В. В. Маяковский в переписке современников

В. В. Маяковский в переписке современников
автор Владимир Владимирович Маяковский

Опубл.: 1930. Источник: az.lib.ru

Встречи с прошлым: Выпуск 8.

М.: РГАЛИ, Русская книга, 1996.

В. В. МАЯКОВСКИЙ В ПЕРЕПИСКЕ СОВРЕМЕННИКОВ

Публикация И. И. Аброскиной

Работа по теме «Маяковский в неизданной переписке современников» была начата в 1987 году и сосредоточена лишь на хранящихся в РГАЛИ фондах тех лиц, которые прямо или косвенно были связаны с поэтом: И. А. Аксенова, П. Г. Антокольского, В. Е. Ардова, Н. Н. Асеева, А. А. Ахматовой, Н. С. Ашукина, С. П. Боброва, Л. Ю. Брик и В. А. Катаняна, С. Ф. Буданцева, С. М. Городецкого, Е. Д. Зозули, А. Е. Крученых, В. Э. Мейерхольда, Ю. К. Олеши, В. П. Полонского, И. Л. Сельвинского, А. А. Фадеева, А. В. Февральского, В. Б. Шкловского, M. M. Штрауха и др. Была прочитана эпистолярная часть более 100 фондов, что составило примерно 166 000 листов. В результате было выявлено около 450 фрагментов писем. Выявление проводили, сотрудники отдела публикации архива И. И. Аброскина, С. Г. Блинов, О. И. Евдокимова, Г. Э. Карсян, Т. Л. Латыпова, М. Г. Эдельман. Изо всего выявленного в сборник «Встречи с прошлым» публикатор включил около 70 фрагментов.

К сожалению, приходится признать, что Маяковский явился темой переписки меньшего числа людей, чем это ожидалось вначале. Но даже при таком итоге существенно дополнились наши знания о творческой и личной биографии поэта.

Прежде всего раскрыты отдельные, ранее не выясненные темы; некоторые факты впервые вводятся в научный оборот, но не менее важным является то, что уточняются отношения людей — ведь адресаты и корреспонденты и упоминаемые в письмах лица составляли жизненную среду Маяковского. Сопоставление писем друг с другом и с иными документами помогает понять многое и в самом поэте, и в людях, его окружающих; в предлагаемом читателю материале так или иначе присутствует время, эпоха.

В нашей публикации мы ограничились перепиской 1913—1930 годов и остановились на нескольких темах и периодах переписки. Мы прочитываем отрывки из писем близких и не очень близких Маяковскому людей, и перед нами встает, может быть, не совсем привычный, нестереотипный образ поэта.

В примечаниях даются ссылки на 13-томное Полное собрание сочинений Маяковского (М., 1955—1961).

Даты и другие публикаторские конъектуры даются в квадратных скобках.

1
Н. Г. Машковцев — Б. А. Садовскому

[3 июня (н. с.) 1913. Гельсингфорс (совр. Хельсинки)]

Бальмонта встречали очень хорошо. Но глупо отличился Маяковский, сказавший приветствие от лица врагов — молодых, ни в грош не ценящих приторную, как качалка однообразную поэзию старика Бальмонта.

(Ф. 464, оп. 1, ед. хр. 91, л. 27)

Машковцев Николай Георгиевич (1887—1962) — искусствовед.

Садовской Борис Александрович (1881—1952) — писатель, критик.

5 мая 1913 г. в Москве встречали вернувшегося из эмиграции поэта К. Д. Бальмонта. Среди встречавших был Маяковский. 7 мая он выступил на чествовании Бальмонта, устроенном Обществом свободной эстетики в помещении Московского литературно-художественного кружка. Корреспондент газеты «Речь» писал о выступлении Маяковского: «А говорил он, как и полагается футуристу, о том, что они, футуристы, соль поэзии, что в них спасение. Бальмонт — это отжитое <…> И потому Бальмонт, хотя он и враг, должен только радоваться их делу» (Речь. 1913. 10 мая).

Л. Ю. Брик вспоминала: «Я видела Маяковского в Литературно-художественном кружке в Москве в вечер какого-то юбилея Бальмонта. Не помню, кто произносил и какие речи, помню, что все они были восторженно-юбилейные и что только один Маяковский выступил „от Ваших врагов“. Он говорил блестяще и убедительно, что раньше было красиво „дрожать ступеням под ногами“, а сейчас он предпочитает подниматься в лифте. […] Осипа Максимовича Брика и меня Маяковский удивил, но мы продолжали возмущаться, я в особенности, скандалистами, у которых, говорят, ни одно выступление не обходится без городового и сломанных стульев» (Дружба народов. 1989. № 3. С. 186—187).

2
Е. Соколова — Б. А. Садовскому

[14] октября 13 года. Москва

Вчера была на вечере футуристов, какое убожество!!! Хлебников и Д. Бурлюк¹ должны были читать, но, вероятно, убоялись стыда — отговорились болезнью… Публики было так много, что зал не мог вместить всех и полиция не разрешала начать чтение, пока публика не очистит среднего прохода между стульями. Я была очень благодарна полиции за такое распоряжение, это дало мне возможность свободно покинуть заседание в конце первого отделения. Если бы Вы знали, что они там читали!! […] Они, кажется, ждали скандала, свистков, по крайней мере, Маяковский, но публика была добродушно настроена, все смеялись, как и мы. Да, я смеялась, но в душе осталось горькое чувство: не жаль мне Лившица, Маяковского, Бурлюка и пр., но зачем они губят молодежь! На многих лицах вчера я видела следы искреннего интереса и участия. Кто эти футуристы? Шарлатаны или психопаты?

(Ф. 464, оп. 1, ед. хр. 248, л. 81 об. — 82 об.)

Вероятно, Е. Соколова имела в виду выступление Маяковского и группы футуристов 13 октября 1913 г. в Москве, в зале Общества любителей художеств на «Первом в России вечере речетворцев». В газетном отчете говорилось: "Герои вечера появлялись тут и там, разжигая нетерпение и без того возбужденной публики. Самый героический из них был в изысканной желто-черной кофте в полоску и без пояса […] Не желая отодвигать события в будущее, хотя и близкое, молодой футурист «в полоску» прямо начал с дела: «Мы разрушаем ваш старый мир […] Вы нас ненавидите» (Русские ведомости. 1913. 15 окт.).

¹ Бурлюк Давид Давидович (1882—1967) — поэт, художник, один из основоположников футуризма.

3
К. И. Чуковский — С. Н. Сергееву-Ценскому

25 февр. [1915. Петроград]

Прожил зиму в полном одиночестве, бегая под парусом на лыжах, под сенью тихого маститого Ильи¹, здесь встречаюсь с Шаляпиным, который меня не чарует: обыкновенный Куприн! Талант огромный, но физиологический, что до меня, то мне гораздо интереснее с бесталанным каким-н[и)б[удь] философом, чем с таким икающим, рыгающим талантом. Вышли мои книжки; когда приедете, дам. Одна стоит 1 р. 50 к., другая 1 р. 25, третья 1 р.² Вы подумаете, книжки неважные, но я не волнуюсь.

Водился осенью с футуристами: Хлебников, Маяковский, Крученых, Игорь Северянин были мои первые друзья, теперь же, после того, как Маяковский напоил и употребил мою знакомую курсистку (милую, прелестную, 18-летнюю) и забеременил и заразил таким страшным триппером, что она теперь в больнице, без копейки, скрываясь от родных, — я потерял к футуристам аппетит³.

(Ф. 1161, оп. 1, ед. хр. 587, л. 1 об.)

Чуковский Корней Иванович (1882—1969) — писатель, критик.

Сергеев-Ценский Сергей Николаевич (1875—1958) — писатель.

¹ Имеется в виду художник И. Е. Репин, живший в Куоккале.

² Речь идет о книгах Чуковского «Лица и маски» (СПб. : Шиповник, [1914]), «Книга о современных писателях» (СПб.: Шиповник, 1914) и «Поэзия грядущей демократии. Уот Уитмен» (пер. К. И. Чуковского, предисл. И. Е. Репина. М: Т-во И. Д. Сытина, 1914).

Чуковский искажает историю отношений Маяковского с С. С. Шамардиной (1894—1980), его единственной любовью до встречи с Л. Ю. Брик, ставшей прообразом Марии в поэме «Облако в штанах». Сама Софья Сергеевна, как бы невольно комментируя слова Чуковского, писала в воспоминаниях: «…когда моя дружба с Маяковским приняла характер отношений не совсем приемлемых, я очень старательно избегала встречи с Чуковским, чтоб не пришлось ему все рассказывать <…> Чуковский, не найдя меня […], заволновался. Через некоторое время я нашлась <…> Пришлось исповедоваться. Теперь-то я знаю, что не нужно было этого делать. В развитии наших дальнейших отношений с Маяковским нехорошую роль сыграл К. И. со своей бескорыстной „защитой“ меня от Маяковского. Тут была даже клевета <…> Во всяком случае старанья К, И. возымели свое влияние на сугубо личные мои отношения с Маяковским <…> В 1923 г. <…> В(ладимир) Владимирович] мне рассказал, как Корней Иванович „информировал“ Горького о том, что якобы Маяковский „совратил“ и заразил девушку, а потом шантажировал ее родителей. Речь шла обо мне <…> Владимир спросил, может ли он сослаться на меня, опровергая эту мерзость <…> Я, конечно, ответила полным согласием» («Имя этой теме: любовь!» Современницы о Маяковском. М., 1993. С. 19, 20, 26, 27).

Горький не только не попытался разобраться в обстоятельствах, но даже продолжал распространять сплетню. Л. Ю. Брик в 1918 г. отправила ему письмо (см,: Янгфельдт Б. Любовь это сердце всего. В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик. Переписка. 1915—1930. М., 1991. С. 223), а позднее сделала к этому письму комментарий:

«Горький

До революции Горький проливал слезы над Володиными стихами, он протежировал Володе, выводил его в люди, хвалил знакомым. В революцию Володя оказался дома. Его сразу узнали и полюбили. Это был уже не младший опекаемый товарищ, а опасный конкурент. В один день в газетах появилось Володино стихотворение и горьковский рассказ на одну и ту же тему, о лошади^[1]. Володя написал много лучше, забавнее, ярче.

Стала я замечать, что Луначарский с нами почти не здоровается. А раньше мы очень были им обласканы. В чем дело? Говорю об этом как-то при Шкловском, а Шкловский и спрашивает: „Ты разве не знаешь, Горький рассказывает всем, что Володя заразил какую-то девушку сифилисом и потом шантажировал ее родителей?“

— Как так?

— А я думал, вы знаете.

Мы удержали Володю за руки, чтобы не бежал прямо бить Горького. Я взяла с собой Витю и доехала объясняться.

Горький болен. Я оставила Шкловского в гостиной, а сама захожу в кабинет — сидит Горький за письменным столом. Перед ним стакан с молоком, белый хлеб: Смотрит на меня вопросительно. Чему бы, кажется, удивляться? Ходил же он раньше к нам в тетку Играть, И я не удивлялась.

— Алексей Максимович, тут какое-то недоразумение. Вы рассказываете что-нибудь плохое о Вл. Вл.-че?

— Я? Нет, конечно.

— Вы не говорили о нем то-то и то-то?

— Ничего подобного.

Я к двери: „Витя, Ал. Мак. все отрицает. Говорит — ничего подобного“. Даже Шкловский возмутился такой наглостью.

— Алексей Максимович, помилуйте, да вы же мне сами говорнии.

Горький не ожидал, что Шкловский за дверью.

— Ну что ж, ну и говорил. Я узнал об этом из достовернейшего источника. Мне сказал об этом врач.

