М. Н. Катков
правитьГлавные потребности русского сельского хозяйства и русской народной жизни
правитьПомещенная ниже речь новоизбранного председателя здешнего Общества сельского хозяйства И. Н. Шатилова подает повод ко многим размышлениям. Правдивое изображение дела — первое условие плодотворного суждения о нем. Надобно взять дело в его действительном виде, без прикрас, чтоб искренно отнестись к нему и уберечься от фальшивых выводов, которые не только не способны принесть пользу, но обыкновенно причиняют великий вред, заставляя людей хлопотать около миражей и на их «усовершенствование» тратить свои силы. Прекрасных желаний может быть очень много; их не оберешься и в них как раз запутаешься. Только те желания заслуживают исполнения, которые составляют действительную, а не сочиненную потребность, и только тогда мы правильно удовлетворяем нашим потребностям, когда верно оцениваем важность каждой из них и, не увлекаясь потребностями второстепенными, сосредоточиваем усилия на удовлетворении существеннейших. Главные потребности нашего сельского хозяйства не агрономического, а политического свойства. Улучшенные орудия, усовершенствованные методы — все это прекрасно, но перед нами непререкаемое свидетельство опыта, что и на них можно тратить деньги непроизводительно, к ущербу как частного, так и народного богатства. Мы уже чересчур много наговорили себе упреков в неподвижности, как, может быть, и вообще чересчур унижали себя в своих собственных глазах. Оказалось, что для истинного успеха нам следовало бы поменьше порхать на воздухе, хотя нам отнюдь не мешало с большею решимостью и твердостью шествовать по земле. Как в политическом мipe стремление к нововведениям может быть внушаемо не только любовью, но и презрением ко всему отечественному, так и в области хозяйства возможно двоякое движение: движение разумное, соображающееся с истинными потребностями, и движение, удовлетворяющее только фанфаронству и тщеславию, ведущее к разочарованиям, унынию и разорению. Второго рода движение бесспорно хуже, чем неподвижность. Если бы мы уважительнее смотрели на существующее, мы ранее заметили бы, что главная наша потребность заключается не в улучшенных способах и орудиях сельского хозяйства, а в том его нерве, который дается ему гражданским строем общества, главная потребность заключается не в том или другом новом законе, а вообще в уважении к существующим, положительным правам. При крепостном праве нервом сельского хозяйства была произвольная власть помещика. Эта власть, искажавшая весь общественный строй, отменена. По теории, ее место должен заступить закон, и пока он не заменит ее собой на практике, до тех пор в нашем сельском хозяйстве не будет главного жизненного нерва. Как бы мы ни разрабатывали вопросы, до сельскохозяйственных нужд касающиеся, какое бы участие ни принимали в разработке этих вопросов представители местных интересов, мы не подвинемся вперед, пока результаты применения всех этих трудов не будут ограждены твердым законом. В этом отношении нельзя не заметить, что г. Шатилов, кажется, придает слишком много значения земским учреждениям, ставя преимущественно от них в зависимость правильное и прочное развитие русского хозяйства и отдавая им предпочтение даже перед судопроизводством и вообще перед гарантиями ненарушимости закона. С этим взглядом не совсем гармонирует то, что он сам говорит во многих местах своей речи о влиянии гражданского благоустройства страны на развитие земледелия. Он ссылается при этом на пример Финляндии, и именно этою ссылкой можно против него воспользоваться: в Финляндии, как известно, нет земских учреждений. Что же есть в Финляндии? Там есть порядок, есть закон, к которому все привыкли и который все знают, есть уважение к закону, есть вера в него, и право собственности, эта основа гражданского закона, там непоколебима. Вот в чем и наша главная потребность, и вот какую из наших потребностей мы должны удовлетворить прежде всего. Мы должны сознать это, не развлекаясь надеждами на то, что способно оказать лишь второстепенную помощь, и если мы сознаем это с должною трезвостью и энергией, то дело будет вполовину сделано. Судебная реформа есть предприятие обширное; она потребует много времени для своего осуществления, которое, таким образом, по необходимости замедлится. Мы не будем входить теперь в рассмотрение возможных способов ее введения в действие, но позволим себе заметить, что мировой институт, в особенности его полицейско-судебная деятельность (легко совместимая с существованием теперешних судов), есть вопиющая потребность сельского быта; мы позволим себе также заметить, что отсутствие законности — эта наша главная язва — отнюдь не есть что-либо, связанное с характером русского общества: законность отсутствует у нас только потому, что о ней мало заботились и на нее не было серьезного спроса; до сих пор считалось преимущественно нужным требовать субординации, и что преимущественно требовалось, то и являлось в желаемом изобилии. Это было согласно с общим строем народной жизни при существовании крепостного права. Теперь строй изменяется, и место внешней субординации должна занять законность.
