила свое место на табельной доске. Сегодня вечером, возвращаясь с работы, она повесит там свой номерок. Теперь же на крючке, предназначенном для ее номера, висел картонный кружок, означавший, что владелец жетона находится на работе. По этой доске надсмотрщик мог в любой момент дать сведения обо всех рабочих. Все эти детали знакомы Кристин.

Имея некоторую теоретическую подготовку, Кристин не растерялась, когда ей пришлось спускаться в шахту. Она шла пешком, так как подъемники для шахтеров работали только в определенные часы — утром и вечером. Прежде чем спуститься во мрак шахты, она остановилась и зажгла лампу. Несмотря на неровную почву, Кристин двигалась довольно уверенно. Страх перед разоблачением на время ее оставил. Иногда вдали появлялись колеблющиеся светлые точки — лампы углекопов. Шахтеры приближались к ней и безмолвно удалялись, не обронив ни единого слова. Качаясь при ходьбе, ее лампа отбрасывала неверный свет. Кристин с трудом соразмеряла свои шаги, следуя за небольшим пятном света перед собой, но скоро она привыкла, и шаги ее стали тверже. Подземный коридор уже не наводил на нее страха, глубокий мрак не казался враждебным. Кристин приободрилась. Она смело шла навстречу опасностям, зная, что необходимо соблюдать сугубую осторожность. Ни один человек не должен был знать о ее проникновении в шахту — ведь это запрещено не только законами страны, но и традицией шахтеров.

Старые традиции соблюдались еще строже, чем постановления законодательной власти. Никто не осмелился бы им противиться — ни Иервуд, ни Ньюэлл, ни даже Кент не нарушили бы их в такой мере, как она. Если бы Селден заподозрил, что она спустилась в шахту, это положило бы конец их отношениям. Пойти на такой риск Кристин побудило желание получше узнать Селдена, понять произошедшую в нем перемену, чтобы потом действовать дальше. У нее еще не было четкого плана, но интуитивно она чувствовала, что понять Селдена сможет только выдав себя за другого человека. Когда придет время, в иных обстоятельствах, она сама расскажет ему о своем поступке, но пока он ни о чем не должен догадываться.

Кристин нашла Ньюэлла в его конторе, на глубине пятисот футов под землей. Она на минуту остановилась перед входом, чтобы рассмотреть надсмотрщика и составить себе о нем какое-то представление. Свет от стоящей на столе лампы падаллаего голову. Ньюэлл злился, его покрытое шрамами лицо подергивалось. Он с раздражением стучал по столу кулаком.

— Я велел тебе вчера остановить работу на этой колее! — почти кричал он. — Теперь весь проход забит. Сам черт ногу сломит в такой неразберихе!

Стоящий перед ним углекоп вяло оправдывался. Из его ответа Кристин не могла понять ни одного слова. Ньюэлл более спокойным тоном продолжал:

— Ладно. Может быть, я так и сказал, но ты-то сначала должен был исправить колею, прежде чем пускать вагонетки. Бери запасную команду и материалы, необходимо немедленно ее отремонтировать.

Рабочий исчез в темноте. Ньюэлл наклонился над столом, продолжая ворчать. Тогда Кристин, подойдя поближе, сказала, подражая говору рабочих:

— Старик послал меня к Селдену. Мой номер — четыреста восемьдесят два.

— Пошел к черту! — заорал Ньюэлл. — Селден в двадцать первой левой.

Кристин нырнула в темноту — она знала, как нумеруются линии, идущие от главного прохода. С левой его стороны была специальная дорожка для рабочих. Спускаясь в глубь шахты, Кристин отсчитывала линии, расходившиеся направо и налево. У двадцать первой она остановилась и, сделав глубокий вздох, вошла в забой. Здесь ей предстояло встретиться с Селденом. Она была уверена, что шахтерская одежда хорошо скрывает ее пол, к тому же, в забое было темно. Перед ней стояло другое серьезное затруднение: нужно было на деде применить те знания, которые она приобрела, наблюдая за работой отца. Кристин не пугали опасности работы подрывника, ее страшило собственное неумение. Если она покажет свою неопытность, ее выдворят из шахты. Одна мысль о провале приводила Кристин в отчаяние.

Через минуту она его увидит. Ладони ее рук стали влажными, во рту пересохло. Внезапно Кристин поняла, как сильно ей хочется его видеть. Нахлынувшие чувства были сильнее ее. Она забыла о долге, который, как ей казалось, привел ее сюда. Осталось одно желание — поскорее увидеть Селдена. Ее сердце трепетало от нежности к человеку, которого она когда-то так ненавидела. В этот момент пелена спала с ее глаз, и она была честна перед собой. Потрясенная, Кристин прислонилась к перекрытию и закрыла лицо руками. С минуту она чувствовала себя беспомощной и беззащитной. Захочет ли он принять помощь из ее рук? Он должен теперь ненавидеть ее за последнее свидание в «Доме на холме», когда она была так эгоистична и покинула его в минуту отчаяния и душевных страданий. Годы могли только усилить его обиду и горькое чувство.

Кристин вздрогнула и подняла голову, пытаясь справиться с волнением. Она провела рукавом по лицу. Этот жест был непроизвольным, но пятно, оставшееся от него на лице, окончательно уничтожило ее сходство с женщиной. Потом она решительно направилась к тому месту, откуда доносились стук и неясный говор.

Селден и шахтеры были заняты работой. Кристин сразу узнала высокую фигуру Селдена. Он стоял в стороне от других рабочих, наблюдая за двумя шахтерами, которые, лежа на груди, пробивали дыру в пласте угля. Приблизившись к нему, Кристин заговорила измененным голосом:

— Меня послал начальник. Он сказал, вам нужен подрывник.

Селден поднял голову и уставился на нее с молчаливым неодобрением. Это продолжалось так долго, что Кристин беспокойно задвигалась, охваченная легкой дрожью.

— Старик сказал, вам нужна пороховая мартышка, — слегка дрожащим голосом повторила она. — Это я.

Селден заворчал и опустил лампу.

— Здесь не место для детей. Старик…

Кристин изобразила гнев мальчишки-подрывника. Эти «пороховые мартышки», как прозвали их шахтеры, обычно были дерзкие, не по годам развитые ребята, ловкостью и проворством действительно напоминавшие обезьян. Прекрасные исполнители опасных работ, они отличались самонадеянностью, необузданностью, задором и необычайной смелостью. На любое замечание, касающееся их молодости, они готовы были ответить потоком самых безбожных ругательств. Кристин попыталась имитировать гнев такого парня.

— Дьявол на троне Господа! Да я уже состарился на этой работе с тех пор, как живу на свои заработки! — кричала она.

Селден снова поднял лампу, направляя на нее свет. На мгновение Кристин увидела его лицо — оно почти не изменилось, разве что немного осунулось, но выражение лица стало другим: на нем было застывшее безразличие ко всему на свете.

Продолжая играть, Кристин приставала к нему:

— Что же, я зря сюда тащился? Старик приказал мне явиться к вам. Примете вы меня или нет? Я занятой человек, мне некогда разгуливать.

— Что ты умеешь делать с порохом? — спросил Селден, не обращая внимания на ее наглость.

— Не только держать его в руках, хотя и не очень много учился.

Селден резко сказал:

— Отвечай на вопрос. Дыра шести футов в жиле толщиной пять футов под углом сорок пять градусов. Сколько нужно пороховых зарядов, чтобы взорвать?

— Четыре, может быть, немного больше, если средний камень очень толст, — быстро ответила Кристин.

Она слышала точно такие вопросы в конторе Селдена и знала его причины: «Лучше положить немного больше пороху, чем мало».

— Это чепуха, спросите-ка что-нибудь потруднее.

Селден толкнул ногой связку газет.

— Сделай мне патрон.

Кристин умела делать патроны — этому ее научил отец, который часто готовил их дома.

— Где заряды? — спросила она.

Селден ногой подкинул ей обточенный кусок от ручки кирки. Кристин, оторвав четырехугольный клочок газеты, завернула в него палку. Закрутив бумагу у одного конца, она вынула деревяшку.

— Мне нужна глина, — сказала она.

— Глины нет. Замени ее угольной пылью, — ответил Селден.

Кристин испытующе на него посмотрела.

— Какого черта? — сказала она. — Вам следовало бы знать, что это запрещено. Я не стану взрывать такими патронами!

Селден слегка улыбнулся.

— Ладно. Я хотел посмотреть, что ты знаешь. Глина — за тем столбом.

Сделав патрон, Кристин передала его Селдену. Повертев его в руках, Селден сказал:

— Очень хороню. Ты, пожалуй, действительно не так зелен, как я думал. Как тебя зовут?

— Джим Дрисколл.

— Сколько тебе лет и где ты работал?

— Двадцать один. Работал в Кентукки. Кристин улыбнулась про себя: она действительно работала в Кентукки, но не на той работе, которую подразумевал ее ответ.

— Почему бросил работу? — допрашивал Селден.

— Забастовка.

Против такого ответа было трудно что-либо возразить. Внимание Селдена переключилось на других рабочих.

— Сделайте угол немного острее, — распоряжался он. — В этом месте пласт крепкий, и вы можете гнать его глубже.

Потом, все еще не отрывая глаз от работы, Селден сказал ей:

— Они заняты сверлением и подрезкой угля, а мы с тобой будем взрывать, после того как все уйдут из шахты. Обычно я не оставляю рабочих в забое во время взрывов, и предпочел бы обойтись и без тебя, но ничего не поделаешь: Компания требует, чтобы в артели был подрывник. Не мешай мне теперь, займись подготовкой к взрыву.

Селден замолчал, продолжая следить за рабочими; изредка он бросал им отрывистые указания.

Кристин, прислонившись к одному из перекрытий, внимательно наблюдала за ним. Освещение было скудным, но на неподвижно стоящего Селдена время от времени падал свет от ламп шахтеров. Кристин напряженно вглядывалась в его лицо. Она убедилась, что первый беглый взгляд ее не обманул. Выражение лица стало другим. В Айвенго оно было жестким и решительным, теперь же — замкнутым и безразличным. Вокруг сверкающих глаз легли новые морщины. Фигура осталась прежней, но плени немного согнулись, словно на них легла тяжесть пережитого. По мере того, как она смотрела, постепенно исчезло окружающее, и ей уже казалось, что они снова в «Доме на холме» пристально глядят в глаза друг другу.

Она испуганно встряхнулась, услышав голос внимательно смотревшего на нее Селдена:

— Иди сюда, надо хорошенько осмотреть, — звал он. Сконфуженная, она молчала. Селден направил свет лампы на пласты угля и, повернувшись к ней, щурил глаза. Кристин вздрогнула, хотя и знала, что в темноте он не мог разглядеть ее лица.

— Что ты там медлишь? Я не люблю сонных мух! — строго сказал Селден.

Кристин пробормотала извинения.

— Ладно, ступай в угол и займись патронами. Рабочие поднимутся наверх через несколько минут. Мы начнем взрывать в пять часов.

Пока Селден давал указания остальным рабочим, Кристин готовила материал для взрыва. После ухода шахтеров она принялась заполнять пороховыми зарядами круглое отверстие, просверленное в пласте угля. Селден ей помогал. Вскоре подготовительные работы закончились, оставалось только соединить шнуры, но взрывать было еще рано. Кристин решила использовать свободное время для расспросов.

— Вы работаете по контракту? — спросила она. Селден утвердительно кивнул головой.

— Сколько у вас рабочих?

— Пять или шесть, когда артель работает в полном составе. Номера моих чеков — от четыреста восьмидесятого до четыреста восемьдесят восьмого.

— Здесь все взрывают одновременно?

— Да, — тон Селдена становился нетерпеливым, но Кристин не унималась.

— А кто взрывает — Компания или подрядчики?

— Подрядчики, но все в пять часов. Ты это скоро увидишь.

— Черт возьми! — воскликнула Кристин, искусно подделываясь под тон отчаянного парнишки-подрывника. — Если я останусь при вашем порохе, то до многого допытаюсь.

Селден неодобрительно проворчал:

— Нечего торопиться! Я сам скажу, что тебе нужно будет знать.

— Вы не каждый день взрываете?

— Нет, — рассеянно ответил Селден. Кристин пренебрежительно фыркнула:

— Зачем тогда я вам понадобился?

Селден не ответил. Он слушал вопросы Кристин вполуха. Бе голос в тяжелом воздухе шахты переходил в неясный гул. Кристин продолжала за ним наблюдать.

— Почему вы не уходите? Я сам прекрасно справлюсь. Вы ведь платите мне за это.

— Я всегда остаюсь в шахте во время взрыва, — отсутствующим голосом сказал Селден.

— Вам незачем оставаться. Если что-либо и случается в шахтах, то чаще всего во время взрывов, — продолжала Кристин.

Селден молчал.

— Думаете, я недостаточно опытен, чтобы справиться со взрывом? Зачем тогда платить мне шесть долларов в неделю, если вы сами собираетесь здесь торчать?

— Компания требует, чтобы у меня был подрывник, поэтому я и плачу тебе деньги.

— А, понимаю… — многозначительно сказала Кристин. — Будьте спокойны, теперь у вас не будет холостых взрывов! Я собаку съел по этой части.

— Замолчишь ты, наконец?! — вспылил Селден. Посмотрев на часы, он приказал: — Приготовься, скоро начнутся взрывы!

При свете его лампы Кристин возилась возле батареи. В руках она держала два шнура, которые по его команде должна была соединить с батареей.

Селден нетерпеливо посматривал на часы. Приглядываясь к нему, Кристин уловила на его лице выражение напряженного ожидания — радостного и грустного одновременно.

Закрыв крышку часов, он встал.

— Пора. Начинай! — скомандовал Селден. Кристин оторвала взгляд от батареи. При свете двух шахтерских ламп она увидела его совершенно белое лицо, тяжело вздымающуюся грудь и внезапно распрямившиеся плечи. Кристин соединила шнуры, и раздался взрыв. Все обошлось благополучно. Ей показалось, что она расслышала слова: «Не сегодня».

Стремительно вскочив на ноги, Кристин дотронулась до его руки.

— Что вы сказали? — спросила она.

Она ожидала грубости, но Селден только кротко улыбнулся.

— Ты не поймешь. На сегодня работа закончена.

Глава 14

Жизнь Кристин в Маренго приобрела небывалую напряженность. Ей казалось, что кровь, текущая в ее жилах, стала подобна старому вину — так силен был нервный подъем и так пьянил ее риск. Не было ни часа, когда бы ей не приходилось играть роль. По утрам она выступала в качестве жены инженера, все еще не вернувшегося из Блюфилда, а после полудня была мальчишкой-подрывником. Ленивые утра в коттедже сменялись опасной работой в шахте.

Интуитивно Кристин чувствовала, что пора отказаться от второй роли — не потому, что она боялась за себя, но работа в шахте создавала новые осложнения, и не только для нее. Шахтеры — отнюдь не сентиментальный народ, и с теми, кто осмелился нарушить их законы, расправа у них короткая и жестокая. Кристин же нарушила основной закон, запрещающий женщинам спускаться в шахты. Углекопы не считали нужным объяснять свои суеверия, но требовали уважения к традициям, основанным на мистической вере. Им казалось, что присутствие женщины в шахте навлечет на них ужасное, необъяснимое несчастье.

Все это было известно Кристин с детства, но каким может быть наказание ослушникам, она не знала. Не знала только потому, что не было ни одной женщины, осмелившейся нарушить этот закон. Она старалась даже не думать о возможности разоблачения. Раскрытие ее инкогнито было бы во много раз страшнее для Селдена, чем для нее. Шахтеры не поверили бы ему, они подумали бы, что Селден сам покровительствовал ей и знал, кто скрывается под именем Джима Дрисколла.

Сознавая опасность, которой она подвергала Селдена, Кристин пришла к заключению, что такой риск больше не нужен. Все, что можно было узнать, наблюдая за ним и анализируя его поведение в шахте, она узнала. Ей приходилось прибегать к уловкам, чтобы вызвать его на разговор. Несмотря на то, что большую часть времени в шахте они проводили вдвоем, говорили мало.-Вопросы, имеющие глубокий смысл, Селден молча отстранял, на иные же отвечал настолько уклончиво, что трудно было угадать его мысли.

Пытаясь вызвать его на откровенность, Кристин поведала ему длинную и запутанную биографию Джима Дрисколла, на что Селден не ответил ей тем же. Он слушал и подавал односложные реплики, по которым ни о чем нельзя было догадаться. И все же Кристин, следя за его действиями и стараясь понять его чувства, ловя отдельные замечания и выражение его лица, постепенно узнавала Селдена, сравнивая его с прежним управляющим шахтой в Айвенго. Теперь он стал рассеянным там, где раньше был внимательным и расчетливым, действовал автоматически в тех ситуациях, где прежде проявлял кипучую энергию и инициативу.

После нескольких недель добросовестного сбора всех мелочей, относящихся к Селдену, Кристин наконец убедилась, что знает его достаточно, и пора приступать к осуществлению задуманного в других условиях. Она решила покончить с ролью подрывника, хотя ей жаль было расставаться с шахтой. Она полюбила глубокий черный мрак, полный таинственных звуков. Ей нравились постоянное движение воздуха и сложный запах подземелья.

Отсылая рабочих перед взрывом наверх, Селден оставался вдвоем с Кристин. Их работа была однообразной. Селден начинял дыры патронами, приготовленными Кристин. После этого наступал напряженный момент: ждали взрыва. Потом они молча поднимались на поверхность и расходились в разные стороны.

В один из таких дней, когда рабочие уже ушли, Кристин, стоя на коленях перед батареей, решила объявить о своем уходе.

— Начальник, вам не мешало бы подыскать себе другую пороховую мартышку, — начала она.

— В чем дело? Тебе не подходят часы работы? — проворчал Селден.

— Нет, время подходящее.

Селден возражал потому, что ему нравился этот занятный мальчишка.

— В тебе нет особой нужды, но Компания требует, чтобы был подрывник, хотя ему нечего здесь делать. В чем же дело? Если не в часах, так, наверное, в плате? — спросил Селден.

Шустрый, ловкий мальчик завоевал его симпатии.

— Нет. Денег мне хватает. Но я уезжаю, — с некоторым вызовом заявила Кристин.

Лицо Селдена стало безразличным.

— Твое дело. Опять зуд в ногах?

— Похоже на то. Пора на новые места. Я уже знаю, что, когда все надоело, надо брать ноги в руки.

— Когда ты хочешь уйти? — спросил Селден.

— Чем скорее вы найдете кого-нибудь, тем лучше для меня. Когда меня потянуло, в новые места, я не люблю ждать.

Селден взглянул на часы и громко захлопнул их.

— Хорошо. Ты был неплохим помощником. Но уж если такие ребята, как ты, захотят бродяжничать — их ничем не остановишь. В субботу получишь расчет, — сказал он, усмехаясь, и потом серьезно спросил: — Готов?

Кристин кивнула головой, соединяя шнуры. Раздался приглушенный звук взрыва, и запахло порохом. Селден, повернувшись к ней, сказал:

— Хорошо сработано. Идем наверх.

Кристин, отсоединив батарею от главного шнура, подняла ее, чтобы отнести в угол забоя. Когда она подошла к одному из креплений, Селден остановил ее нервным окриком:

— Стой на месте!

Он поднял голову, прислушиваясь. Сверху Кристин слышала слабый скрип и звенящий тонкий треск.

— Вода разрушает камни, — объяснил Селден. — Подожди минуту.

Он осторожно выступил вперед, под низкую крышу, готовый в любую минуту увернуться или прыгнуть в сторону. Затем, подняв лампу, стал внимательно осматривать крышу.

— Отойди назад! — приказал он.

Кристин почувствовала опасность. Вместо того, чтобы отодвинуться назад, она еще ближе подошла к нему. Взгляд Селдена был устремлен вверх, и он не обратил на нее внимания.

— Нельзя так оставить. Нужно подпереть крышу, — сказал он.

Все еще глядя вверх, Селден начал стучать киркой по камню. В ответ на удары послышался сильный звон.

— Где же трещина? — спросил себя Селден, снова постучав.

Раздался глухой звук.

— А, это здесь, — сказал он, повторив стук.

Над его головой появилась зловещая трещина. С шумом обвалились камни. Кристин вскрикнула и, вместо того, чтобы отступить назад, прыгнула к нему. Инстинктивно она хотела быть рядом с ним.

Обернувшись на крик, Селден увидел ее.

— Ты, проклятый дурак! — зарычал он и бросился к ней. Сконфуженная Кристин стояла на месте. Отвалившийся с сильным треском кусок скалы упал рядом и свалил ее с ног. От удара Кристин потеряла сознание. Когда она открыла глаза, Селден сидел на корточках подле нее, держа ее руки в своих. Кругом была темнота, и только слабый свет шахтерской лампы, стоящей на огромном куске камня, ложился светлым пятном на Кристин.

— Моя нога! О, моя нога! — стонала она, от страшной боли с отчаянным напряжением сжимая его пальцы.

Селден встал и, посмотрев на нее, злобно рассмеялся.

— Проклятие! — вырвалось у него.

С жалобными стонами Кристин попыталась дотянуться до своей ноги, но Селден остановил ее:

— Не делайте этого, будет только больнее!

Кристин стиснула зубы, слезы ручьем лились из ее глаз, оставляя светлые полосы на покрытом угольной пылью лице. Селден осторожно поднял ее ногу.

— Не надо, не надо! Очень больно! — закричала она.

— Я должен узнать, в чем дело, — ответил он, быстро обследуя раненую ногу.

Потом с суровым видом он встал и направился к своей обеденной корзинке.

— Так будет лучше — вот все, что я могу здесь сделать, — сказал Селден, вернувшись с флягой воды. Он оторвал рукав своей куртки и сделал грубую повязку, смочив её водой.

Внезапно Кристин увидела, что ее куртка сорвана и рубашка раскрыта на груди. Забыв о боли, она старалась прикрыть обнаженную грудь, но руки дрожали, и она не могла найти пуговиц. Тогда Селден неловкими пальцами застегнул на ней рубашку.

— Что случилось? — дрожащим голосом спросила Кристин.

— Отвалился камень и задел вас. Вы не успели отскочить назад.

Кристин снова начала жалобно стонать. Ее нервы, измученные напряжением последних недель, не могли выдержать адской боли. В этот момент она была только потерявшей самообладание слабой женщиной. Мрак шахты казался ей зловещим.

— Я хочу отсюда! — рыдая, кричала она. Селден не сразу ответил — он размышлял. Потом, тряхнув головой, сказал:

— Я понесу вас наверх.

Наклонившись, он мягким движением вытер пот с ее лба.

— Это причинит вам боль, но постарайтесь взять себя в руки.

Взглянув на него, Кристин увидела рваную рану у него на голове, все лицо его было залито кровью, с кисти одной руки был сорван лоскут кожи. Ее страх усилился.

— Что мы будем делать? — рыдала она. — Мне нельзя здесь долго оставаться!

Селден испытывал искреннее сострадание к ее беспомощности, но он знал, что малейшее проявление сочувствия только увеличит слабость раненой. Молча он стал готовиться к подъему наверх. Сначала завязал руку, чтобы остановить кровь, потом решительно стал на колени перед Кристин.

— Не нужно быть малодушной, — сказал он. — Я сделаю все, что смогу, но это будет чертовски мучительно.

— Не делайте мне больно! — молила она.

Селден протянул к ней руки.

— Я понесу вас на спине. Можете вы сесть?

Кристин приподнялась на руках, и Селден подхватил ее. Она чувствовала, как его мускулы напряглись. Потом, шатаясь, он встал на ноги. Кристин оказалась у него на спине, ее сломанная нога болталась. Она старалась не стонать.

— Скорее, — слабым голосом произнесла Кристин, теряя сознание.

*  *  *

Подъем на поверхность был невыносимо мучителен. Селден с трудом продвигался вперед. От напряжения все его тело покрылось потом, сквозь повязку на руке сочилась кровь. Ему приходилось идти, сильно согнувшись, и в некоторых местах тело Кристин почти касалось потолка. Проход для шахтеров оказался не приспособленным к такому путешествию. В темноте не видно было ступеней, и Селден весь напрягся, чтобы не потерять равновесия.