— Но как же вы могли ему поверить? Ведь вы же знаете Володю, меня. Как не проверили, не спросили?!

— А какие у меня основания верить вам больше, чем врачу. А если б это и была даже сплетня, я считаю все способы дозволенными для того, чтобы удалить этих прохвостов, издающих и печатающих только самих себя, от министра просвещения Луначарского. А Луначарский, хоть и плохой министр, но министр.

В ответ на это я потеряла дар речи и сказала только — тогда дайте мне имя, фамилию и адрес этого доктора.

— Я не помню.

— Так вспомните.

— Сейчас не вспомню. На днях скажу через Шкловского.

Жду неделю, жду две. Посылаю Горькому письмо […] Конечно, не было никакого врача в природе. Я рассказала всю историю Луначарскому и просила передать Горькому, что он не бит только благодаря своей старости и болезни» (ф. 2577, оп. 1, ед, хр. 59).

4
Н. Н. Евреинов — В. В. Каменскому

26/VI — 915. [Куоккала]

Здесь живет Маяковский. В общем «не так страшен черт, как его малюют». Мы с ним пока в прекрасных отношениях. А Чуковский так не надышится на него¹ […] 4 июля вечер (я — режиссер вечера) с И. Репиным, Чуковским, Маяковским, балетными танцовщицами, и т. п.²

(Ф. 1497, оп. 1, ед. хр, 193, л. 4 и об.)

Евреинов Николай Николаевич (1879—1953) — режиссер, драматург, театровед.

Каменский Василий Васильевич (1884—1961) — поэт.

¹ В авторском комментарии к изданию рукописного альманаха «Чукоккала» К. И. Чуковский писал: "Вскоре после нашей встречи в Москве Маяковский переехал в Куоккалу. Постоянного жилья у него не было. Он жил то у меня, то в гостинице Трубе (недалеко от станции), то у художника Ивана Пуни. Об этом времени он в своей автобиографии писал: «Семизнакомая система (семипольная). Установил семь обедающих знакомств. В воскресенье „ем“ Чуковского, понедельник — Евреинова и т. д. В четверг было хуже — ем репинские травки. Для футуриста ростом в сажень — это не дело.

Вечера шатаюсь пляжем. Пишу „Облако“. Здесь Маяковский допустил две неточности, о которых я впоследствии говорил ему, я он обещал их исправить. Во-первых, приемные дни в Пенатах у Ренина были не четверги, а среды, а во-вторых, он „ел“ меня не только по воскресеньям. В то время ему было двадцать три года, и аппетит у него был колоссальный» (Чукоккала. М., 1979. С. 93).

Комментарием к сказанному могут служить также слова из письма В. Б. Шкловского писателю Мирону Павловичу Левину от 29 апреля 1939 г.: «…я тебе расскажу, в чем было дело с Чуковским. Он прочел описание своей мирной жизни с Маяковским. Это противоречит тому, что было на самом деле. Владимир прожил трудную жизнь, а Чуковский им торговал. У Володи было на лето 55 рублей. Он был принужден обедать у Чуковского, а Чуковский на лекциях о футуристах тогда заработал 12 тысяч.

Всю жизнь сладкоголосый гад зарабатывал на литературе. Он талантливый человек и пусть он живет, но не надо, чтобы он жил со славой.

Другом он не был ни Блоку, ни Маяковскому. Между тем то, что он рассказывает, нравится публике, удовлетворяя ее любопытство» (ф. 562, оп. 1, ед. хр. 423, л. 11. Маш. коп.).

² В журнале «Театр и искусство» сообщалось: «4 июля в Куоккале состоялся лит.-муз. танцевальный вечер вод странным „официальным“ названием „Белый вечер“ […] Вступительное слово сказал маститый Репин […] Выступление Маяковского многих <…> разочаровало. От него, как от „футуриста“, ожидали какой-нибудь дикой, выходки. Вместо того этот очень неуравновешенный, но несомненно обладающий недюжинным дарованием поэт прочел несколько стихотворений, очень своеобразных и колоритных, вовсе лишенных каких-либо специальных эксцессов. Пьесы Маяковского про собаку и про звезды — произведения прямо отличные, рельефные, очень индивидуальные, весьма любопытные в отношении ритмической и рифмической техники» (Театр и искусство. 1915. № 28).

5
Д. Д. Бурлюк — В. В. Каменскому

[Июнь — июль 1915]

Маяковский в «Сатириконе» и усиленно карьериствует в Куоккале, где живет у Чуковского (!) уже книга и уже предисловие.

(Ф. 1497, оп. 1, ед. хр. 184, л. 40 об.)

В журнале «Новый Сатирикон» 26 февраля 1915 г. было опубликовано стихотворение Маяковского «Гимн судье», 19 марта — «Гимн ученому», 18 июня — «Военно-морская любовь», 2 июля — «Гимн здоровью». Был подготовлен к изданию и сборник стихов «Для первого знакомства», о чем в июне — июле 1915 г. велись переговоры с редакцией «Нового Сатирикона». Книга была набрана, но в свет не вышла.

6
И. А. Аксенов — С. П. Боброву

17/IV [1916. Клецк, Минской губ.]

Вообще у нас о войне никто еще не писал активно: все писавшие как бы живут при войне, переносят войну, но не живут в ней, не участвуют, т. е. метафоры их вращаются либо в кругу интимных, либо-архаических (Хлебников) восприятий. Этого нет у Маяковского, напр., но вещь его («Вы, переживающие»¹ и т. д.) — слабая в чисто техническом смысле, не говоря уже о ритме (всегда у него слабом), а и потому, что связь-то вся только диалектическая. Кстати, при расчете с поэтами следовало бы четвертаки выдавать за основную строку, а то Маяковский свои трехстопные анапесты печатает по одному слову в стихе да еще односложному. Караул!

(Ф. 2554, оп. 1, ед. хр. 5, л. 14 и об.)

Аксенов Иван Александрович (1884—1935) — поэт, критик. Примыкал к футуристической группе «Центрифуга».

Бобров Сергей Павлович (1889—1971) — поэт, прозаик.

¹ Возможно, имеется в виду стихотворение «Вам!» («Вам, проживающим за оргией оргию…»).

7
Б. А. Кушнер — С. П. Боброву

Петроград. 21/VII 16 г.

…здесь вообще ровно ничего не делается. Не считая разве мелочей, к тому же Вам, вероятно, уже известных. Вроде готовящейся к выходу в издании «Летописи» книжки Маяковского¹ или Сборника по теории поэтического языка, издаваемого Бриком².

(Ф. 2554, оп. 1, ед. хр. 40, л. 10 об. — 11)

Кушнер Борис Анисимович (1888—1937) — литератор.

¹ «Летопись» — журнал, основанный А. М. Горьким и выходивший в Петрограде в 1915—1917 гг. В № 2/4 и 7/8 за 1917 г. в «Летописи» публиковались отрывки из поэмы Маяковского «Война и мир», но здесь, скорее, имеются в виду его книги «Простое как мычание» (1916) и «Война и мир» (1917), вышедшие в петроградском издательстве «Парус», где Горький принимал деятельное участие.

² Брик Осип Максимович (1884—1945) — писатель, Литературовед, теоретик Лефа, автор ряда работ о Маяковском. На его средства было осуществлено первое издание поэмы «Облако в штанах». «Сборники по теории поэтического языка», в которых участвовал О. М. Брик, выходили в 1916—1917 гг.

8
В. Б. Шкловский — В. Г. Шкловской-Корди

Приехал Брик, М[аяковский] и Лиля¹. Очень неприятны […]

Европа, Люсик, кончается. Кончается европейская культура. Культура не нужна никому. Будем верить, что мы не увидим конца.

Европа, Люсик, кончается от политической безнравственности и национализма <…>

Здесь чахнет Ремизов, танцует А. Белый, скрипит Ходасевич, хамит Маяковский, пьет А, Толстой², остальные шиберуют. Шиберуют^[2].

Революция, ее уже знают. Грешники в аду после страшного суда так будут жить. Суд уже был. Веселитесь, недожаренные.

Европейская ночь…³

27 октября 1922 года. Берлин

(Ф. 562, оп. 1, ед. хр. 449, л. 2 и об.)

Шкловский Виктор Борисович (1893—1984] — писатель, литературовед, член литературно-художественного объединения Леф.

Шкловская-Корди Василиса Георгиевна (1890—1977) — первая жена В. Б. Шкловского.

¹ Брик Лили Юрьевна (1891—1978) — переводчица; любимая женщина Маяковского, которой поэт посвятил многие свои произведения.

² Перечислены находившиеся в Берлине в 1922 г. в эмиграции русские писатели.

³ Слова из стихотворения В. Ф. Ходасевича «У моря» — 2 сентября 1922 г. Берлин «…Под европейской ночью черной // Заламывает руки он».

9
М. И. Цветаева — Б. Л. Пастернаку

Мокропсы, 19-го нов. ноября 1922 г.

Рада была бы и увидеть Маяковского. — Он, очевидно, ведет себя ужасно, — и я была бы в труднейшем положении в Берлине. — Может быть, и буду¹.

(Ф. 1334, оп. 1, ед. хр. 883, л. 2. Рук. коп.)

Цветаева Марина Ивановна (1892—1941) — поэтесса.

Пастернак Борис Леонидович (1890—1960) — поэт.

Общеизвестны встречи Маяковского и Цветаевой. В Москве, на Кузнецком мосту, в 1922 г. перед отъездом Цветаевой за границу; ее вопрос: «Что же передать от Вас Европе?» — и его ответ: «Что правда — здесь». В Париже, у кафе «Вольтер», в 1928 г.; его вопрос: «Что же скажете о России?..» --и ее ответ: «Что сила — там».

В 1921 г. Цветаева пишет стихотворение «Маяковскому» («Превыше крестов и труб…»), а в апреле — августе 1930 г. пишет цикл «Маяковскому». Во время пребывания Маяковского в Париже она дарит ему свою книгу «После России» с надписью: «Такому как я — быстроногому! Марина Цветаева Париж Октябрь 1928 г.» (личный архив В. В. Катаняна).

19 мая 1922. г. в Берлине, на вечере в Доме Искусств, Цветаева читала стихи Маяковского и в этом же году перевела на французский его стихотворение «Сволочи» («Ecoutez, canailles!»). 24 ноября 1928 г. в парижской газете «Евразия» было опубликовано ее открытое приветственное письмо Маяковскому. В результате произошел конфликт между Цветаевой и редакцией другой эмигрантской газеты «Последние новости». 3 декабря 1928 г. Цветаева писала Маяковскому: «Знаете, чем кончилось мое приветствование Вас в „Евразии“? Изъятием меня из „Последних новостей“, единственной газеты, тде меня печатали». Это письмо Цветаевой было помещено самим Маяковским среди материалов его выставки «20 лет работы» в феврале 1930 г. Подробно о личности Маяковского и его поэзии Цветаева написала в статье «Эпос и лирика современной России». Она высоко оценивала талант Маяковского, он же, надо признать, до конца не принял ее, т. к. не мог подняться над своим отношением к ее эмиграции: «Вот говорят относительно поэтессы Цветаевой: у нее хорошие стихи, но идут мимо <…> я считаю, что вещь, направленная против Советского Союза, направленная против нас, не имеет права на существование» (из выступления Маяковского на 2-м расширенном пленуме РАПП 26 сентября 1929 г. // Полн. собр. соч. Т. 12. С. 391).

