[28]
Въ память Андрея Смолета [1]
Спишь ты безмолвно въ могильномъ покоѣ, Перстью покрытый, нашъ братецъ Андрей!
Въ кубкахъ смѣется вино золотое; Пьемъ его въ память мы дружбы твоей.
Радость и горе твои поминая, Пьемъ мы, пріятели, тѣсной гурьбой;
Слышится пѣсня межъ нами такая, Что не несчастенъ, кто спитъ подъ землей.
Чертъ благородство со стройностью стана, Разумъ съ богатствомъ ты принялъ въ удѣлъ;
Лучшаго сердца не знала Любляна; Ближнимъ какъ страстно ты счастья хотѣлъ!
Мало сіяли благія свѣтила, Въ грезахъ надежды дремалъ ты лишь мигъ;
Злая судьбина тебя посѣтила, Жизни коварство ты рано постигъ.
Дѣва, любимая нѣжно тобою, Въ брачныя узы вступила съ другимъ;
Былъ и богатства лишенъ ты судьбою; Въ горѣ разстался ты съ мѣстомъ роднымъ.
[29]
Край ты нѣмецкій, французскій, британскій Видѣлъ и горы швейцарской земли,
Видѣлъ ты тверди лазурь итальянской; Сердце они исцѣлить не могли.
Видѣлъ вездѣ ты, какъ ищутъ наживы, Какъ почитаютъ кумиръ золотой;
Гдѣ братолюбья ты видѣлъ порывы? Съ сердцемъ разбитымъ ты прибылъ домой.
Смерть осѣнила Сивиллу не прежде, Чѣмъ привезли ей родимой земли[2];
Ты лишь въ одной не ошибся надеждѣ: Въ краѣ родимомъ твой трупъ погребли, —
Въ краѣ словѣнскомъ, пріютѣ желанномъ, Въ каждый мигъ жизни тебѣ дорогомъ,
Славою нашихъ отцовъ осіянномъ, Гдѣ намъ могила найдется съ трудомъ.
Персти покровъ погребенныхъ не давитъ: Съ нею сольется въ одно человѣкъ.
Бодрости, братья, вино намъ прибавитъ; Память Смолету да будетъ вовѣкъ!
|
|