На полдороге он остановился передохнуть. В беспокойстве он направил на ее лицо свет лампы и увидел, что Кристин была без сознания. Он нащупал слабый пульс — сердце билось ритмично. Селден облегченно вздохнул. Он даже не пытался привести ее в чувство: в таком состоянии ей легче будет перенести тяжелый подъем. Немного отдохнув, Селден поднял свою ношу, и снова началась борьба за каждый шаг, приближающий их к поверхности.

Почувствовав прилив свежего воздуха, Селден сам был близок к обмороку. Его дыхание было хриплым, ноги дрожали, пот катился с лица градом, смешиваясь с кровью. Он снова положил ее — ему необходимо было отдохнуть, он уже выбился из сил. Инстинктивно Селден искал глазами людей, ему хотелось крикнуть и позвать на помощь, но он знал, что это невозможно. Их не должны были видеть. Не было ни одного человека, которому он мог бы довериться. Наклонившись, он вглядывался в ее бескровное лицо, и глубокие складки обозначились у его рта. Губы Селдена беззвучно шевелились, когда он прошептал ее имя. Нахмурившись, он огляделся, но вокруг никого не было. В этот поздний час все рабочие разошлись.

В глубокой тишине ночи Селден с трудом шел через поселок. Никого не встретив по дороге, он скоро свернул на тропинку, ведущую к Кошачьей горе. Неподвижное тело Кристин казалось невероятно тяжелым. Последние силы покидали Селдена, но он был благодарен судьбе за то, что Кристин не испытывала ужасных страданий, пока он ее нес.

Обеспокоенный долгим отсутствием хозяина, дядя Джадж стоял в дверях коттеджа, глядя на дорогу, и когда лампа Селдена появилась перед площадкой, на которой стоял дом, негр сбежал со ступенек и взял у Селдена его ношу.

— Один из моих помощников пострадал в шахте, — прохрипел Селден. — Возьмите его. Я изнемогаю.

Они отнесли Кристин в дом и положили на его кровать. В мужской одежде она казалась почти ребенком. Селден озабоченно наклонился над ней, щупая ее пульс. Дядя Джадж, положив палец ему на руку, делал какие-то знаки.

— Не сейчас, — коротко сказал Селден. — Я не хочу сейчас доктора. Приготовь горячей воды. Разорви простыню и принеси мне одну из тех дубовых дощечек, из которых ты делал стулья.

Все еще не обращая внимания на свои раны, Селден разрезал штаны на ноге Кристин и обнажил место перелома. Ощупав ногу, он убедился, что перелом не был сложным. Скоро вернулся дядя Джадж. Селден засучил рукава, опустил мягкую губку в горячую воду и начал обмывать раненую ногу. Покончив с приготовлениями, он сказал:

— Надо поставить на место кость. Тяни ногу к себе.

Джадж осторожно взял ногу Кристин, и начал старательно ее тянуть, бросая вопросительные взгляды на хозяина.

— Сильнее!

Внезапно в ноге что-то хрустнуло, и, ощупав ее, Селден убедился, что сломанная кость совместилась. Он выпрямился, смертельно бледный, и взглядом поблагодарил дядю Джаджа.

Они хорошо понимали друг друга.

— Теперь только бинты и лубок.

Селден быстро и ловко наложил лубок и забинтовал ногу.

— Некрасиво, зато хорошо, — сказал он дяде Джаджу. — Теперь надо привести ее в чувство.

Но у дяди Джаджа было на уме другое. Со вздохами и кряхтением он показывал рукой на раны Селдена, из которых все еще сочилась кровь. Селден слабо улыбнулся.

— Ты хочешь заняться мной? Ладно!

Он устало опустился в качалку и не проронил ни звука, пока негр осторожно и ловко накладывал повязки. После того, как старик его перевязал, Селден подошел к Кристин, вглядываясь в ее лицо. Выражение его глаз стало загадочным.

— Дай мне холодной воды, — приказал он. — Лучше сходи к ручью и принеси свежей.

Когда негр ушел, Селден сел рядом с Кристин, раздел ее и прикрыл простыней. Ее дыхание стало глубже, пульс бился сильнее. Селден уселся в кресло. Только теперь он мог предаться размышлениям. Что она делала там, в шахте, в мужской одежде? Почему работала на него? Кому известно о ее пребывании в шахте? Что она будет делать теперь? Лицо Селдена постепенно мрачнело.

Вошедший дядя Джадж прервал его мысли. В руках у старика была миска со свежей водой и чистое полотенце. Селден намочил полотенце и положил его на лицо и грудь Кристин.

Она вздрогнула и открыла затуманенные глаза.

— Где?.. Где?.. Что?.. — невнятно заговорила она. Селден успокоил ее:

— Все хорошо, Кристин. Вы здесь, со мной, и вам ничто не угрожает.

Кристин попыталась было приподнять голову, но бессильно уронила ее на подушки. Селдену показалось, что она снова теряет сознание. Он потянулся за водой, но Кристин заговорила, не открывая глаз:

— Итак, вы знаете?

— Да, — ответил Селден.

Глава 15

Кристин лежала, прикрыв рукой лицо, и ожидала возвращения Селдена. Она отослала его на свежий воздух, несмотря на сопротивление. Она настояла на этом потому, что Селден всю ночь бодрствовал у ее постели. Утром он был бледен, глаза воспалились, во всей фигуре чувствовались крайняя усталость и изнеможение. Уговорив его немного отдохнуть, Кристин заботилась не только о нем. Когда он находился в комнате, она не могла собраться с мыслями, а ей необходимо было подумать. Теперь, когда острая боль в ноге перешла в тупую и не мешала ей сосредоточиться, Кристин хотела подготовиться к неизбежному разговору с Селденом. Оставшись одна, она вспомнила минувшую ночь и своего спасителя. Как самая опытная сиделка, он ухаживал за ней, стараясь не причинять боли. Она вспомнила, как он убрал с ее лба прядь волос, — этот жест успокоил ее измученные нервы. Он не задавал вопросов и говорил только о ней. На вопросы Кристин Селден ответил несколькими короткими фразами.

— Я не мог просить о помощи там, в шахте, — сказал он. — Когда убедился, что в состоянии помочь вам сам, то не стал звать доктора. Теперь жду, когда вы объясните мне то, что сочтете нужным.

Он не требовал объяснений, даже останавливал ее, когда она пыталась их начать.

— Не надо торопиться, с этим можно подождать, — сказал он спокойно. — Необходимо избежать лихорадки. Волнение может ее вызвать, и тогда придется вызвать врача.

Кристин на время согласилась, но теперь решила, что не следует его откладывать. Она зашла слишком далеко, и отступать было поздно. Но она была женщиной, и случай в шахте подействовал на нее сильнее, чем она ожидала. Ее уверенность в себе таяла с каждой минутой. Кристин величайшим усилием воли старалась вернуть себе душевное равновесие, сознательно сосредоточиваясь на своей цели. Сомнения и колебания стали казаться ей проявлением мелкого эгоизма и ложного самолюбия.

Когда Селден вошел в комнату, Кристин почувствовала, что наступила решительная минута. Он подошел к постели и положил руку на ее лоб.

— Температуры нет, — сказал он, — вы ведете себя хорошо. Теперь можно не беспокоиться.

Кристин, пытливо вглядываясь в его лицо, наконец решилась.

— Пришло время нам объясниться, — сказала она. Селден утвердительно кивнул головой.

— Вы не успокоитесь до тех пор, пока все не объясните, но я просил вас не принуждать себя. Расскажите ровно столько, сколько сможете, — ответил он.

Кристин с обычной своей прямотой сказала:

— Я приехала сюда просить вас о помощи.

Брови Селден а поднялись.

— Нужно ли было все это? — Жестом он указал на лежащую на кресле шахтерскую одежду.

— Я думала, что да. Возможно, я была не права.

— Конечно, нет. Каким же образом я могу помочь вам теперь?

При слове «теперь» Кристин вздрогнула: он не забыл прошлого.

— Не мне. Я хочу, чтобы вы помогли себе. Селден опустился- в кресло, положив ногу на ногу.

— Чего вы от меня хотите? Скажите прямо. Я думаю, от этого ничего не изменится, но все равно скажите. В чем состоит ваше желание?

Наступил момент, когда она должна была высказать свою просьбу. Кристин колебалась, но чувствовала, что отступать нельзя. Она смело заговорила:

— Я хочу, чтобы вы вернулись в Айвенго и заняли то место в жизни, которое по праву принадлежит вам. Я видела, как вы работали здесь. По-моему, это худшее, что можно придумать для вас с вашими знаниями. Перестаньте заниматься самоунижением!

— Но я не понимаю… — немного растерянно сказал Селден.

— Не понимаете?

— Нет. Мне непонятна ваша забота теперь. Вы вдруг появились спустя два года. Оскорбили традиции шахтеров. Презирая их обычаи, вы замаскировались и сделали меня невольным участником вашей игры. После всего этого вы… вы говорите, чтобы я вернулся назад, в Айвенго. Нет, — он зло рассмеялся, — вы немного опоздали!

Он был прав — она слишком долго медлила. Сознавая, что только честность может ей помочь, Кристин медленно заговорила:

— Все, что вы сказали, верно. Я и не пытаюсь себя оправдать — хочу только объяснить. В Айвенго я была озлоблена и не давала себе отчета в том, как много вы для меня сделали. Я не могла забыть нанесенного мне в прошлом оскорбления. После того, как вы покинули Айвенго, я поняла свой эгоизм в ту последнюю ночь, — она вздрогнула. — Я здесь затем, чтобы искупить ту ночь.

Движением руки Селден прервал ее.

— О, — сказал он, — вы слишком много значения придаете тому, что я сделал. Я не просил у вас ничего взамен — я не торгаш.

— Неужели вы не можете понять, почему я здесь? — спросила Кристин.

— Время, когда я нуждался в вашей помощи, прошло. В ту ночь в Айвенго я страдал и искал сочувствия и понимания. Тогда вы могли бы мне помочь, если бы захотели этого. Я не скрывал от вас своих переживаний, больше того — я обратился к вам за поддержкой. Но вы не пошли мне навстречу. Теперь же, после двух лет молчания, вы приходите ко мне и говорите, что хотите помочь. Вы слишком долго ждали, — презрительно закончил он.

Кристин ответила с полной откровенностью:

— Я могла бы ввести вас в заблуждение. Например, сказать, что поступила так сознательно, потому что ваши переживания были еще слишком свежи, вы находились в их власти, и мои слова не произвели бы на вас никакого впечатления. Я могла бы сказать, что ожидала так долго, чтобы вы успокоились и к вам вернулось прежнее душевное равновесие. Эти доводы, возможно, помогли бы мне оправдаться перед вами. Но я не хочу лгать. Тогда я была ослеплена гневом и не знала, что вы ждали от меня помощи. Даже тогда вы держали меня на расстоянии.

— Нет, я не делал этого, — перебил ее Селден. — Я не скрывал от вас своего отчаяния. Я не выразил его словами. Но нужны ли были слова? Вы мне сказали тогда, что не поедете со мной. — Он слабо улыбнулся. — Тогда я даже не думал об этом.

— Не буду спорить с вами. Дело не в этом. Я признаю свою ошибку и даже не пытаюсь ее отрицать. Я бессильна перечеркнуть прошлое, но в будущем буду делать все, чтобы вам помочь. Только для этого я здесь.

— Я не прошу вас о помощи.

— Вы имеете в виду, что я не имею права вам помогать, и хотите, чтобы я об этом знала?

Селден покачал головой.

— Я так не говорил. Просто вы не можете. Теперь уже ничего нельзя изменить.

— Я не верю этому. Селден загадочно улыбнулся.

— Право выбора — не за вами и не за мной. Оно принадлежит шахте. Я не понимаю, почему я жду так долго… два года…

— Над вами все еще тяготеет прежний кошмар?

Селден наклонился к ней. Она содрогнулась, увидев в его глазах глубокий фатализм углекопа. Шахты оставляют на человеке свой знак. Селден был отмечен им.

— Слушайте, — низкий голос Селдена звенел, как натянутая струна. Он торопливо заговорил:

— Я жду и стараюсь быть терпеливым. Каждый день в течение двух лет я прислушиваюсь к зову тех, кто погиб по моей вине. Шахта отметила меня и она ждет. Я чувствую это в каждом звуке, в каждом колебании воздуха в подземных коридорах. Люди, которых я послал на смерть, ждут меня, а я не хочу быть предателем, и не уйду со своего места — буду ждать. Так предназначено судьбой. Ни вам, ни кому-либо другому не удастся ничего изменить.

Он умолк и откинулся в кресле, закрыв лицо руками. Кристин приподнялась на локте.

— Я думаю, вы не вполне здоровы! — вскрикнула она. — Ни один человек не мог бы прожить два года так, как вы.

Селден провел рукой по лицу.

— Может быть, вы правы, — угасшим голосом сказал он. — Но если бы я был не вполне здоров, то покончил бы с собой значительно раньше. Я так не поступил. Это был бы трусливый и недостойный поступок. Я не трус.

Кристин протянула руку, чтобы коснуться его, но он не заметил ее движения, и она отдернула руку.

— Вы нуждаетесь в одном, — сказала она.

— В чем же?

— В смелости. Вам не хватает только ее, чтобы вернуться к настоящей работе.

Селден покачал головой.

— Нет, это не так. Вы не понимаете, что со мной произошло. Я отнял жизнь у людей. Уходя в шахту, они отдавали свою жизнь в мои руки… — Его голос прервался. — Они погибли, когда я бросил их, поддавшись минутному раздражению. Я изменил им тогда, — он мрачно замолчал, глядя в сторону. — Но я не могу и не хочу избежать возмездия!

Кристин переменила тон:

— Выслушайте меня. Откуда вы знаете, что должно быть возмездие? Вы спаслись от смерти, и в этом тоже можно видеть руку судьбы. Не ошибаетесь ли вы теперь? В чем была ваша ошибка? Континентальная компания не считает вас виновным. Компания готова в любой момент снова доверить вам шахты и жизнь людей.

— Откуда вы это знаете? — в его глазах появилось тревожное выражение.

— Мистер Кент сказал мне это перед тем, как я приехала сюда.

— Вы здесь по поручению Континентальной компании?

— Да.

— Они хотят снова сделать меня управляющим в Айвенго?

— Да, по первому вашему слову. Они хотят, чтобы вы вернулись назад. Мистер Кент сказал, что Компания не обвиняет вас в катастрофе и ценит как работника.

Селден горько улыбнулся.

— О, в этом я уверен. Компания обогащалась при моем участии. Они умеют смотреть сквозь пальцы на проступки людей, которые им помогают. И они послали вас в шахту?

— Нет, это была моя идея. Им был неизвестен мой план. Компания заинтересована только в результате.

Сказав это, Кристин тут же поняла свою ошибку.

— Теперь я начинаю кое в чем разбираться, — сказал он, презрительно засмеявшись.

Этот смех больно отозвался в ее душе.

— Ваша заботливость, желание снова вернуть меня в Айвенго… — тем же презрительным тоном продолжал он.

Кристин растерялась от такой перемены в нем.

— Я не понимаю… — начала она.

— Мне показалось, что вы искренне желали… Ну, что ж, теперь все объясняется значительно проще. Кент и Континентальная компания! Вы оказались способнее, чем я предполагал. И как же, осмелюсь спросить, вас вознаградят, если я вернусь в Айвенго? — насмешливо, почти весело говорил он.

Кристин безмолвно покачала головой. Она чувствовала, что необходимо как можно скорее разрушить его заблуждение. Тем же тоном Селден продолжал:

— Итак, как вы будете вознаграждены, если вам удастся убедить меня вернуться? Какую награду или повышение приготовила для вас Компания?

Кристин изумленно на него взглянула.

— Вы думаете, что меня соблазнили подачки Компании? — спокойно спросила она.

Селден развел руками.

— О настоящем я сужу по прошлому. В Айвенго вы использовали меня, чтобы добиться независимости. Теперь я снова вам нужен как орудие дальнейшего продвижения. Узнаю ваш образ действий. Скажите честно, что вы получите, если выполните поручение Компании?

Кристин размышляла. Сказать ему? Она была смущена и растеряна. Перемена в нем была такой неожиданной!

Селден продолжал:

— Будьте хоть раз честны. Посмотрим, умеете ли вы честно играть! Что предлагал вам Кент за эту работу?

Кристин закрыла лицо руками.

— Может быть, вы имеете право так думать и говорить. Сейчас я беспомощна и не могу от вас уйти.

Селден не обратил внимания на ее слова:

— То, что вы здесь, — результат ваших, а не моих, действий. Так что же предлагал вам Кент?

— Он ничего мне не предлагал. Я сама к нему пришла.

Селден недоверчиво пожал плечами.

— И просила его помочь. После… Кристин нерешительно остановилась.

— Да? После? — настойчиво спросил он. Она не могла хитрить.

— После он сказал, что даст мне работу в своем отделе.

Селден взглянул на нее, его глаза были холодны.

— Мне очень жаль, — официальным тоном сказал он, — что я ничем не могу вам помочь. Вы просите больше, чем возможно.

Он остановился, пытаясь совладать со своим возмущением, но оно было слишком сильным, и он заговорил снова:

— Зачем вы приехали? Я не просил ничьей помощи. Я доволен тем, что имею. Все, что со мной случится, я с благодарностью приму от судьбы. Наконец-то я обрел спокойствие! Зачем вы меня беспокоите из-за своих мелких, эгоистических побуждений? Какое вы имеете право ворошить прошлое? После двух лет! Я не позволю вновь себя использовать! Напрасно вы рассчитывали на мою помощь. Вам незачем было сюда приезжать. Вы не имели права врываться в мою жизнь!

Кристин спокойно встретила его горечь и раздражение.

— Я думала, что имею право. Но, кажется, я ошиблась и…

Селден снова ее оборвал:

— Вы думали, что имеете право. Какое же?

— Я искренне хотела искупить прошлое. Моя вина в том, что я слишком поздно поняла, что вы сделали для меня в Айвенго, но когда поняла, то приехала сюда.

— Преследуя собственные цели?

— Да. У меня хватит смелости в этом признаться, но цель не та, о которой вы думаете. Я опоздала, но…

Кристин тяжело вздохнула.

— Не будем больше говорить на эту тему, — сказал Селден. — Вам придется примириться с одной неприятностью. Постарайтесь взглянуть на это как можно проще.

Кристин коснулась рукой головы.

— Сегодня моя голова плохо работает. Боли меня измучили. Я не понимаю, о чем вы говорите.

Селден пояснил:

— Вы должны остаться в моем доме, пока не поправитесь настолько, чтобы самой о себе заботиться.

Кристин лежала с закрытыми глазами. Бе сердце забилось от радости при этих словах. Ничего на свете она так не желала, как остаться с ним. Под одной крышей ему волей-неволей придется заботиться и постоянно думать о ней. Кристин не сомневалась, что при этих условиях победа будет за ней. Она скрыла свою радость, приняв оскорбленный и протестующий вид. Селден не должен знать, как охотно она принимает его предложение!

— Я доставлю вам неприятные минуты, оставаясь здесь? — нерешительно сказала Кристин.

— Да, — прямо ответил Селден.

Сердясь на себя, Кристин покраснела, но продолжала притворяться:

— Вы очень любезны, но я не останусь. Я не могу остаться, зная ваше отношение ко мне. В вашем доме я задохнусь через несколько дней!

Лицо Селдена потемнело.

— Мне это так же не нравится, как и зам. Но у вас нет выхода. Вы должны остаться и надолго. Ваше положение тяжелее, чем вы думаете: в коттедже некому за вами ухаживать, без посторонней помощи вы не сможете доехать до Бирмингема. Кроме того, вам пришлось бы все рассказать Кенту. Если вы цените свою работу в Континентальной компании, то должны скрыть от них свое пребывание в шахте. Но есть и другие соображения: рабочие поселка не должны знать, кто находился в шахте под именем Дрисколла. Если они узнают… я не намерен стать объектом возмущения рабочих. Мой дом — единственное безопасное убежище для вас.

— Я не нуждаюсь в ваших заботах! У меня достаточно сил, чтобы самой о себе позаботиться. Вы все еще думаете, что я женщина, которая…

Селден нетерпеливо встал.

— Споры излишни. Вы останетесь здесь — я так решил. Запомните это. Углекопы не должны знать, что в шахте была женщина.

— Что случится, если они узнают?

— Многое, — резко ответил Селден. — Мне хорошо известны шахтерские поселки и их нравы. В Маренго скорее всего может быть самосуд.

— Шахтеры будут думать, что вы обо всем знали? — продолжала допрашивать его Кристин.

— Конечно.

— Что они могут со мной сделать?

Селден нетерпеливо пожал плечами, его раздражала ее настойчивость.

— Вы непременно хотите знать? Хорошо! По их понятиям, вы осквернили шахту, и они захотят смыть осквернение кровью. Моей кровью. Как они это сделают — не знаю. Может быть, порох, нож. Сбросят в шахту. Живой шнур для взрыва. Не знаю точно. В поселках знают много способов расправы, одинаково жестоких. Меня не страшит конец, но я решил по-другому.

Кристин задумалась. Резкая черточка залегла у нее между бровями.

— Я подвергла вас такой страшной опасности.

Селден пожал плечами.

— Дело не во мне, я думаю о вас.

— А я — о вас, — сказала, мягко улыбаясь, Кристин. — Кажется, я действительно должна остаться, но постараюсь как можно меньше вам досаждать. Я знаю, вам не нравится, что я здесь.

В душе Селдена чуть заметно шевельнулось новое чувство, которому он бы не смог найти название. Оно было похоже на тихий нежный зов, слишком далекий и неясный для его усталого сердца. Селден нетерпеливо тряхнул головой и взглянул на Кристин. Она лежала с закрытыми глазами. Шелковистые ресницы бросали длинную тень на матовую кожу. Ее лицо, осунувшееся от страданий, было более строгим, чем в Айвенго; стриженые волосы придавали ему новое, немного мальчишеское выражение, и все же в мягкости его очертаний была чарующая женственность.

Селден отвернулся.

— Когда вы пойдете в шахту? — наконец спросила она.

— После полудня, — ответил он каким-то неестественным голосом. — Рабочие знают, что делать. Я пойду взрывать и объясню им ваше отсутствие.

Услышав шаги дяди Джаджа, Селден вышел. Вернувшись, он принес с собой грубо сколоченные костыли.

— Дядюшка сделал их для вас, — объяснил он. — Вам придется полежать неделю, потом вы сможете передвигаться с их помощью. Сегодня я схожу в ваш коттедж и принесу необходимые вещи.

— О, пожалуйста, принесите мне платья, — оживленно начала Кристин, но Селден ее остановил.

— Никаких платьев! — сказал он сухо. — Пока вы останетесь здесь, вам придется быть Джимом Дрисколлом для всех, кроме дяди Джаджа и меня. Если вам это неприятно, прошу меня извинить, но вы сами выбрали себе наряд.

Кристин согласилась. Она согласилась бы в этот момент на все. Ее сердце пело победную песнь. Хотя все сложилось не так, как она предполагала, и ей пришлось страдать, но само страдание стало залогом ее успеха. Она не сомневалась в нем: женщина, живущая под одной кровлей с мужчиной, всегда найдет дорогу к его сердцу, даже если он того не хочет. К ней вернулись былая уверенность в себе и самообладание.

*  *  *

Проходили дни и недели. Сначала Кристин завоевала симпатии дяди Джаджа. Селден научил ее объясняться с ним, и белоголовый негр с простодушием и искренностью чернокожего радовался каждому ее шагу, когда она ковыляла на костылях по дому. С Селденом было труднее. После полудня он обычно уходил в шахту, но по утрам они вместе сидели на веранде — Кристин нужны были солнце и свежий воздух. Ей стало казаться, что его мрачность постепенно исчезает. Вначале они мало говорили, и Селден очень редко задавал вопросы. Кристин прибегала ко всевозможным уловкам, чтобы переключить его внимание на нее и на то, что происходило в мире. Она хотела разрушить его болезненную сосредоточенность на катастрофе в Айвенго, пробудить интерес к жизни и желание бросить вызов судьбе, которая казалась ему неотвратимой. Кристин не верила в судьбу. Она любила жизнь и… его. Все мысли и чувства ее сосредоточились на одном: завоевать этого человека, вырвать его из-под власти прошлого, довлевшего над ним целых два года. Кристин изо дня в день рассказывала ему о своей жизни в последние два года, и, помимо воли Селдена, ее одиссея приковывала его внимание.