В письмах Цветаевой Пастернаку много раз упоминается Маяковский. Автографы писем, переданные Пастернаком на хранение в Музей А. Н. Скрябина, были утрачены в ноябре 1945 г. Сохранились только копии, снятые ранее А. Е. Крученых и сотрудниками скрябинского музея.

¹ К моменту написания Цветаевой данного письма Маяковский из Берлина уехал в Париж, где пробыл с 18 по 25 ноября 1922 г. В Чехословакию в 1922 г. поэт не приезжал.

10
С. Ф. Буданцев — В. М. Сырневу

За «Леф» не беспокойтесь. Он скоро перекочует на обложки журналов и за границу редактируемого текста. Маяк[овский] с Родченко рекламоконструкциями теперь занимаются. Зажать «Леф» нельзя, как нельзя заткнуть вулкан или родник.

Мантурово, 23-VII-23

(Ф. 2268, оп. 2, ед. хр. 93, л. 2)

Буданцев Сергей Федорович (1896—1940) — писатель.

Сырнев Василий Михайлович — врач.

В передовой статье журнала «Леф», написанной Маяковским, читаем: «Мы дадим организованный отпор тяге „назад!“, в прошлое, в поминки. Мы утверждаем, что литература не зеркало, отражающее историческую борьбу, а оружие этой борьбы» (Леф. 1923. № 4). H. H. Асеев много лет спустя вспоминал, что Маяковский приглашал С. Есенина участвовать в «Лефе» и говорил: «У нас не группа, у нас вся планета!!!» — и стремился объединить вокруг журнала наиболее ярких писателей, не только лефовцев, но и В. Катаева, И. Бабеля, Артема Веселого (см.: Литература и жизнь, 1960. 13 апр.). В 1923 г. Маяковский вел работу по рекламе и плакату для ГУМа, Моссельпрома, Резинотреста, Мосполиграфа с художниками А. М. Родченко, В. Ф. Степановой, А. М. Лавинским, А. С. Левиным.

11
Я. А. Тутендхольд — П. С. Когану

7/1—1925 [Москва]

Приветствую Вас в Париже; хочу думать, что многие из Ваших опасений там, на месте, улягутся. Теперь роли меняются, и я, со своей стороны, полон опасений и тревоги. За время Вашего и моего отсутствия, в Комитете (временно?) восторжествовала линия, крайне беспокоящая меня. Быть может, это уляжется, но я все же считаю нужным сейчас же поделиться этим с Вами. Дело в том, что в работу вошел Маяковский, и в результате этого Д. П. [Штеренберг], в мое отсутствие утвержденный как завед. худож. частью выставки, провел в качестве художника, который будет декорировать выставку, Родченко! Родченко — спец по обложкам, но в роли декоратора он никогда не выступал, кроме того он не чувствует народного, туземного, специфического характера России. Я считаю, что нам экспериментировать — преступно, Родченко можно поручить декорировать отдел Госиздата, но отнюдь не всю выставку в целом¹. Я считаю, что раз Экстер и Анненков в Париже, а мы их знаем, и знаем, как она работала в Москве, то в интересах дела было бы тягчайшей ошибкой не привлечь их² […]

P. S. Если Вы по вопросу о Родченко разделяете мою точку зрения, не откажите написать об этом так, как будто Вы уже переговорили с Экстер, чтобы не вышло с моей стороны жалобы.

(Ф. 237, оп. 1, ед. хр. 126, л. 1, 2)

Тугейдхольд Яков Александрович (1883—1928) — искусствовед.

Коган Петр Семенович (1872—1932) — критик, литературовед.

П. С. Коган был председателем выставочного Комитета отдела СССР Международной выставки декоративных искусств и современной художественной промышленности в Париже в 1925 г. (открылась 28 апреля 1925 г.). Я. А. Тутендхольд отвечал за пропаганду и информацию о работе комитета. В протоколах заседаний комитета Маяковский значился в списках присутствующих с 28 декабря 1924 г. по 3 марта 1927 г.; 28 декабря 1924 г. поэт выступал на заседании, и его просили представить свой соображения и смету для подготовки экспонатов рекламного характера. Маяковский также вошел в комиссию по редактированию сборника статей о художественной промышленности и каталога советского павильона. 18 января 1925 г. Маяковский выступал на заседании комитета с отчетом о проделанной работе (ф. 941, оп. 15, ед. хр. 13 — 15, 19).

¹ Художник и фотомастер А. М. Родченко, сделавший вместе с Маяковским много рекламных плакатов, так вспоминал об этом периоде: «Мне заказали экспонат на выставку в Париже — „Рабочий клуб“. И еще нужно было сделать копии с тех плакатов, что мы делали для Моссельпрома, ГУМа и Резинотреста […] Кроме клуба, мне предстояла еще расцветка нашего павильона и внутри и снаружи и проект оформления и исполнения трех залов Гран-Пале и развеска их экспонатов […] Мы с Володей за рекламу получили серебряную медаль, кроме того, я за театр и интерьер еще две медали» (Родченко А М. Статьи. Воспоминания. Автобиографические записки. Письма. М, 1982. С. 71 — 72).

² Ю. П. Анненков и А. А. Экстер были участниками выставки.

12
П. С. Коган — Н. А. Коган-Нолле

2/VI — 25. [Париж]

Вчера мы принимали все части выставки от всех заведующих. Появился, м[ежду] прочим, Маяковский. Он весел, мы обедали все вместе — Штеренб[ерг], Аркин, Терновец и др. Маяковский через неделю уезжает в Мексику. Куда его носит!

(Ф. 237, оп. 2, ед. хр. 254, л. 9)

Коган-Нолле Надежда Александровна (1888—1966) — переводчица, жена П. С. Когана.

Маяковский приехал в Париж 28 мая 1925 г. и 21 июня из Бретани отправился в Мексику.

2 июня 1925 г. он писал Л. Ю. Брик: «Выставка — скучнейшее и никчемнейшее место. Безвкусица, которую даже нельзя себе представить» (Полн. собр. соч. Т.. 13. С. 72). Советский павильон открылся 4 июня. За экспонировавшиеся там рекламные плакаты с текстами Маяковского поэт был награжден серебряной медалью (см.: Известия. 1925. 13 нояб.).

13
П. С. Коган — Н. А. Коган-Нолле

[1925, 5 июня. Париж]

После открытия вчера читал у студентов советской ориентации о нов[ой] русск[ой] лит[ературе]. Пришел и Маяковский, читал свои стихи¹. Молодежь славная, восторженно нас встречала.

(Ф. 237, оп. 2, ед. хр. 254, л. 6 и об.)

¹ Публикуемое письмо сообщает еще об одном выступлении Маяковского в Париже в июне 1925 г., кроме двух, зафиксированных в книге В. А. Катаняна «Маяковский. Хроника жизни и деятельности» (9 июня в Полпредстве СССР и 11 июня в клубе сотрудников советских учреждений в Париже).

14
A. A. Аркатов — H. H. Евреинову

New York Oktober 26-th 1925

.Пишете, что Маяковский не имел успеха… Господи, да как Вам не стыдно сравнивать себя с Маяковским! Ведь Вы большой художник и поэт, а Маяковский — шут гороховый. К тому же — невежда. Он все время околачивался на East Side, т. е. в русских и еврейских кварталах, сам себе, с другим шутом Бурлюком, давал дешевые завтраки, «банкеты» и говорил те же самые слова, что мы слышали до революции. Я хочу сказать, что революция и вся замечательная яркая деятельность новой России нисколько не отразилась на этом великане, для которого рюмка водки и хороший комплимент — все. Ясно, что он прошел незаметно мимо мыслящей и читающей Америки [..,] К тому же он не сумел Окружить себя нужными людьми, ну, хотя бы платным manager’ом (управляющим), хотя ему нечего сказать о новейшей русской поэзии. К тому же, как ни странно, он не знает ни одного иностранного языка! Да вообще куда ему до Вас! […|

Я идейно и кровно связан со своей родиной, любил ее всегда и люблю сейчас как она есть. И будет день, если я доживу, — вернусь обратно домой, обогащенный опытом и знанием, и помогу строить наше искусство. Так что я не из тех эмигрантов, как Вы себе представляете. Я — русский и советский гражданин.

(Ф. 982, оп. 1, ед. хр. 143, л. 6 об.)

Аркатов Александр Аркадьевич — кино- и театровед.

15
Д. Д. Бурлюк — В. В. Каменскому

New York 13 марта 1926 г.

Для твоего имени всюду работал не меньше, чем для Володиного (Маяковского]¹). От него, пока, ни привета ни ответа за это, кроме действительно большой человеческой душевности, дружбы (к человеку), не видал². […]

Н. Н. Евреинов здесь благоденствует. Получил уже 2000 долл., и ставят его пьесу³, за нее тоже пойдут авторские. Володя Маяк[овский] перевел отсюда за 3 месяца 1400 долларов, 700 — в Москву и столько же — в Италию⁴. Жил здесь первоклассно. Свой заработок, в общем не меньше 6000 долл., отдал весь в организации, которые ему устраивали лекции (неумело).

Если бы он устраивал сам, то дела бы у него могли бы быть гораздо лучше. С одной первой лекции здесь он мог бы иметь 1500 долл. чистого, а уж 1250 долл. наверное. Его обирали.

(Ф. 1497, оп. 1, ед. хр. 184, л. 12 об. — 13 об.)

¹ При содействии Бурлюка к 1926 г. были осуществлены американские издания Маяковского: «Открытие Америки» (обложка и иллюстрации Д. Бурлюка. N. Y.: New World Press, [1925]), «Солнце» гостях у Маяковского". Украшение Д. Бурлюка (N. Y.: New World Press, (19251), а также опубликована в эмигрантской нью-йоркской газете «Русский голос» беседа Бурлюка с Маяковским (Русский голос. 1925. 2 авт.),

² В автобиографий «Я сам», написанной в 1922 г., Маяковский писал о Бурлюке: «Всегдашней любовью думаю о Давиде. Прекрасный друг. Мой действительный учитель. Бурлюк сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Ходил и говорил без конца. Не отпускал ни на шаг. Выдавал ежедневно 50 копеек. Чтобы писать не голодая».

³ Имеется в виду постановка пьесы Евреинова «Самое главное» в нью-йоркском Гилд-театре (режиссер — Ф. Моллер; премьера прошла 21 марта 1926 г.). Жена Евреинова А. А. Кашина-Евреинова писала об этом времени в своей книге о муже: «Вспоминаю с благодарностью художника Давида Бурлюка, неутомимо помогавшего нам в устройстве лекций» (Кашина-Евреинова A. A. H. H. Евреинов в мировом театре XX века. Париж, 1964).

⁴ Маяковский перевел 700 долларов Л. Ю. Брик, которая отдыхала тогда в Италии.

16
Н. Н. Евреинов — В. В. Каменскому

2/IV — 926 [Нью-Йорк]

Времени здесь мало. New York не похож на наши города ни в смысле построек, ни в смысле жизни (Маяковский за короткое время, и не зная языка, просто ничего, наверное, не понял в Америке! Здесь люди живут 2—3 года и тогда лишь начинают улавливать, что это такое N. Y., Америка).

(Ф. 1497, оп. 1, ед. хр. 193, л. 27)

17
A. P. Палей — E. Д. Зозуле

[1926, начало ноября]

В понедельник (минувший) был вечер «Нового Лефа»¹ — Маяковский, Асеев и еще кто-то. Конечно, был балаган, в котором, помимо Маяковского, участвовали и какие-то неведомые юнцы из публики, делавшие себе рекламу. Позорно, что Союз писателей санкционирует своим помещением и своим официальным днем (понедельник) эти безобразия, и жаль, что Асеев принимает в них участие. «Вечерняя» выругала этот вечер. В той же «Вечерней» была статья Жарова о литературном хулиганстве, в которой он, между прочим, ругал Маяковского за его нелепое выступление против Вас².

