Галочка (рассказ, Аверченко)/ДО
| ← Кривые Углы | Галочка | Страшный Мальчик → |
| Изъ сборника «О маленькихъ — для большихъ. Разсказы о дѣтяхъ». Опубл.: 1916. Источникъ: Аркадій Аверченко. О маленькихъ — для большихъ. Разсказы о дѣтяхъ. — Изданіе журнала НОВЫЙ САТИРИКОНЪ, Петроградъ, Невскій 88, 1916. — az.lib.ru |
Однажды въ сумерки весенняго, кротко умиравшаго дня, къ Иринѣ Владиміровнѣ Овраговой пришла дѣвочка двѣнадцати лѣтъ Галочка Кегичъ.
Снявъ въ передней верхнюю сѣрую кофточку и гимназическую шляпу, Галочка подергала ленту въ длинной русой косѣ, провѣрила все ли на мѣстѣ — и вошла въ неосвѣщенную комнату, гдѣ сидѣла Ирина Владиміровна.
— Гдѣ вы тутъ?
— Это кто? А! Сестра своего брата. Мы съ вами немного вѣдь знакомы. Здравствуйте, Галочка.
— Здравствуйте, Ирина Владиміровна. Вотъ вамъ письмо отъ брата. Хотите, читайте его при мнѣ, хотите — я уйду.
— Нѣтъ; зачѣмъ же; посидите со мной, Галочка. Такая тоска… Я сейчасъ.
Она зажгла электрическую лампочку съ перламутровымъ абажуромъ и при свѣтѣ ея погрузилась въ чтеніе письма.
Кончила…
Рука съ письмомъ вяло, безсильно упала на колѣни а взглядъ мертво и тускло застылъ на освѣщенномъ краешкѣ золоченой рамы на стѣнѣ.
— Итакъ — все кончено? Итакъ — уходите?
Голова опустилась ниже.
Галочка сидѣла, затушеванная полутьмой, вытянувъ скрещенныя ножки въ лакированныхъ туфелькахъ и склонивъ голову на сложенныя ладонями руки.
И вдругъ въ темнотѣ звонко, — какъ стукъ хрустальнаго бокала-о-бокалъ — прозвучалъ ея задумчивый голосокъ:
— Удивительная эта штука — жизнь.
— Что-о-о? — вздрогнула Ирина Владиміровна.
— Я говорю: удивительная вещь — наша жизнь. Иногда бываетъ смѣшно, иногда грустно.
— Галочка! Почему вы это говорите?
— Да вотъ смотрю на васъ и говорю. Плохо вѣдь вамъ, небось, сейчасъ.
— Съ чего вы взяли…
— Да письмо-то это, большая радость, что ли?..
— А вы развѣ… Знаете… содержаніе письма?
— Не знала бы, не говорила бы,
— Развѣ Николай показывалъ вамъ…
— Колька дуракъ. У него не хватитъ даже соображенія поговорить со мной, посовѣтоваться. Ничего онъ мнѣ не показывалъ. Я хотѣла было изъ самолюбія отказаться снести письмо, да потомъ мнѣ стало жалко Кольку. Смѣшной онъ и глупый.
— Галочка… Какая вы странная. Вамъ двѣнадцать лѣтъ, кажется, а вы говорите, какъ взрослая.
— Мнѣ, вообще, много приходится думать. За всѣхъ думаешь, заботишься, чтобы всѣмъ хорошо было. Вы думаете, это легко!
Взглядъ Ирины Владиміровны упалъ на прочитанное письмо и снова низко опустилась голова.
— И вы тоже, миленькая, хороши! Нечистый дернулъ васъ потопаться съ этимъ осломъ Климухинымъ въ театръ. Очень онъ вамъ нуженъ, да? Вѣдь я знаю вы его не любите, вы Кольку моего любите — такъ зачѣмъ же это? Вотъ все оно такъ скверно и получилось.
— Значить, Николай изъ-за этого… Боже, какіе пустяки! Что же здѣсь такого, если я пошла въ театръ съ человѣкомъ, который мнѣ нуженъ, какъ прошлогодній снѣгъ.
— Смѣшная вы, право. Уже большой человѣкъ вы, а ничего не смыслите въ этихъ вещахъ. Когда вы говорите это мнѣ, я все понимаю, потому что умная и, кромѣ того — дѣвочка. А Колька большой ревнивый мужчина. Узналъ — вотъ и полѣзъ на стѣну. Надо бы, кажется, понять эту простую штуку…
— Однако, онъ мнѣ не пишетъ причины его разрыва со мной.
— Не пишетъ ясно почему: изъ самолюбія. Мы, Кегичи, всѣ безумно самолюбивы.
Обѣ немного помолчали.
— И смѣшно мнѣ глядѣть на васъ обоихъ и досадно. Изъ-за какого рожна, спрашивается, люди себѣ кровь портятъ? Насквозь васъ вижу: любите другъ друга такъ, что ажъ чертямъ тошно. А мучаете одинъ другого. Вотъ ужъ никому этого не нужно. Знаете, выходите за Кольку замужъ. А то прямо смотрѣть на васъ тошнехонько.
— Галочка! Но вѣдь онъ пишетъ, что не любитъ меня!..
