В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
Из газет
Чем-чем, а курьезами дарит нас современная жизнь в неограниченном количестве.
Ну, разве не курьез по нашему времени, что проф. Левшин предполагает устроить обезьянник? И не простой обезьянник, а из обезьян высших типов, наиболее приближающихся к человеку.
Это ли не курьез?
Я даже подозреваю, что это известие — своего рода провокации (провокация теперь самая модная вещь) с целью подвести обывателя.
Несомненно, что теперь проф. Левшина уже завалили прошениями:
«Прилагая свидетельство от такого-то управления, имею честь просить принять меня в устраиваемый вами обезьянник и т. д.»
И каждая такая обезьяна, особенно если имеет соответственный аттестат, глубоко уверена, что она как раз «наиболее приближается к человеку».
По части человеческого достоинства обезьян у нас в России установилась особенно прочная традиция.
Даже на разговорной речи отразилась она.
«Человеком» у нас искони называется половой в трактире, «людьми» — прислуга.
Привилегированная часть населения привыкла открещиваться от звания человека.
Попробуйте подойти к прилично одетому прохожему на улице и спросить:
«Человек, где городской театр?»
Он обзовет вас нахалом и обиженно пойдет своей дорогой.
А если он чувствует за собой право на рукоприкладство, то, вероятно, не замедлит осуществить его.
Он — имя рек — и вдруг «человек»!
Он — окончивший гимназию, а то и университет — и вдруг «человек»!
Нет, господа, не оскорбляйте уважаемого российского обывателя кличкой «человек», ибо он прирожденный кандидат в клетку к проф. Левшину.
Но не всякая обезьяна у нас приближается к человеку.
Вот, например, одна обезьяна в Баку предложила поставить на городской площади виселицу и всенародно вешать экспроприаторов1.
От этой обезьяньей эстетики, говорят, стошнило самых заматерелых волков.
Но она, невзирая на это, осталась очень довольна своей изобретательностью и считает себя, несомненно, наиболее приближающейся к человеку.
И она права в одном отношении: если человек — царь природы, или, вернее, если царь природы — человек, то они вправе считать себя «наиболее приближающимися», ибо они теперь бесспорные «цари природы».
А вот какой-нибудь злосчастный Максим Горький — тот не более как «подмастерье малярного цеха» и разыскивается для привлечения по ст. 1292.
Нет, непременно нужно поддержать полезное начинание проф. Левшина.
Надо ассигновать, не жалея, большие деньги на устройство обезьянников, ибо этим путем для общества будут достигнуты две полезные цели:
во-первых, появится обильный материал для работ по исследованию рака,
во-вторых, сократится процент вольнопрактикующих обезьян и повысится степень приближения к человеку.
Помогите же проф. Левшину!
«Одесское обозрение»,
1 февраля 1909 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
1 С призывом построить в центре города виселицы выступил на одном из заседаний гласный Бакинской городской думы Раев.
2 В августе 1907 г. Комитет по делам печати обратился в Петербургскую судебную палату с просьбой возбудить дело против Горького, как автора повести «Мать», по обвинению его «в распространении сочинения, возбуждающего к совершению тяжких преступных деяний, вражду со стороны рабочих к имущим классам населения, подстрекающего к бунту и совершению бунтовщических деяний». В «Ведомостях Санктпетербургского градоначальства» была помещена публикация: «По объявлению Санктпетербургского окружного суда отыскивается нижегородский цеховой малярного цеха мастер Алексей Максимович Пешков (Максим Горький), обвиняемый по 1 и 4 п. п. 129, 73 и 132 ст. ст. Угол. уложения».