Москва

(Ф. 216, оп. 1, ед. хр. 291, л. 1 и об.)

Палей Абрам Рувимович (1893—1995) — поэт, очеркист, критик.

Зозуля Ефим Давидович (1891—1941) — писатель.

¹ Вероятно, имеется в виду диспут «Наша литература и критика», состоявшийся 25 октября 1926 г. в Политехническом музее под председательством П. С. Когана.

² В статье «Против литературных бесчинств: Размышления по поводу (вечеров В. Маяковского и его подражателей)» А. А. Жаров писал: «Стоит вспомнить попытку Маяковского на одном из последних выступлений в Политехническом музее грубейшим образом скомпрометировать, несмотря на протест публики, писателя Е. Зозулю — авторитетного работника, деликатнейшего человека — с бесцеремонностью опять-таки довоенного футуристического качества» (Вечерняя Москва. 1926. 29 окт.).

18
М. Гауэр — В. Б. Шкловскому

Харьков, 9/III — 27

Скажите Маяковскому, что, будучи в Харькове несколько раз, он даже не удостоил нас чести, не зашел в магазин. Правда, выпад по отношению, [к] книжн[ым] работникам мною не забыт (см. «Кр. Новь» 26 г.)¹. Но по отношению ко мне он лично все-таки должен был зайти. Ведь «Простое как мычание» и «Облако в штанах» я же продвинул в свое время. Он ругает книжных работников прилавка, а ведь им приходится продавать не только книги Маяковского. И я уверен, что после его статьи в большинстве случаев совершенно будут игнорировать его. В прошлые приезды его я всегда на витринах выкладывал его книги, еще до его статьи, а теперь — ни одной книги его на витринах не было. А Харьков не маленький город, продвигать книгу я умею […] Ругать нас, работников прилавка, не зная, при каких условиях мы работаем, несколько напоминает, я бы [сказал], мягко выражаясь, грубого человека, невоспитанного".

(Ф. 562, оп. 1, ед. хр. 549, л. 3 и об.)

¹ Маяковский всегда следил за организацией продажи своих изданий. Так, в 1927 г. торгсектор Госиздата представил Маяковскому справку о продаже его книг на 1 января 1926 г. и на 1 января 1927 г. В марте 1928 г. литературно-художественный отдел Госиздата запросил торговый сектор Госиздата о ходе продажи V тома Собрания сочинений Маяковского. Тогда же торгсектор Госиздата подготовил справку о движении и остатках книг Маяковского на 1 июля 1927 г. и на 1 января 1928 г. (ИМЛИ, ф. 18, оп. 1, № 45, л. 4—6, 21, 24). В июне 1929 г. Маяковский обратился с письмом к заведующему Госиздатом А. Б. Халатову, где говорилось: «Прошу Вас обратить внимание и оказать срочное и решительное содействие в следующем: […] Продвинуть, наконец, широкое оповещение об издании моего Собрания сочинений, что не сделано, несмотря на двухлетние мои указания» (Полн. собр. соч. Т. 13. С. 130). «Выпад» по отношению к книжной торговле, о котором пишет М. Гауэр, содержится в статье Маяковского «Подождем обвинять поэтов» (Красная новь. 1926. № 4. С. 214—224).

19
В. Б. Шкловский — В. Г. Шкловской-Корди

[1—3 мая 1927 г. Москва]

Кушнер ссорится с Бриками. Лиля хочет купить автомобиль¹. Это очень повредит доброму имени Володи.

(Ф. 562, оп. 1, ед. хр. 451, л. 20)

¹ Автомобиль Маяковский привез из Парижа в 1928 г. 20 октября 1928 г. он писал Л. Ю. Брик: «…вся надежда на „Малик“ — хочет подписать со мной договор […] Ввиду сего на машины пока только облизываюсь». Договор с берлинским издательством «Malik-Verlag» на издание пьесы «Клоп» заключен не был. Был подписан общий договор Маяковского с этим издательством на «единственное право издания и распространения для постановок в театрах всех прозаических произведений Маяковского в немецком переводе» (ИМЛИ, ф. 18, оп. 1, № 32, л. 1—4).

20
M. И. Цветаева — Б. Л. Пастернаку

Meudon, 7/V — 27

О М[аяковск]ом прав. Взгляд гнетущий и угнетенный. Этим взглядом могут всё. М[аяковски]й ведь бессловесное животное, в чистом смысле слова скот. М[аяковски]й — сплошной грех перед Богом, вина такая огромная, что надо молчать. Падший ангел.

Было — и отняли (боги). И теперь жует травку (любую). Бог — бык. Конечно, он из страны мифов, почему тебе и мне близок, и той (дальней) родни. Мало таких спутников.

(Ф. 1334, оп. 1, ед. хр. 834, л. 33. Рук. коп.)

Образ Маяковского — «быка» уже встречался у Цветаевой в известном письме к Ахматовой от 31 августа (ст. ст.) 1921 г. — в связи со слухами в Москве о самоубийстве Ахматовой из-за расстрела Н. С. Гумилева. Цветаева писала: «Скажу Вам, что единственным — с моего ведома — Вашим другом (друг — действие!) среди поэтов оказался Маяковский, с видом убитого быка бродивший по картонажу Кафе Поэтов. Убитый горем — у него, правда, был такой вид. Он же и дал через знакомых телеграмму с запросом о Вас» [Цветаева М. И. Сочинения. Т. 2. Проза. Письма. М., 1988. С. 471).

21
Г. А. Шенгели — Игорю Северянину

Москва, 19/IX. 27

Главным образом работал в теоретической области, написал обширное исследование о стихе, которое дало мне кафедру в Высш. лит.-худ. институте и звание действ, члена Гос. акад. худож. наук. После закрытия института получил кафедру в I Моск. университете. Являюсь чем-то вроде присяжного советчика для начинающих поэтов и объектом ненависти Маяковского и К°, считающих меня литературным ретроградом¹.

(Ф. 2861, оп. 1, ед. хр. 119, л. 2)

Шенгели Георгий Аркадьевич (1894—1956) — поэт, переводчик, литературовед.

Северянин Игорь (Лотарев Игорь Васильевич; 1887—1941) — поэт.

¹ 11 апреля 1926 г. Маяковский выступил в клубе рабкоров газеты «Правда» на диспуте о книге Г. А Шенгели «Как писать статьи, стихи и рассказы» (М., 1926). Оценивая книгу Шенгели, он сказал: «В ней всего сто страниц, и сколько наворочено чепухи! […] для современного поэта то, что пишет сейчас Шенгели — недопустимое вранье» (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 483—484). Шенгели, в свою очередь, в книге «Маяковский во весь рост» (М., 1927) расценил претензии Маяковского на роль учителя стихосложения как невежественные настолько же, насколько самоуверенные. Продолжением этой крайне резкой полемики стало стихотворение Маяковского «Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели».

22
Б. И. Корнеев — В. А. Катаняну

11 дек. 1927 г. [Тифлис]

Приехал Маяковский. Читал «Хорошо». В первый вечер имел полный сбор. В понедельник — второй его вечер¹. В общем интересно и талантливо, но с аудиторией все же отношения у него ненормальные. В этом смысле интересны записки, которые ему подают. Например: 1) «Почему раньше возносили кино, а теперь его ругаете и, кстати, как поживает Лиля Брик?», 2) «Зачем Вы обокрали Каменского и Хлебникова?»², 3) «Когда Вы смените свои брюки?»

Конечно, ответы Маяковского резки, остроумны и грубы, как полагается. […]

Кстати, такой интересный разговор на вечере [у] Маяковского с публикой:

— Вы, т. Маяковский, называете свою «Хорошо» гениальной вещью, а кто еще Вашу «Хорошо» оценивает так же?

— Кто? Например, на сессии ЦИКа в Ленинграде «Хорошо» расхвалил Луначарский…

— А Семашко То-Раму³… — (это с места).

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 919)

Корнеев Борис Иванович (1896—1958) — журналист, сотрудник газеты «Заря Востока».

Катанян Василий Абгарович (1902—1980) — литератор, исследователь творчества Маяковского.

¹ Первое выступление Маяковского в Тифлисе с чтением поэмы «Хорошо!» состоялось 9 декабря 1927 г. в Театре Руставели, второе — 10 декабря 1927 г. в студенческом клубе Грузинского университета.

² Автор записки, вероятно, находился под впечатлением слухов о книге, в которой некто Альвэк обвинял Асеева и Маяковского в присвоении поэтических образов Хлебникова (Хлебников В. В. Всем. Ночной бал. Альвэк. Нахлебники Хлебникова (Маяковский — Асеев). М., 1927).

³ Н. А. Семашко в 1918—1930 гг. был наркомом здравоохранения РСФСР. То-Рама (по образованию инженер-химик) в конце 1920-х гг. выступал в московском цирке (см. заметку в харьковской газете, подписанную Вл. М. : «Московский цирк в украинском Народном театре» // Пролетарий. 1927. 12 февр.).

23
Л. Ю. Брик — Э. Триоле

Москва. 1. VI. 28

Милый мой Элик, получила разрешение на перевод тебе десяти червонцев. На днях вышлю. Это будет, кажется, за июнь¹.

Мой берлинский перевод ты, конечно, давно получила.

Володя — абсолютно здоров, толстый, ухаживает за барышнями.

Сегодня переезжаем на дачу — подводы уже уехали².

Проливной дождь — воображаю, в каком виде доедут вещи!! Но с извозчиками договорились еще вчера!

О «Защитном цвете» ведутся переговоры³. Володя думает, что он уговорит.

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 8 и об. Ксерокоп.)

Триоле Эльза (1896—1970) — французская писательница, сестра Л. Ю. Брик, жена Л. Арагона.

¹ Л. Ю. Брик, а в ее отсутствие — Маяковский ежемесячно переводили Э. Триоле деньги.

² Июнь — июль 1928 г. Маяковский и Брик жили на даче в Пушкино под Москвой.

³ Имеется в виду книга: Триоле Э. Защитный цвет. Роман. М., 1928.

24
А. Ю. Брик — Э. Триоле

19. VI. 28 [Москва]

Милый мой Элик, ей-богу писать не о чем!

О твоей книжке Володе обещали на днях дать ответ […]

Володя поедет за границу не раньше осени. Он совершенно здоров [..,]

На даче собачий холод, так что больше живем в городе.

Я много работаю и очень этим довольна.

Очень крепко тебя люблю. Пиши подробнее — мне очень интересно. Кланяйся всем.

Обнимаю, целую.

Лиля

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 9 и об.)

25
А. Ю. Брик — Э. Триоле

19. 9. 28. [Москва]

Получила 218 р. за «Защитный цвет»; это приблизительно 1/4 того, что ты должна получить за всю книжку. Перевести тебе деньги «Круг» не может¹.

Я должна тебе, по-моему, за июнь, июль, август, сентябрь — плюс 218 р. за книжку.

Володя едет 9-го октября². Возьми пока, сколько можешь, у мамы.

Затерялся исправленный экземпляр «Защитного». Они опять высылают тебе корректуру. Верни ее как можно скорее.

Стараемся изо всех сил получить разрешение на перевод тебе денег. Если ничего не выйдет — придется тебе терпеть до Володи. Едет он безусловно и никак не позднее 9-ю. […]

Володя получил лиценз на автомобиль. Если заработает в Германии — привезет «Buik»³.

Не сердись на меня за деньги, родненькая! Я совсем не виновата!! Счастье, что Володя едет!!!

Обнимаю, целую, люблю.