Такова главная потребность всей русской народной жизни, а следовательно, и сельского хозяйства. Удовлетворению этой потребности должен содействовать каждый по мере сил своих, должно содействовать и Московское общество сельского хозяйства, пользуясь всяким поводом к ее разъяснению и к применению ее указаний. Живо сознанная потребность откроет обширное поле для деятельности самой плодотворной, которая хотя и не будет входить в тесные пределы агрономии, но окажет и агрономии самую существенную из услуг, потому что сделать ее возможною.
Приведенный г. Шатиловым пример Финляндии вызывает еще одно замечание. Агрономические успехи этой бедной страны и в особенности сравнительная дешевизна ее агрономических орудий и продуктов не могут быть объяснены общим указанием на гражданское благоустройство. Тут огромную важность имеет специальная сторона этого благоустройства, именно умеренность налогов. Налоги берутся из той части народного дохода, которая остается от потребления частными лицами и идет на накопление народного капитала. Чем меньше взимается налогов и чем производительнее они затрачиваются, тем более имеет возможности возрастать народное богатство, а чем больше успехов оно делает, тем дешевле становится вся жизнь, а следовательно, и производство. Швейцарские фабрики конкурируют с английскими даже на иностранных рынках, несмотря на то что Швейцария не имеет ни каменного угля, ни морских портов для сбыта. Эта конкуренция была бы решительно невозможна, если б англичане не платили своему государству больше податей, чем сколько швейцарцы платят своему. В свою очередь, англичане, хотя и платят высокие подати, но, с одной стороны, эти подати составляют умеренную часть общего народного дохода (каждый англичанин платит около 14 % своего расхода, а рабочие классы не более 10 %, и притом свободны от рекрутской повинности), с другой стороны, значительная доля податей идет на уплату процентов внутреннего долга и, следовательно, опять обращается в народный доход. Поэтому англичане могут производить весьма многое дешевле, чем другие народы. Чем больше взимается податей и чем больше податей уплачивается по внешним долгам или потребляется на государственные нужды, тем дороже должно быть производство, потому что эти оба вида податей ложатся на издержки производства и увеличивают их. В России трудно исчислить итог народного дохода, а, с другой стороны, не менее трудно оценить государственные налоги, потому что в оценку должны войдти и все натуральные повинности (в том числе рекрутская). Поэтому возможна лишь приблизительная оценка, но мы будем едва ли далеки от истины, если скажем, что каждый русский отдает государственной казне разного рода повинностями и налогами средним числом около 33 % своего расхода, причем еще не взяты в расчет не поддающиеся исчислению жертвы, приносимые потребителями в пользу покровительствуемых производств. Что же касается до Финляндии, то она обложена, опять говоря приблизительно, по крайней мере наполовину легче, чем Империя; притом сравнительно большая часть платимых Финляндией податей употребляется на производительные издержки; наконец, жертва в пользу покровительствуемых производств в Финляндии несколько меньше, так как тамошний тариф либеральнее. Вот особенность, которую не следует опускать из виду при сличении результатом, достигаемых промышленностью в Финляндии и в Империи. К этому надобно еще прибавить, что хотя колебание денежной единицы равно вредило хозяйству как в Империи, так и в Финляндии, но застоя, подобного нашему, там не могло быть вследствие того, что туда мало проникали государственные процентные бумаги, которые в Империи вот уже много лет поглощают большую часть сбережений, приостанавливая таким образом обычный прилив капиталов к промышленности.
Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1865. 9 марта. № 52.