Кристин старалась приспособиться к его вкусам и привычкам. Она уделяла много внимания дому. Дядя Джадж оказался способным помощником. Скоро ее присутствие стало ощущаться во всем: в убранстве комнат, меню обедов, в бесчисленных мелочах, в которых проявляются женский вкус и изобретательность. Ее стараниями дом Селдена преобразился. Из мрачного жилища холостяка он превратился в уютный семейный очаг. Переставленная мебель, цветы в вазах, портьеры и ковры, которые дядя Джадж с радостью вытащил из сундуков, изменили коттедж: до неузнаваемости.

Селден, казалось, не замечал всего этого, но однажды она уловила мягкий свет в его глазах, когда он, войдя в обставленную по-новому гостиную, застал ее там. Насколько велики были ее успехи, она не знала, но чувствовала, что они есть — маленькие, очень маленькие, но все же успехи. И на сердце у нее с каждым днем теплело —

Кристин ничего не знала о жизни поселка — в дом Селдена никто не приходил. Она только знала, что в ее коттедже все осталось без изменений и он по-прежнему числился за ней. От Кента не было известий. Они условились, что Кристин приедет в Бирмингем, когда в этом будет необходимость. Теперь ей нужно было повидаться с ним, но нога все еще не позволяла ей покинуть дом Селдена. Кристин не роптала — ей было хорошо здесь, но она сознавала, что пора переходить к более решительным действиям. Селден проводил с ней много времени. Их тихие беседы часто продолжались до глубокой ночи. Кристин чувствовала, что с каждым днем отчуждение его тает, как утренний туман на холмах. Однажды после полудня Селден ушел в шахту, а дядя Джадж отправился за провизией в поселок. Кристин, сидевшая в низком кресле на веранде, наслаждалась одиночеством. За ее спиной послышались шаги. Не оборачиваясь, она весело сказала:

— Сегодня вы рано вернулись, дядюшка!

— Это не дядюшка, а ваш законный муж, — ответил голос.

Обернувшись, она увидела Клема Беннета. Его светлые ресницы усиленно моргали, запекшиеся губы кривились, изображая приятную улыбку.

Кристин почувствовала, как кровь отхлынула у нее от сердца.

Глава 16

Беннет вошел на веранду и спокойно уселся в качалку рядом с Кристин. Не ожидая приглашения, он развалился в качалке и с нескрываемым удовольствием наблюдал ее замешательство. На мгновение панический страх овладел Кристин. Ее мозг лихорадочно работал: «Как много он знает? В какой мере способен вмешиваться в ее дела? Что скажет Селден? Грозит ли ему опасность?»

Стараясь скрыть свой страх, она спросила:

— Вы здесь работаете?

Беннет не ответил. Вместо этого он сам задал вопрос:

— Вы не ожидали меня увидеть, не правда ли?

— Да, — ответила Кристин. — Чего вы хотите? Ей не хотелось тратить на него время.

— Не торопите событий, моя дорогая. Все в свое время. Наконец-то я встретил свою жену, которую не видел пять лет. О, я очень огорчен и разочарован — она не радуется нашей встрече!

Его лицо выражало лицемерную печаль. Клем не изменился за последние годы. Она с удивлением думала: «И это — тот самый человек, которого она когда-то любила?» Неожиданно она испугалась, и Беннет это заметил.

— Вы боитесь меня? Мужа не следует бояться!

Кристин посмотрела на него удивленно. Неужели он до сих пор не знает? Тогда она решила позволить ему выболтать все. Этот человек с белыми ресницами, жесткими голубыми глазами все-таки внушал ей страх.

Беннет скрестил руки на груди, сдвинул шляпу на затылок и задрал ноги на решетку веранды. Умышленно развязная поза явно была рассчитана на то, чтобы ее оскорбить.

— Вы не поверите, — сказал он, — но я действительно рад вас видеть.

— Что вам угодно? — холодно спросила Кристин.

— Вы мне не рады? — вызывающе глядя на нее, повторил Беннет.

— Нет.

— Это очень печально. Я так рад вас видеть! — он беззвучно рассмеялся.

Кристин молчала. Она хотела, чтобы он сразу выложил ей цель своего посещения. Беннет смотрел на нее, как кот на маленькую, трепещущую от страха, мышь. Он все еще принимал ее за ту беспомощную женщину, которую когда-то бросил. В этом была его первая ошибка. Страх Кристин сменился удивлением. Как он попал сюда, в дом Селдена? К ней возвращалось самообладание. Она знала, что сумеет защитить себя от всех его гнусностей, но решила притворяться испуганной и растерянной. Беннет попался на эту уловку. Его поведение стало наглым.

— Зачем вы преследуете меня? — спросила Кристин дрожащим голосом, изображая страх.

— Муж всегда рад видеть свою жену, — назидательным тоном ответил Беннет. — Я не преследовал вас. Сюда я приехал по другому делу, которое не имело к вам никакого отношения. Но теперь, раз уж вы здесь, то, как добрая жена, должны мне помогать, и тогда наши дела будут так же хороши, как рождественский пудинг.

— Давно вы здесь? — спросила она, все еще прикидываясь испуганной.

— Да, — ответил он.

Кристин словно читала в его глазах.

— Итак? — бросила она ему прямой вызов.

— То же, что я сказал раньше. Приехал сюда я не из-за вас и не знал, что вы в Алабаме. Но я увидел вас возле лавки, потом нашел Селдена и решил здесь остаться. Я полагаю, это сулит нам обоим прямую выгоду. Я в этом уверен.

— Вы следили за мной?

— Да. Я кое-что предпринял в этом направлении, — многозначительно сказал Беннет.

Кристин старалась подавить свое волнение. Ее не испугали последние слова Беннета, но она подумала, что с ним надо быть настороже. Потом Кристин вспомнила Кента — в трудную минуту она всегда мысленно обращалась к нему. Внезапно она поняла, что ненавидит своего бывшего мужа. Один его вид вызывал в ней ярость.

— Я жду, — холодно сказала она.

Беннет снял шляпу и медленно вертел ее в руках. Его глаза были потуплены. Он принимал вызов Кристин.

— Я был уверен, что вы захотите мне помочь, — сказал он, делая ударение на слове «захотите».

— Вы пришли ко мне за помощью? Скажите, пожалуйста! — презрительно сказала Кристин.

— Вы не хотите мне помочь? — несколько удивленно спросил Беннет.

— Похоже, что так.

— Да, пожалуй, вы действительно не желаете. Впрочем, я не пришел бы сюда, если бы не был уверен в вашей готовности мне помочь. Не в моих привычках тратить зря время. Запомните это. Каждый час моего времени стоит доллары.

— А теперь вы зря тратите время, стоящее доллары, — презрительно заметила Кристин.

— Я не вполне в этом уверен, — вкрадчиво ответил Беннет.

— Вот как! Чего же вы хотите?

— Собирается ли Континентальная компания сделать Селдена управляющим здесь, в Маренго?

— Не знаю. Но если бы и знала, то не стала бы вам об этом докладывать.

— А я уверен, что стали бы — конечно, если бы перед этим минутку подумали, — многозначительно сказал Беннет. — Вы должны знать, — внезапно переменил он тон, — ведь вы работали на него!

— Мне неизвестны планы Компании. Беннет хитро прищурился.

— Не притворяйтесь, я достаточно опытен, и меня не так-то легко провести. Пока Селден может ничего не знать, но мы с вами сделаем его управляющим в Маренго.

Наконец-то, он рассказал о цели своего визита!

— Вы хотите, чтобы он стал управляющим? — невольно вырвалось у нее.

— Вы не можете себе представить, как я до этого додумался. Это пока неважно. Да, мы с вами будем помогать мистеру Селдену.

Его ненависть к Селдену внезапно прорвалась наружу:

— Будь он проклят!

Кристин пренебрежительно улыбнулась:

— О, мистеру Селдену грозит большая опасность, если вы так его ненавидите!

Беннет был слишком уверен в собственном преимуществе, чтобы скрывать свои намерения.

— Мы будем действовать в интересах мистера Селдена, — спокойным тоном заявил он.

— Вы хотите, чтобы я спросила вас, каким образом, не правда ли? Итак — как же?

— Мы будем действовать двумя способами, — охотно объяснил Беннет. — Я позабочусь о том, чтобы рабочие захотели нового управляющего, а вы — чтобы это был Селден. У нас с вами будет честный союз!

— Какие у вас причины желать этого? В чем дело? Беннет заговорил почти дружески:

— Да, конечно, у меня есть свои соображения. Я собираюсь начать здесь замечательное дельце, рассчитанное на несколько месяцев. И не хочу, чтобы меня беспокоили, пока я сам его не прикрою. Рассчитывать на это трудно, пока здесь не будет управляющего, которого я бы знал и который бы знал меня. Для этой игры подходит Селден.

— Мистер Селден достаточно хорошо вас знает, и я сомневаюсь, что он захочет вам помогать. В чем заключается ваше дело? — с холодным сарказмом сказала Кристин.

— Я решил устроить здесь постоянный джакпот.

— Лотерея! Но вы знаете, что мистер Селден не позволил бы это, если бы был управляющим.

— Я не сомневаюсь, что он разрешил бы, если бы вы его попросили.

Голос Беннета был необычайно мягок, но Кристин почувствовала скрытое за этой мягкостью предостережение.

— Это угроза? — холодно спросила она.

— Я не собираюсь угрожать — пока это излишне. Теперь у меня наметилась удачная комбинация, и я намерен ее использовать, — самодовольно закончил Беннет.

— Вы имеете в виду меня?

— Да, вас.

— А если я не захочу? — спросила Кристин.

— Для всех участников этой игры было бы куда лучше, если бы вы захотели, но больше всего — для мистера Селдена, — спокойно ответил Беннет.

— Хорошо, — сказала Кристин, быстро оценивая ситуацию. — Давайте рассмотрим ваше предложение. Если я не соглашусь, что тогда?

Глаза Беннета стали жесткими, и он погрозил ей пальцем. Сразу же исчезла его сладкоречивость:

— Здесь не может быть никаких возражений — для этого у вас достаточно здравого смысла. Вы знаете, что со мной сделал Селден со своим черным списком! — злобно кричал он. — Я никогда не забывал и не забуду этого. Когда я встретил его здесь, в Маренго, и обдумывал, как с ним расправиться, то узнал, что вы вместе, и мне пришло в голову: живой Селден может оказаться гораздо полезнее мертвого.

Беннет дрожал от бешенства.

— Я никому не собираюсь причинять зла, пока меня не трогают, но мои пушки заряжены! — патетически закончил он.

— Прекрасно! Покажите мне ваши снаряды, — иронически сказала Кристин, не теряя самообладания.

— Пожалуйста. Я уже давно живу в этом поселке и пользуюсь некоторой популярностью среди здешних ребят. Представьте себе, я шепну в конторе, что Селден веял на работу женщину и что два месяца она работала в шахте. Как вы думаете, что на это скажет Иервуд? Пока все шито-крыто, особенно если они видели вас в этой одежде, — Беннет взглянул на нее. — Но если поселок узнает, вам придется иметь дело с местными парнями.

— Ступайте в контору и расскажите Иервуду!

— Погодите, еще не все. Положим, вам удалось бы спрятаться, хотя это едва ли помогло бы вашей служебной карьере. По Селден… Ах, это было бы замечательно! Вы не представляете, что бы с ним сделали рабочие! — злорадствовал далее Беннет.

Кристин молча взвешивала его доводы. Опасность, о которой он говорил, была вполне реальна. За себя она не слишком беспокоилась — за ней стоял Кент, но Селден?..

Беннет прервал ее размышления.

— Знаю, о чем вы думаете, — сказал он. — Вы думаете, что ваш друг Кент вызволит вас. Что ж, весьма вероятно: вы с ним довольно дружны. Но он не мог бы спасти Селдена. Селдену не уйти от кровавой расправы.

— Да, все это возможно. Что я должна сделать, чтобы ее не было? — спросила Кристин, дрожа от отвращения к нему.

— Небольшую работу вместе со мной. Мы разделим заработок.

Кристин думала, стуча носком ботинка по полу. Угрозы Беннета не были пустыми — она его достаточно знала. Его нужно убрать, и для этого необходимо повидаться с Кентом. Взглянув на Беннета, она вдруг подумала: «Нельзя ли и его использовать в своих целях?» Резко повернувшись к нему, Кристин сказала:

— Хорошо. Я помогу вам, но не во всем.

Губы Беннета сложились в торжествующую улыбку.

— Я знал, что вы согласитесь.

— Что я должна делать? — коротко спросила Кристин.

— Прежде всего вам необходимо повидаться с Кентом.

— Откуда вы знаете, что он захочет мне помочь? Беннет игриво помахал рукой.

— У меня есть друзья, у них тоже есть друзья, и мы обмениваемся информацией, когда это нужно для дела. Итак, вы должны встретиться с Кентом и заставить его кое-где соединить шнуры. Когда начальник отдела охраны и безопасности что-либо предлагает, то Генеральный директор прислушивается к его словам. Вы убедите Кента назначить здесь управляющим Селдена.

— Прекрасно. Но пока не заживет моя нога, я не могу отсюда уехать.

Ее согласие доставило немалое удовольствие Беннету.

— Очень мило с вашей стороны перестать упрямиться. Пока нет необходимости торопиться. У меня и без того есть чем заняться. А когда Селден станет управляющим, каждый из нас будет вести свою игру, помогая друг другу.

— После того, как он станет управляющим, вы сможете делать все, что вам заблагорассудится. Повторяю, что не намерена помогать вам во всем. Мы можем действовать заодно только до тех пор, пока Селден не будет назначен управляющим. С этой минуты я перестану вам помогать. Вы рассчитываете влиять на Селдена через меня, но этого не будет, потому что вы не в силах влиять даже на меня. Я не боюсь вас! Как вам известно, у меня есть друзья. Вы играете с огнем. Пока то, что вы предлагаете, отвечает моим планам, но когда Селден станет управляющим, он выгонит вас из поселка. Я, со своей стороны, не стану вмешиваться.

Беннет встал и надел шляпу. Он расценивал ее слова как браваду.

— Не стоит ссориться из-за далекого будущего, — сказал он. — Когда придет время, я сумею заставить вас действовать так, как мне будет нужно. А пока желаю вашей ноге скорейшего выздоровления!

Он приветственно помахал ей рукой и ушел. Кристин смотрела ему вслед, пока он спускался с горы. Она не понимала себя: как могла она думать в Айвенго, что любит этого человека?

Глава 17

Селден больше не избегал Кристин. Увидев на веранде рядом с ней свободное кресло, он молча в него опустился. Вынув трубку, Селден набил ее и закурил. Молча они смотрели в долину. Вдали вырисовывались контуры шахтных построек, ближе к Кошачьей горе, в домах рабочих кое-где зажигались огоньки. Дым лениво полз из труб: жены шахтеров готовили ужин, ожидая возвращения мужей с работы. Единственная улица поселка была усеяна движущимися точками: это после смены спешили домой рабочие.

Кристин повернулась к Селдену и посмотрела на него, указывая рукой на долину.

— Неужели все это ничего для вас не значит? — тихо спросила она.

— Почти ничего. Почему вы спрашиваете? — слегка пожав плечами, сказал Селден.

— Мне хотелось знать, — тем же тоном ответила Кристин.

— Нет, все это осталось в прошлом.

Он помолчал и со вздохом добавил:

— Иногда я хочу забыть то… — он замолчал.

Кристин приподнялась в шезлонге.

— Я очень долго ждала, когда услышу это! — воскликнула она. — Теперь вы сможете…

Селден не дал ей закончить:

— Нет! Вы забыли Айвенго, — сказал он твердо.

Кристин покачала головой.

— Я не забыла! — воскликнула она. — Не забыли и вы. Это гарантия того, что такое несчастье никогда больше не повторится. Даже если вы один раз в жизни совершили ошибку, во что я не верю, то слишком тяжело ее пережили, и горький опыт прошлого оградит вас от новых ошибок. Не кажется ли вам, что люди будут в большей безопасности, если ими будете руководить вы, а не другой человек, не чувствующий личной ответственности так, как вы? Неужели вы всерьез собираетесь всю жизнь тратить свои знания, опыт и организаторские способности здесь, в Маренго, на этой ничтожной работе?

— У меня нет выбора, — тем же непреклонным тоном повторил Селден фразу, которую много раз слышала Кристин. — Недолго осталось ждать, я это чувствую.

Кристин нетерпеливо передернула плечами.

— Вы все еще думаете, что вправе себя губить?

— Вправе себя губить… — как эхо повторил Селден.

— Да. Вы избегаете смотреть правде в глаза. Природа не отказала вам в дарованиях: вы умны, талантливы, у вас есть воля. И вы полагаете, что имеете право не пользоваться ими только потому, что не хотите снова брать на себя ответственность? Где же ваша смелость?!

Селден улыбнулся страстности ее тона.

— В Айвенго. Я оставил ее там, на вышке, в тот день. Вы говорите о праве? Но я не имею права поступать иначе.

Селден молча посмотрел на долину и со вздохом добавил:

— Но я хотел бы, чтобы все было так.

Кристин сделала новую попытку его убедить:

— Если бы вы были единственным человеком на свете, совершившим ошибку…

— Тот, кто отвечает за жизнь людей, не имеет права на ошибки, — перебил ее Селден.

— Это так. Но на деле все люди совершают ошибки и все же потом снова пытаются начать работать. Неужели вы хотите сидеть сложа руки и истязать себя? — продолжала она.

Селден заговорил, высказывая то, что его мучило:

— Вы никогда не понимали этого, потому что не было людей, которые бы верили в вас так, как они верили в меня, доверяя мне свои жизни. Я стал причиной их гибели. Погубив их, я спасся сам. А должен был поступить так, как капитан на корабле: капитан идет ко дну вместе со своим судном. Я должен был умереть одной смертью со своими рабочими, но я живу. Я подверг их риску, которого сам избежал.

— О, вы мелодраматичны! — иронически заметила Кристин.

Селден вздрогнул, как от удара.

— Может быть. Но иногда такова жизнь. Я не позирую, — сказал он уже спокойно.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила Кристин, занятая своими мыслями.

Она была уверена, что существует способ воздействия на него, но как его найти, Кристин не знала. Ей хотелось рассказать ему о причине, заставляющей ее бороться за него, но она боялась, что он ее не поймет, как уже было однажды. Пока она раздумывала, Селден снова обратился к ней:

— Я не понимаю, почему вы так заинтересованы в моей судьбе. Сначала ваше вмешательство меня бесило — я принимал его слишком близко к сердцу. Теперь это прошло. Многое из того, что раньше было необходимым и важным, кажется мне сейчас ненужным и пошлым, — он умолк на мгновение. — Но вы думаете по-другому, впереди у вас жизнь, вы честолюбивы. Я тоже был честолюбив, до того, как это случилось.

Кристин сознательно покривила душой, понимая, что, возможно, поступает жестоко и грубо. Она хотела любыми средствами заставить его отрешиться от гипноза катастрофы:

— Вы много говорили о моем непонимании. А я сомневаюсь в том, что вы захотите понять меня. Вы не поймете, как много я потеряла, сделав ставку на человека, за которого вас принимала.

— Мне очень жаль.

Кристин продолжала наносить удары:

— Меня предупреждали в Компании, что я потерплю неудачу, но я думала, что знаю вас. Я помнила вас по Айвенго, и не могла себе представить, что вы сидите сложа руки и покорно принимаете удары судьбы. Я не сомневалась, что вы будете бороться, и хотела помочь вам. Они говорили, что у меня ничего не выйдет, но я не верила.

— Они были правы — вы ошиблись.

— Я не верю этому, — запротестовала она, — и не сдамся так легко.

Селден сказал спокойно:

— Со мной случилось две вещи, и каждой из них достаточно, чтобы уничтожить человека. Я потерял уверенность в себе, и я чувствую себя обязанным искупить собственной жизнью смерть рабочих. Вы говорили однажды о самоуважении. Если бы я теперь снова нарушил свой долг, то презирал бы себя. — Его голос дрогнул. — Хватит…

Кристин постаралась взять себя в руки. В ней проснулось сострадание: в его голосе слышалась огромная душевная боль.

— Я не помогала вам потому, что вы мне не позволили, — сказала она. — Вместо того вы помогли мне.

— Мне очень жаль, что я не могу помочь вам теперь. Компания не будет вас винить. Они знали, что поручили вам невыполнимую задачу. Неужели для вас так важно выполнить поручение Компании?

— Да, это для меня очень важно. Кристин говорила намеренно резко:

— Я не люблю, начиная борьбу, признавать себя побежденной. Я честна с вами.

Селден схватил ее руку и крепко сжал. Кристин вскрикнула от боли.

— Думаете, мне нравится быть таким, как сейчас? Или вы считаете, что я с радостью принимаю проклятия, тяготеющие надо мной?! — воскликнул он. — Вам кажется, что я отдал все сам? Нет. Это произошло вопреки моей воле. Я не раз думал о том, чтобы вернуть себе прежнее положение. Знаю, что могу это сделать, — он стукнул кулаком по креслу, — но не имею права. У меня есть чувство долга, которому я не изменю ни за какие блага мира.

Внезапно Селден оборвал свою речь. Откинувшись в кресле, он закрыл лицо дрожащей рукой. Кристин нежно ее коснулась.

— Простите, — сказала она. — Я не представляла себе. Я не знала…

Селден отнял руку от лица. Он снова овладел собой.

— Я человек, — сказал он. — У меня есть слабости, и я могу изменить себе. Но я никогда не простил бы себе этого. А вы… вы сами ничего мне не предложили.

Кристин хотелось броситься к нему и сказать, что предлагает себя, но она не хотела взять его таким, каким он был теперь, — слабым, подавленным, потерявшим над собой власть. Она любила его, и хотела гордиться им. Он должен побороть в себе эту слабость, это безволие. Если он их не преодолеет, она не будет с ним счастлива.

Селден сидел молча и сухими глазами смотрел на долину. Кристин дотронулась до его руки.

— Простите, если мои слова причинили вам боль, но я не хотела этого. Я только пыталась помочь вам увидеть все в правильном свете. Вы на опасном пути и продолжаете думать, что несчастье в Айвенго явилось результатом вашей ошибки. Однако Компания не винит вас в катастрофе. Рабочие тоже не обвиняли вас после того, как успокоились. Я оставалась в Айвенго и все сама видела.

Селден взглянул на нее.

— Зачем вы снова меня мучаете?

— Я не хотела вас мучить, — сказала Кристин. — Вспомните, когда у меня была сломана нога, вы не останавливались, хотя я кричала от боли. У вас больна душа, и если я теперь причиняю вам боль, то только потому, что хочу помочь. Позвольте мне дать вам совет.

— Какой?

— Вы слишком долго жили изолированно от общества, и это отрицательно сказалось на вас. Вам нужно встречаться с людьми.

Селден равнодушно пожал плечами.

— Они мне неинтересны.

— Я знаю, вы слишком замкнулись в себе. Необходимо общаться с людьми, чтобы жить нормальной жизнью. Я уверена, что у вас пробудится интерес к жизни, и вы станете прежним, если вы начнете бывать среди людей.

— Мне кажется, вы немного устали от моего общества, — сказал Селден. — Впредь я постараюсь меньше вам надоедать.

— Почему? — начала Кристин в изумлении, но тут же замолчала. Пусть думает так: это лучше, чем равнодушие.

После этого разговора Селден старался как можно реже бывать дома. Он часто уходил в поселок и подолгу там оставался. Иногда во время длительного отсутствия Селдена Кристин начинало казаться, что он не приходил домой из-за нее — ему неприятно ее видеть. Она решила вернуться в свой коттедж, тем более, что нога почти зажила. Она ожидала только удобного момента, чтобы объявить о своем решении.