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 10 — 11 об. Ксерокоп.)

¹ Вероятно, речь идет о гонораре за роман Триоле «Земляничка», изданный в 1926 г. книгоиздательством «Круг».

² Маяковский выехал за границу 8 октября, возвратился — 8 декабря-1928 г. (его маршрут: Берлин — Париж — Ницца — Париж — Берлин).

³ См. примеч. 1 к письму № 19 наст, публикации. Маяковский купил не «бьюик», а «рено».

26
В. Б. Шкловский — Ю. Н. Тынянову

[Сентябрь — начало октября 1928 г. Москва]

Леф разваливается¹. Маяковский объявляет себя школой, непосредственно связанной с комсомолом и ссудо-сберегательными кассами² […]

(Ф. 562, оп. 1, ед. хр. 441, л. 2. Маш. коп.)

Тынянов Юрий Николаевич (1894—1942) — писатель, литературовед; был одним из основателей Общества изучения поэтического языка (Опояз).

¹ Литературно-художественное объединение Левый фронт искусств (Леф), основанное в конце 1922 г., к 1928 г. стало распадаться. В июле 1928 г. вышел журнал «Новый Леф» № 7 — последний под редакцией Маяковского. Пять последующих номеров (№ 8 — 12) вышли без его участия. 26 сентября 1928 г. в Политехническом музее на вечере «Левей Лефа!» Маяковский сказал: «Закисание f…] засасывало и Леф […] Новаторская работа, которую мы вели в журнале „Новый Леф“, приобретала характер какого-то группового чудачества […] Леф в том виде, в каком он был, для меня больше не существует» (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 503—504).

² Шкловский имеет в виду работу Маяковского по рекламе и плакату.

27
А. Ю. Брик — Э. Триоле

28.-Х. 28. [Москва] Напиши мне, пожалуйста, про себя и про Володика. Поухаживайте друг за дружкой, а то вы оба хворые. Обнимаю, целую. Еще обнимаю. Еще целую.

Лиля

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 12 об. Ксерокоп.)

28
В. М. Сырнев — С. Ф. Буданцеву и В. В. Буданцевой (Ильиной)

19 2/XI 28 г. [Москва]

Сегодня же с удивлением прочитал в «Вечерке» о выходе из Лефа не только Маяковского, но и всех прочих. Непонятно: если люди откуда-нибудь выходят, то место, откуда они вышли, остается. А здесь вышли все, значит, сами из себя вышли, ибо после них ничего не осталось¹.

(Ф. 2268, оп. 2, ед. хр. 141, л. 25 об.)

Буданцева (Ильина) Вера Васильевна (1894—1966) — писательница, жена С. Ф. Буданцева.

¹ В газете «Вечерняя Москва» от 2 ноября 1928 г. была опубликована заметка А. Кута «Запоздалое признание. Кто остался в Лефе? (На вчерашнем вечере в Политехническом музее)». Автор писал: «Прошел всего месяц, когда <…> Маяковский сделал свое пресловутое сообщение о выходе из Лефа и о „прекращении этой организации“ <…> вчерашнее заявление Н. Асеева, С. Кирсанова и О. Брика о том, что они на все 100 проц. согласны с Маяковским и так же, как он, выходят из Лефа, прозвучало некоторым анахронизмом». Маяковский находился за границей, когда состоялся описываемый вечер. Под «пресловутым сообщением о выходе из Лефа» Маяковского А. Кут, вероятно, подразумевает заявление поэта 26 сентября 1928 г. на вечере в Политехническом музее «Левей Лефа!»: «Леф в том виде, в каком он был, для меня больше не существует» (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 504). На вечере «Открывается Реф», состоявшемся 8 октября 1929 г. в Политехническом музее, Маяковский подтвердил свое отношение к Лефу: «Год тому назад мы здесь распускали Леф» (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 510).

29
Н. М. Стрельников — В. Е. Ардову

19/XI-28. [Ленинград]

…еще больше Вы заблуждаетесь, предполагая, что текст Маяковского был облюбован мною еще летом. Маяковского я не терплю, но поскольку у нас идеология в оперетте, постольку нужно быть готовым ко внезапным вторжениям идеологов […] И вот это вторжение случилось 15 ноября. Мною было получено спешное письмо от Лиф-шица¹ с предложением взяться за текст М[аяковского].

(Ф. 1822, оп. 1, ед. хр. 477, л. 6 и об.)

Стрельников Николай Михайлович (1888—1939) — композитор, один из создателей советской оперетты.

Ардов Виктор Ефимович (1900—1976) — писатель.

¹ Возможно, имеется в виду поэт Бенедикт Константинович Лившиц (1887—1939). Оперетта на стихи Маяковского Стрельниковым не была написана. Но в 1930 г. композитор написал музыку на стихи Маяковского «Возьмем винтовки новые» к спектаклю Ленинградского ТЮЗ «Четыре миллиона авторов».

30
Л. Ю. Брик — Э. Триоле

17. XII. 28 г. [Москва]

Элик! Напиши мне, пожалуйста, что это за женщина, по которой Володя сходит с ума, которую он собирается выписать в Москву, которой он пишет стихи (!!)¹ и которая, прожив столько лет в Париже, падает в обморок от слова merde!?.^[3] Что-то не верю я в невинность русской шляпницы в Париже! Никому не говори, что я тебя об этом спрашиваю, и напиши обо всем подробно. Моих писем никто не читает.

Я здорова. Готовлю новый сценарий². Живу очень скучно.

Жду твоего письма.

Крепко люблю, обнимаю и целую.

Лиля

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 13 и об. Ксерокоп.)

¹ Яковлева Татьяна Алексеевна (1906—1991) — знакомая Маяковского. Записная книжка Маяковского 1928 г. с беловыми автографами стихотворений «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой» была подарена поэтом Т. А. Яковлевой. Вероятно, Э. Триоле прислала Л. Ю, Брик копию письма Т. А. Яковлевой от 25 декабря 1928 г., где та писала Триоле: «Эличка, милая, спасибо за милое письмо! […] Володя держит меня беспрерывно на телеграммной диете. Последняя была: „Увидимся март — апрель“. Из Москвы получаю письма — ходит по моим знакомым с приветом от меня (я не поручала). Сестру мою разыскал в первый же день» (ф. 2577, новое поступление. Маш. коп.)

² Вероятно, имеется в виду работа Л. Ю. Брик над сценарием фильма «Стеклянный глаз», вышедшего в январе 1929 г. (киностудия «Меж-рабпомфильм», авторы сценария и режиссеры — Л. Ю. Брик и В. А Жемчужный)

31
И. С. Гроссман-Рощин — Ю. Н. Либединскому

17 февраля [1929 г. Москва]

«Клоп» провалился, невзирая на штуки Мейерхольда¹. (Ф. 1099, оп. 1, ед. хр. 718, л. 1)

Гроссман-Рощин Иуда Соломонович (1883—1934) — литературовед.

Либединский Юрий Николаевич (1898—1959) — писатель.

¹ Премьера спектакля Государственного театра им. Вс. Мейерхольда «Клоп» в постановке Мейерхольда прошла 13 февраля 1929 г. На афише спектакля Маяковский значился не только автором пьесы, но и ассистентом-постановщиком.

32
С. И. Антимонов — H. H. Евреинову

Жизнь наша мчится: сотворенное очень быстро стареет, если оно злободневно, даже — современно, что приняло определенную форму. А писатели обозрений чуть не плачут: третий акт дописывают, а первый уже умер от старости. Так-то. На театральных бегах первая к столбу пришла «Блокада» Вс. Иванова в постановке] Немировича¹; за флагом — Мейерхольд на «Клопе» Маяковского.

9. IV [1929 г. Москва]

(Ф. 982, оп. 1, ед. хр. 141, л. 21 об.)

Антимонов Сергей Иванович (1880—1954) — драматург, актер.

¹ Премьера спектакля МХАТ «Блокада» прошла 26 февраля 1929 г. Руководитель постановки — Вл. И. Немирович-Данченко, режиссер — И. Я. Судаков.

33
А. А. Берзинь — Ю. Н. Либединскому

3 июля 1929 года. [Москва]

С Ясенским¹ все по-прежнему. Никто не помогает, никто не интересуется, а Маяковский уезжает² и его зовет с собой. Даже со мной Маяковский хорошо разговаривает, а раньше, как увидит, так язвить начинает.

(Ф. 1099, оп. 1, ед. хр. 659, л. 10. Маш.)

Берзинь Анна Абрамовна (1897—1961) — литературный редактор; жена Б. Ясенского.

¹ Ясенский Бруно (1901—1941) — писатель, по происхождению поляк. Как политический эмигрант 22 мая 1929 г. по приглашению Советского правительства приехал из Парижа в Москву.

² После своего возвращения из-за границы 2 мая 1929 г. Маяковский из СССР больше не выезжал.

34
О. М. Брик — Л. Ю. Брик

14. 8. 29. [Москва]

У нас все благополучно. Сварили вишневое варенье и посолили еще немного огурцов.

От Володи была телеграмма из Евпатории: «Телеграфируйте срочно здоровье дела Евпатория Дюльбер. Целую. Счен»1.

Я ответил, что все благополучно, что ты в Одессе, а я еду в Крым.

(Ф. 2577, новое поступление. Маш. коп. Неполный текст)

¹ Эта не сохранившаяся телеграмма Маяковского опубликована Б. Янгфельдтом в книге: Любовь это сердце всего. В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик. Переписка. М., 1991. С. 264.

35
Э. П. Гарин — X. А. Локшиной

Москва, 6/IX — 29

Теперь о театре; звонил В. Маяковскому. Пьесу он дать соглашается и интересовался, не займусь ли режиссурой я¹.

Записал наш ленинградский адрес и собирается быть там числа 14-го². На это дело, между прочим, неплохо было бы нажать. Очень может быть, что-нибудь и выйдет.

(Ф. 2979, оп. 1, ед. хр. 278, л. 63 об.)

Гарин Эраст Павлович (1902—1980) — актер, режиссер.

Локшина Хеся Александровна (1902—1982) — режиссер, жена Э. П. Гарина.

¹ Один из ведущих актеров Государственного театра им. Вс. Мейерхольда Э. Гарин в 1929 г. оставил ГосТИМ, переехал в Ленинград и начал там режиссерскую работу. Пьеса Маяковского «Баня» была поставлена им, совместно с В. В. Люце и Н. Б. Лойтером, в Драматическом театре Государственного Народного дома. Премьера прошла 30 января 1930 г.

² Маяковский приезжал в Ленинград в октябре 1929 г. Он выступал в зале Академической капеллы, в Московско-Нарвском доме культуры. Технологическом институте и др. аудиториях. 20 октября поэт читал «Баню» в ленинградском Доме печати и также прочел пьесу И. В. Ильинскому и Н. Р. Эрдману.

Ф. Ф. Раскольников — администратору Политехнического музея

Тов. администратор! Устройте на сегодняшний вечер Маяковского 2 билета. Буду благодарен. Ф. Раскольников. 8. X. [1929 г. Москва].

(Ф. 1682, оп. 1, ед. хр. 59, л. 1)

Раскольников Федор Федорович (наст. фам. Ильин; 1892—1939) — советский партийный деятель, дипломат. В 1924—1930 гг. — ответственный редактор ряда журналов и издательств.

8 октября 1929 г. Маяковский председательствовал и выступал в Политехническом музее на вечере «Открывается Реф».

