Алексей Будищев
правитьВ РАЗГАР СВЯТОК
правитьВ разгар святок, на пятый день Рождества, лесной сторож Тарас Суглобый, вместе с гостившим у него кумом и свояком Пантелеем Люлечкиным, решили сходить в гости к сидельцу винной лавки Ерохину. А их жены намеревались прогостить эту ночь на «Валдайских отрубах», у дяди Прохора. Мужья и жены расстались самым миролюбивым образом и сговорились вернуться домой на другой день к обеду. Выйдя из лесной хаты, жены повернули вправо на дорогу к отрубам, а мужья влево, к селу «Крутые Яры». Жены отправились в свой путь с хохотом, бойко поскрипывая новыми валенками по рассыпчатому снегу неуезженной дорожки. А мужья, мерно вышагивая, степенно переговаривались о своих мужичьих делах, причем они испускали из себя такой густой аромат перегорелого спирта и махорки, что тонкие елочки-подростки, торчавшие у самой дороги, начинали каждый раз беспокойно обмахиваться ветками.
Было не холодно, и легко дышалось в бодром ядреном воздухе.
Над просекой гасла малиновая заря, и снег на крыше лесной хаты казался розовым. А от деревьев на дорогу падали сиреневые тени, которые делались все длиннее и длиннее. Когда мужья вышли из лесу, на серых небесах застенчиво проглянули первые звезды. И на снежных буграх загорелись приветливые искорки. Мужики все так же степенно переговаривались и мерно вышагивали, торопливо делая свой путь. До «Крутых Яров» им предстояло пройти всего- навсего пять верст, а их бабам до отрубов надо было сделать верст шесть.
Но на четвертой версте бабы встретили целую компанию ряженых, в звериных масках на лицах, одетых в вывернутые полушубки. Молодежь оказалась родственниками Суглобых или со стороны мужа, или со стороны жены, и шла вся эта компания именно к ним в гости. И женщинам пришлось, с хохотом и гомоном, повернуть вместе со всей компанией обратно к себе, в лесную избу. Хорошенькая жена Пантелея Люлечкина надела даже на себя маску — заячью голову с длиннейшими ушами, которая оказалась лишней, и всю обратную дорогу до лесной хаты она без передышки проплясала под залихватский перебор гармоньи. А мужья в это время сидели у Ерохина и пили водку, закусывая ее красными медовыми пряничками с изюмом и мочеными яблоками. А потом вдруг Тарас вспомнил, что он не догадался захватить с собой из сундука деньги, шестьдесят восемь рублей с мелочью. Их необходимо было переложить в свой карман, для надежности. Очень уж теперь время опасливое, и беда, если какой-нибудь воришка заглянет в лесную хату и полюбопытствует узнать, что-то заключается в сундуке лесного сторожа. Эти мысли повергли Тараса в такое волнение, что он немедленно решился идти домой.
— Иначе пропадут мои денежки, — мрачно твердил он. — Сами знаете, какое нынче время! Вор на воре, изворовалась вся Рассеюшка, инда нет моченьки как!
Пантелей всячески советовал ему остаться ночевать у Ерохина вместе с ним и стращал его нечистой силой. Чего он будет делать один, ночью, в лесной хате? Баб нет, бабы ночуют за шесть верст от лесной хаты, на «Валдайских отрубах», а теперь время святочное, неприятное, страшное.
Целыми ватагами мыкается теперь нечистая сила по лесам, полям и деревням, как волки в сучье время, и Боже упаси попасться на пути этой ватаги! Теперь только и можно сидеть за бутылкой винца в хорошей компании, а одному, да еще в лесной хате, — брр…
Долго отговаривал Пантелей кума, но тот был непреклонен. Он потуже подтянул на себе кушак, взял ружье, оглядел курки, нашарил в кармане два запасных патрона и вышел из гостеприимной избы Ерохина, от тепла и уюта, от винца и сладких пряников.
Тараса обдало щекочущим морозцем. Низкое, зимнее небо глянуло на него таинственно и хмуро.
Точно сказало:
— К чему ты выскочил сюда? Кто тебя просил об этом, дурень?