Однажды, сидя на веранде, Кристин ждала возвращения Селдена. Она недоумевала, что он так долго делает в поселке. Неужели ему еще ни разу не встретился Клем Беннет? В это время Селден показался на дороге, ведущей к дому. Он быстро прошел на веранду.

— Беннет в поселке, — сообщил Селден, ожидая эффекта от своего заявления.

— Да. Я знаю. Он приехал вскоре после меня.

— О, — смутился Селден. — Чем это может вам угрожать?

— Ничем. Думаю, он приехал сюда не из-за меня, — спокойно ответила Кристин.

Селден нахмурился.

— Все же мне это не нравится. Если он узнает, что вы у меня в доме, могут быть неприятности.

Кристин заговорила со всей решимостью, на которую была способна:

— Я знаю, и не хочу навлекать на вас неприятности. Я в состоянии уйти отсюда в любое время. Не знаю, почему не сказала вам этого раньше.

— Куда вы перебираетесь?

— В свой коттедж. И снова буду женщиной. Я ужасно устала от этого, — она указала рукой на свое мужское платье. — Все, что вам придется сделать, — это проводить меня до дому. Потом я сумею сама о себе позаботиться.

Селден задумчиво кивнул.

— Хорошо. — Он смотрел на долину. По лицу его скользнула тень озабоченности.

Кристин спросила:

— Что он делает? Селден пожал плечами.

— Беннет? Скупает чеки.

— Сколько он платит?

— Семьдесят центов. — Селден нахмурился. — Снова это ростовщичество!

Кристин встрепенулась. Наконец-то он перестал думать о себе!

Вдруг она переменила тему:

— Завтра я перебираюсь — нет смысла оставаться здесь дольше. Я здорова.

Сердце Селдена сжалось. Он понял, что она заполнила его жизнь. Ее уход означал… Он сознательно подавил в себе желание ее остановить.

На следующий вечер Кристин ушла в свой коттедж. Селден провожал ее молча. Его сердце бурно забилось, когда молодая женщина оперлась на его руку. Дойдя до коттеджа, Кристин пригласила его войти. Она искренне радовалась своему возвращению.

Кристин нерешительно посмотрела на Селдена.

— Если бы вы подождали, пока я сменю одежду. Я просто не могу больше в этом оставаться, — она указала рукой на свой мужской костюм.

— Я подожду, — сказал Селден.

Кристин быстро переоделась. Войдя в столовую, она сказала Селдену:

— Видите, это миссис Хайд.

— Я очень рад познакомиться с миссис Хайд и, несомненно, предпочту ее Джиму Дрисколлу.

— Я тоже, — рассмеялась она, садясь в кресло напротив него. — Вы знаете, этот маленький домик очень много для меня значит — он дороже мне всех мест, где я жила раньше.

— Я узнал бы, что он принадлежит вам, даже если бы мне никто об этом не говорил, — ответил Селден, указывая на обстановку. — Во всех мелочах чувствуется ваш вкус.

— О да, здесь я могу делать все, что мне захочется. Думаю, именно это и делает жилище настоящим домом. Не правда ли?

— Не знаю, — ответил Селден. По его лицу пробежала тень.

— Для большинства мужчин дом означает женщину — единственную из всех женщин. Иногда мне тоже хочется иметь свой дом.

В его голосе был странный надлом, которого она никогда раньше не чувствовала. Пока Кристин обдумывала ответ, он заговорил снова:

— Мне пора идти. Мы прощаемся? — сказал он тем же, незнакомым ей, голосом.

Кристин протянула ему руку.

— Нет. Теперь многое будет зависеть от вас.

— Я не буду надоедать вам.

Селден выпустил ее руку и направился к двери.

Глава 18

Клем Беннет, мнивший себя деловым человеком, был уверен, что сумеет обстряпать дельце, и деньги потекут к нему рекой. Возможность загрести большие деньги, каких он никогда в жизни не видел, кружила ему голову. По его мнению, обстоятельства складывались на редкость удачно. Теперь он перестал колебаться даже в тех случаях, когда раньше трусил. Селден казался ему надежным орудием для выполнения намеченного. Пока Иервуд был препятствием на его пути, но Беннет не сомневался, что ему удастся свалить старика-директора, и готовился к этому. Он много времени проводил среди рабочих, сидя с ними на ступеньках продовольственной лавки.

Энсли, служивший в охране Компании, с которым Беннет успел подружиться за бутылкой виски, помогал ему, знакомя с рабочими и усиленно рекламируя его как своего парня. Поручительство Энсли было неплохой рекомендацией. Рабочие хорошо относились к нему — он не беспокоил их, а иногда вовремя предупреждал о тех или иных мерах Компании. Состоя на службе в Компании, Энсли ее ненавидел.

Расширяя круг своих знакомств среди рабочих, Беннет старался побольше разузнать об Иервуде. Управляющий не пользовался популярностью среди рабочих — он был слишком стар и безынициативен для управления шахтой и поселком. Иервуд боялся ответственности, часто действовал нерешительно, легко приходил в ярость, и потому часто был несправедлив. Продукты в лавке были низкого качества. Иервуд знал об этом, но, боясь ссориться с Компанией, не протестовал и не требовал сменить заведующего лавкой, который явно наживался на некачественных продуктах. Все эти причины породили плохое отношение рабочих к управляющему. Устаревшая система расчетов с рабочими, выгодная Компании, но убыточная для рабочих, так же возмущала шахтеров, тем более, что на других угольных участках, где управляющие были поэнергичнее, в эту систему был внесен ряд изменений, приемлемых для рабочих. Выяснив настроение шахтеров, Беннет решил действовать. Он исподволь приближался к своей цели, дожидаясь удобного случая. Прошел месяц, прежде чем такой случай подвернулся.

Однажды Беннета пригласили в дом Томсона, где в тот вечер играли в кости.

Лак Редер после третьего метания костей проигрался и отодвинул игральные кости.

— Черт возьми, не успел я разыграться, как уже проиграл все деньги!

Он тщетно обшаривал свои карманы — денег не было. Зато вытащил чеки — пригоршню чеков.

— Нет и десяти центов, а получку дают только первого.

Редер казался очень рассерженным. Тогда заговорил Беннет:

— Почему бы вам не поставить на кон чеки? Редер взглянул на него с удивлением.

— Чеки не годятся для этой игры. Нужна монета. Никто, кроме меня, не может обменять чеки. Вот почему нужны деньги.

— Хотите их продать? — спросил Беннет. Редер еще больше удивился.

— Продать чеки? Ни один дурак их не купит. Только я могу их обменять.

— Если вы хотите играть, я могу купить несколько штук, — предложил Беннет.

Хор голосов принялся объяснять приезжему, почему нельзя купить чеки.

— Компания говорит, что чеки — не деньги, и никто не может их обменивать, кроме того рабочего, на имя которого они выданы, — объяснил Редер. — Если вы купите чеки, то не получите денег в день выплаты; ведь ваша фамилия — не Редер.

— Откуда вы знаете, что я собираюсь их обменивать? — спросил Беннет.

Рабочие глядели друг на друга с изумлением. Это противоречило правилам Компании, которые они никогда не осмелились бы нарушить. Компания была всесильна, и ее приказания принимались безоговорочно. Если рабочему это не нравилось, он был волен перейти на другую шахту. Но, дьявол! Везде было одинаково.

Беннет протянул руку.

— Дайте посмотреть чек!

Томсон передал чек Беннету. Тот рассматривал его так, словно никогда не видел чеков. Это был небольшой четырехугольный кусок картона с изображением доллара и несколькими купонами. Имя Томсона было написано на нем чернилами, чек был подписан Иервудом. Через каждый купон наискось было напечатано красными буквами слово: «Именной».

— Этот чек ценою в доллар, — объяснял Томсон. — Они бывают на пять, десять и пятнадцать долларов, но чаще всего контора выдает нам долларовые чеки.

— Это обязательство оплатить ваш труд? — спросил Беннет.

Рабочие утвердительно закивали.

— Это такие же чеки, как в банке. Компания не может отказаться их оплачивать.

Томсон вспылил:

— Конечно, не могут! Но они все-таки не оплачивают. Дьяволы! Как вы их заставите?

— А пробовал ли кто-нибудь? — спросил Беннет. Рабочие молчали. До сих пор никто не пытался таким образом обменять чеки. Беннет спокойно улыбался.

— Я не работаю в Компании, и они не могут меня выгнать.

Он передал чек Томсону.

— Я могу дать вам семьдесят центов и попытаюсь его обменять.

— Нет. Я все-таки лучше сам его обменяю и получу доллар, — сказал Томсон.

Он был старше и осторожнее Редера, который, покраснев, протянул Беннету свои чеки.

— Купите у меня?

Беннет от удовольствия зажмурил глаза — ничего лучшего он не желал.

— У вас и у любого, кто захочет.

Редер не колебался — в нем проснулся игрок. Он отсчитал пять карточек.

— Дайте мне три с половиной доллара. Беннет взял карточки и выдал ему деньги.

— Кто еще? — спросил он.

— Не сейчас. Но вы останьтесь, с вашей помощью мы продолжим игру, — предложил безусый юнец. — Пусть меня поколотят, если у нас сегодня в банке не будет деньжищ. Черт побери, я все-таки постараюсь его сорвать!

Он оказался прав. Возможность легко получить деньги для игры усилила азарт. Рабочие повышали ставки. Проигрывая, они, не задумываясь, обменивали чеки. Беннет из своего угла наблюдал за ними, охотно покупая по той же цене. Охваченные страстью к игре, углекопы испытывали к нему благодарность, забывая, что он отбирает у них тридцать процентов заработка. Беннет оставался до конца игры.

Далеко за полночь игра кончилась. Редер остановил рабочих, когда они собрались уходить.

— Подождите-ка, ребята! — закричал он. — Мистер Беннет щедро ссудил нас сегодня деньгами. Он дал мне возможность отыграться, и я выиграл восемнадцать долларов. Значит, стоит воспользоваться его предложением. Слушайте, что я скажу! Мистер Беннет может нам раздать чеки в день получки, и мы получим сами, чтобы у него не было неприятностей, а потом отдадим ему деньги. Это будет услуга за услугу. Что вы об этом думаете, ребята?

Хор голосов выразил согласие.

— Очень благодарен вам, ребята, но не хочу вас затруднять, — сказал Беннет. — Я и сам смогу обменять чеки. Не беспокойтесь за меня. Я сумею заставить Компанию хоть раз честно расплатиться с нашим братом!

Рабочие с уважением смотрели на него. Беннет сделал ловкий шаг. Если бы рабочие сами обменяли чеки, то между ними и Иервудом не возникли бы новые осложнения, а это не входило в его планы. Ему нужно было во что бы то ни стало разжечь вражду к управляющему. Беннет весело возвращался домой. За одну ночь он купил чеков на сто долларов, заработав таким способом тридцать долларов.

— Пока еще куриный корм, — пробормотал он, — но…

Беннет не сомневался, что при джакпоте ночные заработки увеличатся. На следующий день он заметил, что стал в поселке объектом всеобщего интереса.

— Готовые деньги, — прошептал он, самодовольно улыбаясь.

Поселок знал о его смелости — он пренебрег правилами Компании, которые до сих пор никто еще не нарушал. Беннет свободно тратил деньги К рил а, скупая у шахтеров чеки. Его популярность росла с каждым днем. Он умело использовал накопившееся в поселке озлобление против Компании. Миссис Ридл, жена одного из шахтеров, выразила общее настроение, попросив Беннета обменять чек на пятнадцать долларов.

— Видите ли, в чем дело, мистер Беннет, — объяснила она, — я хочу поехать в Бирмингем, чтобы кое-что там купить. У нас никогда не бывает денег, и волей-неволей приходится брать на чеки плохие товары в продовольственной лавке. А когда приходит первое число, то оказывается, что мы уже успели истратить почти весь заработок Джо на вещи, которые никуда не годятся. Я лишена возможности купить хорошую, добротную вещь, — она погрозила кулаком в сторону конторы. — Компания хочет получить все наши деньги обратно раньше, чем выдаст их нам. Мне это надоело. Дайте мне деньги за чеки, я поеду в Бирмингем и там назло им куплю то, что мне нужно.

Беннет без возражений дал ей десять долларов пятьдесят центов за пятнадцатидолларовый чек.

Когда миссис Ридл ушла, Беннет с удовольствием следил за ней из своего окна. Во всей фигуре этой женщины был вызов Компании, и ее каблуки торжествующе стучали по мостовой. Беннет беззвучно рассмеялся. Он знал, что после получки углекопы почувствуют потерю тридцати процентов заработка, но не сомневался, что их возмущение будет направлено против Компании.

Дела Беннета шли прекрасно, и он приобрел всеобщее уважение. Однако поселок с каждым днем терял часть своего заработка. Лихорадка азартной игры захватила почти всех шахтеров. Каждую ночь Беннет присутствовал при игре в кости. Но кости уже не удовлетворяли рабочих, Появились более азартные карточные игры. В игру включились и негры, которые, к их великой радости, тоже могли обменять свои чеки на равных условиях с белыми.

Беннет, потиравший от удовольствия руки, решил, наконец, вызвать из Бирмингема Крила и Редли. Он четко распределил между ними роли. Крил будет банкиром предприятия, он — организатором, Редли — палачом, если понадобится. Беннет хотел, чтобы Редли прибыл в Маренго прежде, чем возникнут стычки с Иервудом. Энсли, которого он также причислял к своим сообщникам, должен был оставаться на своем месте. Как охранник Компании, Энсли мог им пригодиться в будущем.

Глава 19

Крил и Редли прибыли из Бирмингема после полудня. Под вечер все трое собрались в доме Энсли, где хозяин заранее приготовил джин и виски в количестве, достаточном для первого знакомства. Крил приехал в плохом настроении.

— Ну, что? Наконец-то ты наладил, — прохрипел он, обращаясь к Беннету.

— Да, все готово. Кроме того, у нас есть новый партнер, — ответил Беннет, указывая на Энсли. — Познакомьтесь. Мистер Энсли — охранник Компании.

— Ладно. Не очень-то ты торопился, — сказал Крил и коротко добавил, обращаясь к Энсли: — Здорово! Это Редли.

Редли проявил большую дипломатичность.

— Рад познакомиться с вами, — сказал он, протягивая руку.

Энсли оглядел его с недоверием.

— Очень приятно, — ответил он. Глазами они мерили друг друга.

— Ты, черт возьми, не спешил! — повторил Крил Беннету.

— Проглоти свою желчь, — посоветовал ему Беннет. — Это лучшее из всего, что у нас было. Хорошие дела не делаются наспех. Пока еще не все готово, но вы мне нужны. Мы должны кое-что предпринять, прежде чем начнется большая заваруха.

— Ладно, выкладывай! — перебил его Крил.

— Не знаю, смогу ли я прибрать к рукам здешнего старика, — сказал Беннет, — но здесь есть один парень на его место. Того-то я сумею держать в кулаке вот как! — Беннет поднял крепко сжатый кулак. — Наша задача — сделать его здесь управляющим. Я все подготовил. Он будет назначен на это место, если появится вакансия. Теперь нам надо выжить старика.

— Как же ты это сделаешь? — ворчливо спросил Крил.

— Нужно поссорить управляющего с рабочими.

— Ну, это будет моя работа, — заметил из своего угла Редли.

Беннет взглянул на него.

— Может быть. Но я собираюсь устроить все иначе. Сейчас я играю в дружбу со здешними ребятами и постараюсь натравить их на старика. Сначала заставлю его прижать меня с чеками — тогда рабочие сами с ним разделаются. Неплохо, если они его поколотят. Это вполне возможно, потому что в душе у людей накипело. После этого, конечно, ему придется кое-что выслушать от тех, из Бирмингема. Управляющий, который не может держать в руках рабочих, не задержится на своем месте. А я устрою так, что человек, который мне нужен, будет назначен вместо него. Он-то уж не будет интересоваться тем, что мы делаем.

— Сколько нам все это будет стоить? — поинтересовался Крил.

— Ни цента. Положитесь на меня. Крил все еще возражал:

— Ты так говоришь, как будто мы проторчим здесь все лето.

— Нет, надолго мы не задержимся. Как только появится новый управляющий, мы разовьем скорость и загребем, сколько нам надо. Если о наших делах узнают в Бирмингеме, сами знаете, куда мы попадем. Поэтому придется не зевать и разводить пары, насколько хватит сил.

— Кажется, ты прав. Что мне нужно делать?

— Ты и Редли должны быть за моей спиной. О том, что мы партнеры, никому не следует знать. Но вы оба будете наготове. Сейчас как раз время для джакпота. Начинайте с ним работать, но раздувайте его постепенно. Сразу с десяти тысяч долларов начинать нельзя. Вам придется сначала приучить их к игре, а потом уж огрести.

Крил задал важный вопрос:

— Какую сумму составляет месячный заработок поселка?

— Около шестидесяти тысяч долларов. Но рабочие не получают всего — большая часть денег уходит на погашение чеков в лавку.

Крил размышлял вслух:

— Пожалуй, придется начать джакпот с сотни долларов.

— Так и я думал. Для джакпота вам пригодится мистер Энсли.

Беннет посвятил Энсли в их дело после того, как решил, что охранник заслуживает доверия.

— Да, джакпот — просто шикарная вещь! Я хочу получить часть первых конов, которые удастся сорвать, — заявил Энсли.

Брови Крила вопросительно поднялись. Беннет в ответ кивнул ему. Энсли, сам того не подозревая, терял почти всю свою прибыль.

— Ну, что ж, как хочешь. Мы согласны на последние коны, — как бы неохотно согласился Крил.

На следующий вечер Крил начал джакпот. Энсли познакомил его с Томсоном, в доме которого устраивалась игра.

— Мой друг из Бирмингема, — сказал он, кивнув головой в сторону Крила.

Скоро Энсли перезнакомил с Крилом всех игроков. Они с любопытством глядели на коренастую фигуру приезжего. Для начала Крил взял кости и, бросив доллар, выиграл. Потом удвоил ставку и снова выиграл. Беннет был на своем обычном месте и время от времени покупал чеки.

Наконец, Томсон спросил Крила:

— Чем вы предполагаете здесь заняться, мистер Крил?

Немного помолчав, тот ответил:

— Я приехал сюда, чтобы начать джакпот, но вижу, что у вас уже есть игра.

— Что такое джакпот? — спросил Томсон. Крил, прикидываясь удивленным, свистнул.

— Разве вы, ребята, никогда не слыхали о джакпоте? Ну и медвежий угол здесь у вас! Кажется, нет ни одного поселка, где бы не было джакпота! Это делается так. Предположим, вы хотите заполнить обычный горшок сотней долларов. Тогда сто парней кладут в него по одному доллару и каждому выдается номер. Все номера кладутся в мешок. Кто-нибудь из играющих вытаскивает один номер, тогда тот парень, чей номер вытащили из мешка, выигрывает целый горшок долларов.

— А что вы получаете из этого горшка? — задал Томсон прямой вопрос.

— Что ж, я тоже возьму свою часть из каждого горшка.

— Сколько?

— Двадцать процентов. Томсон свистнул.

— Довольно круто!

Крил равнодушно пожал плечами.

— Я никого не неволю. Кто не хочет, пусть не играет. Это моя игра, и я беру на себя ответственность. Если поймают, то отдуваться буду я. Что же, мне это делать за спасибо, что ли? Котенка — и того надо накормить.

Томсон, осторожный, как всегда, поджал губы и покачал головой.

— Я не стану играть, — заявил он.

Но остальные рабочие думали иначе. Игрой в кости перестали интересоваться.

Через час Крил организовал джакпот. Насмешки товарищей и азарт, который захватил присутствующих, вынудил Томсона взять номер. Беннет, наблюдая из своего угла, заранее знал, что первый горшок выиграет Томсон. Так и случилось. Счастливый номер Томсона принес восемьдесят долларов выигрыша.

На следующий вечер решено было снова начать игру. Слух о джакпоте быстро распространился по всему поселку. Дом Томсона заполнили желающие испытать свое счастье.

Крил взобрался на стол и, подняв мешок, стал объяснять:

— Это делается так. Здесь, в мешке, билетики, — он сунул руку в мешок и вытащил один. — С одной стороны он чистый, на другой написан номер. За каждый номер надо заплатить доллар. Когда все номера будут проданы, мы поручим Энсли вытащить один номер из мешка, и человек, у которого есть этот номер, выигрывает весь горшок, кроме моей доли.

Рабочим понравилась быстрота и несложность игры. Несколько человек подошли к Беннету, предлагая обменять чеки на деньги, так как Крил отказался принимать чеки.

— Я не имею никакого отношения к Компании, — объяснил он. — Мистер Беннет все равно меняет чеки. Зачем мне ему мешать? Я не хочу ни с кем конкурировать.

Объяснение не вызвало подозрений. Через полчаса все билеты были проданы и деньги переданы Крилу. Он торжественно высыпал их в горшок.

— Мистер Энсли, пожалуйста, — обратился Крил к охраннику, передавая мешок с номерами.

Энсли выступил вперед и смешал номерки. Беннет видел, как Крил близко подошел к нему и что-то шепнул. Энсли, став на скамейку, запустил руку в мешок.

— Перемешайте хорошенько! — скомандовал Крил. Энсли не спешил вытаскивать номерок. Рабочие, тяжело дыша, придвинулись ближе. Восемьдесят долларов — это было намного больше десятидневного заработка.

— Попалась пташка! — объявил, наконец, Энсли, передавая номер Крилу.

Крил, взглянув на номер, объявил:

— Тридцать четыре!

— Это мой! Давайте деньги! — заорал Томсон.

Беннет знал, как это было сделано: Крил сунул Энсли в руку дубликат номера, когда тот близко к нему подошел.

— Теперь целую неделю буду лежать на боку! Поеду в Бирмингем! — кричал Томсон, захлебываясь от радости. — А когда вернусь, выиграю еще один горшок. Ну и хорошая штука этот джакпот!

Остальные с завистью смотрели на счастливого обладателя горшка, но зависть была беззлобной. Каждый из них потерял только доллар. «В следующий раз горшок будет мой», — думали все участники игры. И шахтеры добродушно похлопывали Томсона по плечу, поздравляя с выигрышем. Это добродушно-благожелательное настроение распространилось и на Крил а. Все забыли о двадцати процентах, которые он клал себе в карман.

Крил снова влез на стол.

— Я решил делать только один кон за вечер, — объявил он, — но если в следующий раз играть будут больше ста человек, то мы сможем или устроить второй кон, или увеличить размер горшка. Увеличить выгоднее, так как тогда можно сразу сорвать куш побольше.

Шахтеры неохотно расходились, обсуждая новую игру. На следующий день весть о джакпоте дошла до конторы управляющего. Иервуд вызвал на совещание Минто Ньюэлла.

— Это безобразие необходимо прекратить! — возмущенно сказал Иервуд, скребя свою жесткую бороду. — Поселок превратится в логово дьяволов, если мы сейчас же не покончим с игрой.

— Лучше сделать это не сразу, начальник, — посоветовал Ньюэлл. — Прекратить-то можно, но отношения с рабочими станут хуже.

— Выгнать этих парней отсюда? Но как будет реагировать поселок? — соображал Иервуд.

— Сейчас поселок охвачен игровой горячкой, сэр. Если мы выгоним этих проходимцев, то боюсь, как бы рабочие не бросили работу. Все шахты вокруг работают одинаково напряженно. Всюду нужны рабочие руки. Дела сейчас идут неплохо на всех участках, — заметил Ньюэлл.

— Да, — согласился Иервуд. — Компания в Бирмингеме никогда ничем не интересуется, кроме прибыли.

Он опять принялся немилосердно скрести бороду.

— Я не хочу потворствовать игре, но как прекратить ее, не вызвав возмущения в поселке?

— Я думаю, нужно запретить продажу чеков, — посоветовал Ньюэлл. — Рабочие знают, что это запрещено Компанией.

Иервуд кивнул, и лицо его прояснилось.

— Это мысль. В день получки я отдам распоряжение не оплачивать чеки, переданные в другие руки. Один день, возможно, будут неприятности, а потом все образуется, и игра заглохнет. Придется дождаться первого числа — кстати, оно не за горами. А пока будем следить за этими прохвостами.

