В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
"К. М."1
Киевское общество грамотности окончательно закрыто и признано «революционным».
Этим, конечно, никого не удивишь в России, ибо не одно общество грамотности подверглось уже столь трагической участи.
Однако, желая знать те соображения, которыми руководились а данном случае, я поспешил интервьюировать некое «влиятельное» лицо.
— Скажите пожалуйста, — осведомился я, неужели это общество насаждало какую-то особую революционную грамоту? Разве оно учило писать не гражданским шрифтом, а шифром, давало вместо букварей революционные брошюры, вместо арифметики преподавало изготовление бомб?
— О, нет, — возразило лицо, — если бы зашло так далеко, эти господа, наверное, уже теперь были бы в лучшем мире. Нет. Но дело в том, видите ли, что сама грамота — простая, элементарная грамотность, вроде б-а — ба, б-а — ба — баба, или дважды два = четыре — сама эта грамотность может явиться опаснейшим революционным оружием.
— То есть как это: б-а — ба, б-а — ба — баба, и вдруг оружие революции? Да это каламбур!
— О, нет, далеко не каламбур. Знаете ли, революционеры социал-демократического толка любят говорить о диалектической относительности всякого явления. Вот то же самое и здесь. Когда вы имеете дело с развитой, подготовленной, интеллигентной аудиторией, тогда не только грамота, но и похуже вещи не страшны. Ну, скажите сами, может ли б-а — ба, б-а — ба — баба сделать вас революционером?
— О, нет, никакая баба этого не сможет.
— Может ли таблица умножения побудить вас делать бомбы?
— Никогда. Даже курс химии не побудит.
— Вот именно. Вы совершенно верно сослались на химию. Да-с. Мы с вами можем читать Марксов, Лассалей2, Кропоткиных3 и пр… можем изучать химию и даже производить опыты над нитроглицерином — и ни нам, ни обществу, ни государству, ни частной собственности, ни религии от этого вреда не будет. Не так ли?
— О, бесспорно!
— Другое дело простонародие — все эти пейзаны и увриеры. Они слишком некультурны, необразованны, неразвиты, чтобы понять относительное значение всякого знания. Они все понимают абсолютно и непременно в свою пользу. Прочтет, например, что блага земные создаются трудом, и делает сейчас вывод, что прибыль на капитал и земельная рента — грабеж, что плоды труда должны принадлежать только труду. Ведь это дикость!
— Дикость, краснокожесть, четвероногость!
— Или так: прочтет, что основанием этики и юридической ответственности является признание свободы воли индивидуума, глядишь — он уже заключает о необходимости свободы самоопределения в семье и государстве.
— Поразительная нелогичность!
— Вот и извольте иметь дело с этим народом! Масса еще не доразвилась до правильного и разумного понимания того, что дает печатное слово. А обучая ее грамоте — самой элементарной грамоте, — вы открываете ей неограниченный доступ к газете и книге. Если сказать. А, придется сказать и Б. Если научить человека читать, придется примириться с тем, что он полезет в книгу.
— Итак, вы находите, что наш народ недостаточно развит и образован, чтобы дать ему в руки такое оружие, как грамотность?
— Бесспорно. Как я уже сказал, нам с вами это оружие не страшно, мало того, оно необходимо и полезно. В руках же простонародия — это острый нож в руках ребенка. Пусть народ сначала разовьется до уровня нашей интеллигентности, а тогда его можно будет учить грамоте.
— Это вы очень глубокомысленно сказали: сначала поумней, а потом учись.
— Вот именно. Тогда грамотность станет орудием народного блага, теперь же она может быть только орудием революции.
— Я вас вполне понял. Да, вы правы. Лучшее, что вы могли сделать, — это закрыть общество грамотности. Позвольте пожать вашу руку.
«Одесское обозрение»,
30 января 1909 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
1 «К. М.» — газета «Киевская мысль».
2 Лассаль, Фердинанд (1825—1864) — известный деятель германского рабочего движения.
3 Кропоткин, Петр Алексеевич (1842—1921) — один из главных деятелей и теоретиков анархизма, крупный ученый, географ и путешественник.