Но Тарас не растерялся и сначала довольно-таки бодро двинулся дорогой.
— Каждому свои денежки дороги, — словно бы оправдывался он перед зимней ночью, но все же с достаточной бодростью в сердце.
Но когда «Крутые Яры» исчезли за его спиной, неслышно загороженные таинственными снежными сувоями, такими тихими, но и такими загадочно-неопределенными, Тарасу стало как-то не по себе. Дело в том, что он сразу же глубоко уверовал в страшную загадочность ночи. Разве все, что сейчас его окружает, не есть страшная и глубокая загадка?
Что такое снег? Что такое тучи?.. Что такое звезды?
Ощущение страха, покуда еще тонкое, но уже томительное и жуткое, подползло к его сердцу, как насекомое. Оно ощупало сердце лесного сторожа со всех сторон, выбрало местечко поуязвимее и запустило туда свой острый хобот.
По спине Тараса прошли мокрые букашки.
Он поправил за своей спиной двустволку, гукнул губами и осторожно оглянулся на свою серую, мутную тень.
Что такое тень?.. Что такое шорохи за снежными сувоями в мутную зимнюю ночь? Что такое те фиолетовые шарики, которые прыгают в самых глазах, когда их чуть-чуть сощуришь?..
Ух, как много кругом таинственных неизвестностей, тревожных загадок!.. Разве ими не полны земля, вода и небо? лес и поля?..
Вода, лед, снег, пар — все это как будто бы одно и то же, но все-таки, как это глубоко различно между собой?.. Почему? И если пар может превратиться в лед, то почему и человек не способен превратиться хотя бы в волка или свинью?.. Или нечистая сила в красивую бабу?.. Про старого лесного сторожа из Аряшинского угорья, деда Афанасия, все село рассказывало, что он живет, как с женой, с мохнатой болотной шишигой, которая умеет оборачиваться шестнадцатилетней девушкой, когда ее левой рукой перебросишь через восковую свечу. А кто не слышал о двенадцати сестрах-трясовицах, живущих на болотных кочках? Сестры эти умеют перекидываться в комара, и в таком виде они кусают человека. А укушенный заболевает огневицей. А пучеглазые окаянные, живущие под колесами на старых мельницах? А дылда-птица, шныряющая ночью по кладбищам?..
Тарас даже вздрогнул, припомнив все эти страшные рассказы о нездешних существах, живущих о бок с крещеным миром, и пошел тише. Холодком пахнуло в его сердце.
Небо все так же таинственно и загадочно смотрело на него, и снег все так же многозначительно поскрипывал под его ногами. Точно его предупреждал:
— По-до-жди! жди! жди!..
И ему казалось, что и всему полю также жутко и томительно, что и оно тоже все полно самых невероятных предчувствий. Он вновь заглянул на небо, присматриваясь, чувствуя холодок между плеч. Месяц неподвижно стыл в небе и безмолвно глядел в мутное поле, на лесного сторожа и на его короткую тень на снегу. И вдруг Тарасу показалось, что в ухабе эта тень как-то переломилась, точно приподымаясь вверх от головы до талии, точно тень делала самые невероятные усилия, чтоб стать на ноги и идти рядом с ним:
«Неужели, неужели?..» — подумал Тарас, цепенея, и прибавил шагу.
Лес как-то внезапно обступил его со всех сторон, когда он совсем его не ждал, и вид его был какой-то такой, что он не сразу признал так хорошо знакомые ему места. Какие-то словно бы облачные деревья выросли в просеках, и Тарас понял, конечно, что это не деревья, а лишь призраки деревьев, что весь лес, словом, стал чужд и враждебен ему, отравленный чьими-то всемогущими волхованиями, которые настолько же сладки лесу, насколько ему бывает порой приятна власть алкоголя.