Поселок по-своему истолковал решение управляющего. Теперь рабочие не сомневались в том, что Иервуд бессилен восстановить дисциплину, и игра беспрепятственно продолжалась. Беннет и его шайка стремились выкачать из шахтеров как можно больше денег. Крил увеличивал количество горшков и повышал стоимость билетов. Беннет усилил скупку чеков, пустив в оборот и те деньги, которые Крил отчислял себе от джакпота. Редли начал торговать виски и джином.

Накануне получки Беннет и его подручные снова собрались в доме Энсли подсчитать барыши.

Крил начал первый.

— У меня за это время было восемь горшков по сотне долларов и два — по пятьсот. Чистого заработка осталось триста шестьдесят долларов. А ты как работал? — обратился он к Беннету.

— Недурно. За шестьсот тридцать долларов я скупил чеки стоимостью в девятьсот, — ответил Беннет. — Итого шестьсот тридцать. Для начала неплохо.

Крил довольным взглядом оглядел присутствующих, затем снова обратился к Беннету, указывая на Энсли:

— Ты ему сказал?

— Конечно. Но Энсли не начнет, пока не пойдет последний горшок.

На последний кон джакпота было немало надежд у всей банды. Они знали, что ставки будут повышаться, как лихорадка у заболевшего человека, и решили сорвать последний горшок. Это было нетрудно устроить, пока Энсли вытаскивал номера. Дубликат номера, искусно спрятанный в рукаве, гарантировал им выигрыш в последнем коне джакпота.

Рабочие не подозревали мошенничества, так как все происходило у них на глазах. Кроме того, Крил был достаточно осторожен и умен, чтобы за вечер проводить только одну игру.

Для последней игры решено было задействовать Редли, до сих пор державшегося в стороне. Рабочие даже не знали, что он знаком с Крилом. После кона Беннет и его приятели собирались поделить между собой выигрыш. Если бы удалось довести дело до конца, у каждого из них была бы кругленькая сумма, обеспечивающая им год беззаботной жизни в одном из больших городов или начало карьеры дельца более крупного масштаба, чем они были теперь. Но они не были уверены, что все закончится благополучно. В любой момент Иервуд мог опомниться и принять крутые меры. Это означало бы арест и, в лучшем случае, выдворение из поселка. Для успешного завершения аферы Беннет собирался использовать Селдена. Он был уверен, что тот не захочет раскрыть тайное пребывание в шахте Кристин.

— Нам нужно закончить одно дело, о котором я вам говорил в день приезда, — начал он. — Необходимо заменить управляющего.

Крил насмешливо фыркнул.

— У тебя раскисли мозги. Здешний старик нам не мешает. Дело не в нем, а в нас. Мы сами должны найти подходящий момент, чтобы отсюда смыться.

— Нет, его надо заменить другим, — настаивал Беннет. — Завтра вы сами в этом убедитесь. Он потеряет покой, когда я пойду менять чеки. Ему ничего не останется делать, как прижать нас, потому что он тоже боится. Если Компания заметит, что здесь творится, ему не усидеть в своем кресле. Вместо него мигом пришлют нового управляющего, с которым нам не удастся справиться.

— А что ты будешь делать, если тебе завтра не выплатят по чекам?

— Ничего. Мы временно прикроем игру. Скажем шахтерам, что ничего не можем поделать, пока здесь этот управляющий. Они сами завершат все остальное. Я знаю углекопов. Они найдут способ добиться назначения нового управляющего. Потом появится новый управляющий — тот самый, о котором я говорил, что ему нужна только вакансия для назначения сюда. И он будет менять чеки, не замечать джакпота и вообще позволит нам делать все, что нам нравится, — похвалялся Беннет.

— Ладно. Но все-таки я и Редли пойдем к вагону с деньгами и посмотрим, как будут вести себя рабочие. Я уверен, что тебе не заплатят по чекам, — скептически заметил Крил.

— Я тоже там буду, — сказал Энсли. — Обычно вагон с деньгами приходит с двумя охранниками Компании. Один из них охраняет вход, а другой вместе со мной и стариком остается в вагоне охранять кассу.

На следующий день, в субботу, когда шахтеры и Беннет, лениво беседуя, сидели на ступеньках лавки, послышались паровозные свистки. Это означало, что прибыл вагон с деньгами для расчета с рабочими.

Из конторы вышел Иервуд и направился к станции, куда прибыл вагон. Беннет встал.

— Пойду за деньгами, — сказал он и стал спускаться вниз по ступенькам вместе с рабочими, которые последовали за ним. В толпе были Редли и Крил.

Глава 20

Кристин приехала в Бирмингем к полудню. На вокзале она взяла такси и направилась прямо к Кенту. После того, как секретарь доложила о ней, Кристин немедленно пригласили в кабинет.

Кент ждал ее в дверях.

— Не беспокойте меня, мисс Вилсон, пока я не позвоню, — сказал он секретарю и запер дверь.

Пододвинув Кристин кресло, Кент сел за письменный стол, приветливо ей улыбаясь.

— Итак, успех или неудача? — спросил он.

— Ни то, ни другое, — ответила Кристин. — После того, как вы уехали, мне приходилось все время играть роль, и теперь я снова пришла к вам за помощью и советом.

Кент улыбнулся, в его карих глазах появились искорки.

— Играть роль? Впрочем, я однажды убедился, что вы — прекрасная актриса.

Кристин немного смутилась. Легкий румянец проступил на нежной коже ее лица. Кент, все еще улыбаясь и сверкая великолепными зубами, продолжал:

— Я очень рад, что вы, наконец, появились. Ваше долгое отсутствие начинало меня беспокоить, но я старался сдержать слово и не мешать вам, пока вы сами ко мне не обратитесь.

— Я не могла приехать раньше.

— Да, но вы могли бы сообщить мне, в каком положении дела.

— Я была очень занята и, кроме того, предпочитаю личную беседу — по многим причинам.

— Чем же я могу помочь вам теперь?

Кристин придвинула свое кресло ближе к столу и понизила голос.

— Я нашла мистера Селдена и все же я его не нашла.

— Что вы имеете в виду? Он не желает занять прежнее место?

— Боюсь, что я ничего не смогла сделать — все ограничилось бесконечными разговорами. Я пробовала его убедить, и потерпела неудачу. Для этого требуется нечто большее, чем слова. — Она слабо улыбнулась. — Но я нашла в нем много такого, чего раньше не было.

Кристин умолкла. Кент сочувственно на нее смотрел.

— Мистер Кент, могли бы вы доверить мистеру Селдену управление шахтой? — прямо спросила она.

— Конечно, — с большой готовностью ответил Кент. — Я уже говорил об этом с Генеральным директором. Я сделал это немедленно по возвращении из Маренго. Мистер Николсон сказал, что Селден был наиболее способным из всех управляющих шахт, каких мы когда-либо имели, и что он хоть завтра может вернуться в Айвенго или принять другую шахту. Почему вы спрашиваете?

— У меня есть на то свои причины. Могли бы вы дать ему Маренго?

— Иервуд на своем месте, но и это возможно.

Кристин вздохнула.

— Есть еще один вопрос, решающий во всем этом деле. Не могли бы вы создать такие условия, чтобы он вынужден был взять в свои руки управление Маренго?

— Думаю, что это также можно сделать, хотя и не понимаю, для чего?..

Кристин медленно заговорила, с трудом подбирая слова.

— Я нашла мистера Селдена не совсем здоровым. У него появились болезненные настроения. Он чересчур долго находился в состоянии бездействия и углубления в свои переживания. Мне случайно удалось установить с ним контакт. Он слишком долго был оторван от людей.

Она нерешительно смолкла. Кент одобряюще улыбнулся.

— Вспомните главное условие нашей дружбы, — сказал он. — Вам не следует колебаться, говоря со мной. Я обещал вам помочь, чем могу.

Кристин поблагодарила его взглядом.

— Теперь я верю так же, как верила раньше, когда ехала в Маренго, что мистера Селдена можно заставить отказаться от своих заблуждений, но я не умею. Его нельзя убедить обычными способами. И я приехала спросить вас, нужен ли он вам настолько, чтобы испробовать необычные, совершенно исключительные способы воздействия.

— Вы знаете, как это можно сделать?

— Да. Но не решаюсь предложить… Пока обстоятельства не заставят его взять на себя ответственность управляющего, до тех пор он не будет нормальным человеком. Он до сих пор считает, что должен был погибнуть с теми рабочими в Айвенго, и продолжает винить себя в катастрофе, несмотря на то, что его признали невиновным. Два года он переживает события того дня — дня взрыва в Айвенго. Он думает, что его ждут возмездие и смерть в шахтах. Я нашла мистера Селдена в таком состоянии и… я ничего не изменила. Его может возродить только работа. Если обстоятельства сложатся так, что на него ляжет ответственность за других, он, я уверена, не уклонится от нее. Но если вы ему предложите место Иервуда, он, безусловно, откажется.

— Вы просите меня создать такие чрезвычайные обстоятельства?

— Предложение — не просьба. Все зависит от того, до какой степени Континентальная компания заинтересована в человеке со способностями мистера Селдена.

Кент молчал, пристально глядя на нее. Неожиданно на столе зазвонил телефон. Кент начал с кем-то говорить, потом, закончив разговор, повернулся к Кристин.

— Это был мистер Николсон, он просит меня к себе. Я хочу переговорить с ним по поводу Селдена. Потом сообщу вам о результатах. Не хотите ли пообедать со мной сегодня вечером? У нас будет больше времени, и мы обсудим наши дела. Я сообщу вам, что скажет мистер Николсон.

Кристин колебалась всего мгновение.

— С удовольствием. Я думаю, что остановлюсь в «Монтевелло».

— Тогда я заеду за вами в «Монтевелло» около половины седьмого. Сегодня вечером, надеюсь, мы придем к какому-то решению.

Кристин встала. Она молчала, пытаясь овладеть собой, но выдержка ей изменила.

— Будете ли вы убеждать мистера Николсона? Захотите ли помочь мистеру Селдену в такой степени? — спросила она чуть дрожащим голосом.

— Можете на меня рассчитывать, — сказал Кент, пожимая ей руку.

Кристин вернулась в город и остановилась в первоклассном отеле «Монтевелло». Ей нужно было сделать ряд покупок, и она тратила деньги, полученные за работу в шахте. Как истая женщина, Кристин получала удовольствие, приобретая красивые вещи.

К тому времени, когда Кент заехал за ней, она уже ждала его. Вечерний туалет удивительно ей шел. Кент с удовольствием оглядел ее, снова поражаясь происшедшей в ней перемене. Теперь перед ним была изысканно одетая, элегантная женщина. Даже следа не осталось ни от деловой женщины, ни от жены инженера — тех ролей, в которых он видел ее раньше.

Кент предложил ей руку, спускаясь в вестибюль шикарного отеля.

— Где бы вы хотели обедать? Я выбрал «Бивуар-клуб». Вы ничего не имеете против? — спросил он.

— Конечно, нет, — согласилась Кристин.

«Бивуар-клуб» находился на верхнем этаже огромного небоскреба. Кент заказал столик на террасе под открытым небом. На высоте двадцать седьмого этажа уличный шум превращался в мягкий, ласкающий слух звук.

Лицо Кристин заалело от удовольствия, когда она увидела их столик, украшенный цветами, в свете канделябра под палевым абажуром. Кристин, непривычная к такой обстановке, после мрачных коридоров шахты, чувствовала себя здесь превосходно.

За обедом они мало говорили и только изредка перебрасывались дружескими замечаниями. И только после того, как официант принес кофе, Кент, откинувшись на спинку кресла и закуривая сигару, начал разговор, которого Кристин ждала.

— Итак, я видел мистера Николсона, — сказал он, весело глядя на нее.

Кристин вскинула на него глаза.

— Да?

— Он хочет полностью поручить это дело мне.

— О! Я не в состоянии выразить вам свою благодарность!

— Надеюсь, вы понимаете: я буду делать то, чего хотите вы.

— О, мистер Кент! Может быть, я была слишком настойчива?

— Нет, я так не думаю. Разрешите мне быть немного нахалом.

— Вы не можете быть им…

Кент стряхнул пепел с сигары. Его лицо было задумчивым, и говорил он медленно.

— Я наблюдал за вашими действиями гораздо внимательнее, чем вы полагали. Не знаю, могу ли сказать вам все, что у меня в мыслях. Я восхищен вашим мужеством. Вы для меня значите больше, чем думаете.

Кристин почувствовала неловкость. Она хотела избежать объяснения. Он нравился ей, она испытывала к нему благодарность и уважение, но все это не шло ни в какое сравнение с ее чувством к Селдену.

Кент заговорил снова:

— У вас есть цель в жизни, и вы ее добиваетесь.

Его карие глаза загорелись. На мгновение Кристин была очарована выражением его лица.

— Очень редко можно встретить человека, такого смелого в своих поступках, как вы. Мне кажется, вас удивляла готовность, с которой я вам помогал. Я знаю, это выглядело необычно, но у вас было особое качество, заставлявшее меня устранять препятствия на вашем пути — конечно, те, которые я мог: вы никогда не распространялись о том, на что надеетесь. Мне это нравится.

Кристин чертила пальцем узоры на скатерти.

— Вы очень снисходительны ко мне, мистер Кент, и видите больше, чем есть на самом деле.

— Я буду опять навязчивым, — сказал он. — Одно время я верил вам, когда вы говорили о мотивах ваших поступков, но потом я все спокойно обдумал. И теперь у меня нет сомнений: может быть только один побудительный мотив, достаточно сильный, чтобы заставить вас действовать так целеустремленно.

Кристин почти прошептала:

— Но это не меняет вашего отношения ко мне?

Кент улыбнулся ей, в его глазах светилось доброе чувство.

— Только увеличивает мое желание помочь вам, — мягко ответил он.

Невольно Кристин положила на его руку свою.

— Я должна извиниться перед вами, мистер Кент. Вы… О, я не могу передать словами, но иногда…

Кент кивнул.

— Я знаю: вы думали, я помогаю вам потому…

— И я не хотела этого! — вырвалось у Кристин. Кент снова кивнул.

— Знаю, что вы так думаете. Я буду честным с вами, так как вы принадлежите к людям, которые умеют быть честными до конца. Упас много общих интересов, но я скоро увидел… Лучше мы оставим все так, как есть. Давайте обсудим, что необходимо сделать, — заключил Кент.

Кристин хотела рассказать ему о Беннете и о его угрозах, но раздумала. Селден должен справиться с этими трудностями сам, без посторонней помощи.

Кент заговорил деловым тоном:

— Вы не рассказали мне о Маренго и о своих предложениях, с которых мы начали разговор днем.

— Это трудно рассказать. Если бы вы согласились поехать со мной в Маренго, чтобы на месте все увидеть! Может быть, тогда я могла бы сделать практические предложения.

Кент охотно согласился.

— Это великолепно! Я буду рад поехать. Когда вы возвращаетесь?

— Я предполагаю выехать послезавтра. Мне нужно еще покончить с покупками. Я так давно не была в городе.

— Тогда мы сможем выехать утренним поездом в субботу? — спросил Кент.

*  *  *

Рано утром в субботу они встретились на вокзале.

— Помните ли вы наше первое путешествие? — спросил Кент.

Кристин кивнула.

— Теперь все по-другому, — сказала она.

В дороге они мало разговаривали: каждый был занят своими мыслями. В Кингсленде ждать поезда пришлось недолго. Переезд из Кингсленда в Маренго показался им бесконечным. Наконец, поезд прошел через туннель в горе, и показался поселок. Кент высунулся из окна вагона.

— Там вагон с деньгами, — сказал он, повернувшись к Кристин.

Вдруг где-то поблизости раздался выстрел. Машинист остановил поезд.

— Что-то случилось! — закричал Кент. — Оставайтесь здесь! — И он бросился бежать по направлению к станции.

Кристин, не послушавшись его приказания, старалась от него не отставать.

Глава 21

После ухода Кристин дом Селдена опустел. Возвращаясь с работы, он остро ощущал свое одиночество и неясное чувство беспокойства за нее. Он ничего не знал о Кристин. Оставалась ли она в своем коттедже на Кнолле или уехала в Маренго — ему было неизвестно. Он и не пытался ее искать.

Селден злился на себя за то, что позволил ей уйти, но он проклял бы себя, если бы сделал хоть малейшую попытку ее удержать. Ему казалось, что она сознательно не хотела его понимать, когда он открывал перед ней тайники своего сердца.

Присутствие Кристин нарушило однообразие жизни Селдена, пробудило от летаргии, которая сковывала его целых два года. После ее ухода он уже не мог жить по-прежнему. Если раньше Селден безропотно подчинялся приговору судьбы, то теперь он восставал против него. Иногда он даже допускал мысль, что, возможно, мог бы… Но тут же гнал от себя эту мысль, сознательно возвращаясь к катастрофе в Айвенго и к людям, которые погибли по его вине. Однако ему трудно стало думать постоянно о смерти. Жизнь звала его. Наконец, он не выдержал борьбы с самим собой и пошел в поселок.

Сидя на ступеньках крыльца лавки, Селден прислушивался к разговорам шахтеров и, к своему удивлению, заметил, что начал интересоваться ими. Сначала его присутствие удивляло рабочих, но потом к нему привыкли; занимая каждый день свое обычное место, он не вызывал больше любопытства. Селден редко вступал в разговоры, но его мнение всегда выслушивали с уважением. Ему начинали нравиться эти спокойные вечера, и скоро он заметил, что возвращается к своей старой привычке — изучать людей. Но теперь он делал это по-другому, его отношение к шахтерам изменилось — стало более вдумчивым и осторожным. У него появилось желание быть полезным людям, и он охотно помогал им, когда к нему обращались. Общение с шахтерами успокаивало и отвлекало Селдена от его болезненных мыслей и настроений. Смутно он начинал сознавать, что в жизни еще кое-что осталось и для него. Сначала Селден не хотел в это поверить, но время шло, и острота его прежних переживаний понемногу притуплялась.

Из разговоров с рабочими, рассказывавшими о джакпоте, Селден узнал, что Беннет также является участником аферы и что вся их компания — одна шайка. Он пробовал говорить об этом с шахтерами, но те, увлеченные игрой, не обращали внимания на его слова. Тогда он попытался спасти от сетей Беннета хотя бы тех углекопов, которые работали с ним.

— Если вы, ребята, нуждаетесь в деньгах, я обменяю вам чеки по их настоящей цене, — предложил он.

Два-три человека попросили его обменять. Селден уговаривал их не играть, но тщетно. Игорный азарт захватил всех настолько, что никакие доводы не могли остановить людей. Селден и не подозревал, что в плане Беннета ему также отводилась определенная роль. Он только недоумевал, почему Иервуд так долго терпит азартные игры и скупку чеков.

*  *  *

Когда паровозные гудки известили поселок о прибытии вагона с деньгами, Селден с группой рабочих находился на вышке. Они все вместе поспешили к вагону. У Селдена, как и у рабочих, были чеки, которые он собирался обменять. Шахтеры бросились к окошку кассира, а он отошел в сторонку и стал ждать. Селден заметил повышенный интерес толпы к Беннету, который направился к окошку, держа в вытянутой руке чеки. Толпа расступилась, и можно было свободно наблюдать за тем, что происходило у окошка. За Беннетом следовали Крил и Редли. Охранник, стоявший у вагона с кассой, также их видел. Он был предупрежден Иервудом, и выступил немного вперед при виде приближающегося Беннета.

Беннет протянул чеки кассиру.

— Я требую за них деньги, — сказал он. — Девятьсот восемьдесят долларов. Я их заработал.

Селден видел, как моргали его ресницы. Рабочие притихли.

Кассир, взяв чеки, просмотрел их, потом вопросительно взглянул на Беннета.

— Это не ваши чеки, — сказал он. — Почти на каждом чеке другое имя.

— Нет, мои, — настаивал Беннет. — Я их купил.

Кассир швырнул ему чеки.

— Вы должны знать правила Компании. Чеки не могут быть переданы другому лицу и должны предъявляться для обмена рабочими, на имя которых выпущены.

— Мне нет дела до ваших правил. Я заплатил за них деньги, — грубо говорил Беннет. — Вы обязаны оплатить по их стоимости.

— Мне некогда с вами разговаривать, — нетерпеливо ответил кассир. — Уходите от окна!

Глаза Беннета часто моргали.

— Я не уйду отсюда, пока вы не выплатите деньги. Эти чеки выданы вместо денег за добытый уголь. Чеки — только обязательство выплатить деньги в определенный день, и Компания не имеет права их не оплачивать, так как работа была выполнена и уголь принят. Разве это не так?

Беннет умышленно говорил громко, чтобы его слышали рабочие, наблюдавшие за этой сценой. Крил и Редли стояли по обе стороны от него.

— Эти чеки выданы Компанией, и я требую свои деньги! — повторил Беннет.

Кассир повернулся к Иервуду, находившемуся внутри вагона. Кроме управляющего, там были еще Энсли и второй охранник с ружьем.

— Мистер Иервуд, как прикажете поступить? — спросил кассир.

Управляющий поскреб свою седую бороду.

— Это тот самый человек, о котором я говорил, — хриплым голосом проворчал он. — Чеки нельзя оплачивать. Он знал правила Компании, когда их покупал, — я наблюдал за ним с самого начала.

Иервуд помолчал, а потом, быстро решив разделаться со всеми сразу, повернулся к Энсли:

— Я слышал, что вы тоже участвовали в этом деле, Энсли. Уходите отсюда, вы больше не состоите на службе у Компании. Кассир выплатит вам жалованье.

Энсли побледнел от злости. Он знал, что, потеряв место, больше не понадобится ни Крилу, ни Беннету. Все доходы уплывали у него из-под носа.

Кассир резко приказал Беннету:

— Проходите! Вы слышали, что сказал управляющий?!

Беннет не заметил, как к нему подошел охранник.

— Давайте деньги! — кричал Беннет. — Компания обязалась выплачивать по этим чекам, и вы должны мне выдать деньги! Я сам платил…

Вдруг он смолк. Охранник схватил его за плечо.

— Убирайся вон! — свирепо приказал охранник и оттащил Беннета от окошка.

Редли положил руку на плечо охранника.

— Не торопись, этот парень имеет право говорить.

— Джим, за мной! — позвал охранник своего товарища, находившегося в вагоне.

Разозленный грубым толчком, Беннет неожиданно обернулся и ударил охранника. От удара он устоял, но, пошатнувшись, отступил назад. Не отрывая глаз от Беннета, охранник поднял ружье, приготовившись стрелять. Он был уверен, что ему на помощь придет другой, из вагона. Толпа расступилась.

— Я предупреждал тебя! Считаю до трех! Раз, два…

Он не окончил. Редли с размаху ударил его кулаком по голове. Охранник зашатался и откинулся назад, к стенке вагона. Редли ударил снова. Человек, дергаясь в судорогах, упал на землю и застыл без движения. Крил выступил вперед и повернулся к толпе.

— Вы сами видели! — кричал он. — Охранник собирался убить человека за то, что тот потребовал свои деньги. Они привезли с собой вооруженных людей, чтобы убивать нас за справедливые требования!

Толпа не двигалась. Симпатии шахтеров были на стороне Беннета. Они считали его правым и были уверены, что охранник выстрелил бы в Беннета, если бы тот не увернулся.

Крил разозлился. Он понимал, что теперь в Бирмингеме узнают об их проделках, и им придется бежать из Маренго. Он повернулся к Редли, чтобы вместе с ним разжечь толпу, но ему помешали события, происходившие в вагоне.

В то время, как Редли сбил с ног охранника, кассир выхватил револьвер и, взведя курок, высунул его в окошко. Прежде чем он выстрелил, Энсли ударил его по голове длинным дулом своего револьвера, и кассир, ударившись о стену, потерял сознание; из раны на голове хлынула кровь. Энсли быстро повернулся к охраннику, взявшему ружье наизготовку. Выстрел охранника не задел Энсли — пуля пролетела над его головой.

Крил через окно видел, как Энсли ударил кассира, и тщетно пытался проникнуть в вагон.

— Стой! — кричал он. — Дьявол! Не делай этого! Не надо!

Его голос потонул в грохоте выстрелов. Энсли выпустил две пули подряд в охранника, пытавшегося снова в него выстрелить. Тот схватился руками за живот и застонал. При звуке выстрелов безоружная толпа отхлынула от вагона.

