Картина для Ueberbrett’l.
Комната студента Лёньки, второкурсника, приезжего из провинции. Летние сумерки. Студент Лёнька ходит по комнате назад и вперед. Студент Ванька сидит на кровати и болтает ногами. — Очень долгое молчание.
Ванька.
Есть, Лёнька!
Лёнька.
Я.
Ванька.
Пока не поздно,
ты помирись.
Лёнька.
Есть, Ванька!
Ванька.
Я.
Лёнька.
Не нужно маклера.
Ванька.
Серьезно:
Ведь жаль, вы — старые друзья…
Лёнька, злобно.
Ты запиши себе на память:
вот это — дверь. Так или брысь,
Или сиди в углу тихонько
и не давай советов.
(Молчание).
Ванька.
Лёнька!
Лёнька.
Что надо?
Ванька.
Право, помирись.
(Лёнька, не говоря ни слова, выбрасывает за дверь ванькину фуражку, летнее пальто, потом самого Ваньку и запирается на ключ).
Голос Ваньки, как ни в чем ни бывало.
Я буду завтра только рано.
Лёнька.
Болван.
Голос Ваньки, спокойно.
И слышу от болвана.
Спиши уж лекции ты сам, —
А ты бы все-таки…
Лёнька, яростно.
К чертям!!
(Лёнька один еще раз проходит по комнате из угла в угол, потом садится, берет томик стихов и перелистывает. Одно из стихотворений, очевидно, ему нравится: он декламируем его вслух, с большим чувством, но с малым искусством):
Ведь ты мне клялася, припомни,
Но я говорил тебе: «Нет!
Сегодня люби меня — что мне
До сумрака будущих лет.
«Любовь — это вольная пташка;
Полюбишь другого — скажи:
Мне станет тоскливо и тяжко —
Пускай! разве счастье во лжи?»
И ты полюбила другого.
Что ж… Был мой цветок и отцвел.
Сказала бы тихое слово.
Я б тихо вздохнул и ушел.
А ты… Не давая покою,
Бушует презрение в груди:
Ты — женщина с женской душою,
С душою рабыни. Поди.
(Стучат, Лёнька отпирает.
Дверь узко приотворяется: выглядывает шестнадцатилетнее личико в газовой косынке. Входит барышня в длинном пальто).
Барышня.
Bonjour. Здороваться не надо?
Лёнька, холодно.
Мое почтение. Прошу.
(указывает на стул).
Рад видеть вас.
Барышня, садясь.
Я тоже рада
Я вам поклоны природу:
вся дача кланяется. Мама
Вчера спросила у меня:
«Твой кавалер четыре дня
не появлялся. Что за драма?
Не заболел ли часом, а?
или сердит? Ты съезди, Лена,
проведай — может быть, измена?
Уж и соскучилась…»
Лёнька, сухо.
Весьма
польщен такой заботой.
Мое здоровье — ничего.
Прошу вас кланяться.
Лена.
С охотой.
Лёнька.
А не бываю оттого,
Что не имею аппетита
никак, ни тайно, ни открыто
Делить с другими пополам
мой… мой кредит.
Лена.
Не передам.
Найдите что-нибудь умнее.
Лёнька.
Я берегу свой скромный ум
Для лучших целей.
(Молчание. Он с любопытством смотрит на ее костюм, слегка видный из-под пальто. Она замечает и встает).
Лена.
Мой костюм —
По вашей собственной идее.
Смотрите.
(Снимает пальто и косынку.
На ней японский наряд и прическа; на плечах черная пелерина).
Лёнька.
Гейша!
Лена.
Каково?
Идет? Эффектно?
Лёнька, опять сухо.
Ничего…
Зачем, однако, пелерина?
Лена, отпуская глаза.
Открыто спереди… А я
Здесь у чужого господина —
Чужого…
Лёнька, мрачно.
Да-с. А кто причина?
Лена.
Вина по вашему моя?
Лёнька.
Вопрос наивно-щекотливый.
Лена, печально.
Какой же вы несправедливый…
Мне это больно. Я уйду…
Или — постойте. Я согласна
Предаться вашему суду.
Вы отвечайте мне.
Лёнька.
Прекрасно.
(Лена сидит на стуле, он на кровати).
Лена.
Я виновата, например,
что вы мне нравитесь? нисколько?
Лёнька.
Нет.
Лена.
А второй мой кавалер
мне тоже нравится. Не столько,
не так, как вы, на пять минут,
Но все же нравится. И тут
Опять не я ведь виновата:
Кто может дать себе завет:
«Вот то пусть нравится, то — нет?»
Он не застал однажды брата
и просидел со мной один.
Он — очень славный господин,
такой высокий, сильный, крупный;
я очень нравилась ему —
и рассудила: «Почему
я с ним должна быть не доступной?
Он не противен мне совсем,
и так ухаживает мило,
и так красив»… И я «пустила»
поцеловать себя.
(Она становится коленями на мягкую скамеечку у его ног, и продолжает тише).
Зачем.
так тяжело и так тревожно смотреть на вещи?
(Она опирается руками об его колени, тихо спрашивая:)
Можно?
Лёнька, тихо.
Можно.
Лена.
Спасибо. — Видите ли: мы
ведь не поженимся. Ведь это
у вас на время: до зимы
или до будущего лета.
Я рада с полночи до дня
шептаться с вами у обрыва,
вы так целуете… красиво,
я так люблю вас, вы меня.
и мама любит вас, мы оба
такие милые… На что ж
копаться правда или ложь,
и как, и хватит ли до гроба?…
Ведь жизнь ужасно велика, —
так лучше нежится, пока
нам не наскучило..,
Лёнька, ворчливо.
Но можно
ведь было все же мне тогда
и рассказать!
Лена, с искренним удивлением.
Вы правы… да…
но это было б очень сложно:
отчет по каждому рублю!
я не считаю мелких денег.
я помню вас: вас я люблю, —
Но те?! — Мне больно на коленях.
(Лёнька подымает ее и усаживает рядом с собою, или — если угодно, к себе на колени. — Молчание).
Лена, лукаво.
Я Ваньку встретила. У вас
Тут вышла маленькая сцена?
Лёнька, полусердито.
Я говорил ему сто раз,
чтоб не мешался!
Лена.
Лёня?
Лёнька.
Лена?
Лена, подставляя щечку:
Миритесь. — Браво.
Лёнька, весело.
А теперь —
Без пелерины?
Лена.
Да.. Но только
чтоб не вошли. Замкните дверь.
(Лёнька запирает дверь на ключ и снимает пелерину. Впрочем, разрез небольшой).
Лена.
Мне стыдно…
Лёнька, наклоняясь над нею.
Вот! А мне — нисколько!
Занавес.
ALTALENA.