В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 4. Статьи и рецензии (1840—1841).
М., Издательство Академии Наук СССР, 1954
55. Генерал Каломерос. Роман, соч. А. Вельтмана. В двух частях. Москва. В типогр. Н. Степанова. 1840. В 12-ю д. л. В I-й части 181, во II-й 181 стр.1
Без всякого сомнения, вы знакомы с предком Каломероса? Если ж нет, то я вас сейчас познакомлю. В 1836 году г. Вельтман издал роман… нет, не роман, а археологическую повесть … и не археологическую повесть, а филологическое путешествие… даже не филологическое путешествие, а что-то такое хорошее, чего я назвать не умею, но что я читал с большим удовольствием и стихи выучил наизусть, — и назвал он это нечто «Александром Филипповичем Македонским»,2 героем древнего мира, видевшим очень далеко и шагнувшим вперед также неблизко. Ведь уж вы знаете от г-на Вельтмана, что Филипп, отец Александра Македонского, был истый и чистый славянин и прозывался Добромиров; соседи же, греки, прозвали его по-своему Калимерос («Александр Филиппович», ч. 1, стр. 43). Это не выдумано: Калимерос действительно есть слово составное, в чем можете увериться помощию греческого лексикона. Когда г. Вельтман, воскликнув: «и снова в путь», сел на гиппогрифа, тогда, проездом через Сирию, взглянул он в одном из тамошних храмов на бюст Александра Великого… необыкновенное сходство с Наполеоном! Заметьте это. — Перебравшись через хребет Карпатский, г. Вельтман очутился в садах Одубешти. Вино подкрепило силы его после путешествий в областях Эреба, но не надолго стряхнул он с себя древнюю пыль. Желая скорее возвратиться на родину, г. Вельтман отправился прямо на станцию, «Ди Грабе Кай!» — вскричал он по-молдавски. «Пожалуйте подорожную», — отвечал капитан де почт по-русски, тогда как нос его, глаза, усы, одежда, трубка в зубах доказывали, что он молдаван или грек или, по крайней мере, римлянин.
Вспыльчивый от природы, — говорит автор Александра Македонского, — я одним размахом руки сбил с головы его тканую на вате скуфию. Вот тебе и подорожная!
— Как вы смеете драться! — вскричал он, потеряв равновесие и папуши. — Я благородный! Я Калимерос!
— Будь ты хоть Кали-еспера-сас, мне всё равно!
— Нет, я не Кали-имера-сас, а Калимерос! Вот извольте посмотреть сами.
И капитан де почт достал из кованого сундука почтовый лист бумаги, на котором было написано
«Cet enfant est né d’une des plus illustres tiges; qu’il soit nommé Alexandre Kalimeros».[1]
— Что это значит! — думал я, рассматривая черты капитана де почт; как он похож на бюст Александра Великого, который я видел в сирийском храме, а бюст Александра Великого похож… о, это должно исследовать!..
Боже мой! — продолжает г. Вельтман, — в пустынях гетов, готов, кведов, каттов, почти на том же месте, где Филипп Кривой хотел поставить болвана в честь Геркулесу; почти на том же месте, где Александр двурогий приносил жертву Тирасу…
Потомок мирно под дерновой кровлей,
Живет да хлеб жует,
И тешится лишь заячьей ловлей,
Да залпом пьет,
Да ямщиков бранит и бьет!
История потеряла из вида ветвь благородного древа! О, это стоит исследовать!3
Видите ли, в чем дело, почтенные читатели? Капитан де почт похож на бюст Наполеона, а бюст Наполеона похож на бюст Александра Великого… понимаете? — «Нет, не понимаем». — Помилуйте, как этого не понимать? Бюст Александра Великого похож на бюст Наполеона, а бюст Наполеона на капитана де почт, ergo[2]… Если ж вы и теперь не понимаете, то извольте прочесть «Генерала Каломероса». Четыре года, истекшие со времени появления «Александра Филипповича», сделали небольшое изменение в слове «Калимерос», переменили и на о, Калимероса на Каломероса. Время задает нам премудреные филологические и археологические задачи; надобно владеть мечом Александра, чтобы рассечь их: зубами их не развяжешь. Мы, например, прочитав «Александра Филипповича», до того были проникнуты страстию производить слова, отыскивать их корни, находить сродство между персидским, греческим, французским, русским и прочими языками, что славно разрубили одну историческую задачу. Представьте, ведь Одоакр, по-латине Odoacer (Одоацер), которого герулы, ругийцы, готы и многие другие, находившиеся в римском войске, провозгласили полководцем и который основал особенное королевство в Италии, был — как вы думаете? — чисто начисто русский, un vrai Roussac.[3] Это доказывается этимологическим анализом его имени. Когда он воссел на престол, то воскликнул: «О, да я царь!» Время, всё изглаживающее, даже ненависть семейств и народов, изгладило запятую, букву а заменило о, вместо я поставило а, и звук царь перековало в cer, отчего, изволите видеть, и вышел — Odoacer. Дело ясное!.. Но возвратимся к «Генералу Каломеросу».