Беннет отскочил от окна. Обменявшись взглядами с Крилом, он начал возмущенно ругаться:

— Дьяволы, мерзавцы, что вы делаете! Я не желаю иметь отношение к убийству!

Симулируя гнев, он бросил чеки и повернулся, чтобы уйти, но стоны и крики, доносившиеся из вагона, его остановили.

Энсли, шатаясь, как пьяный, горящими глазами наблюдал за корчами охранника: две-три судороги — и его тело вытянулось.

— Всегда надо стрелять в живот, — размышлял Энсли вслух. — Так скорее…

Крил, охваченный бешенством, разразился бранью:

— Ты, дурак, ослиная башка! — кричал он Энсли. — Играешь на руку дьяволу! Мы все попадем из-за тебя на виселицу!

Энсли не испугался. Он открыл дверь вагона.

— А может, и нет. Забирайте скорее оружие! Деньги там, в мешках. Не оставлять же их!

Редли и Крил заскочили в вагон. Они сознавали, что убийство охранника связало их одной веревочкой. Своей запальчивостью Энсли ускорил события. Теперь за ними будут охотиться — и было бы из-за чего так влипнуть! Необходимо бежать, бежать как можно скорее!

Редли и Энсли быстро собирали ружья и револьверы.

— Ступай в угол, не мешайся здесь! — крикнул Энсли Иервуду.

Иервуд поднес к лицу дрожащие руки.

— Вас повесят за убийство, Энсли, — сказал он прерывающимся голосом. — Этот человек имел жену и…

— Повесят, повесят! — заорал Энсли. — Это ты спровоцировал меня на это! Хорошо же…

Не договорив, он поднял правую руку, но Редли схватил ее, рыча от ярости:

— Остановись, или я тебя прикончу! Хватит и того, что ты натворил!

Энсли бросил на него свирепый взгляд, но рука его опустилась. Иервуд вытер пот со лба: никогда в жизни он не был так близок к смерти.

— Пошевеливайтесь, у нас нет в запасе целого дня! — торопил Крил.

— Подождите минутку, — сказал Энсли. — Это тоже пригодится. — Он схватил сумку с деньгами, зная, что в них было тридцать тысяч долларов.

Крил колебался, быстро соображая. Захват денег, несомненно, пустит по их следу ищеек Континентальной компании, но деньги… они им понадобятся. Энсли прав. Крил, правда, не предполагал такого способа наживы. Его глаза остановились на убитом.

— Берите! — скомандовал он. — Они действительно пригодятся.

Все трое поспешно вышли из вагона.

Селден, не двигаясь с места, наблюдал. Он был безоружен — в кармане лежал только перочинный нож. Даже у Крила был в руках револьвер! Селден беспомощно вздохнул.

— Скорее! — крикнул Крил остальным. — Мы успеем затеряться в Бирмингеме.

Энсли презрительно повторил слова Крила:

— Бирмингем… Они схватят нас еще до Кингслен-да! Идем за мной, я покажу дорогу.

— Если бы не ты, дурак, ничего бы этого не было, — злобно сказал Крил. — Будь проклят тот день, когда я тебя увидел. Где были мои глаза?! На тебя стоит только раз поглядеть, чтобы понять, кто ты!

— Может быть, я и поторопился, — огрызнулся Энсли, — но у меня не было выбора. Идем в шахту!

Крил остановился.

— В шахту? Ты, дурак! Как мы оттуда выйдем? — спросил он.

— Скорее думайте! Нет времени для споров. Энсли, у тебя есть какой-то план? — возбужденно спросил Редли.

— Да. Идите за мной. Сначала спрячемся у входа в шахту, — ответил Энсли и побежал по направлению к шахте. За ним последовали Крил и Редли.

Толпа, снова собравшаяся на пригорке, хотела было преследовать убийцу. Тогда Селден, зная, что погоня неминуемо приведет к новым смертям, выступил вперед и закричал:

— Стойте! Пусть они убегают. Мы их все равно поймаем!

Из вагона, где произошло убийство, вышел Иервуд; он что-то бессвязно бормотал. В этот момент в толпу врезался Мэллори Кент; за ним бежала Кристин. Рабочие окружили Кента, путано пытаясь рассказать о случившемся. Он поднял руку, приказывая всем замолчать.

— Что случилось? — спросил он.

Иервуд, утративший дар речи, молча указал на вход в вагон. Сразу же несколько человек начали говорить одновременно. Кент, оглянувшись, увидел Селдена и обратился к нему:

— Хэлло, Джерри! Что здесь произошло?

— Два парня вместе с местным охранником убили одного из сопровождавших кассу и захватили деньги.

Кент недовольно взглянул на обессиленного нервным потрясением Иервуда. В этот момент управляющий выглядел беспомощным стариком.

Селден снова отошел в сторону.

Кент почувствовал, что кто-то теребит его за рукав. Это была Кристин.

— Селден, — прошептала она. — Теперь самый подходящий момент!

Кент кивнул головой.

Из вагона вынесли раненого кассира и тело убитого. Касса была пуста, оружие тоже исчезло. Кент снова подошел к Селдену.

— Джерри, не хотите ли принять под свое начало поселок? — спросил он. — Иервуд не справится теперь. Я знаю, что здесь происходило перед этим.

Селден отступил. Его лицо вспыхнуло. Настроение последних двух лет еще не было полностью поборено.

— Кент, я… я не могу. Вспомните Айвенго!

— К черту Айвенго! Это произошло давно, и вы не были виноваты, — уверенно сказал Кент.

Селден забыл о тайных желаниях, пробудившихся в нем за последнее время. Его снова мучила боязнь ответственности. Он покачал головой.

— Я просто не могу, Кент. Кент потряс его за плечо.

— Не будьте глупцом! Это единственная для вас возможность снова стать самим собой. Берите в свои руки поселок и почистите его как следует! Никто не помнит Айвенго.

Через плечо Кента Селден увидел Кристин и подошедшего к ней Беннета. Он видел, как она отступила в страхе перед этим человеком, и поймал ее молящий взгляд. Селден выпрямился.

— Вы хотите, чтобы я занял место Иервуда?

— Да!

Селден все еще колебался.

— Если я займу его, то только временно.

Кент отпустил его руку, почувствовав, что победа осталась за ним — Селден уступил.

— Хорошо. Пусть будет так! Я согласен, — сказал Кент, скрывая свою радость.

Селден продолжал.

— Я возьму на себя управление шахтой при условии, что мне будет предоставлена полная свобода действий. Я не смогу работать, если это условие вам не подходит.

— Все, что нас интересует, — это добыча угля! В остальном мы полагаемся на управляющих.

— Хорошо, я принимаю шахту, — сказал Селден.

Глава 22

Стоя на крыльце конторы, Селден наблюдал за рабочими, собравшимися у входа в шахту. Он все еще сомневался в себе, но знал, что шахтеры не должны заметить и тени колебания на его лице. Перед ними он обязан быть уверенным не только в своих распоряжениях, но даже в движениях и звуке голоса.

Овладев собой, Селден возвысил голос так, чтобы его слышали все.

— Бродли, Джонс, Меркл! — позвал он шахтеров, работавших с ним в шахте.

Они отделились от толпы и подошли к нему. Толпа придвинулась к крыльцу конторы. Селден продолжал:

— Временно я исполняю здесь обязанности управляющего. Ступайте к заведующему складом и от моего имени возьмите у него ружья. Потом поставьте караул у входа в шахту. Не позволяйте никому ни входить, ни выходить из нее.

Рабочие направились к складу. Селден повернулся к Кенту, который стоял рядом с ним:

— Мы выиграем время, задержав их в шахте.

— Я хочу сообщить в Бирмингем о том, что здесь произошло, и вызвать моих людей. Нам понадобятся ружья.

Селден остановил его жестом.

— Сообщить в Бирмингем — означает пойти на новые жертвы. Довольно и тех, что были в вагоне! Пострадавшие сами виноваты в этом, и рабочие справедливо обвиняют охранника вагона. Если бы он не был полным идиотом в стычке с Беннетом, ничего бы не произошло. У кассира тоже был зуд в руках, отчего и началась перестрелка. Теперь у нас с рабочими будут трудности. Надо отослать отсюда раненого кассира, — сказал Селден.

— Хорошо, я отправлю его назад, в Хадлен. Но он лишь исполнял приказание Иервуда… — не договорил Кент.

— Тогда, значит, Иервуд не знает своего поселка.

— Потому я и попросил вас взять на себя управление шахтой, — перебил его Кент. — Вы не участвовали в этом деле, рабочие вас знают и уважают. Они не могут считать вас ответственным за случившееся. Вина же Иервуда очевидна, и он только окончательно все запутает.

— Да, положение серьезное, — задумчиво сказал Селден.

— Пойдут ли рабочие за вами в шахту? Вам придется драться, чтобы выгнать этих бандитов из шахты.

— Я не собираюсь так поступать. Сначала я займусь другим делом. Необходимо снова взять в руки поселок: он деморализован и развращен игорной лихорадкой. Положитесь на меня — я надеюсь, что мне это удастся.

Мимо крыльца прошли рабочие и заняли пост у входа в шахту. Толпа у конторы увеличивалась: Селден заметил в ней Кристин и улыбнулся ей. «Теперь она довольна», — иронически подумал он, вспомнив, как она хотела снова видеть его управляющим.

— Шахтеры! — громко обратился Селден. — Временно я назначен управляющим Маренго.

Он смолк. Кристин ожидала услышать резкие, сильные слова — и удивилась, когда Селден закончил так:

— Ребята, вы знаете, что случилось. Мне нужна ваша помощь. Предстоит опасная операция, и без вас мне трудно будет ее провести. Насколько сложна ситуация, я еще не знаю.

Толпа враждебно и глухо ворчала. Селден с тревогой наблюдал за ней.

Наконец, Томсон возвысил голос.

— Нас это не касается. Это дело Компании! Если они позволили Беннету…

Селден перебил его.

— Я знаю, что вы хотите сказать, и не согласен с вами. Факты говорят сами за себя. Деньги для получки украдены, и человек убит. Вы не думаете, что…

— Он получил то, что ему полагалось! — кричали из толпы.

— Ребята! Вы так не думаете. Все случилось у вас на глазах.

— Да, мистер Селден, — прервал его Томсон. — Мы видели, что случилось. И этого не было бы, не поступи они так с Беннетом. Он только защищал то, что ему принадлежит. Компания не имеет права угрожать людям смертью только за споры!

— Я не имел никакого отношения к этому делу, и вполне с вами согласен, но теперь я, как управляющий, обязан задержать людей, которые убили охранника и украли деньги. Вы не можете быть союзниками убийц и воров! Я буду откровенен с вами: мне нужна ваша помощь!

— Да. До тех пор, пока вам не пришлют еще охранников из Бирмингема! — враждебно крикнул Томсон.

Селден повысил голос так, чтобы его слышали все:

— Охранников не будет ни из Бирмингема, ни из других мест. Я рассчитываю только на вас и не заставлю вас делать то, чего бы не стал делать сам.

— Когда нам заплатят? — спрашивали голоса из толпы.

Селден ждал этого вопроса и был готов ответить на него.

— Бирмингем извещен, и деньги привезут завтра.

Он бессознательно подчеркнул последние слова. Толпа, удовлетворенная конкретным обещанием, начала расходиться. Часть людей вернулась ко входу в шахту, где снова образовались группы.

Селден занял стол Иервуда в его кабинете. Кент, переговорив с Бирмингемом, вошел в кабинет и с шумом опустился в кресло. Вслед за ним пришла Кристин. Селден вопросительно взглянул на нее.

— Я приехала с мистером Кентом, — пояснила она. Кент повернулся к Сел дену.

— Что теперь, Джерри?

— Я думаю, мы получим вести от засевших в шахте. Они должны что-нибудь предпринять, чтобы оттуда выбраться. Выход из шахты по другую сторону горы закрыт. Теперь шахта — как тюрьма. Мы скоро их услышим.

Селден опустил голову на руки. Он устал от непривычной ответственности. Когда он был не на виду у рабочих, к нему возвращалась прежняя нерешительность.

— Мы должны отправиться за ними, — сказал, улыбаясь, Кент. — Это будет веселая работа!

Селден поднял голову и медленно сказал:

— Нет, Кент! Это будет последним шагом! Если мы спустимся за ними в шахту, кто-нибудь будет убит. Я не хочу новых жертв. До тех пор, пока в этом не будет абсолютной необходимости, мы не пойдем туда. Если же придется, я пойду первым!

— Но… — начал Кент.

В это время на столе управляющего дважды зазвонил телефон. Селден положил руку на трубку.

— Это из подземной конторы. Наверно, Крил. Идите в другую комнату, Кент, и слушайте по параллельному телефону. Вам будет интересно выслушать обе стороны.

Селден поднял трубку.

— Да, это он.

Наступила пауза.

— Джерард Селден.

Опять молчание.

— Я управляющий. Подождите минуту.

Закрыв рукой трубку, он повернулся к Кристин.

— В соседней комнате есть третий телефон. Возьмите блокнот. Запишите разговор. Это может пригодиться.

Кристин поспешно вышла. Услышав звук снятой ею трубки, Селден начал разговор с шахтой:

— Это Селден, управляющий. Продолжайте! Что вы предлагаете?

В соседней комнате карандаш Кристин быстро строчил; ей было нетрудно узнать глухой голос Бена Крила.

— Мы хотим выйти отсюда без всяких неприятностей.

— Да? Тогда сдавайтесь! Я гарантирую вам безопасность, — ответил Селден.

— Нет, мы не выйдем, пока нам не будет известно, как вы с нами поступите! Мы хотим сделать заявление.

— Я слушаю.

— У нас тридцать тысяч долларов, и мы их вернем, если вы позволите нам выйти из поселка.

— Я не могу принять вашего предложения.

Кристин слышала, как Крил начал обсуждать с остальными ответ Селдена, но не могла разобрать слов. Потом снова донесся голос Крила:

— Подумайте еще раз! Вы, видимо, не учли всех наших возможностей.

Селден решительно ответил, и в его голосе не было даже намека на прежнюю слабость:

— Даю вам двенадцать часов на размышление. После этого, если вы не выйдете, я переловлю вас, как цыплят.

Голос Крила звучал издевательски:

— Не так-то просто ловить таких цыплят, как мы! Еще неизвестно, кто кого поймает. Чем вы гарантируете нашу безопасность, если мы выйдем?

— Какие у вас козыри? — прозвучал спокойный голос Селдена.

— У нас тридцать тысяч долларов, о которых я вам говорил, но это не все. Мы нашли сорок пороховых зарядов. Если вы попробуете спуститься в шахту, мы взорвем все к черту и разрушим шахту так, что шесть месяцев вы не сможете в ней работать.

Селден, не отвечая, напряженно обдумывал эти слова. Крил мог привести в исполнение свою угрозу — и шахта может быть серьезно повреждена.

— Вы раздумываете? Что ж, тут есть над чем поразмыслить! Забирайте деньги и выпускайте нас на все четыре стороны, а не то у вас ничего не останется — ни шахты, ни тех ребят, которые за нами придут. Живыми мы не сдадимся. Нам терять нечего!

— Даю вам двенадцать часов, после них вылезайте или я вытащу вас сам!

— Вы думаете, что мы вас запугиваем? — спросил Крил. — Лучше не вызывайте нас на эту игру.

Селден посмотрел на часы. Было пять минут седьмого.

— Я приду в шесть часов утра. Лучше выходите сами. На суде ваше положение будет лучше, чем тогда, когда я за вами приду.

— Хватит разглагольствовать, — твердо ответил Крил. — У меня нет настроения для пустой болтовни. Не забудьте, что здесь пять миль в одном проходе, где мы можем разгуляться. Вам придется захватить с собой целый полк, чтобы нас поймать. Мы знаем, с чего начать! Хорошенькая получится картинка, когда мы взорвем сначала трубы, потом подъемники, потом моторы. Лучше отпустите нас! Вам это обойдется дешевле.

— Вам не удастся сбежать, Крил, — негромко сказал Селден. — Энсли убил человека, а вы и Редли ему помогали. Потом вы украли деньги. Теперь вы в западне, и я вас не выпущу.

— Живыми мы вам не дадимся! Мы будем драться, а после вы не досчитаетесь многих своих помощников. Не получите вы и шахты, годной для работы.

Послышался звук брошенной трубки. Селден тоже повесил трубку. Кент стоял в дверях, и его лицо не было таким румяным, как обычно. Кристин вошла молча, потрясенная мрачной драмой, разыгрывающейся под землей. Она представила себе этих людей, сидящих в шахте и играющих со своей жизнью. Кристин бросила умоляющий взгляд на Кента. Он ее понял и сказал Селдену:

— Вы желали быть совершенно свободным в своих действиях. Я даю вам такое право. Теперь судьба шахты и людей в ваших руках, и вы можете поступать, как вам угодно. Я не буду вмешиваться, и, думаю, Бирмингем тоже.

— Не делайте этого! — вырвалось у Селдена. Но Кент прервал его:

— Дьявол! Джерри, вы или управляющий, или слезливая баба! Я не стану вмешиваться. Компании нет дела до ваших чувств! Это ваше дело и ваш риск. Вы должны выманить из шахты этих мерзавцев!

— А если они разрушат шахту?

Кент отвернулся с нетерпеливым жестом.

— Теперь, когда у вас есть возможность навести здесь порядок, вы отступаете и колеблетесь. Надо решать: беретесь вы за управление шахтой или отказываетесь от этого.

— Не будьте так нетерпеливы, Кент. Вы знаете, через что я прошел.

Кент направился к двери.

— Я сменю охрану у спуска в шахты. Необходимо продержать их там всю ночь. Не будьте глупцом, Джерри!

Селден остался неподвижно сидеть в кресле, когда дверь за Кентом закрылась.

Кристин с волнением наблюдала за ним. Наконец она заговорила, неосознанно назвав его по имени:

— Джерри, будет ли вам легче, если я скажу, что понимаю вас?

Селден недоверчиво взглянул на нее.

— Сомневаюсь. Всего вы не можете понять.

— Я хотела бы вам помочь.

— Опять я имею дело с тем, от чего давно отказался. Снова от моего решения зависит жизнь людей. Я должен решать, оставить ли в живых людей, укрывшихся в шахте. В моих руках их жизнь и жизнь других. — Он вздрогнул. — Это невыносимо тяжело!

— Не падайте духом, Джерри! Вы стоите на перепутье. Если вы теперь откажетесь от решительных действий, то никогда не вернете себе уверенность. Все, что я сделала, окажется бесполезным.

Селден взглянул на нее.

— Никогда не понимал вашей роли во всем случившемся. Трудно совместить ваше отношение в Айвенго и здесь.

— Разве это так невероятно — сначала сделать ошибку, а потом пожелать исправить ее?

— Возможно, конечно, но я никогда не слышал, чтобы при этом заходили так далеко, как делаете вы. Ваши поступки можно было бы понять… но вы всегда говорили, что я ничего для вас не значу.

— Для меня? Но вы сами по себе настолько значительный человек, что ради вас можно поступать так, как делала я.

— Почему же вы тогда ничего не предприняли в ту ночь в Айвенго? — допытывался Селден.

Кристин не стала хитрить.

— Я пыталась, Джерри, но не смогла! Вам трудно поверить, но я просто не смогу быть спокойной до тех пор, пока не буду знать, что, наконец, вернула вам свой долг.

— Знаете ли вы, что один ваш вид причиняет мне страдания? Вы связаны с лучшей порой моей жизни, — глухим голосом сказал Селден.

— Я никогда не хотела причинять вам страданий, я хотела только помочь, — ответила Кристин.

— У вас довольно необычное представление о помощи. До сих пор я не видел от вас ничего хорошего. Все время вы меня мучаете: настаиваете на работе, которой я всячески избегаю, и ставите в такое положение, при котором от нее совершенно невозможно отказаться. И при этом у меня нет никаких причин так поступать. Почему я должен снова взвалить на себя ответственность? Что изменится для меня от того, буду я управляющим или поденщиком? Кого это может волновать? Конечно, не меня!

— Но вы должны, Джерри! Я не прошу вас делать это для меня — не имею права. Я прошу ради вас самого! Нельзя одновременно быть и живым, и мертвым. Не пытайтесь быть живым мертвецом! Жизнь для вас еще полна возможностей!

Селден покачал головой.

— Вы не можете или не хотите понять — не знаю, что именно. Но это не ново для меня. Я всегда был одинок.

В его словах звучала горечь. Сердце Кристин мучительно сжалось. Ей хотелось подойти к нему и сказать о своем чувстве, но она молчала.

С улицы доносились возбужденные голоса рабочих, обсуждавших события дня. Селден задумался, он предвидел бесконечные волнения и борьбу с самим собой. Опять ему придется нести ответственность за жизнь людей. Его мысли вернулись к Айвенго и к тем, кто тогда погиб. Имеет ли он право вернуться к такой работе? Может ли быть уверенным в правильности своих поступков?

Шаги у дверей нарушили его мысли. Селден подумал, что это Кент, а его видеть он не хотел. Приход Кента означал бы необходимость принять решение: останется он управляющим или нет. Но дверь открыл не Кент — на пороге стоял Клем Беннет.

Минуту он молча смотрел на Селдена и Кристин, потом вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Рад, что нашел вас обоих вместе, — сказал вежливо Беннет. — Это значительно облегчает дело.

Кристин вздрогнула при виде бывшего мужа, но смело встретила его взгляд.

— Я хочу кое о чем с вами поговорить. Надеюсь, мы здесь можем начать беседу?

Кристин догадалась, о чем пойдет речь, и запротестовала.

— Нет, Джерри, здесь неудобно вести такие разговоры! Мне кажется, я знаю, что он собирается сказать.

Брови Селдена вопросительно поднялись.

— Почему неудобно? Это моя контора.

— Но у вас много работы, и вам недосуг слушать здесь о личных делах. Кроме того, нам могут помешать. Лучше приходите вечером ко мне. Там мы скорее сможем обо всем договориться.

Селден взглянул на Беннета. Тот кашлянул.

— Я не возражаю, — сказал он. Селден безразлично пожал плечами.

— Не знаю, о чем вы собираетесь говорить, но если необходимо мое присутствие, я приду.

— Буду рад, — сказал Беннет и исчез так же внезапно, как и появился.

Глава 23

Когда Беннет ушел, Селден взглянул на Кристин.

— Что он…

Кристин умоляющим жестом остановила его.

— Это длинная история, Джерри, подождите до вечера. Я хочу, чтобы он пришел. Необходимо с ним поговорить.

— Хорошо, — согласился он. — Чем вы теперь занимаетесь?

— Я здесь по делам Кента, но официально еще не работаю у него. Почему вы спрашиваете?

Селден колебался, прежде чем ответить.

— Мне кажется, вы не забыли то, чему научились в Айвенго. Мне нужен человек в конторе, который был бы знаком с моими методами работы. Не согласитесь ли вы?

— Соглашусь ли? — голос Кристин ослабел. — Конечно! Я думаю, мистер Кент разрешит мне остаться здесь, пока вы не наладите дела в Маренго, а потом он, вероятно, захочет, чтобы я вернулась в Бирмингем.

Она внимательно следила за ним, стараясь уловить впечатление от последних слов. Селден в ответ пробормотал что-то, похожее на «Было бы странно, если бы он не захотел вернуть вас обратно».

Кристин сняла шляпу, пальто и заняла место за письменным столом.

— Просмотрите отчетность по добыче угля и личные счета рабочих. Приготовьте мне из них выписки, — сказал Селден.

Кристин узнала в нем прежнего управляющего Айвенго.

Селден занялся своими делами. Скоро пришел Иервуд вместе с Кентом. Селден почтительно встал, приветствуя старика.

— Мистер Иервуд, я очень сожалею, что занял ваше место, — сказал он, — но я здесь временно, до тех пор, пока мы не переловим эту шайку и поселок не успокоится.

Иервуд покачал седой головой.

— Нет! Вы ошибаетесь. Вы здесь, чтобы заменить меня. Я слишком стар для такой работы. Не беспокойтесь обо мне — я нисколько не огорчен.

