Пикрошоль, выслушав рассказ тех, кто спасся бегством после той битвы, в которой Трипе оттрепали, вошел в страшный гнев, узнав, что черти напали на его людей, и всю ночь держал совет, в заключение которого Гастиво и Тукдильон решили, что его могущество таково, что он может победить всех чертей ада, если они на него набросятся, чему Пикрошоль, однако, отнюдь не верил, а потому был далеко не спокоен насчет исхода дела. Тем не менее он послал, под предводительством графа Тиравана, рекогносцировать местность, тысячу шестьсот человек легкой кавалерии, которые предварительно были окроплены святой водой и опоясаны орарем на тот случай, если бы им повстречались черти, которых грегорианская вода[1] и орари должны были рассеять и прогнать.
И вот они проехали до Вогюйона и Маладери, не встретив никого, кто мог бы им что-нибудь сообщить, но, поднявшись на гору, нашли в хижине близ Кудре пятерых паломников, которых, связав и потрепав, увели с собой, как шпионов, несмотря на их восклицания, заклинания и мольбы.
Опустившись оттуда по направлению к Сельё были замечены Гаргантюа, который сказал своим людям:
— Товарищи, мы наткнулись на неприятеля, но их вдесятеро больше чем нас; атаковать ли нам их?
— Чёрт возьми, — отвечал монах, — как же иначе? Неужели вы оценяете людей по их числу, а не по их достоинству и храбрости?
Затем вскричал:
— В атаку, черти, в атаку!
Услышав это, неприятель подумал, конечно, что это настоящие черти, и обратился в поспешное бегство, за исключением Тиравана, который, вооружась копьем, ударил им изо всей мочи монаха прямо в грудь, но копье притупилось о толстенную и жесткую рясу, точно свечка, которою бы ударили по наковальне.
Монах же хватил Тиравана палкой с крестом по шее так сильно, что оглушил его; Тираван лишился чувств и движения — и свалился к ногам лошади.
И, увидя орарь, которым он был опоясан, монах сказал Гаргантюа:
— Эти люди не что иное как попы; это еще далеко не монахи. Клянусь св. Жаном, я настоящий монах и я их побью, как мух.
И поскакал на них во весь опор, нагнал последние ряды и стал бить их направо и налево, точно рожь молотил. Гимнаст спросил у Гаргантюа, следует ли и ему преследовать их, на что Гаргантюа отвечал:
— Отнюдь нет. Потому что по настоящей военной дисциплине никогда не следует доводить своего врага до отчаяния, так как в таком случае сила его удвоивается и храбрость возвращается, хотя бы перед тем он упал духом. Нет лучшего средства спасения для людей, застигнутых врасплох и отчаявшихся в своем спасении. Многие победы исторгнуты из рук победителей побежденными, когда первые не слушались голоса разума, но пытались истребить всех неприятелей до единого, не оставляя даже никого, кто мог бы доставить вести. Не запирайте всех дверей и не загораживайте всех дорог перед неприятелем, а лучше содействуйте его бегству хитростью.
— Хорошо, но за ними гонится монах, — сказал Гимнаст.
— Разве, — отвечал Гаргантюа, — монах гонится за ними? Честью клянусь, им от этого не поздоровится. Но, во избежание всяких случайностей, погодим еще отступать; подождем здесь молча. Мне кажется, я уже понял манеру воевать у наших врагов; они руководствуются случаем, но не разумом.
Пока они дожидались под орешниками, монах преследовал врагов, сражая тех, которые ему попадались, никого не щадя, до тех пор пока не встретил всадника, у которого за спиной сидел один из бедных паломников. Увидя, как он замахивается палкой, паломник вскричал:
— Ах! господин настоятель, друг мой, господин настоятель, спасите меня, умоляю вас!
Услышав эти слова, враги обернулись и видя, что один только монах производит весь этот шум, принялись осыпать его ударами, точно деревянного осла; но он ровно ничего не чувствовал и тогда даже, когда удары падали на рясу, потому что кожа у него была совсем нечувствительна к ударам. После того они поручили стеречь его двоим стрельцам и, повернувшись на седле, увидели, что их никто больше не преследует, а потому подумали, что Гаргантюа убежал со своим отрядом.
И вот они поскакали к орешникам так быстро, как только могли, чтобы их нагнать, а монаха оставили с обоими стрельцами, сторожившими его. Гаргантюа услышал конский топот и ржание и сказал своим людям:
— Товарищи! я слышу, как скачут враги, и вижу, как они несутся на нас целой толпой; сомкнем свои ряды и преградим им путь; этим способом мы приведем их к погибели, а себя прославим.
- ↑ Папа Григорий Великий ввел освящение воды, как утверждают.