Гезиод и Омир, соперники (Батюшков)

Гезиод и Омир, соперники
автор Константин Николаевич Батюшков (1787—1855)
См. Опыты в стихах (Элегии). Опубл.: 1817, «Опыты». Ч. II. С. 91—100. Источник: РВБ (1817) • Перевод элегии Ш.-Ю.Мильвуа (Millevoye, 1782—1816) «Combat d'Homère et d'Hésiode» («Бой Гомера и Гесиода»).

Гезиод и Омир, соперники


Посвящено A<лексею> H<иколаевичу> О<ленину,>
любителю древности
[1]

Народы, как волны, в Халкиду текли,
Народы счастливой Еллады!
Там сильный Владыка,[2] над прахом отца[3]
Оконча печальны обряды,
Ристалище славы бойцам отверзал.
Три раза с румяной денницей
Бойцы выступали с бойцами на бой;
Три раза стремили возницы
Коней легконогих по звонким полям;
И трижды владетель Халкиды
10 Достойным оливны венки раздавал.
Но солнце на лоно Фетиды
Склонялось, и новый готовился бой. —
Очистите поле, возницы!
Спешите! Залейте студёной струёй
15 Пылающи оси и спицы;
Коней отрешите от тягостных уз
И в стойлы прохладны ведите;
Вы, пылью и потом покрыты бойцы,
Внемлите народы, Еллады сыны,
20 Высокие песни внемлите!

Пройдя из края в край гостеприимный мир,
Летами древними и роком удрученный
Здесь песней Царь, Омир,[4]
И юный Гезиод,[5] Каменам драгоценный,
25 Вступают в славный бой.
Колебля маслину[6] священную рукой,
Певец Аскреи[7] гимн высокой начинает:
(Он с лирой никогда свой глас не сочетает.):[8]

Гезиод.

Безвестный юноша, с стадами я бродил
30 Под тенью пальмовой близ чистой Ипокрены;
Там пастыря нашли прелестные Камены,
И я в обитель их священную вступил.

Омир.

Мне снилось в юности: Орёл громометатель
От Мелеса меня играючи унес
35 На край земли, на край небес,
Вещая: ты земли и неба обладатель.[9]

Гезиод.

Там лавры хижину простую осенят,
В пустынях процветут Темпейские долины,[10]
Куда вы бросите свой благотворный взгляд,
40 О нежны дочери суровой Мнемозины!

Омир.

Хвала отцу богов! Как ясный свод небес
Над царством высится плачевного Эреба,
Как радостный Олимп стоит превыше неба:
Так выше всех богов, властитель их, Зевес!..

Гезиод.

45 В священном сумраке, в сиянии Дианы,
Вы, Музы, любите сплетаться в хоровод,
Или торжественный в Олимп свершая ход
С бессмертными вкушать напиток Гебы рьяный…

Омир.

Не знает смерти Он: кровь алая тельцов
50 Не брызнет под ножем над Зевсовой гробницей;
И кони бурные со звонкой колесницей
Пред ней не будут прах крутить до облаков.

Гезиод.

А мы все смертные, все Паркам обреченны,
Увидим области подземного Царя,
55 И реки спящие, Тенаром[11] заключенны,
Не льющи дань свою в бездонные моря.

Омир.

Я приближаюся к мете сей неизбежной.
Внемли, о юноша! Ты пел Труды и Дни…
Для старца ветхого уж кончились они!

Гезиод.

60 Сын дивный Мелеса! И лебедь белоснежной
На синем Стримоне, провидя страшный час,
Не слаще твоего поёт в последний раз!
Твой гений проницал в Олимп: и вечны боги
Отверзли для тебя заоблачны чертоги.
65 И что ж? В юдоли сей страдалец искони,
Ты роком обречён в печалях кончить дни.
Певец божественный, скитаяся как нищий,
В печальном рубище, без крова и без пищи,
Слепец всевидящий! ты будешь проклинать
70 И день, когда на свет тебя родила мать!

Омир.