Содержание нового романа г. Вельтмана просто. Мы не будем подробно его рассказывать, а ограничимся несколькими строками. Главное дело состоит в том, что Наполеон (назвавший себя генералом Каломеросом) в походе на Москву остановился в поместье графини Софьи N., где жила не сама хозяйка, а друг ее, Иеонилла Ловская, с дочерью Клавдией, образцом совершенств. Наполеон влюбился в нее, потом обвенчался с ней, и плодом супружества был Александр, капитан де почт, который, не хуже других членов Наполеонова семейства, может объявить права свои на Францию. Г-н Вельтман выдумал нового претендента на престол Бурбонов, и почти весь роман его состоит из разговоров Наполеона с третьей своей супругой.
По нашему мнению, в этом романе много несообразностей, или, говоря яснее, выдумок.
Наполеон развелся с Жозефиной: это факт. Вторая супруга его есть Мария-Луиза: это также факт. Но чтобы он при жизни ее женился, мимоездом, на Клавдии, которая, по счету, третья, а по любви первая… это, воля ваша, что-то нескладно! Ходил в народе слух, что в 1810 году Наполеон тайно жил в Москве у какой-то мадам Шальме (которая действует и в романе), на Кузнецком Мосту, якобы для выведывания и осмотра, но народ ведь называл Наполеона и антихристом, а «Драгоценный подарок для детей» говорит: не всякому слуху верь.
Наполеон, по истории, не любил толковать с дамами о политике: в романе г. Вельтмана он частенько рассуждает о ней с своей супругой и тещей, хотя и удивляется, как могут интересовать женщин война и политика. Стало быть, это выдумка?
Положим, однако ж, что Наполеон любил толковать с дамами о политике и разыгрывать селадона; но чтобы он говорил речи, непонятные ни ему самому, ни другим… воля ваша, почтенный и глубоко уважаемый нами автор, это неправда: вы это выдумали. Смотря с балкона второго этажа Кремлевского дворца на грабительство солдат, Наполеон восклицает: «Жалкие существа! Если б голод и жажда человека могли утоляться во-время хоть мякиной и водой — вы бы не были здесь!.. Если б труд делился дружнее между людьми, и две руки не брались за то, где нужно четыре, — вы бы не ходили по миру!.. Если б на каждую мысль было слово — о, тогда можно было бы доказать, что вы люди, а не звери!..» (стр. 7, часть 2). Непонятные слова!
А что генерал Каломерос — действительно Наполеон, в том никак нельзя сомневаться: мы узнали это не от г. Вельтмана, который набросил таинственное покрывало на героя своего романа, а от самого героя, — узнали не потому, что генерал Каломорое был среднего роста, несколько смуглый, с суровой наружностью, без малейшей улыбки, с спокойным, но проницательным взглядом, в генеральском мундире, с заложенною левою рукою между пуговицами жилета (ч. 1, стр. 43), а потому, что Наполеон, в жару любовных объяснений, проговорился неосторожно: «Чего ж я хочу собственно для себя! Кажется, ни рая, ни ада: хочу, кончив службу людям, выйти в отставку, прожить остальные годы честным инвалидом в семье… вот и всё!.. Император и я — не уживаются друг с другом» (ч. 1, стр. 119).
Слог г. Вельтмана превосходный, и весь роман, хотя и выдуманный, читается легко.
1. «Отеч. записки» 1840, т. XII, № 9 (ценз. разр. 14/IX), отд. VI, стр. 1—3. Без подписи.
В ПссБ рецензия на роман Вельтмана «Генерал Каломерос» ошибоч-но помещена в конце V тома, рядом со статьями 1841 г. Рецензия эта находится в прямой связи с рецензией Белинского на «Угол» Але-ксандрова (Дуровой). В «Отеч. записках» эти рецензии помещены рядом (см. «Отеч. записки» 1840, т. XII, № 9, отд. VI, стр. 1—3 и 3—4).
2. Полное название романа Вельтмана: «Предки Каломероса. Александр Филиппович Македонский». Белинским в 1836 г. была написана рецензия на этот роман (см. ИАН, т. II, № 27).
3. Цитаты из романа Вельтмана приводятся Белинским с пропусками.