Гамлет Завихрывихряйского уезда (Дорошевич)
| Гамлет Завихрывихряйского уезда |
| Источник: Дорошевич В. М. Папильотки. — М.: Редакция журнала «Будильник», 1893. — С. 21. |
На дверях театра красуется грандиозная афиша:
в г. Завихрывихряйске,
для открытия спектаклей опереточно-драматической труппы, дано будет в первый раз:
ГАМЛЕТ
НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ ДАТСКИЙ,
или
НЕ ДАВШИ СЛОВА — КРЕПИСЬ, А ДАВШИ — ДЕРЖИСЬ.Трагедия в 5 действиях, соч. известного любимца завихрывихряйской публики В. Шекспира.
В IV действии, магазином гробовых дел мастера Варсонофия Петрова (что на Миллионной улице) устроены будут:
По этому поводу завихрывихряйские дамы готовят к вечеру траурные платья, чтоб ехать в театр; в кассе какой то мещанинишка приторговывает «похоронный билет повиднее», а на сцене идёт генеральная, первая и последняя репетиция трагедии.
Любовник г. Петров-Сапожковский ходит по сцене мрачный, антрепренёр Неплатилов-Стрекач с укоризной качает головой.
— Нечего-с головой-то кивать! — разражается любовник, — это гадость, прямо гадость-с!.. Любовника, и вдруг в заезженной пьесе выпускать-с!.. Гадость!.. Заиграно-с… Все-с эту пьесу переиграли-с, Сальвини-с, Росси-с… ещё там какие есть… Вы мне не это подавайте-с… Вы мне «Гувернёра» ставьте, чтоб публика сразу видела-с, что я не какой-нибудь, а французским языком владею!.. Я из-за «Гувернёра»-то, батенька мой, трёх исправниц, двух учительш и одну докторшу на своём веку увёз… А вы меня что играть заставляете?.. Старьё?..
— Мамочка! мамочка! не говорите так: классический репертуар! — щебечет Стрекач, — я здешнюю публику знаю, который год держу!.. Да что я своему любовнику враг? Потому и Гамлета ставлю, что добра вам желаю!.. Тут летом-с шесть купцов на именинах рыбой отравилось, шесть купчих вдовами ходят… Купеческая вдова, — вот основание-с!.. А то докторша!.. Что есть докторша? Мечта!.. Одно лекарство на пустой желудок!… «Гувернёр»!.. Да против «Гамлета» и «Отелло» ни одна вдова не устоит… Артистической опытности верьте… Вот если бы вы в карты счастливы были, я б для вас «Велизария» поставил, ибо «Велизарий» к богатому купечеству ход даёт… А то у вас главное — лицо… Ай-ай-ай! Что за лицо будет!.. Белил для бледности побольше, и горностаевая мантия!..
— То есть, как горностаевая? — несколько смягчённый спрашивает любовник, — я Гамлета на горностае не играю!..
— Для шику-с, для шику!.. Всё-таки, как хотите, а принц крови!.. Ну, и покажем, что у нас гардеробчик не какой-нибудь, и принца крови одеть сумеем!..
Любовник смягчается совсем, всё принимает к сведению и приготовляется играть «Гамлета» «как нужно».
— Розенкранц, Розенкранц! Гильденштерн, Гильденштерн!.. — с укоризной восклицает антрепренёр неужели вы в порядочном обществе не бывали?.. С наследным принцем разговариваете, и вдруг бряк прямо: «нет, принц»!.. Эх, вы!.. Вы этак, с почтительностью: «никак-с нет-с, принц»!.. Вот как следует… А не пустить ли нам этакой французской игры, г. Сапожковский? Пусть придворные у принца руку целуют! А?..
— Что ж, я ничего! — самодовольно отвечает любовник.
— И чудесно-с… Ну-тка, пусть публика смотрит, как мы придворный этикет ставим… хе, хе!.. А ты, тень!.. Эх, ты!.. Основания у тебя в голосе нет… А эта, брат, роль основательности требует, чтоб голос был как из бочки… Ты бы хоть чулки что ли сырые до вечера поносил, всё в голосе хрипу поприбавится… В роль, братец, надо вникать, ведь, Шекспира играем!..
— Г. король, г. король! — прерывает Стрекач репетицию, — вы того-с, вы не позабудьте после театра-то для сцены молитвы монашеский костюм передеть-с!..
— Да когда же тут, Аполлон Истукариевич?.. Тут чистая перемена-с…
— Как бы не так-с… хе, хе,!.. У меня этот антракт дорогого стоит-с… Мне его позатянуть надо-с… У меня тут публика пари промежду себя держит: убьёт Гамлет короля или нет?.. Пари держит и водку пьёт… У меня тут буфет за весь вечер торгует… Нет, уж вы переоденьтесь… Оно и лучше… Спервоначала-то, как вы монахом войдёте, публика и рот разинет, а как узнает вас — так и обрадуется… Да монахом-то оно и трагичнее…
— К вам у меня, madame[1], просьбишка! — умильно обращается Стрекач к Офелии, — мамочка, спойте вы вместо «Валентиновых-то дней» что-нибудь этакое, цыганское… «Очи чёрные», например, или другое что… У меня г-жа Развихляй-Падучая в этом месте «Сударку» пела, и большой фурор производила…
— Право, не знаю… — путается Офелия, — ведь, это всё-таки Шекспир.
— Эх, мамочка, да, ведь, и Шекспир, должен же он в Завихрывихряйске по-тутошнему говорить, чтоб его поняли, хе, хе!.. К тому ж Офелия сумасшедшая… А сумасшедший человек, — он что хочешь споёт… Право, махните для успеха… Или хоть упадите поинтереснее… Публика и это тоже любит… Что же-с изберёте?
— Я уж спою, а потом упаду!.. — застенчиво отвечает Офелия.
— Ну-с, теперь главное! — торжественно восклицает Стрекач, — на счёт похорон!.. У меня похороны так-с идут: здесь вот Офелию хоронят, а здесь — Полония с музыкой…
— Как Полония?
— Так-с, для музыки… Нельзя же Офелию с барабанным боем хоронить… А Полоний, будто бы, в военной службе раньше был, генерал… ну, тут и музыка, и всё…
— Да, ведь, это… как же собственно?..
— Весьма натурально выходит… Будто двое похорон в одно время… Даже ещё трагичнее… и отца, и дочь сразу хоронят… Напрасно и Шекспир так не написал… А генеральские-то похороны каждому посмотреть лестно… Завихрывихряйск — не столица, тут генералы не помирают с… И ежели генеральские похороны устроить — весь город перебывает…
Репетиция кончается, и господин Стрекач, отирая пот с лысины, не без гордости говорит:
— Нда-с, он… Шекспир… Его тоже надо умеючи поставить!..
Примечания
править- ↑ фр. madame — мадам. Прим. ред.