— А вы и вѣрите? Эхъ, вы. Вы обратите вниманіе: раньше у него были какія-то тамъ любовницы…
— Галочка!
— Чего тамъ — Галочка. Я, слава Богу, уже 12 лѣтъ Галочка. Вотъ я и говорю: раньше у него было по три любовницы сразу, а теперь вы одна. И онъ все время глядитъ на васъ, какъ котъ на сало.
— Галочка!!
— Ладно тамъ. Не подумайте, пожалуйста, что я какая-нибудь испорченная дѣвчонка, а просто, я все понимаю. Толковый ребенокъ, что и говорить. Только вы Кольку больше не дразните.
— Чѣмъ же я его дразню?
— А зачѣмъ вы въ письмѣ написали о томъ художникѣ, который васъ домой съ вечера провожалъ? Кто васъ за языкъ тянулъ? Зачѣмъ? Только чтобы моего Кольку подразнить. Стыдно! А еще большая!
— Галочка!.. Откуда вы объ этомъ письмѣ знаете?!
— Прочитала.
— Неужели, Коля…
— Да, какъ же! Держите карманъ шире… Просто открыла незапертый ящикъ и прочитала…
— Галочка!!!
— Да вѣдь я не изъ простого любопытства. Просто хочу васъ и его устроить, съ рукъ сплавить просто. И прочитала, чтобы быть… какъ это говорится? Въ курсѣ дѣла.
— Вы, можетъ быть, и это письмо прочитали?
— А какже! Что я вамъ простой почтальонъ, что ли, чтобы въ темную письма носить… Прочитала. Да вы не безпокойтесь! Я для вашей же пользы это… Вѣдь никому не разболтаю.
— А вы знаете, что чужія письма читать не благородно?
— Начихать мнѣ на это. Что съ меня можно взять? Я маленькая. А вы большой глупышъ. Обождите, я васъ сейчасъ поцѣлую. Вотъ такъ. А теперь — надѣвайте кофточку, шляпу — и маршъ къ Колькѣ. Я васъ отвезу.
— Нѣтъ, Галочка — ни за что!
— Вотъ поговорите еще у меня. Ужъ вы разъ надѣлали глупостей, такъ молчите. А Колька сейчасъ лежитъ у себя на диванѣ носомъ внизъ и киснетъ какъ собака. Вообразите — лежитъ и киснетъ… Вдругъ — входите вы! Да вѣдь онъ захрюкаетъ отъ радости.
— Но вѣдь онъ же мнѣ написалъ, что…
— Чихать я хотѣла на его письмо. Ревнивый этотъ самый Колька, какъ чортъ. Навѣрно, и я такая же буду, какъ выросту. Ну, не разговаривайте. Одѣвайтесь! Ишь, ты! И у васъ вонъ глазки повеселѣли. Ахъ вы, мышатки мои милые!..
— Такъ я переодѣнусь только въ другое платье…
— Ни-ни! Надо, чтобы все по-домашнему было. Это уютненькое. Только снимите съ волосъ зеленую бархатку, она вамъ не идетъ… Есть красная?
— Есть.
— Ну, вотъ и умница. Давайте, я вамъ приколю. Вы красивая и симпатичная.. Люблю такихъ. Ну, поглядите теперь на меня… Улыбаетесь? То-то. А Колькѣ прямо, какъ пріѣдете, такъ и скажите: «Коля, ты дуракъ». Вѣдь вы съ нимъ на ты, я знаю. И цѣлуетесь уже. Разъ видѣла. На диванчикѣ. Женитесь, ей Богу, чего тамъ.
— Галочка! Вы прямо необыкновенный ребенокъ.
— Ну, да! Скажете тоже. Черезъ четыре года у насъ въ деревнѣ нашего брата уже замужъ выдаютъ, а вы говорите ребенокъ. Охо-хо!.. Уморушка съ вами. Духами немного надушитесь — у васъ хорошіе духи — и поѣдемъ. Дайте ему слово, что вы плевать хотѣли на Климухина и скажите Колькѣ, что онъ самый лучшій. Мужчины это любятъ. Готовы, сокровище мое? Ну, — айда къ этой старой крысѣ!
«Старая крыса», увидѣвъ вошедшую странную пару, вскочилъ съ дивана и растерянный, со скрытымъ восторгомъ во взорѣ, бросился къ Иринѣ Владиміровнѣ
— Вы?!.. У меня?.. А письмо… получили?..
— Чихать мы хотѣли на твое письмо, — засмѣялась Галочка, толкая его въ затылокъ. — Плюньте на все и берегите здоровье. Поцѣлуйтесь, дѣтки, а я уже смертельно устала отъ этихъ передрягъ.
Оба усѣлись рядомъ на диванѣ и рука къ рукѣ, плечо, къ плечу — прильнули другъ къ другу.
— Готово? — дѣловымъ взглядомъ окинула эту группу съ видомъ скульптора-автора Галочка. — Ну, а мнѣ больше некогда возиться съ вами. У меня, дѣтки признаться откровенно, съ ариѳметикой что-то не ладно. Пойти подзубрить, что ли. Благословляю васъ и ухожу. Колъ-то мнѣ изъ-за васъ тоже, знаете, получать не разсчетъ…