37
О. M. Брик — Е. Г. Соколовой

[Не ранее 25 ноября 1929 г. Москва]

Володя съездил в Ленинград на премьеру «Клопа» в драматическом театре (постановка Люце)¹. Просидел полдействия и удрал. Оказывается, Люце, как верный ученик Мейерхольда, «творчески претворил» пьесу, т. е. вставил свои слова и даже персонажи. Володька от этого затосковал и ушел. — Настроение у Володи хорошее, целыми днями играет с Асеевым в тысячу, а с Яншиным в покер, иногда с Семой Кирсановым в ма джонг.

(Ф. 2852, новое поступление. Маш. копия. Неполный текст)

Соколова Евгения Гавриловна (1900—1982) — с 1927 г. жена О. М. Брика.

¹ Режиссер В. В. Люце поставил «Клопа» в филиале Большого драматического театра в Ленинграде. Премьера прошла 25 ноября 1929 г.

38
А. М. Родченко — Е. Г. Соколовой

[15 декабря 1929 г. Москва]

Мы вчера напились на новоселье Катаняна. Как всегда, Володя, Кирсанов, Лева¹, Левин², Асеев дулись в карты […] Сидели до первых трамваев […]

Кирсанов, выиграв 150 р., бросил играть, отчего поднялся скандал. Володя орал, Клавочка³ ругала Семку и заставляла его играть или отдать деньги. Лева за 20 р. предлагал Семе всех успокоить, но тот был тверд и уехал с Клавочкой и 15 червонцами домой.

(Ф. 2852. Новое поступление: Маш. копия. Неполный текст)

Родченко Александр Михайлович (1891—1956) — художник, фотомастер.

¹ Гринкруг Лев Александрович (1889—1987) — друг Маяковского и Бриков.

² Левин Алексей Сергеевич (1893—1967) — художник.

³ Кирсанова Клавдия Карповна (1908—1937) — жена С. И. Кирсанова.

39
О. M. Брик — Е. Г. Соколовой

[1929, Москва]

Лиля уехала с Юсупом¹ на два дня в Ленинград и мы с Володей живем холостой жизнью. Володя напригласил гостей (Яншиных, Леву, Колю] играть в покер, а я лежу у себя на диване и читаю про Тургенева.

(Ф. 2852. Новое поступление. Маш. копия. Неполный текст)

¹ Абдрахманов Юсуп (1901—1938) — в 1927—1933 гг. Председатель Совнаркома Киргизской ССР.

40
Десбут — В. П. Полонскому

[1929]

Это письмо было уже закончено, когда мне попалась случайно еще одна статья, приблизительно) на ту же тему и вызвавшая во мне еще более недоуменные размышления: в № 12 «Н[ового] м[ира]» за 28 г. статья Зорича «Об одном инциденте». Инцидент — безобразная выходка поэта Маяковск[ого] в ответ на весьма корректную и вполне справедливую статью Тальникова³. Тут, повторяю, мои недоумения сгустились. Зорич пишет (цитирую с пропусками): «Почему читатель обязан выслушивать весь этот неумный вздор… крикливую и пошлую саморекламу? Хлестаковск[ие] очерки Маяковск[ого] говорят о двух вещах… что очерки этих писателей… отличаются верхоглядством, недобросовестностью, малограмотностью». Так. Читатель, конечно, не обязан читать всю эту дребедень «хлестаковствующего» Маяковск[ого] и др. […] не понравится — бросит. Но зачем редакторы и издатели подносят читателю этот вздор, зачем они его печатают? Ведь не на собственные же капиталы издается Маяк[овский], а на государственные средства…

И вот, т. Полонский, недоумеваю. После статьи Зорича еще больше недоумеваю. Может быть, все же Вы рассеете, мое недоумение. Почему же, все-таки почему, печатают то, что не нужно и вредно печатать?

Д.

(Ф. 1328, оп. 1, ед. хр. 119, л. 6 об. — 7 об.)

Десбут — неустановленное лицо.

Полонский Вячеслав Павлович (1886—1932) — критик, литературовед.

¹ Тальников (наст. фам. Шпиталыгаков) Давид Лазаревич (1882—1961) — литературный и театральный критик. Опубликовал «Литературные заметки», в которых главы 5 и 6 называются «Дежурное блюдо Маяковского», где Тальников выступил с грубой критикой «американских» стихов и очерков Маяковского (Красная новь. 1928. № 8. С. 259—281). В ответ на это Маяковский написал стихотворение «Галопщик по писателям» (впервые опубл.: Читатель и писатель. 1928. 8 сент.). Маяковский также обратился в редакцию «Красной нови»: "Не откажите в любезности опубликовать следующее: "Изумлен развязным тоном малограмотных людей, пишущих в «Красной нови» под псевдонимом «Тальников». Дальнейшее мое сотрудничество считаю лишним. Владимир Маяковский. 16/VIII-28 г. " (Полн. собр. соч. Т. 13. С. 121—122). 10 сентября 1928 г. на вечере, организованном редакцией газеты «Комсомольская правда» в Красном зале МК ВКП(б), Маяковский опять бросил реплику в адрес Тальникова.

41
И. О. Дунаевский — Л. Ю. Брик

[Конец 1920-х Москва]

Подкандальный марш идет на картину «пирамиды». Какими угодно средствами нужно его исполнить целиком без сокращений. В надлежащем виде он должен производить колоссальное впечатление. Хору надо написать текст по той хоровой строчке, какая в клавире.

Гребешки и кандалы обязательны. Это точная запись каторжников, которая мною ритмически обработана. Если Маяковскому для текста хора нужны так называемые «рыбьи слова», то вот они:

Милый мой мальчик, будь спокоен,

Милый мой мальчик, мы идем!

Ах, ты, милый друг мой

Васенька,

Милый, славный друг ты мой

Иванушка,

Я к тебе приду сегодня, к тебе,

Я к тебе приду, смотри ты здесь.

На этот набор слов он должен написать текст, сохраняя ударения.

И. Дунаевский

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 234, л. 1 и об. Текст сохранился не полностью)

Дунаевский Исаак Осипович (1900—1955) — композитор.

Замысел Дунаевского написать музыкальное произведение на текст Маяковского не был осуществлен.

42
Э. П. Гарин — Т. П. Герасимовой

Ленинград. 31/I-30

Вчера смотрели «Баню» Маяковского, по всем данным это очередной провал в Госнардоме.

(Ф. 2979, оп. 1, ед. хр. 258, л. 12)

Герасимова Татьяна Павловна — сестра Э. П. Гарина.

43
О. М. Брик — Е. Г. Соколовой

[До 9 февраля 1930. Москва]

Репертком пока не разрешил (?!) Володину «Баню»¹. И смех и грех.

[…] У Мейерхольдов по пятницам, оказывается, литературно-художественный «салон». Бывают поэты, музыканты и высокие гости, вроде Керженцева, Раскольникова, Агранова² и т. п. Володя и Лиля вчера были там, а я не пошел. Скучно и несимпатично.

(Ф. 2852. Новое поступление. Маш. копия. Неполный текст).

¹ Разрешение Главреперткома на постановку «Баки» было получено 9 февраля 1930 г.

² Перечислены: Керженцев В. (псевд. Лебедева Платона Михайловича; 1881—1940) — литератор и партийный работник, Ф. Ф. Раскольников и Агранов Яков Саулович (1893—1938) — в то время заместитель народного комиссара внутренних дел, уполномоченный НКВД по Москве и Московской области.

44
Э. П. Гарин — X. А. Локшиной

Москва, 11/II-1930 г.

Как последняя новость сенсационного порядка — это уход Маяковского из РЕФа и вступление его в РАПП, куда потянулись все конструктивисты¹.

(Ф. 2979, оп. 1, ед. хр. 280, л. 2 об.)

¹ На Первой областной конференции Московской ассоциации пролетарских писателей Маяковский 6 февраля 1930 г. сделал заявление о своем вступлении в РАПП: «В осуществление лозунга консолидации всех сил пролетарской литературы прошу принять меня в РАПП […] Считаю, что все активные рефовцы должны сделать такой же вывод, продиктованный всей нашей предыдущей работой» (Полн. собр. соч. Т. 13. С. 134). На заявлении Маяковского дата — 3 января. Между написанием заявления и оглашением его прошло более месяца. Раздумья были долгими и, вероятно, нелегкими. Вступление Маяковского в РАПП после многолетних разногласий рефовцев с рапповцами многими воспринималось как сенсация. В тот же день в РАПП были приняты поэты-конструктивисты Э. Г. Багрицкий и В, А. Луговской.

45
М. М. Штраух — Ю. С. Глизер

14 марта 1930 г. [Москва] Но вчера вечером (репетиция¹ затянулась до 2 ч. ночи, предполагалось, что это будет последняя генеральная) как будто дело пошло к лучшему (тьфу! тьфу!): лиловый костюм оказался очень приличным, Маяковский подарил хороший галстук, нашел лаковые ботинки! Грим сделал (правда, почти мудрецовский)². Говорят, что вид очень хороший. Провел вчера (и все время) в полтона. Проверял, вспоминал. Некоторые места самому даже понравились! После одной сцены в V акте («свя-язи» и «поезд-зд-зд») даже зааплодировали, хотя в зале были свои только.

(Ф. 2758, оп. 1, ед. хр. 1747, л. 1 и об.)

Штраух Максим Максимович (1900—1974) — актер.

Глизер Юдифь Самойловна (1904—1968) — актриса, жена М. М. Штрауха.

¹ Речь идет 6 репетиции спектакля «Баня» Маяковского в Государственном театре им. Вс. Мейерхольда. Премьера спектакля прошла 16 марта 1930 г. Режиссер-постановщик — В. Э. Мейерхольд; Маяковский так же, как при постановке «Клопа», значился ассистентом Мейерхольда (работа над текстом). Штраух исполнял роль Победоносикова.

² В Первом Рабочем театре Пролеткульта в 1923 г. С. М. Эйзенштейном был поставлен спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского (под названием «Мудрец»). Роль Мамаева исполнил Штраух.

46
М. М. Штраух — Ю. С. Глизер

17/III [1930. Москва]

Напишу подряд (я записывал).

8/III. На репетиции всей труппы, когда сверяли напоследок текст, Маяковский хотел вставить Фосфорической злободневные слова, Зинаида¹ ответила: "Нет, не надо, Глизер вчера смотрела репетицию и сказала: «Чувствуется хороший пафос!» Все посмотрели на меня. Веду все репетиции в полтона […]

13/III. Решили после вечерней генералки завтрашний общ[ественный] просмотр отменить […]

16/III. […] Вечером премьера.

Публика считается сволочная.

«Кабинетные» мой сцены прошли много лучше первого спектакля. Вернее: публика лучше понимала, тоньше воспринимала.

Маяковский вообще доволен. Говорит, что [ко] мне не имеет ни одного замечания […]

Ливанов² поздравлял и говорил, что пьеса ему не нравится, что Мейерхольд повторяется, но что я «представился с наилучшей стороны актерской».

(Ф. 2758, оп. 1, ед. хр. 1747, л. 3 — 4 об.)

В письме № 46 и публикуемом ниже № 47 воспроизведены дневниковые записи Штрауха.

¹ Рейх Зинаида Николаевна (1894—1939) — актриса, жена В. Э. Мейерхольда- В спектакле «Баня» исполняла роль Фосфорической женщины.

² Ливанов Борис Николаевич (1904—1972) — актер, режиссер.