Полный самого жуткого трепета, Тарас двинулся дальше. Все было безмолвно и странно. Неясные шорохи перешептывались между снежными сувоями, за деревьями и в запорошенных кустах. А лес будто бы просветлел, хотя Тарас и понял, что это не благоприятная веселость со стороны леса, а самое лукавое злорадство. И уже по одному этому Тарас догадался, что сейчас он увидит нечто сверхъестественное и страшное, чего он не видал раньше никогда в жизни, но о существовании чего всегда подозревал, в особенности ночью в бессонные часы. Тарас понял, что сейчас он увидит нечистую силу, ту нездешнюю, враждебную человеку силу, которая населяет воду, и лес, и всю землю. Она или нападает на человека открыто, извне, или же пробирается внутрь его с куском пищи, с глотком воды, проникает в кровь с укусом комара. Так или иначе, а эта встреча должна произойти непременно и сейчас…
Для Тараса было это совершенно ясно. Наступил именно роковой момент этой встречи. Сейчас. Сию минуту.
Тарас тяжело передохнул и пошел к своей хате с тем же самым чувством, с которым вооруженный рогатиной охотник идет к медведю, поднявшемуся на дыбки. Хата была от него уже в нескольких саженях. Но его глаза предательски застлало лиловым туманом, так что он перестал видеть и лес, и поляну, и хату. А где-то, в самом темном углу его мозга, кто-то злобно рассмеялся, остуживая голову.
Однако, он старательно протер глаза и сделал еще несколько шагов. И остановился вновь. Сомнений для него уже не было.
Он не ошибся. Минута роковой встречи для него наступила. В окне его хаты теплился огонек. Огонек в пустой хате! Кто его мог зажечь?.. Бесчисленные враги человека?.. Нездешние существа и ужасы?..
Тарас снял шапку, набожно перекрестился и взял на руки двустволку. Затем он осторожно двинулся к окошку. Ступал не дыша и мысленно все крестился. Заглянул в окошко и отскочил на сажень тотчас же. Мозг обледенел в его голове от ужаса, и заломило сердце. Дым шел коромыслом в его хате, до того разозоровалась нечистая сила. И какие рыла он увидел там и какие дикие образины!.. Нечисть, очевидно, устроила пирушку в его хате, и весь стол его был заставлен пивными бутылками и какими-то праздничными яствами. Но что хуже всего, одна из ведьм приняла пригожее обличье его собственной жены, которая ночевала сейчас у дяди Прохора на отрубах, и с румянцем на щеках эта миловидная ведьма сидела на лавке и гнусно обнималась с какой-то заячьей мордой с длиннейшими, чуть не в аршин ушами. А мимо них в избе толклись в залихватской пляске медвежье рыло, посаженное на человечье туловище, рогатая козья башка с бородой, сова с круглым и очками на глазах, непонятное чудовище с кроваво-красной пастью и лобастая волчья морда. Сова размахивала платочком, как баба, и жеманно выгибалась, точно плывя, а волчья морда изо всех сил выстукивала ногами.
Тарас злобно подумал:
«До чего разохалилась, нечистая тварь, до чего человеку может подражать паскудная сила!.. Даже свяченых образов не пужается!.. Даже хладнокровно к крещенской воде!.. До чего имеет нахальство!..»
Его мозг вторично будто опахнуло ледяной бурей, и он перекрестился, прочел первые строки молитвы «Да воскреснет Бог» и приложил ружье к плечу. Сперва он выстрелил через окно в ту, что приняла облик его жены, потом в чудовище с заячьей головой. В избе все точно взбесилось, перепуталось и завизжало. Но Тарас успел переснарядить ружье и выстрелил в избу и еще два раза.
А потом, весь одеревенелый, пошел в «Крутые Яры», к Ерохину.
Утром, когда он вместе с Пантелеем и Ерохиным на лошади вернулся к лесной хате, выяснилось следующее. Насмерть убитыми оказались жена Тараса и жена Пантелея. Смертельно ранен был шестнадцатилетний Феденька, племянник Суглобого. А у крестницы его, Аксюши, было раздроблено плечо. Троих пришлось похоронить, а у четвертого вышелушить правую руку.
Присяжные Суглобого оправдали.
Комментарии
правитьПубликуется по авт. сб. Крик во тьме: (Рассказы) (М., 1916).