Кент взглянул на Селдена через плечо Иервуда.

— Видите ли, мистер Иервуд переходит на работу в нашу контору в Бирмингеме. Он хочет оставить работу в шахте. Мы с удовольствием используем опыт и знания мистера Иервуда в нашей главной конторе.

— Мистер Селден, какие сведения вы бы хотели получить от меня? — спросил Иервуд. На его лице остались следы волнений, пережитых им в вагоне, его руки дрожали.

— Меня интересует главным образом отчетность. С остальным я довольно хорошо знаком. За два года работы здесь я изучил постановку работы и устройство шахты, — ответил Селден.

— С отчетностью вас познакомит старший клерк. Эта работа лежала главным образом на нем. Может быть, у вас есть другие вопросы? Я сегодня уезжаю в Бирмингем навсегда.

— Не можете ли вы мне сказать, с каких пор началась здесь покупка чеков? — спросил Селден.

— Сравнительно недавно, — с раздражением ответил Иервуд. — Месяца два тому назад в поселке все шло гладко, а потом неожиданно начались дьявольски азартные игры, сначала в карты, затем появился джакпот и усилилась скупка чеков. Казалось, в каждого рабочего вселилась сотня чертей и рвала его на части. До этого у меня был лучший поселок из всех, какие я когда-либо знал в Алабаме. Будь я проклят, если я понимаю, что произошло!

Кристин была известна причина: в поселке появился Клем Беннет.

— Да, поселок вышел из повиновения. Необходимо как можно скорее прибрать его к рукам и восстановить дисциплину.

Селден обратился к Кенту:

— Вы согласны на мои условия: полная свобода действий?

Кент кивнул головой.

— Делайте то, что сочтете нужным. Я уверен, что вы справитесь с поселком.

Селден слабо улыбнулся.

— Благодарю! Бели я мог бы так же, как и вы, не сомневаться в этом! Но я хочу еще дополнить свои условия. Если вы не согласитесь с моими методами, я предпочту уйти. Я не хочу, чтобы в мои дела вмешивалась Компания!

— Если хотите, я уеду в Бирмингем, а вы мне пришлете доклад, когда все это закончится. Надеюсь, теперь вы не сомневаетесь в доверии Компании?

Лицо Селдена прояснилось.

— Благодарю, Кент. Доверие Компании мне очень поможет. Если я увижу, что своими силами не смогу держать рабочих в руках, то извещу вас, и вы пришлете кого-нибудь другого.

После ухода Кента и Иервуда Селден встал. Он заметно колебался, прежде чем заговорить с Кристин.

— Теперь, как в Айвенго, в старые времена, мы снова работаем вместе. Мне кажется, у вас такое же настроение, как и у меня?

Кристин кивнула головой, надевая шляпу.

— Я ничего не забыла из прошлого. Селден проницательно взглянул на нее.

— О, это очень общее утверждение!

— Именно так я и хотела сказать, — ответила Кристин, сознательно уклоняясь от разговора на личные темы. — Каким образом вы думаете заставить их выйти из шахты?

Селден покачал головой.

— Это нетрудно, если не останавливаться перед новыми жертвами. Но я этого не хочу, и постараюсь найти способ избежать крови.

Когда они вышли, Кристин направилась в свой коттедж, а Селден — к вышке, чтобы проверить охрану и организовать смену караула.

— Я дал Крилу срок до завтрашнего утра, — предупредил он рабочих. — Не позволяйте им выходить раньше этого срока. Если выйдут, заставьте вернуться назад и пошлите за мной.

От шахты он прошел к зданию, где был а установлена шахтная вентиляция.

— Машина должна работать всю ночь. Не прекращайте вентиляцию шахты, — приказал он, а потом спросил: — Сколько понадобится времени, чтобы дать машине обратный ход?

— Очень мало, сэр, — ответил механик.

Весть о назначении Селдена управляющим разнеслась по всему поселку, и его везде встречали как начальника.

— Не более двух часов?

— Да, сэр. Все, что нам потребуется сделать, — это закрыть отверстие, через которое проходит выкачиваемый воздух, и изменить направление машины, приводящей в движение вентиляторы. Лопасти вентиляторов начнут вращаться в обратном направлении и будут закачивать воздух, вместо того, чтобы его вытягивать.

*  *  *

Дома дядя Джадж встретил хозяина безмолвным приветствием. Селден отказался от обеда, ему хотелось только пить. Он сел на крыльцо и задумался. Слишком много событий произошло с тех пор, как он ушел утром из дому. Он обдумывал предстоящую борьбу. Его серьезно беспокоил Беннет — человек, который сейчас пользовался в поселке популярностью и поддержкой. Он недоумевал: чего он добивается? Крил, Редли и Энсли явно играли вторые роли. Основной фигурой являлся Беннет. Селден решил встретиться с ним и узнать, что ему нужно в поселке. Очевидно, Беннет был уверен в своей непричастности к случившемуся, иначе он не остался бы в Маренго после убийства.

Селден встал и пошел к Кристин. Беннет и Кристин сидели молча в гостиной. Не теряя времени, Селден спросил:

— Итак, в чем дело?

— Я пришел переговорить с вами о людях, засевших в шахте. Что вы собираетесь с ними делать? — так же прямо ответил Беннет.

— Не знаю, в какой мере это касается вас, но их я собираюсь отправить в Бирмингем, чтобы передать в руки правосудия.

Беннет покачал головой.

— Нет, вы этого не сделаете. Селден с удивлением спросил:

— Почему?

— Потому что вам выгоднее их отпустить. Вы дешевле отделаетесь, если их освободите!

— Ничего не понимаю. Объясните мне.

Беннет говорил уверенно, но во всей его фигуре чувствовалась растерянность.

— Все произошло почти так, как я заранее наметил. Не так гладко, правда, но теперь уже поздно сожалеть. Эти люди в шахте — мои сообщники, и я их не брошу. Поможете мне вы, независимо от того, хотите этого или нет.

— Вот как! Почему же я должен вам помогать? — усмехнулся Селден.

— На это есть две причины. Одна из них — вы сами, а другая — она!

Он указал на Кристин, молча сидевшую в кресле.

— Растолкуйте, пожалуйста, — иронически бросил Селден.

— Ладно! Я знаю о вас обоих все, но пока молчу. Если я скажу об этом рабочим, то кое-кому грозят крупные неприятности.

— Это угроза?

— Называйте, как вам нравится.

— Итак, если я не отпущу тех людей, которые убили человека и украли тридцать тысяч долларов, то меня ждут неприятности. Так я вас понял?

— Да, и ее тоже.

Селден повернулся к Кристин.

— Вам известно, что все это значит?

— Да.

— В таком случае скажите мне.

— Пусть он скажет, — ответила Кристин. Селден повернулся к Беннету и спокойно спросил:

— А если я их не отпущу?

Беннет разозлился:

— Я знаю, что вы оба делали в шахте! Знаю, сколько времени она работала у вас подрывником и как долго вы жили вместе, в одном доме. Какая занимательная история, если рассказать ее поселку! Как вы думаете, что будет после? — кричал Беннет.

Селден пожал плечами.

— Не знаю. Что?

— Вы никогда в жизни не спуститесь после этого в шахту. А если и осмелитесь, то рабочие вытащат вас, какое бы положение вы ни занимали. С ней поступят еще хуже! Жила с вами — чужим человеком. Работала в шахте под вашим началом. Легко себе представить, что подумала бы Компания. А рабочие? Вряд ли вы захотите, чтобы все это стало им известно.

— Конечно, нет, — спокойно ответил Селден.

— Вы постараетесь принять меры, чтобы об этом не узнали?

— Да, — тем же тоном сказал Селден. Беннет откинулся в кресле.

— Тогда вам придется отпустить моих товарищей. Кроме того, вы должны дать им два дня для того, чтобы скрыться, и не преследовать их после. Я устрою побег, а вы в это время будете спокойно сидеть в конторе, делая вид, что они еще в шахте.

Селден повернулся к Кристин.

— Вы знали об этом раньше?

— Да… — начала Кристин. Беннет засмеялся и перебил ее:

— Конечно! Она не только знала, но и помогала мне. Как Кент назначил вас управляющим? Он сделал это потому, что она расхваливала ему вас по моему совету. Это была моя идея. Я хотел, чтобы вы стали здесь управляющим.

— То, что он говорит, правда? — спросил Селден.

— Да. Но он не все сказал, как было.

— Я должен знать все, — резко сказал Селден. Беннет пожал плечами.

— Она говорила, что, когда вы станете управляющим, она откажется на вас влиять, но я уверен, что это была пустая болтовня.

Селден обратился к Кристин:

— То, что он сказал, правда? Вам грозит более серьезная опасность, чем мне. Каким будет мой конец, мне безразлично. Подумайте серьезно, прежде чем ответить. Если мой уход облегчит ваше положение, я могу сообщить Кенту, что не в состоянии справиться с поселком, и он пришлет другого управляющего. Будет ли это для вас выходом?

Беннет нагло засмеялся.

— Спросите меня, а не ее. Я не хочу, чтобы вы отказались от работы здесь. Мне нужно, чтобы вы сидели на этом месте. Если вы уйдете, я все равно о ней расскажу. Вы останетесь и будете помогать моим товарищам.

Не реагируя на слова Беннета, Кристин обратилась к Селдену. Она сознательно не хотела влиять на его решение.

— Делайте так, как находите нужным. Вы здесь управляющий, и решать должны вы, а не я. Вам не следует считаться со мной — я не боюсь его угроз.

Селден пристально посмотрел на нее.

— Вы все взвесили?

— Да.

Она побледнела.

— Понимаете ли вы, что вам грозит?

— Да. И готова встретиться лицом к лицу с опасностью! Я решила это еще несколько недель назад.

Селден повернулся к Беннету.

— Вы предлагаете неприемлемые условия, — сказал он коротко.

Беннет попытался возразить, но Селден продолжал:

— Если бы вы угрожали только мне, я бы не обратил на ваши угрозы никакого внимания, но вы впутываете в эту историю свою бывшую жену. Это меняет дело. Подумайте как следует, прежде чем бросать мне вызов. Для вас все может кончиться не так хорошо, как вы предполагаете.

Беннет нагло рассмеялся.

— Словами вы не отделаетесь! Вам меня не убедить, и я не нуждаюсь в «деньгах на булавки».

— Я обменяю ваши чеки и отпущу вас, — сказал Селден.

— Это меня не устраивает. Я хочу, чтобы вы отпустили моих товарищей с теми тридцатью тысячами долларов, которые у них есть. Вы можете и сделаете это.

Селден не колебался.

— Нет! Вы ошибаетесь! Я этого не сделаю. Знаете ли вы, к какому выводу я пришел после разговора с вами?

— Нет, — ответил Беннет.

— Теперь я вижу, что необходимо вас уничтожить. Вы собираетесь вовлечь в это грязное дело вашу жену. Я ответствен за ее присутствие здесь, в Маренго, и мой долг — защитить ее от вас. Но не той ценой, на которую вы рассчитываете. Я поступлю по-своему!

В голосе Селдена зазвучали металлические нотки. Он заговорил так, как в Айвенго, когда рабочие трепетали от одного его слова.

— Когда поселок узнает обо всем, посмотрим, кто будет уничтожен — я или вы и она! Вам никогда не быть здесь управляющим, и это сделаю я, Клем Беннет! — запальчиво крикнул Беннет.

Селден засмеялся.

— Я буду здесь управляющим потому, что должен и могу им быть. Вы не сможете ей навредить. Я помешаю вам. А теперь убирайтесь вон!

Беннет хотел еще что-то сказать, но Селден предостерег его:

— Я не оставлю вас в покое. Будьте осмотрительны.

В дверях Беннет оглянулся и хвастливо крикнул:

— Думайте о себе! Вы скоро услышите обо мне, чертовски скоро!

Когда Беннет ушел, Селден взглянул на Кристин.

— Я никогда вас не пойму. Вы действительно думаете так, как сказали ему? — спросила она.

Лицо Селдена потемнело, глаза сверкнули ненавистью.

— Я с ним поквитаюсь!

Наступило молчание.

Потом Селден встал и, рассеянно простившись, ушел. Услышав его шаги, гулко раздававшиеся в ночной тишине, Кристин бросилась в кресло.

— Наконец-то он пробудился от сна! Теперь я могу спокойно отдохнуть!

Глава 24

В эту ночь Селден не спал. Он до зари просидел на ступеньках своего дома, анализируя собственные переживания. Снова он был готов взять на себя управление шахтой и ответственность за жизнь людей. Однако катастрофа в Айвенго, два года моральных страданий, сознание своей вины и одиночество сделали его более осторожным и человечным. За время работы в Маренго изменилось и его отношение к шахтерам — теперь они не казались ему только машинами для добычи угля.

Когда солнце показалось над Кошачьей горой, Селден встал и потянулся. Несмотря на бессонную ночь, он не чувствовал усталости.

Дядя Джадж появился в дверях, делая какие-то знаки. Селден улыбнулся и вошел в дом. Старик-негр принес ему чашку крепкого кофе.

— Не беспокойтесь, я чувствую себя превосходно, — сказал Селден в ответ на его вопросительный взгляд. — Теперь время слишком дорого, чтобы тратить его на сон, — весело добавил он.

Дядя Джадж недоверчиво покачал головой. Селден ушел. Старый слуга, стоя на крыльце, провожал взглядом высокую фигуру Селдена, быстро шагавшего по направлению к вышке.

У спуска в шахту Селден увидел рабочих, стоявших на страже.

— Что-нибудь слышали от них? — спросил он.

— Нет, они не показывались, — ответили ему.

— Они все еще там. Позже я скажу, что делать, — сказал Селден и направился к конторе.

Он нашел там занятую работой Кристин.

— Уехал ли Кент в Бирмингем? — спросил он. Кристин утвердительно кивнула.

— Они с мистером Иервудом уехали рано утром. Селден сел за свой стол. Положив руку на телефонную трубку, он посмотрел на Кристин.

— Игра начинается, — сказал он.

Теперь он был прежним Селденом, которого она знала в Айвенго. Его лицо выражало холодность и спокойствие; резкие линии четко обозначились вокруг, рта и между бровями. И все же в этом лице было что-то, не знакомое Кристин.

Селден несколько раз повернул ручку телефона.

— Хэлло! — сказал он. — Это Селден. Кто говорит? Энсли? Нет, мне нужен Крил. Позовите его!

Наступила пауза.

Селден сделал знак Кристин.

— Запишите наш разговор. Это понадобится для следствия.

Кристин, прихватив с собой блокнот и карандаш, быстро вышла в соседнюю комнату. Когда в телефонной трубке раздался голос Крила, она стала записывать.

— Ну? — гудел грубый голос Крила. — Говорите толком!

Голос Селдена звучал отрывисто и резко.

— У вас осталось тридцать минут, чтобы выйти из шахты.

— Приходите и возьмите нас! — сказал Крил.

— Если мы придем за вами, Крил, вас вынесут. Если же вы подниметесь сами, я гарантирую вам безопасность — мои люди не будут стрелять. Мы в полной сохранности доставим вас на суд в Бирмингем.

— На суд? Нет, я буду защищаться здесь, держа в каждой руке по револьверу, — язвительно ответил Крил. — Такой суд мне больше нравится!

— В лучшем случае вам дадут десять или пятнадцать лет тюрьмы. Вы сами не убивали, но среди вас есть убийца, и вы его укрываете. Выходите — так будет лучше для вас!

Крил презрительно засмеялся.

— Мы немного подождем, пока вы не увидитесь с Беннетом.

— С Беннетом?

— Да, с ним. Он был у нас сегодня ночью.

Селден попытался их убедить.

— Крил, я говорю для вашей же пользы. Беннет думает, что может что-то сделать, но он ошибается. Вы теряете последний шанс. Не будьте глупцом, даю вам возможность выйти из шахты живыми. Спросите остальных, что они думают.

Крил начал совещаться с товарищами. Кристин слышала гул голосов, но не могла разобрать слов. Наконец, снова раздался голос Крила:

— Лучше сразу посылайте в Бирмингем за новыми машинами — они вам скоро понадобятся. Вы сделали мне предложение, а теперь моя очередь! Стоим ли мы сто тысяч долларов для Компании?

Селден быстро ответил.

— Нет. Но больше, чем сто тысяч долларов, для меня.

Крил спокойно ответил:

— Мы не выйдем, и это дорого обойдется Компании!

— Это ваш последний шанс, Крил! Выходите, или ответите за последствия, — произнес, подчеркивая каждое слово, Селден.

Крил отбросил дипломатический тон:

— Убирайтесь к черту! — прорычал он и швырнул трубку.

Взволнованная Кристин вошла в кабинет Селдена.

— Это не подействовало. Теперь мы испробуем другие способы, — сказал он, поднимаясь с кресла.

Кристин не последовала за ним, когда он вышел из конторы. Она опустилась на свой рабочий стул у стола и закрыла лицо руками, чувствуя безмерную усталость.

Спустя несколько минут после ухода Селдена у подъемного крана заревела сирена. Кристин взглянула в окно и увидела Селдена, окруженного рабочими. Со всех сторон к этой группе стягивались шахтеры. Одни поспешно выбегали из домов, по дороге натягивая на себя куртки, другие бросали работы, которые вели на поверхности, и присоединялись к Селдену. За рабочими к вышке торопились и женщины.

Когда собралось большинство шахтеров; Селден заговорил:

— Всем вам известно, что случилось, — отрывисто, чеканя каждое слово, говорил он. — Вы знаете, что Редли, Энсли и Крил сейчас в шахте. Они отказываются выйти на поверхность и грозят взорвать шахту. Порох там есть. И я думаю, они это сделают. Я говорю об этом потому, что вы должны знать столько же, сколько и я. Мне придется идти за ними, так как я не имею права укрывать воров и убийц. Кто из вас хочет пойти со мной? Предупреждаю — это опасно. Все преимущества в шахте на их стороне.

Рабочие угрюмо молчали. Их симпатии были не на стороне Компании. Они невольно, из ненависти к ней, искали оправдания для тех трех человек. Поселок почти верил в то, что Энсли только защищался.

Накануне вечером Беннет не терял зря времени и, переходя из дома в дом, прикидывался безвинно пострадавшим: «Я ничего им не сделал — только просил свои деньги. Энсли вступился за меня. Мы с ним товарищи, и он не мог позволить, чтобы меня убили у него на глазах. Вы должны помочь ему, сам он не спасется от Компании…»

Слова Беннета произвели впечатление. Толпа была настроена враждебно и ответила молчанием на призыв Селдена. Беннет и теперь находился среди шахтеров и продолжал убеждать их выпустить его товарищей.

Тогда Селден с улыбкой сказал:

— Я никого не принуждаю следовать за мной. Я приглашаю добровольцев и предупреждаю, что это опасное дело. Возможны жертвы. Если никто из вас не хочет, я пойду один!

Толпа заволновалась. Людям было стыдно смотреть друг другу в глаза. Поселок не тронуло убийство охранника, но слова Селдена их задели. Он хотел идти один, один против трех, хотя все преимущества были не на его стороне. Такая смелость вызывала симпатию. Селден на это и рассчитывал.

— Я пойду с вами, — выступил вперед Томсон. — Хоть у меня и нет желания защищать интересы Компании, но ни один человек не посмеет сказать, что я позволил другому делать то, чего сам испугался. Я иду, мистер Селден.

Гул пробежал по толпе. Томсон был популярным и уважаемым в поселке человеком.

— Благодарю вас, Томсон. Мы должны с ними справиться, — сказал Селден.

После заявления Томсона настроение толпы резко изменилось. Один за другим стали выходить из толпы рабочие и присоединяться к Томсону.

— Томсон, отберите по своему усмотрению двенадцать человек, возьмите ружья на складе. Примкнете ко мне у входа в шахту.

В ожидании своей команды Селден заметил в толпе Беннета, который что-то возбужденно говорил шахтерам, переходя от одной группы к другой. Селден знал, о чем он говорил.

Вскоре вернулся Томсон с вооруженными рабочими. Тогда Селден выступил вперед и крикнул:

— Беннет! Вы можете выступить здесь!

Толпа оглянулась. Белые ресницы Беннета растерянно заморгали. Неожиданное обращение Селдена заставило его покраснеть.

— И выступлю. Я не испугаюсь! — кричал он, прокладывая себе дорогу в толпе.

Селден спокойно его дожидался. Когда Беннет приблизился к нему и хотел начать свою речь, Селден схватил его за шиворот и, холодно улыбаясь, повернулся к шахтерам и жестко сказал:

— Этот человек собирается рассказать вам что-то обо мне. Но сейчас не время для разговоров. Я предлагаю вечером собраться всем у вышки. Тогда вы сможете выслушать нас обоих. Мы должны выкурить тех людей из шахты. Это первая задача. Дело Беннета подождет до вечера!

Улыбаясь, он посмотрел на Беннета. Тот ответил ему взглядом, полным бессильного бешенства. Селден расстроил его планы. Вечером будет слишком поздно, чтобы помочь его товарищам. Нет! Он не станет ждать до вечера! И Беннет поднял руку, собираясь заговорить. Толпа в изумлении молчала, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одного движения этих двух мужчин.

— Я не хочу ждать до вечера! — кричал Беннет. — Я скажу сейчас же. Знаете ли вы, что он здесь делал? Он…

Беннет не договорил. Селден изо всех сил ударил его и швырнул на землю. Беннет остался лежать без движения. Толпа замерла. Для нее это было так же неожиданно, как и для Беннета.

Селден, потирая суставы пальцев, спокойно сказал:

— Сегодня вечером мы покончим со всем этим. Я здесь управляющий!

Он ничего больше не добавил, но и этого было достаточно. Поселок сразу понял, что новый управляющий — не Иервуд.

Селден, повернувшись к Ньюэллу, приказал:

— Возьмите механика и команду и ступайте к вентиляторам.

Ньюэлл ушел. Селден посмотрел на Беннета. Толпа ждала, затаив дыхание, но управляющий прошел мимо Беннета, который хрипло дышал. Томсон остановил Селдена.

— Что нам теперь делать? Разве мы не идем в шахту?

— Нет, не сейчас. Я попытаюсь заставить их выйти. Поставьте усиленный караул у спуска в шахту.

Томсон недоверчиво спросил:

— Вы хотите заставить их выйти по собственному желанию?

— Да.

— Как?

Селден холодно улыбнулся.

— С помощью формалина.

От одного этого слова поселок содрогнулся. В здании, где находились вентиляторы, Селдена ждали Ньюэлл со своими рабочими и механик.

— Ньюэлл, возьмите плотника и закройте вытяжное отверстие. Откройте отверстие для притока воздуха и прекратите озонирование шахты, — приказал Селден. — Сендерс, позовите электриков — я хочу дать обратный ход вентиляторам.

Шахтеры бросились выполнять приказание. Селден стоял чуть поодаль, наблюдая за их работой. Пока Ньюэлл и Сендерс возились с огромным мотором, который вращал двадцатифутовые лопасти вентилятора, Селден готовился к дальнейшим действиям. Он подозвал к себе Томсона.

— Пошлите рабочих на склад и доставьте сюда три ящика формалина, который был прислан для дезинфекции. Откройте их. Принесите сюда шланг.

Когда рабочие вернулись с ящиками, он приказал поставить их на пол и ждать указаний.

— Моторы готовы, сэр, — отрапортовал Ньюэлл. Селден подошел к мотору.

— Сначала надо испробовать, — с этими словами он повернул выключатель.

Селден поднес горящую спичку к отверстию, через которое поступал воздух. Тяга была сильной, и пламя спички, резко качнувшись, погасло. Затем он велел поставить ящики у самого отверстия. Над ящиками Селден повесил шланг и отрегулировал струю воды, падающую на ящик. Вода растворила формалин, и появились клубы пара. Вентиляторы стали закачивать пары в шахту. Ньюэлл и рабочие начали задыхаться от газа. Селден отпустил их, а сам еще некоторое время оставался в здании, наблюдая за тем, как испаряется формалин.

— Когда этот ящик кончится, поставьте под струю второй, — приказал он. — Они выйдут, когда газ до них доберется.