47
М. М. Штраух — Ю. С. Глизер

19 марта [1930. Москва]

17 марта. […] Слухи: страшно ругают пьесу. Говорят, говно! Поэтому жаль режиссеров и актеров, расшибающихся в лепешку […]

Говорил с С. Третьяковым. Ну, его нельзя ведь очень слушать. Кроме того, он сейчас 100 %[-й] колхозник¹. Говорит, что спектакль — абсолютный нуль! Остроты Дома Герцена или наркомовского салона. Высмеивать Большой театр — это старо! И т. д. Говорит дальше, что меня жаль, ибо это единственное мастерство в спектакле. Сделал «ювелирный» горшок, в котором ничего не оказалось […]

18/III. Ах, эти общественные просмотры! Ах, эти вумные зрители! После вчерашнего спектакля я был убит. А сегодня спектакль прошел прекрасно. Я играл очень хорошо […|

20/III. «Баня» шла утром и вечером. Играл хорошо. После спектакля заехал в АРРК². Там видел Фельдмана (критика)³. Долго жал руку. Сказал, что я в «Бане» играю исключительно блестяще. Единственно, говорит, жаль, что это мне приходится делать в проваленной пьесе <…>

22/Ш. Видел на улице Перу⁴. Она говорит, обо мне она слышит хор[ошее] мнение. Мне лично ясно, что спектакль и пьеса провалились. И как бы я хорошо ни играл — известный % невыгодности участвовать в проваленной пьесе есть.

(Ф. 2758, оп. 1, ед. хр. 1747, л. 5—7)

¹ Писатель Сергей Михайлович Третьяков (1892—1939), соратник Маяковского по Лефу и один из лефовских теоретиков, в 1930 г. писал на колхозную тематику.

² Ассоциация работников революционной кинематографии.

³ Фельдман Константин Исидорович (1882—1968) — кинокритик, сценарист.

⁴ Аташева Пера Моисеевна (1900—1965) — ассистент кинорежиссера, переводчица; жена С. М. Эйзенштейна.

48
Ю. Г. Оксман — А. П. Оксман

14. IV. 1930. (Москва]

Дорогая моя Тосенька, посылаю вторую открытку.

Две ночи переночевал у Бонда¹, а сегодня перебираюсь уже в ЦКУБУ […]

Сегодня утром покончил с собой Маяковский.

(Ф. 2567, оп. 1, ед. хр. 212, л. 49. Маш. коп.)

Оксман Юлиан Григорьевич (1894—1970) — литературовед.

Оксман Антонина Петровна (1895—1984) — жена Ю. Г. Оксмана.

¹ Бонди Сергей Михайлович (1891—1983) — литературовед.

49
Т. В. Иванова — В. В. Буданцевой (Ильиной)

15/IV. [1930. Москва]

В Москве «торжества» по поводу похорон [Маяковского] — удивительное это дело, как у нас привилось «праздновать смерть». Я не совсем здорова — сижу дома, впрочем, если бы и выходила, в «торжествах» никакого участия не приняла бы — я смерть уважаю.

(Ф. 2268, оп. 2, ед. хр. 199, л. 6 об.)

Иванова Тамара Владимировна (1900—1995) — переводчица, жена Вс. В. Иванова.

50
Л. Ю. Брик — Э. Триоле

15. 4. 30. [Берлин]

Элик, обо всем напишу из Москвы. Сейчас ничего не понимаю. До чего невыносимо!

Целую тебя крепко, крепко и Арагона¹.

Лиля

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 16. Ксерокоп.)

¹ Арагон Луи (1897—1982) — французский писатель, муж Э. Триоле.

51
В. Г. Вешнев — М. А. Вешневой

[16¹—18]. IV. 30. [Москва]

Сейчас 1 час ночи, но спать я не могу: я пришел из клуба писателей, где стоял в почетном карауле у гроба Маяковского… Я не знаю, читаешь ли ты газеты и знаешь ли о самоубийстве Маяковского. Во всяком случае, я посылаю тебе эту вырезку из «Правды»², пришлю номер «Литературной газеты»³, посвященный Маяковскому. А сейчас буду рассказывать все по порядку.

Маяковский покончил с собой утром в 10 ч. 45 м. 14-го. Я узнал об этом через 3/4 ч. после его смерти: мне сообщила Софья Андреевна в толстовском музее⁴. Новость мне показалась столь чудовищной, что я ей не поверил. Но через час после этого мне позвонил Ефремин⁵ и подтвердил это сообщение. Потом мне стали звонить еще. Литературная Москва буквально через час узнала об этом, а потом и все обыватели. На другой день к 10 ч. утра все газеты разошлись сполна. Я за газетами пошел в 8 ч. утра и стоял в очереди. Кажется, ни смерть Блока, ни самоубийство Есенина не произвели такого впечатления, как самоубийство жизнерадостного, здорового и крайне невозмутимого Маяковского. И даже сейчас, даже после того, как я целых 10 минут напряженно смотрел на его мертвое лицо, ослепительно освещенное электричеством, я не верю и не могу верить, что Маяковский пустил пулю в сердце. Правильно сказал Демьян Бедный: «Чудовищно. Непонятно»⁶.

Я в данную минуту не могу еще совершенно достоверно сказать о настоящей причине его поступка. В первый день, как водится, ходили самые нелепые слухи, вроде того, например, что его застрелила артистка МХТа Вероника Полонская⁷. Газеты рассеяли все нелепые слухи. Более или менее известно следующее. У него был давнишний роман с Лилей Брик (женой критика Осипа Брика). Этот роман продолжался лет 10. Он уходил от Лили, потом снова возвращался. Она уходила от Брика, потом возвращалась к последнему. Наконец, Маяковский поселился с ними. Но вот появилась Вероника, сначала увлекшаяся Маяковским. Очень красивая, умная и талантливая артистка. Маяковский не сразу ответил ей взаимностью, но потом сильно ею увлекся. Однако, Ли-лю не захотел оставить, во-первых, в силу очень крепкой привязанности, т. к. ценил ее литературные советы, и, во-вторых, в силу, как он говорил, «всамделишного, а не пустякового чувства». Вероника стала ревновать, Маяковский раз даже попытался оставить Лилю, но всего на несколько дней. Он метался между двумя женщинами и не находил выхода. Вероника его все больше привлекала. Чувствуя это, Вероника разыграла уход от него, и вдруг Маяковский почувствовал, что не может лишиться Вероники, но и Лилю не может оставить. Последние месяцы он болел гриппом с осложнениями. Нервы истрепались, и вот — «любовная лодка разбилась о быт»⁸. Я видел сегодня их обеих, непрерывно плачущих у гроба, — они сидели у изголовья⁹.

Когда я в 10 ч. вечера подходил к клубу писателей, то Поварская и прилегающие переулки, даже Кудринская площадь, представляли совершенно необычное зрелище: совершенно невероятные толпы людей, правильно построенные в ряды, стремились поскорее войти в ворота. Я прошел с большим трудом, несмотря на то, что я был вызван для почетного караула. Почетный караул выполнялся по особому списку, составленному комиссией по выборам. Я стоял вместе с Гроссманом-Рощиным, Кирсановым и еще кем-то третьим, неизвестным. В почетном карауле стояли члены правительства, члены ЦК, артисты театров и т. д. Если бы ты была здесь, то я бы без тебя не стоял в карауле.

18/IV. Теперь яснее становятся причины самоубийства Маяковского. Большинство знающих его близко говорит о сифилисе, которым он болел лет 5. Думая, что он выздоровел, Маяковский успокоился, но вдруг случилось что-то с носоглоткой, это осложнение предвещало полную потерю голоса. Об этом он сам заявил на собрании комсомола, стенографический отчет которого напечатан в «Литер, газете», No которой я тебе вчера послал¹⁰. Это место я подчеркнул карандашом. Вчера на похоронах и Луначарский в своей речи коснулся этого важного обстоятельства¹¹. Но последним и важнейшим поводом трагической развязки послужило последнее свидание с Полонской. В прежние свои сообщения я должен внести поправку. Не она предъявила ультиматум Маяковскому, а он ей. Дело в том, что Маяковский в конце концов согласился оставить Лилю Брик, но требовал, чтобы и она оставила своего мужа (артиста МХТа Яншина¹²). Обрати внимание, что предсмертное письмо имеет дату 12, а покончил он 14-го. Следовательно, он боролся с собой и надеялся еще целых два дня. Он все время эти два дня общался с Полонской, но Полонская наотрез отказывалась развестись с мужем — во-первых, потому что мужа она очень любила и как человека, и как артиста очень талантливого, и, во-вторых, не верила в прочность отношений Маяковского, который, как она знала, изменял Лиле Брик со многими женщинами. Яншин — это тот самый артист, который чудесно играет студента Лариосика в «Дни Турбиных»¹³ — мы его с тобой видели. В день смерти утром Маяковский вызвал Полонскую для окончательного, решительного объяснения. Полонская не уступила. Не успела она закрыть за собой дверь, как раздался выстрел. Она вбежала в комнату, Маяковский лежал на полу. Он еще дышал 5 минут после выстрела. Пуля попала в сердце. Полонская подняла крик. Сбежались соседи. Приехали следственные власти. Полонскую задержали, но в конце дня выпустили. В последние дни (вчера и сегодня) о Маяковском и Бриках говорят все хуже, а о Полонской все лучше. Я с очень многими говорил, кто знал Маяковского и его жизнь близко. Маяковский в последнее время чрезвычайно опустился, пил, развратничал, играл в карты азартно (обыграл Асеева до нитки) и т. д. Женщины его избаловали, он получал кучу пошлейших любовных писем, назначал свидания, предлагая тут же ему отдаться. Он долго приставал к Полонской, но последняя, будучи доверчивой и отнесясь к Маяковскому серьезно, заинтересовавшись им, как крупным поэтом, быстро, однако, насторожилась и не отвечала взаимностью, обещая только знакомство и товарищеское отношение. Это задело самолюбие Маяковского и, будучи совсем развинченным и в последнее время совершенно одиноким (с ним совершенно порвали лефовцы, а рапповцы были ему чужды), он не выдержал сплетения сложных обстоятельств и покончил с собой. Теперь, конечно, все яснее становятся причины этого неожиданного события, но в первый момент оно казалось чудовищно-непонятным. Сегодня в автобусе я встретил Бориса Киреева¹⁴ (теперешнего председателя клуба писателей). Он хорошо знает Полонскую. Он возмущается предсмертным письмом Маяковского, в котором он упоминает Полонскую как члена своей семьи. Он сделал это с целью вызвать ревность Яншина и сделать Полонскую несчастной, разбить ее жизнь. Это, конечно, возмутительно. Маяковский — крупный поэт. Но очень недалекий человек и притом — плохой. Крайний индивидуалист, эгоист, тщеславный и грубый, малокультурный и поверхностный. В последнее время он заметно выдыхался, все реже проявляя проблески таланта. Крах был неизбежен в той или иной форме. Конечно, самоубийство — крайне резкая и острая форма банкротства, внутренней опустошенности. Будучи сам опустошенным, ему ничего не стоило растоптать чужую жизнь, опустошить чужую душу. Маяковский — чрезвычайно колоритная фигура богемы. Какая трагедия: с таким талантом выдохнуться в 36 лет.

(Ф. 336, оп. 7, ед. хр. 67, л. 1 — 3 об.)

Вешнев Владимир Георгиевич (1881—1932) — писатель, критик; муж Марии Александровны Вешневой.

¹ В автографе письмо датировано: 15. IV. Учитывая, что доступ к телу Маяковского в клубе Федерации объединений советских писателей был открыт 15 апреля в 14 часов, и основываясь на первых строчках письма, публикатор исправляет дату на 16 апреля.

² В «Правде» от 15 апреля 1930 г. была помещена подборка заметок под общим заголовком «Умер Владимир Маяковский».

³ 17 апреля 1930 г. вышел объединенный экстренный выпуск «Комсомольской правды» и «Литературной газеты».