Твой глас подобится амврозии небесной,
Что Геба юная сапфирной чашей льёт:
Певец! в устах твоих Поэзии прелестной
Сладчайший Ольмия благоухает мёд.
75 Но… Муз любимый жрец! страшись руки злодейской,
Страшись любви, страшись Эвбеи берегов;
Твой близок час: увы! тебя Зевес Немейской
Как жертву славную готовит для врагов.

Умолкли. Облако печали
80 Покрыло очи их… народ рукоплескал!
Но снова сладкий бой Поэты начинали
При шуме радостных похвал.
Омир возвыся глас, воспел народов брани,
Народов гибнущих по прихоти Царей;
85 Приама древнего с мольбой несуща дани
Убийце грозному и кровных и детей:
Мольбу смиренную и быструю Обиду,
Харит и лёгких Ор и страшную Эгиду,
Нептуна области, Олимп и дикий Ад.
90 А юный Гезиод, взлелеянный Парнасом,
С чудесной прелестью воспел весёлым гласом
Весну роскошную, сопутницу Гиад:
Как Феб торжественно вселенну обтекает,
Как дни и месяцы родятся в небесах;
95 Как нивой золотой Церера награждает
Труды годичные оратая в полях.
Заботы сладкие при сборе винограда;
Тебя, желанный Мир, лелеятель долин,
Благословенных сёл, и пастырей и стада
100 Он пел. И слабый Царь, Халкиды властелин,
От самой юности воспитанный средь мира,
Презрел высокий гимн бессмертного Омира,
И пальму первенства сопернику вручил.
Счастливый Гезиод в награду получил
105 За песни, мирною Каменой вдохновенны,
Сосуды сребряны, треножник позлащенный
И чёрного овна, красу весёлых стад.
За ним, пред ним, сыны Ахейские, как волны,
На край ристалища обширного спешат,
110 Где победитель сам, благоговенья полный,
При возлияниях, овна младую кровь
Довременно богам подземным посвящает,
И Музам светлые сосуды предлагает,
Как дар, усердный дар певца, за их любовь.
115 До самой старости преследуемый роком,
Но духом царь, не раб разгневанной судьбы,
Омир скрывается от суетной толпы,
Снедая грусть свою в молчании глубоком.
Рожденный в Самосе убогий сирота,
120 Слепца из края в край, как сын усердный водит;
Он с ним пристанища в Елладе не находит;
И где найдут его талант и нищета?


Ноябрь 1816 — январь 1817

Примечание к элегии Гезиод и Омир

Эта Элегия переведена из Мильвуа, одного из лучших Французских Стихотворцев нашего времени. Он скончался в прошлом годе, в цветущей молодости. Французские Музы долго будут оплакивать преждевременную его кончину: истинные таланты ныне редки в отечестве Расина.

Многие писатели утверждали, что Омир и Гезиод были современники: некоторые сомневаются, а иные и совершенно оспоривают это предположение. Отец Гезиодов, как видно из Поэмы Труды и Дни, жил в Кумах, откуда он перешел в Аскрею, город в Беотии, у подошвы горы Геликона: там родился Гезиод. Музы, говорит он в начале Феогонии, нашли его на Геликоне и обрекли себе. Он сам упоминает о победе своей в песнопении. Архидамий, Царь Евбейский, умирая завещал, чтобы в день смерти его, ежегодно совершались погребальные игры. Дети исполнили завещание родителя и Гезиод был победителем в песнопении. Плутарх в сочинении своем, Пир Семи Мудрецов, заставляет расказывать Периандра о состязании Омира с Гезиодом. Последний остался победителем, и в знак благодарности Музам, посвятил им треножник, полученный в награду. — Жрица Дельфийская предвещала Гезиоду кончину его; предвещание сбылось. Молодые люди, полагая что Гезиод соблазнил сестру их, убили его на берегах Евбеи, посвященных Юпитеру Немейскому.

Кажется, не нужно говорить об Омире. Кто не знает, что первый в мире Поэт был слеп и нищий?

Нам Музы дорого таланты продают!