По дороге в контору Селден объяснял Кристин:

— Они не сразу поймут, в чем дело. Газ, прежде чем дойти, до них, заполнит все коридоры, и они не успеют взорвать шахту. Они будут рады выйти на поверхность, чтобы дать нам бой, но газ парализует их волю, и они не смогут сопротивляться.

Кристин содрогалась при мысли о ядовитых парах, ползущих по коридорам подземелья.

— Как долго это будет продолжаться? — спросила она.

— Шахта большая. Воздух не наполнится парами раньше полудня. Я думаю, они выйдут не раньше трех часов, — ответил Селден.

— Может быть, там есть и другие люди?

— Они бежали в шахту, рассчитывая на это. Но там никого, кроме них, нет. Все рабочие были вызваны вчера наверх для получения заработной платы. Если бы там был еще кто-нибудь, я бы не сделал этого.

Войдя в контору, Селден снял телефонную трубку, соединявшую его с шахтой.

— Мне не о чем больше говорить с ними. Если они будут окончательно отрезаны от внешнего мира, их смелость быстро исчезнет.

— Не может ли быть перестрелки, когда они выйдут? — спросила Кристин.

Селден покачал головой.

— Не думаю. Газ лишит, их возможности сопротивляться. Они будут горячо желать только одного — воздуха.

Селден с любопытством взглянул на нее.

— Испытывали вы когда-нибудь удушье? Кристин отрицательно покачала головой.

— А у меня оно было в шахте. Когда вокруг глубокий мрак и пахнет подземельем, язык сохнет, горло сжимается, и ты думаешь о воздухе, о свежем воздухе — только бы разок вдохнуть! Все остальное исчезает… Нет, они не выйдут с боем!

Когда Селден ушел, Кристин отложила работу и присоединилась к рабочим у входа в шахту. Селден был занят у вентиляции. Томсон стоял рядом с ним. Рабочие, которые добровольно вызвались идти в шахту, охраняли вход в нее, стоя на расстоянии двенадцати метров друг от друга. В руках у каждого было ружье. Кристин удивило, что Селден доверил им охрану. Она не знала, что он сделал это умышленно, как бы выражая свое доверие поселку.

Время текло, а вентилятор все еще гнал ядовитые пары в шахту. Кристин заметила у входа в нее мирно беседовавших между собой Селдена и Томсона.

— Теперь, наверное, в шахте стоит туман? — сказал Томсон.

Селден принюхался к воздуху, который все еще оставался чистым.

— Не совсем, — сказал он. — Они не выйдут до тех пор, пока из шахты не потянет газом. Только тогда можно будет сказать, что газ заполнил все коридоры.

Селден отошел, предупредив охрану:

— Не стреляйте, пока в этом не будет особой необходимости.

Солнце начинало клониться к закату. Тени удлинялись, а люди все еще не выходили из шахты. Толпа напряженно ждала. Караул держал ружья наизготовку и не спускал глаз со входа.

Наконец, из шахты появилась шатающаяся фигура с закрытыми глазами и открытым ртом, жадно ловящим воздух. Почувствовав дуновение ветра, человек бросился бежать и, хрипя, упал. Его пальцы судорожно схватились за горло. Лицо было багровым, глаза закрыты. Шахтеры узнали в нем Редли. Толпа инстинктивно подалась вперед.

— Стойте, ребята! — закричал Селден. — Они все здесь, — и, отбросив оружие, пошел в шахту.

У самого выхода из нее стояли тяжело дышавшие Крил и Энсли. Когда они немного пришли в себя, Селден обратился к Крилу:

— Где деньги?

Тот упрямо молчал. Селден улыбнулся и сказал Томсону:

— Принесите из конторы три маски.

Рабочий быстро вернулся, неся с собой три противогаза. Один из них Селден дал Томсону, другой оставил для себя и третий — для Ньюэлла. Потом он снова обратился к Крилу. Толпа притихла, ловя каждое его слово.

— Так вы не хотите сказать? Хорошо! Мы возьмем вас с собой в шахту и не отпустим до тех пор, пока не найдем денег!

Ужас сковал толпу. В противогазах спускаться в шахту было совершенно безопасно, но без них спуск в шахту означал смерть, ужасную, мучительную смерть.

Крил не выдержал испытания. С трудом ворочая языком, он прохрипел:

— Я скажу.

Селден отложил маску, внутренне радуясь, что ему не понадобится приводить свою угрозу в исполнение.

— Говорите! — приказал он.

— Деньги спрятаны в конторе старшего надсмотрщика, под четвертым столбом от двери.

— Томсон, пойдите вместе с Ньюэллом и найдите деньги, — приказал Селден. — Мы не отпустим их до тех пор, пока вы не вернетесь.

Томсон и Ньюэлл спустились в шахту. Через полчаса они вернулись, неся с собой сумки с деньгами.

— Томсон, отнесите деньги в контору и поставьте возле них охрану. За сохранность денег отвечает головой весь поселок, — сказал Селден.

Толпа одобрительно зашумела. До сих пор не было еще ни одного управляющего, который доверял бы им деньги Компании. Арестованных увели в контору, выставив караул. Селден поднялся на верхнюю площадку вышки. Он не хотел теперь выступать перед толпой вместе с Беннетом. Толпа устала и была голодна.

— Представление закончено, — сказал он. — Сегодня вечером в семь часов мы встретимся снова.

Он замолчал на мгновение и, увидев Беннета, добавил:

— Надеюсь, Беннет тоже придет.

— Да! Вечернее представление будет интереснее, чем это! — злобно крикнул Беннет.

Толпа стала расходиться. Селден отправился домой, на Кошачью гору. По дороге он сказал Кристин:

— Не приходите вечером. Предоставьте мне самому покончить со всем. Я должен завоевать поселок, и я уверен, что мне это удастся.

Кристин протянула ему руку.

— Но, Джерри… — начала она.

Селден, пожимая ее пальцы, мягко, но настойчиво повторил:

— Останьтесь сегодня вечером дома!

Глава 25

Селден спокойно поднимался по ступенькам на площадку, освещенную огромными керосиновыми факелами у входа в шахту. Он оглядел толпу. Собрался весь поселок. Рабочие недоумевали: зачем управляющему понадобилось общественное разбирательство его личного дела. Он мог бы, опираясь на мощь Континентальной компании, прогнать Беннета и заставить их подчиниться. Шахтерам казалось, что новый управляющий просто-напросто их провоцирует. Защитником своих интересов они выбрали Томсона, которого уважали за смелость и независимость в суждениях. Сейчас он также стоял на площадке.

В рокоте толпы можно было различить отдельные голоса: «Пора! Начинайте!»

Томсон повернулся к Селдену.

— Готовы? — спросил Томсон, умышленно не прибавляя слова «сэр», обычного при обращении шахтеров к управляющему.

— Да! — ответил Селден.

— Мистер Беннет, подойдите сюда! — приказал Томсон.

— Иду! — раздался голос из толпы, и Беннет протиснулся к лестнице. От волнения он споткнулся, поднимаясь по ступеням, но когда стал рядом с Томсоном, его лицо было спокойным.

Томсон откашлялся.

— Товарищи избрали меня председателем этого собрания. Я думаю, пора начинать — весь поселок в сборе, — сказал он. — Вы хотели дать объяснения, мистер Селден. Мы вас слушаем.

Селден выступил вперед и, обратившись к Беннету, сказал:

— Вот теперь говорите! Расскажите им, если не боитесь последствий!

Беннет закусил губу. Его охватил прежний страх перед Селденом, но это продолжалось недолго. Ненависть пробудила в Беннете смелость.

— Меня позвали сюда! Я должен рассказать вам то, что знаю об этом человеке. И я выложу все начистоту! — кричал он высоким, пронзительным тенором.

Поселок затих.

— Всем вам известна старая традиция углекопов: женщины не должны спускаться в шахты. Он, этот человек, ваш новый управляющий, нарушил закон, и навлек беду на вас и на шахту.

Беннет сделал паузу, а затем, повернувшись к Селдену, продолжал:

— Он взял в шахту женщину, и она работала там почти два месяца! Это верно, Селден?

Люди, затаив дыхание, ждали ответа.

— Да, — сказал Селден.

Толпа дружно вздохнула. Управляющий ничего не добавил к своему краткому ответу. Он знал, что защищаться в этот момент не следует. Сначала Беннет должен использовать весь свой обвинительный материал, и только после этого Селден сможет выступить.

— Шахтеры! Он сделал не только это, — продолжал свои разоблачения Беннет. — Он взял ее к себе и жил с ней в одном доме, у себя на Кошачьей горе! Верно, Селден?

— Да, — подтвердил Селден.

Беннет повернулся к рабочим. Он потерял самообладание.

— Я пробыл в поселке довольно долго и узнал вас, ребята! Когда я случайно открыл эту историю, то хотел сразу же рассказать вам о ней, но помешали события последних дней. Желаете ли вы иметь управляющим человека, который держал женщину в шахте, а потом взял ее к себе в дом и жил там с ней? Что вы за люди! Если вы согласитесь на такого управляющего, над вами будет смеяться вся Алабама! Ни один поселок не стерпел бы этого!

Томсон покачал головой и ответил за поселок:

— Нет, мы не согласимся.

Толпа возмущенно кричала:

— Нет! Этого не будет!

Беннет поднял руку, требуя молчания.

— Подождите — это еще не все! Эту женщину вы знаете. Она жила здесь в поселке. Она…

Он оборвал свою речь, взглянув на лестницу. По ступеням медленно поднималась Кристин. От неожиданности толпа притихла. Селден наклонился вперед и с изумлением и страхом глядел на нее.

С высоко поднятой головой Кристин взошла на площадку. Она была одета во все белое. Короткие волосы, пышные и легкие, подчеркивали ее женственность.

Кристин обратилась к Томсону, не обращая внимания на Беннета, растерявшегося при ее появлении:

— Мистер Томсон, кроме мистера Селдена и мистера Беннета в этом деле участвует и третье лицо. Это я! Согласны ли вы выслушать и меня?

— Вам придется говорить, обращаясь ко всему поселку, мэм. Мы с удовольствием вас выслушаем, — почтительно ответил Томсон.

— Мистер Беннет не все вам сказал. Я хочу сообщить то, что он утаил. После этого вы сможете судить, кто из нас прав — мистер Беннет или я. Он сказал вам, что мистер Селден взял женщину, меня, в шахту. Это неправда!

Беннет перебил ее.

— Вы не можете отрицать этого! — кричал он запальчиво. — Я могу доказать!

Томсон повернулся к нему.

— Замолчите! — резко приказал он. — Мы собрались сюда, чтобы разобраться. Каждый из вас имеет право говорить. Не перебивайте. У вас будет время доказать то, что вы хотите.

Беннет замолчал. Томсон повернулся к Кристин.

— Продолжайте, мэм.

Чистым и звонким голосом она сказала:

— Мистер Беннет ошибается: Селден не знал, что у него в шахте работает женщина.

Беннет со своего места крикнул:

— Вы работали у него около двух месяцев. Кто поверит, что он не знал!

— Я приказываю вам молчать! — крикнул Томсон.

— Я не могу молчать! Она обвиняет меня во лжи, и я имею право защищаться. Я требую честного суда!

— Вы становитесь… — кричал Томсон, но его слова и слова Беннета, который продолжал что-то говорить, возбужденно жестикулируя, потонули в криках толпы.

Кристин подошла к краю площадки и подняла руки. Шум прекратился.

— Я отвечу на все его вопросы, — сказала она. — Я ничего не хочу скрывать, но требую, чтобы и он отвечал на мои.

Кристин обратилась к Беннету:

— Выходите на свет, чтобы все видели наши лица.

Она снова повернулась к толпе.

— Следите за нами обоими — вам придется решать, кто из нас говорит правду. Итак, мистер Беннет, что вы хотели сказать?

Кристин сознательно повернула все так, чтобы борьба происходила между ней и Беннетом. Никто из присутствующих не заметил этого. Но Селден понял и восхитился ее находчивостью: поселок забыл о нем.

Беннет принял вызов и вышел на середину площадки. Его глаза горели злобой. Он повернулся к толпе.

— Она утверждает, что Селден не узнал ее, хотя она работала с ним больше месяца, и вы верите этому?

Ропот возмущения пробежал по толпе. Но Кристин снова подошла к краю площадки и жестом попросила их замолчать. Она наклонилась, вглядываясь в лица людей в толпе, отыскивая там кого-то. Наконец, она выпрямилась.

— Мистер Меркл, — позвала она, — пожалуйста, поднимитесь сюда!

Шахтер вышел из толпы и поднялся на площадку, щурясь от яркого света. Его хорошо знал весь поселок.

— Мистер Меркл, вы работали в шахте с мистером Селденом, не так ли?

— Да, мэм, — ответил шахтер.

— Знали ли вы Джима Дрисколла?

— Джима Дрисколла? — повторил Меркл, припоминая.

— Да! Он некоторое время был пороховой мартышкой у мистера Селдена, — сказала Кристин.

— Хороший парнишка! Он всем нравился. И никогда много не болтал.

— Узнали бы вы его, если бы снова увидели? — спрашивала Кристин.

Меркл кивнул головой, недоумевая.

— Конечно. Я работал с ним больше месяца.

— Благодарю вас. Это то, что я хотела слышать, — сказала Кристин.

Потом она повернулась к толпе и протянула вперед руку. В руке был круглый медный жетон.

Кристин подняла металлический диск так, чтобы все его видели.

— Номер чека — четыреста восемьдесят два. Если вы посмотрите в списки рабочих, то увидите, что этот номер принадлежал Джиму Дрисколлу.

Меркл наблюдал за ней с любопытством. Ветер, играя с ее волосами, растрепал их, и она женственным движением поправила прическу.

Кристин снова подняла чек.

— Я — Джим Дрисколл! — объявила она.

Толпа заволновалась. Меркл посмотрел на Кристин и с удивлением покачал головой. Она повернулась к нему.

— Я Джим Дрисколл! Знаете ли вы меня, мистер Меркл? — настойчиво допрашивала Кристин.

Шахтер пристально взглянул на нее.

— Нет, мэм! Я никогда в жизни не видел вас прежде.

Внезапно Кристин заговорила забавным, хрипловатым голосом, пересыпая свою речь шахтерскими словечками:

— Выволакивайте патронную кучу на пол! Дыра ни к черту не годится!

Это были слова Меркла. Веселый смех пробежал по толпе и мгновенно прекратился, когда Кристин снова обратилась к шахтеру:

— Помните ли вы тот случай, мистер Меркл?

Меркл хорошо помнил неудачно пробитую дыру для взрыва в пласте угля, отнявшую у него половину рабочего дня.

Снова Кристин заговорила голосом Джима Дрисколла:

— Мистер Меркл, не бросайте мне под ноги кирку — я не сорока!

Толпа снова засмеялась. Кристин быстро заговорила, указывая на Меркла:

— Неужели вы и теперь думаете, что мистер Селден знал, кто я? Вы слышали, что сказал мистер Меркл? Он узнал бы Джима Дрисколла, если бы увидел его снова, но он стоял в двух футах от Джима Дрисколла, и не знал, кто под его именем скрывается!

Меркл спустился в толпу.

Тогда Томсон ответил за рабочих:

— Я думаю, что при таких условиях Селден действительно не знал, кто у него работал под именем Джима Дрисколла.

Поселок одобрил ответ Томсона. Кристин повернулась лицом к шахтерам.

— Если Селден не подозревал, что я находилась в шахте, то вы не можете ставить ему это в вину. Ответственность лежит на мне! Мистер Селден не виноват! Разве это не так?

Томсон опять ответил от лица поселка:

— Нет, мэм. Не похоже, чтобы он был виноват.

— Тогда мистер Селден больше не замешан в этом деле. Теперь вы должны судить меня! Не так ли?

Томсон сказал осторожно:

— Я хотел бы знать, почему вы пошли в шахту? Кристин немедленно ответила:

— Я пошла в шахту, потому что не могла иначе найти мистера Селдена. Однажды он помог мне и…

Беннет прервал ее с презрительной улыбкой:

— А что вы скажете по поводу вашего пребывания у него в доме? Кто кому помогал там?

Кристин подняла голову. Ее ноздри трепетали от гнева, но она была довольна, потому что ждала этих слов.

— Как вы узнали, что я была у него в доме? — спросила она.

— Вы были там, — настойчиво повторил Беннет.

Кристин повернулась к шахтерам.

— Видел ли меня кто-нибудь в доме Селдена?

Никто не ответил. Кристин сказала, обращаясь к поселку:

— Заставьте его доказать то, что он говорит!

— Я могу это доказать. Я был там сам. Я вас видел!

— Вы приходили в дом Селдена, когда я была там?

— Да, и разговаривал с вами.

— Вы знали, кто я?

— Я знал вас до того, как вы приехали в Маренго.

— Вы приходили к Селдену, чтобы повидаться со мной?

— Да.

Селден не знал о визите Беннета. Это объясняло многое. Кристин отвернулась от Беннета с гримасой отвращения. Она снова обратилась к толпе:

— Заставьте его сказать, зачем он хотел меня видеть! — воскликнула она прерывающимся голосом.

Томсон двинулся к Беннету.

— Зачем вы приходили к ней? — спросил он.

— По делу, — коротко ответил тот.

Томсон покачал головой.

— Этого недостаточно. По какому делу?

Беннет молчал.

Кристин, глядя на шахтеров, указала на Беннета.

— Я скажу за него. Он думал, что он — мой муж, и пришел ко мне, как муж к жене.

Резкими движениями она напоминала сейчас разъяренную тигрицу.

— Скажите им, зачем вы приходили! — страстно требовала Кристин.

Ее возбуждение передалось всем присутствующим.

Беннет шумно дышал. Он избегал взгляда Кристин.

Не дожидаясь его ответа, она повернулась к рабочим.

— Он приходил, чтобы заставить меня продолжать жить с мистером Селденом, потому что надеялся использовать потом это положение. Как муж жене, он приказал мне остаться там!

Она горячим жестом оборвала себя. Глаза людей обратились на Беннета.

Селден ждал. Когда наступит время, он будет говорить.

Томсон нарушил общую напряженность, спросив Беннета:

— Вы слышали? Что вы на это скажете?

Беннет безмолвствовал.

Кристин обратилась к рабочим:

— Он обещал отвечать мне. Я жду!

— Говори, Беннет! Мы хотим тебя выслушать! — раздались голоса из толпы.

Томсон подошел к Беннету.

— Говори! — приказал он. Беннет повиновался.

— Я знал, что ничего дурного там не было, — сказал он злобно. — И я хотел…

Но Кристин прервала его:

— Он знал, что я не сделала ничего дурного, но грозил мне клеветой, если я не буду повиноваться ему. Он хотел использовать меня против мистера Селдена. Когда я была ранена, и мистер Селден узнал, кто я, он отнес меня к себе в дом. Он хотел защитить меня от вашего гнева. — Ее голос стал презрительным. — Беннет знал, как я попала в дом мистера Селдена. Ему было выгодно, чтобы я осталась там, и он потребовал, чтобы я продолжала жить под одной крышей с мистером Селденом. Он угрожал мне клеветой, если я не исполню его приказания! Каким низким должен быть человек, чтобы требовать от женщины того, чего требовал он! Я хочу, чтобы вы ответили.

Беннет отступил назад, но Томсон его вернул.

— Выходи сюда, чтобы мы могли тебя видеть! — приказал он, гневно глядя на него. — Эта женщина твоя жена? — спросил он.

— Да, но он… — начал Беннет.

Кристин прервала его:

— Я не жена ему. Он только думал, что я его жена. Этот человек бросил меня несколько лет назад, и я развелась с ним. Но он, когда приходил, не знал о разводе и говорил со мной, как муж. Я хочу, чтобы вы нас рассудили.

— Вон! Прочь отсюда! — послышались возгласы из толпы.

Беннет, показывая на Кристин, что-то кричал, но его крик потонул в гуле толпы.

Теперь наступило время для Селдена. Неожиданно он встал между Томсоном и Беннетом.

Рабочие замолчали.

— Вы слушали всех, теперь моя очередь. Кристин в изнеможении прислонилась к столбу.

Селден обеспокоенно посмотрел на нее, но потом тем же ровным голосом продолжал:

— Я хочу договориться с вами о наших отношениях.

Он замолчал, улыбаясь. В его голосе были новые нотки, которых Кристин никогда раньше не слышала.

— Я мог бы защитить себя силой Компании. Я мог бы выгнать его, — он указал на Беннета, — и заставить вас, несмотря ни на что, принять меня. Но я этого не сделал, потому что такие действия вызвали бы вражду между нами.

Он встретился взглядом с Кристин. Селден улыбнулся ей. Лицо Кристин светилось радостью — ее труды не пропали даром.

— Вам нечего бояться, мистер Селден, — сказал Томсон. — Вы здесь уже давно, и мы знаем о вас больше, чем вы думаете. Я надеюсь, что между нами не будет недоразумений.

Селден жестом прервал его.

— Подождите минуту, — сказал он и указал на Беннета, который стоял в бессильной злобе. — Вы знаете теперь этого человека. Он занимался здесь ростовщичеством. Нам в Маренго не нужны такие люди. Беннет, даю вам два часа на то, чтобы вы убрались из поселка. Ступайте!

Беннет поспешно начал спускаться с площадки — он знал, что Селден не любит шутить. Но управляющий остановил его.

— Пришлите мне чеки — я их обменяю.

Селден повернулся к Томсону.

— Теперь все окончено, — сказал он уже как управляющий.

Рабочие не расходились. Они возбужденно делились впечатлениями.

Селден подошел к Кристин. Она протянула ему обе руки.

— О, Джерри! — воскликнула она.

Селден сжал ее руку.

— Это вы завоевали рабочих, а не я. Но вы рисковали. Я мог бы…

— Я должна была сделать это, Джерри. У меня не было другого выхода, — перебила его Кристин.

— У вас не было другого выхода. Почему? — спросил он взволнованно.

Кристин подняла лицо. Глядя долгим взглядом в ее глаза, Селден читал в них ответ, который нельзя было не понять. Он глубоко вздохнул.

— Вы сделали это для меня, потому что…

Глава 26

С юга надвигалась гроза. Влажный ветер предвещал дождь. В долине громыхал гром, освещая зарницами горы. Деревья под окном тревожно шелестели листьями, но все остальные звуки утихли. Природа ждала дождя.

Кристин была одна в своем коттедже. Мягкий свет от абажура падал на ее голову, в изнеможении откинутую на подушки кресла. Ее мысли медленно двигались в такт с качанием деревьев. Она ждала.

Над коттеджем грохотал гром, и время от времени в ярком свете молний возникали деревья, качающиеся под ветром.

Послышались шаги. Прислушиваясь, Кристин подняла голову от подушки. Шаги приближались по дорожке к дому.

Раздался сильный удар грома, и сверкнула молния. Хлынул дождь, забарабанив по листьям дубов и дикого винограда.

Вошел Селден. Фигура Кристин смутно обрисовывалась в полумраке комнаты. Минуту он молча смотрел.

— Я пришел, как только освободился, — сказал он.

— Я знаю, — просто ответила она.

Кристин подвинулась, и Селден сел рядом с ней. Они молча прислушивались к бушевавшей грозе.

— Как хорошо здесь, Кристин!

Она улыбнулась ему.

— Да, Джерри. Вы…

— Мы, — мягко поправил ее Селден.

— Да, мы, — и они снова замолчали. Селден наклонился к ней, глядя ей в глаза.

— Вы переродили меня, Кристин.

— Нет, Джерри! Нет! — протестовала она.

— Я был одинок. Вы пришли ко мне и вывели меня из долины мрака.

Кристин легко коснулась его руки.

— Разве я не делала все это и для себя? — сказала она и прижалась к нему. Селден молчал. Кровь стучала в его висках. Он хотел поднять ее на руки, но Кристин остановила его, положив обе руки ему на грудь.

— О, Джерри, я так устала, — сказала она. — Так долго я была одна.

— Вы больше не одиноки — мы вместе.

Селден обнял ее, и Кристин крепко прижалась к его сильному плечу.

За окном глухо громыхал удаляющийся гром, мерцали зарницы, тихо шептались листья деревьев, умытые дождем…

— Смотри, — сказал он нежно, держа ее в объятиях. — Гроза миновала.