Всем ещё памятно, с каким тревожным чувством весь русский народ следил за семидневным ожесточённым боем на Шипке. Опасения за удачный исход происходившей битвы были тем более основательными, что на незначительный отряд русских войск, защищавших Шипкинский перевал, опрокинулась громадная неприятельская армия, численностью до пятидесяти тысяч под начальством одного из энергичных турецких полководцев, Сулеймана-паши. Но как ни упорны были бесконечные атаки турок, наши храбрые солдаты, неся страшные потери, отстояли свои позиции, тем самим доказав всему свету, чего можно ожидать от высоких качеств самоотвержения и беззаветной храбрости наших войск.
Шипкинский перевал, как известно, составляет один из лучших проходов, ведущих в южную часть Болгарии. Занятием этого прохода русская армия обеспечивала за собою свободу передвижения войск, боевых припасов, продовольствия и прочего в том случае, когда ей пришлось бы направиться по ту сторону Балкан. Долгое время о самом проходе не имелось определённых сведений и только знаменитый семидневный бой обнаружил его слабые и сильные пункты. Шипкинский проход вовсе не проход в собственном смысле этого слова. В нём нет ущелий, в нём нет места, на котором триста человек могли бы повторить Фермопильскую битву; в нём нет также таких траншей, как в Койберском проходе, в котором целая армия могла бы быть уничтожена, не будучи допущена даже к схватке. Шипкинский проход обязан этим названием тому, что проходящая в этом месте ветвь Балкан менее чем средней высоты представляет одну непрерывную цепь, тянущуюся 
Убитый при защите Шипки генерал-майор
В. Ф. ДЕРОЖИНСКИЙ.
(Рисовал П. Ф. Борель, грав. И. Матюшин). с севера от долины Янтры к югу до тунджийской долины, в которой проложен более или менее удобный путь; в других местах Балканы представляют сплетение диких горных масс, громоздящихся одна на другую. При таких обстоятельствах такой переходный пункт, как Шипка, принимается за дар божий; в других местах подобный путь казался бы невозможным. Ничтожный тракт обратился в большую дорогу. По бокам этой цепи почва изрыта рвами и ущельями и вследствие этого крайне неудобна для передвижения. Высочайшая точка этой цепи имеет близ себя две горные вершины, подымающиеся выше её с обоих боков и, стало быть, господствующая как над нею самой, так и над всем пространством, находящимся за нею. Первая из этих двух вершин представляет превосходный вид на дорогу, ведущую к русским позициям. Вершины эти поднимаются обрывисто и защищают собою доступ в долины, лежащие к северу от Балкан.
До семидневного боя было распространено мнение, что Шипкинский проход представляет вполне неприступные естественные укрепления. На самом же деле оказалось, что без искусственных укреплений проход может быть легко атакован наступающей силой и легко потерян защищающей его силой.
Переходим затем к описанию битв, происходивших в Шипкинском перевале в течение семи дней, начиная с 9 августа, во время которых погибло множество мужественных защитников, а в одной из битв пал геройскою смертью генерал-майор В. Ф. Дерожинский.
С целью завладеть проходом турки начали атаку 9 августа, заняв высоты за деревушкой Шипкой. Русский гарнизон, находившийся в проходе, состоял из болгарского легиона и одного полка, оба ослабленные недавними битвами. Всего у нас было три тысячи солдат и сорок орудий. Помощи можно было ожидать только из Тырнова, отстоящего на сорок миль от Шипки. Гарнизон работал неутомимо, не давая туркам двинуться вперёд ни на шаг; тогда последние ворвались в русскую линию на холмах за позицией, расположенной на горе Святого Николая, составляющей высочайшую точку шипкинского прохода. Ещё впереди своих окопов русские устроили мины, которые были взорваны, как только турки вступили на них, причём во время этого взрыва погибло от пяти до восьми тысяч турок; понятно, что этим нанесён был неприятелю большой вред. В первый день русские войска потеряли всего двести человек, преимущественно из болгарского легиона. 10 августа битва была не жаркая: туркам в этот день пришлось сделать большой обход с правого и левого фланга русских позиций. 11 августа турки атаковали русских с фронта и с боков. Радикальные недостатки позиции дали себя почувствовать: к счастью, подкрепления явились вовремя и дело приняло счастливый оборот. Как ни действовал усердно и храбро генерал Столетов, несмотря на то что он провёл четыре дня в неутомимой физической и умственной деятельности, ему трудно было бы устоять против пятидесятитысячной армии, атаковавшей его с фронта и боков. Но вот к нему на помощь своевременно подоспела помощь под начальством храброго генерала Дерожинского. Битва продолжалась целый день; к вечеру турки так окружили русских, что, казалось, им стоит только подать друг другу руки, чтобы очутиться на главном пути в тылу русских. Момент был в высшей степени критический.