  1. Aлексей Hиколаевич Оленин (1763—1843) — старший друг и покровитель Батюшкова, художник, археолог, директор Императорской публичной библиотеки (С.-Петербург), с 1817 г. президент Академии художеств. Салон Оленина (завсегдатаем которого Батюшков стал еще в середине 1800-х годов) являлся центром русского неоклассицизма, или «русского ампира», — достаточно разнородного художественного течения, сочетавшего «культ чувственности» с интересом к классической (греко-римской) и «северной» (кельтской и скандинавской) античности (см.: Томашевский Б. К.Н.Батюшков // Батюшков К. Стихотворения. [М.; Л.], 1948. С. XXIII—XXVII). Об «оленинском кружке» см.: Гилельсон М.И. Молодой Пушкин и арзамасское братство. М., 1977. С. 3—37; Тимофеев Л.В. В кругу друзей и муз: Дом А.Н.Оленина. Л., 1983.
  2. Владыка — у Мильвуа Ганиктор (Ganictor), сын Амфидаманта.
  3. Над прахом отца — у Мильвуа названо имя Амфидаманта (Amphidamas), царя Халкиды, на чьих похоронах проходили погребальные игры, в которых участвовал Гесиод.
  4. Омир — выбор между написаниями Омир и Омер (или Гомер — с начальным г, соответствующим густому придыханию), зависящий от признания рейхлиновского или эразмовского произношения, был предметом широкого обсуждения в первые десятилетия XIX в. (см.: Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века: Фонетика; Морфология; Ударение; Синтаксис. М., 1954. С. 23—24). В своих печатных произведениях Батюшков употреблял формы Омир и Гомер; только в I-й (прозаической) части «Опытов в стихах и прозе» по настоянию редактора, Н.И.Гнедича, был принят вариант Омер. В марте 1817 г. Батюшков писал Гнедичу: «Ты печатал Омер, в прозе, пусть так, но в стихах оставь Омир, не то будет пестрота, а рифма требует ир <...>» (Русская старина. 1883. Кн. VII. С. 42).
  5. Гезиод, Гесиод ('Εσιοδος, VIII в. до н. э.) — древнегреческий поэт, автор поэм «Теогония» и «Труды и дни».
  6. Во французском подлиннике: Du laurier d'Hippocrène une branche sacrée // S'agite dans le main <d'Hésiode>= Священная ветвь лавра Иппокрены // Колеблется в руке <Гесиода> (стихи 21—22). «Мильвуа в примечании ссылается на "Теогонию" Гесиода (ст<их> 30), где поэт рассказывает, как пас стада у подножия горы Геликон, обители муз, и получил от них лавровую ветвь» (ФЭ. С. 643). Батюшков заменяет лавр маслиной (оливой). Иппокрена — источник на горе Геликон.
  7. Певец Аскреи (у Мильвуа: le poète d'Ascrée, стих 22) — Гесиод. Аскрея — родной город Гесиода.
  8. Ср. во французском оригинале: En ces mots il commence, et ses nobles chansons // De la lyre jamais n'empruntèrent les sons = С этими словами он начинает, а его высокие песни // Никогда не сопровождались звуками лиры (стихи 23—24). Древние считали, что Гесиод (как и Гомер) не умел играть на кифаре (Paus. 10.7.2—3).
  9. Близкий перевод реплики Гомера у Мильвуа (стихи 29—32). «Одна из античных легенд о Гомере гласит, что он был унесен орлом (Зевсом-«громометателем») с берегов реки Мелеса на Олимп. Далее в состязании певцов партия Гомера представляет собой прославление Зевса, партия Гесиода — прославление поэзии» (ЛП. С. 547). Громометатель – эпитет Зевса у Гомера [αστεροπητης 'метатель молний, молниевержец' («Илиада» 1.580, 609, 7.443, 12.275)]. Орел громометатель — у Мильвуа: l'oiseau du tonnerre 'громовая птица' (29).
  10. Темпейские долины (Τεμπεα) — местность в Фессалии между горами Олимп и Осса, славившаяся своим плодородием; у Мильвуа не упоминается.
  11. Тенар (Ταιναρος, Ταιναρον) — мыс на юге Лаконики, где, по поверьям древних, находился вход в царство мертвых (Аид).