Оба генерала, ожидая с минуты на минуту увидеть себя окружёнными со всех сторон турками, отправили государю телеграмму, в которой изложили, в каком они находятся положении, чего они могут ещё ожидать, как они намерены предупредить неприятеля и что они будут держаться на своих позициях, пока не подоспеют подкрепления. «Во всяком случае, телеграфировали они, мы и наши солдаты будем защищать свои позиции до последней капли крови».
Пробило шесть часов; битва на некоторое время прервалась; однако наши войска извлекли из этого очень мало выгод; в деле участвовали все их силы. Солдаты были измучены дневным жаром, усталостью, голодом и жаждой; уже три дня они не ели ничего варёного; воды также не оказалось. Тем не менее туркам доставался каждый клочок земли очень дорого; они всё-таки подвигались вперёд и вперёд, испуская радостные крики «аллах иль аллах!»
Оба генерала стояли на вершине и не спускали глаз с дороги, проходящей по долине Янтры, по которой должно было придти подкрепление. Вдруг генерал Столетов громко вскрикивает, схватив своего товарища за руку и указывая ему на дорогу; вдали показался отряд русских войск.
— Слава богу! Слава богу!.. — повторял генерал Столетов.
Но что это такое, это кавалерия? Неужели генерал Радецкий сделал такой промах, что отправил в Балканы кавалерию против сильной турецкой пехоты?
Однако это какая-то особенная кавалерия; она деятельно вступила в бой с турецкой артиллерией в лесу на холме, ограничивающей справа русскую позицию. Куда делись всадники с коней? И отчего кони уходят обратно? Тут дело разъяснилось. Всадники оказались батальоном стрелковой бригады, вся бригада находится всего в трёх километрах от Шипки. Но эта бригада имела ещё то достоинство, что ей не в первый раз сражаться в Балканах: это та самая бригада, которая совершила с генералом Гурко первый достославный переход через Балканы и участвовала в его удивительном отступлении. Ею предводительствует генерал Цвецинский. По его приказу стрелки бросаются на турок и заставляют их отступить. Генерал Радецкий, лично проведший стрелков на поле битвы, последовал за ними со своим штабом, прорвался сквозь тройную линию турецких стрелков и присоединился к двум генералам, поджидавшим его на вершине холма. Похвалив генерала Столетова за его храбрую защиту, генерал Радецкий принял начальство над всеми войсками.
С этого времени только и можно было серьёзно думать о том, что проход Шипки останется в руках русских войск. Последствия доказали, что стремительные атаки турок разбились о непоколебимую стойкость и чисто эпический героизм русских солдат. Атаки отбивались русскими одна за другою, пока наконец ослабленный неприятель должен был отказаться от своего намерения выбить русские войска из шипкинского прохода. В день прибытия подкреплений и принятия Радецким начальства над войсками, хотя и можно было не возобновлять нападения на турецкие позиции, угрожавшие правому флангу русских, но каждый чувствовал, что нельзя быть безопасным, пока турки не будут прогнаны с этого лесистого горного кряжа. Левый фланг находился только в сравнительной безопасности.
На рассвете наши снова напали на названную позицию. Болгарские мальчики носили для русских солдат воду в глиняных кувшинах и даже проникали в первые ряды. Битва в долине шла нерешительно и подкрепления, присланные 9-ю дивизией, принесли много пользы. К девяти часам подошёл генерал Драгомиров с двумя полками 2-ой бригады, входящей в состав его дивизии. Оставив подольский полк в резерве, он двинулся с житомирским полком вверх по опасной дороге. Полк был оставлен в редуте на вершине, пока в нём не представится надобности. Радецкий и его штаб остались на склоне вершины, тут примкнул к нему и генерал Драгомиров.
Ружейный огонь в долине то усиливался, то ослабевал в продолжении утра. К одиннадцати часам огонь стал значительно сильнее.
Об успехах, достигнутых нами в этот день в лесу, нельзя было судить по причине густоты этого леса, но ясно было, что битва попеременно склонялась то в ту, то в другую сторону. На склоне вершины, откуда генералы и штаб наблюдали за ходом битвы, пули жужжали, словно рой рассерженных пчел. В это время был ранен в левую ногу Драгомиров.
Между тем бой продолжался. Застрельщики и брянский полк не имели успеха в своём предприятии — взять турецкий лесистый склон нападением с фронта, хотя им и удалось парализовать усилия турок, которые хотели прорваться влево от них и зайти в тыл русским. В двенадцать часов решили произвести контрфланговое нападение на правый склон турецкого горного кряжа и ещё раз пустить снизу в атаку застрельщиков и остальные отряды. Два батальона житомирского полка, оставив по роте в резерве, выходят из частью прикрытой первой русской позиции на вершине и идут поротно через довольно ровную поверхность, находящуюся выше долины. Турецкие орудия и пехота открывают по ним убийственный огонь и многие из них окрашивают траву своею кровью. Но батальоны неудержимо стремятся вперёд и бросаются в лес; русская артиллерия, подготовлявшая им дорогу, должна была умолкнуть, чтобы не стрелять по своим солдатам.
Поворот в участи сражения наступил после часового ужасного боя; турки оставили свои позиции и горный кряж перешёл в наши руки, чем значительно обеспечился успех в последующих битвах. Сколько подвигов необычайного мужества, храбрости и отваги выказали русские при защите своих позиций на Шипке; каждый, начиная с генерала и до солдата, явили себя настоящими героями. Нет никакой возможности описывать всех случаев героизма русских войск, а потому мы приведём здесь только одни эпизоды, о которых говорилось в наших газетах.
Во время боя 13 августа солдаты брянского полка и болгарского легиона, защищавшие укрепление, называемое «турецкий люнет», к двум часам пополудни остались без патронов. Огонь прекратился, потому что резервов не было. Ободрённые этим турки с величайшею отвагою бросились на штурм этой важной позиции и уже поднялись на её вершину, как вдруг русские вышли из-за окопов и осыпали турок градом крупных камней и брёвен, катившихся в овраг, из которого вышел неприятель. Некоторые из смельчаков, взобравшиеся на площадку, были заколоты штыками и отправились за своими товарищами. В течение часа русские защищались этими нового рода метательными снарядами; наконец не хватило камней и русские стали пускать в турок изломанными ружьями, кусками земли и подсумками, наполненными мелкими камнями. Несмотря на это, турки, ободряемые своими офицерами, готовы были уже овладеть укреплением, как вдруг могучее «ура!», раздавшееся с соседних редутов, возвестило о прибытии авангарда стрелков генерала Радецкого.
О степени ожесточённости боя можно судить по потерям, которые были понесены сражающимися. Что турки должны были лишиться в несколько раз больше сравнительно с нашими потерями, в этом нет ничего удивительного, так как, во-первых, турки бросались в атаку, а русские войска отбивали их, а, во-вторых, неприятель старался завладеть позициями хорошо защищёнными. Во всё время семидневного, почти непрерывного сражения у турок выбыло из строя около пятнадцати тысяч человек. Но и с нашей стороны потери были также довольно велики, так как одними ранеными геройские защитники Шипки лишились девяноста восьми офицеров и 2 633 нижних чинов. Из высших начальников выбыли из строя: генерал-майор В. Ф. Дерожинский, нашедший славную смерть на обороняемых им позициях, и свиты его величества генерал-майор Драгомиров, раненый в ногу. Генерал-майор В. Ф. Дерожинский был смертельно поражён пулею в полость сердца, а осколком гранаты его сильно ранило в голову. Он мгновенно потерял сознание, но продолжал жить ещё некоторое время. В бессознательном состоянии его отправили в Габрово, где он вскоре и скончался 13 августа. Русская армия потеряла в этом храбром генерале одного из лучших военачальников. Сообщаем здесь его биографию.
Генерал-майор Валериан Филиппович Дерожинский происходит из дворян Воронежской губернии. Он родился 15 июня 1826 года, а в 1845 году из унтер-офицеров 1-го кадетского корпуса был произведён в прапорщики 19-ой артиллерийской бригады. Затем, по окончании курса наук, в 1849 году в бывшей Императорской военной, ныне Николаевской академии генерального штаба, В. Ф. Дерожинскому привелось уже в качестве офицера генерального штаба принимать участие в бывшей Восточной войне. Состоя в распоряжении главнокомандующего военно-сухопутными и морскими силами в Крыму, он получил за отличие в сражении чин капитана. В 1857 году он был произведён в подполковники и назначен начальником штаба 4-й лёгкой кавалерийской дивизии. В 1861 г. он был произведён в полковники и затем некоторое время был штаб-офицером в Николаевской академии генерального штаба для надзора за обучавшимися в означенной академии офицерами. По производстве в генерал-майоры, в 1872 году, он был сперва назначен помощником начальника 5-й пехотной дивизии, а с 1873 года он состоял командиром 2-й бригады 9-й пехотной дивизии. В. Ф. Дерожинский в 1855 году при обороне Севастополя получил контузию в голову осколком бомбы; но контузия эта, благодаря здоровой натуре, никакими недугами в дальнейшей жизни не сказалась. Имя генерала Дерожинского как одного из наиболее отличившихся в бывших до настоящего времени военных действиях было неоднократно упомянуто в официальных реляциях августейшего главнокомандующего.
Дерожинский оставил после себя жену и четырёх детей без средств к жизни. Как сообщали газеты, госпожа Дерожинская весною нынешнего года была в Петербурге, где хлопотала о пособии. Дело в том, что по случаю наводнения, бывшего в Кременчуге в начале 1877 года, они потеряли всё своё движимое имущество и собственный небольшой дом. По смерти мужа госпоже Дерожинской выдана приличная по заслугам пенсия, а дочери приняты в один из петербургских институтов на казённое содержание.