⁴ Есенина-Толстая Софья Андреевна (1900—1957) — внучка Л. Н. Толстого, последняя жена С. А. Есенина.

⁵ Вероятно, имеется в виду Ефремнн А. В. — критик, член литературной группы «Кузница».

⁶ Заметка А, Бедного «Чудовищно. Непонятно» была напечатана в «Правде» 15 апреля 1930 г.

⁷ Полонская Вероника Витольдовна (1908—1991) — актриса.

⁸ Строки из предсмертного письма Маяковского (см. также письмо № 60 наст, публикации).

⁹ В. В. Полонская не присутствовала ни в клубе ФОСП, ни на кремации Маяковского. Л. Ю. Брик вернулась из-за границы 17 апреля и с вокзала поехала на панихиду.

¹⁰ Имеется в виду выступление Маяковского в Доме комсомола Красной Пресни на вечере, посвященном двадцатилетию его творчества 25 марта 1930 г. Маяковский, в частности, сказал: «Я сегодня пришел к вам совершенно больной, я не знаю, что делается с моим горлом, может быть, мне придется надолго перестать читать. Может быть, сегодня один из последних вечеров» (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 423). В сокращенном виде это выступление было опубликовано 17 апреля 1930 г. в объединенном выпуске «Комсомольской правды» и «Литературной газеты».

¹¹ 17 апреля на гражданской панихиде в клубе ФОСП А. В. Луначарский, в частности, сказал: «Кое-кому хочется толковать самоубийство Маяковского как поражение его — общественника и революционера. Жаль, что против этого не может возразить сам Маяковский так резко, непримиримо и уничтожающе, как умел только он. Но зато против этого возражает шее творчество поэта, „все сто томов его партийных книжек“ (Известия. 1930. 18 аир.).

¹² Яншин Михаил Михайлович (1902—1976) — актер, режиссер.

¹³ Спектакль МХАТ „Дни Турбиных“ по пьесе М. А. Булгакова был поставлен И. Я. Судаковым, премьера прошла 5 октября 1926 г. В роли Лариосика выступали М. М. Яншин и И. М. Раевский.

¹⁴ Киреев Борис Матвеевич (1901—1951) — литератор.

52
Ю. Г. Оксман — А. П. Оксман

18. IV. 1930. [Москва]

Много расскажу интересного о смерти Маяковского, о которой всё еще все знают очень мало достоверного.

(Ф. 2567, оп. 1, ед. хр. 212, л. 50. Маш. коп.)

53
В. А. Хлебников — В. В. Хлебниковой

Астрахань. 20. IV. 30 Газеты принесли весть о кончине поэта Маяковского. Памяти о нем был устроен в Астрахани литер[атурный] вечер. Газетный отчет [об] этом вечере вышлем вам. Сообщите, пожалуйста, причины преждевременной кончины покойника. Газеты умалчивают. Недорезову я напомнил об изготовлении фотоснимка Мая[ковского]. Обещает сделать это в сентябре, когда вернется иа летних командировок в Саратов. Раньше не может.

(Ф. 527, оп. 1, ед. хр. 213, л. 28)

Хлебников Владимир Александрович (1857—1935) — орнитолог; отец Велимира и Веры Хлебниковых.

Хлебникова Вера Владимировна (1891—1941) — художница, сестра Велимира Хлебникова.

54
С. Ф. Буданцев — Я. С. Шихману

22 апреля 1930, Кисловодск

Несколько дней я жил тяжело, с рассыпающимися мыслями, прикованными к одному: Маяковскому. Всё, кто хоть немного шевелит мозгами и нелишен простейших чувств, вероятно, испытывали то же, что я: нарушение закона. В самом деле, если Маяковский — кожа, кости, воля — мог сделать над собой такое, то что же думать и ожидать от других. Самая активность фигуры, с которой непрерывно находился каждый читающий в общении, безразлично, дружелюбном или полемическом, приучила нас к детской уверенности, что вечно будут появляться гениальные и плохие стихи за этой подписью, вывешиваться афиши, писаться рецензии — всё об этом неизнашиваемом человеке. Он входил в „наш мир“ как важнейшая составная часть, и вот мир получил огромную рану. Чувство увечья не покидало меня несколько дней, словно нарушилось семейное число, с которым жил всю жизнь. Биография оказалась сделана одним махом и нечеловечески мощным, но нам хотелось бы более человеческого- конца. Над нами не каплет, мы могли бы подождать еще лет сорок. Правда, было в этом пути и делании что-то чрезмерно стремительное. В самом деле, проживи он еще сорок лет, это шестьдесят томов стихов к имеющимся пятнадцати. Так не бывало.

О подробностях я ничего не знаю, а то, что знаю, только сбивает с толку. Да и все равно понять это можно лишь творческим путем воссоздавания всего целого, а это трудно сейчас. Письмо полно двусмысленностей, противоречий, а в самом антураже самоубийства есть что-то очень современное и может найти отклик побольше, чем есенинский. Бодрость и издевательство, — такие вещи в самом деле могут подкупать — в такой-то момент! — и вызывать подражание.

Как трагически вымер поэтический гений нашего поколении. Хлебников, Есенин, Маяковский. Впрочем, тихая смерть не в свойствах русских поэтов. Очень мне жалко Костю¹ и Пастернака, один и без того ходит вокруг да около того же, а другой остается очень одиноким: без соперника и сравнения […]

Какие пустые статьи пишут о нем. Как намеренно ничтожен круг мыслей. Все так и думают, что их по их малости смерть й не заметит, и они вечно будут провожать других в гроб обещаниями сплотиться и заменить скопом одного большого.

С вредными и тяжелыми мыслями жил я эти дни.

(Ф. 2268, оп. 1, ед. хр. 72, л. 12 и об. Маш. коп. с авторской правкой)

Шихман Яков Семенович — писатель.

¹ Большаков Константин Аристархович (1895—1938) — поэт, прозаик.

55
В. М. Сырнев — С. Ф. Буданцеву и В. В. Буданцевой (Ильиной)

19 27/IV 30. [Москва]

Да, жаль Маяковского! И я, никогда не числивший себя в числе его поклонников, болезненно пережил эту смерть. Я работал в школе, когда мне дали прочесть о смерти, говорят, я отчаянно побледнел, а мне ведь это не легко. Несколько дней был болен этой смертью, всё, что было под руками о Маяковском, прочитал. Представляю себе, как реагировали Вы. У меня была мысль, что Сергей Федорович может приехать на похороны, я даже созванивался по этому поводу с Яковом Семеновичем. О причинах смерти ходят всякие слухи, сплетни. Недавно слышал, что вернулась из Берлина (она была там во время самоубийства) Лиля Брик и тоже покончила с собой.

Да, дорогой юный бог! Маяковский плохо сделал свой конец, но жизнь свою он написал художественно. Юному богу есть у него чему поучиться. Главным обратом, конечно, дееспособности.

(Ф. 2268, on 2. ед. хр. 141, л. 62 об. —63)

56
Э. Триоле — Л. Ю. Брик

28-ого апреля [1930. Париж]

Родная Лиличка, получила твой) телеграмму и крошечное письмецо. Спасибо.

Шестнадцать лет тому назад Володя в первый раз пришел в Петроверигский пер., д. Егорова в желтой кофте¹. Есть, что вспомнить. Все ночи до единой он мне снится. Очень трудно.

Пришло отчаянное письмо от Ромы². Все Эренбурги ходят в лихорадке. Напиши мне, Лиличка. […|

Лиличка, ужасно ничего о тебе не знать, попроси ты кого-нибудь написать за тебя.

Целую тебя, Лиличка, тысячу раз поцелуй Осю.

Эля.

Сюрреалисты собираются писать о Володе³. К сожалению, перевод невозможен, получается ерунда.

Умерла Арагонова бабушка, и его мать не выходит из истерики. Бедный Арагон с ног сбился из-за нее, и очень это не вовремя, он по Володе все глаза выплакал, а тут умерла препротивная старуха и приходится канителиться.

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 493, л. 12 и об.)

¹ В воспоминаниях о Маяковском Э. Триоле пишет: „Я познакомилась с Маяковским, если не ошибаюсь, осенью 1913 года в семействе Хвасов <…> А мы — мать, отец, сестра Лиля и я — жили на Маросейке“ („Имя этой теме: любовь!“ Современницы о Маяковском. М., 1993. С. 44). Петроверигский переулок в Москве выходит на улицу Маросейку. Родители Э. Триоле и Л. Брик: Урий Александрович Каган (ум. 1915), юрист, и Елена Юльевна Каган (1872—1942), пианистка.

² Якобсон Роман Осипович (1896—1982) — лингвист, литературовед, Б. Янгфельдт в предисловии к изданной им переписке Маяковского и Э. Триоле 1915—1917 гг. писал: „Жаркими летними днями 1896 года подруги Анна Якобсон и Елена Каган часто прогуливались вместе, с трудом взбираясь по крутым извилистым переулкам Маросейки. Они были обе беременны и с любопытством обсуждали, кто у них родится. Осенью того же года в семье Каган родилась дочь Эльза, младшая сестра Лили, родившейся ровно пятью годами раньше, а у Якобсонов — сын, которому дали имя Роман. Всем троим было суждено сыграть в истории — и мифологии — литературы двадцатого века ведущие роли“ („Дорогой дядя Володя…“ [Stockholm, 1990]. С. 7).

³ См.: Breton A. La barque de l’amour¹» est brisée contre la vie courante. De surréalisme an servise de la révolution. Paris, 1930. № 1. P. 16—22.

57
Л. Ю. Брик — E. Ю. Каган

29. 4. 30. [Москва] Милая моя мамочка. Володя все 15 лет говорил о самоубийстве. Причины у него не было никакой — был пустяшный повод, невероятное переутомление и всегдашний револьвер на столе¹.

По отношению к Эльзочке ничего не изменилось².

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 64, л. 1. Ксерокоп.)

¹ В своих воспоминаниях Л. Ю. Брик писала: «Всегдашние разговоры Маяковского о самоубийстве! Это был террор. В 16-м году рано утром меня разбудил телефонный звонок. Глухой тихий голос Маяковского: „Я стреляюсь. Прощай, Лилик“. <…> Мысль о самоубийстве была хронической болезнью Маяковского, и, как каждая хроническая болезнь, она обострялась при неблагоприятных условиях» (Брик Л. Ю. О Владимире Маяковском // Дружба народов. 1989. № 3. С. 215—216).

² Речь идет об ежемесячных денежных переводах (см. примеч. 1 к письму № 23 наст, публикации).

58
Л. Ю. Брик — Э. Триоле

29. 4. 30. [Москва]

Милый мой Элик, занята только Володей — с утра разбираюсь в его комнате. Днем езжу к Маяковским. Вечером правлю корректуры. Ни о чем больше думать не могу. Если б мы были в Москве, этого бы не случилось. Володя был чудовищно переутомлен и, один, не сумел с собой справиться. Очень трудно сейчас написать подробно. Буду пока писать тебе коротенькие письмишки.

По отношению к тебе ничего не изменилось, так что продолжай жить по-старому.

Пиши книжку о французской богеме — Тихонов эту тему очень одобряет¹.

Целую и люблю тебя очень крепко.

Лиля.

Поцелуй Арагончика.

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 17 и об. Ксерокоп.)

¹ Эта книга написана не была. Вероятно, упоминается Тихонов Александр Николаевич (1880—1956) — писатель, издательский деятель.

59
X. А. Локшина — Т. П. Герасимовой

3 мая 1930 г. [Ленинград]

О Маяковском в Ленинграде уже не думают и говорят только в салонах.

Пусто стало, хотя мыслей своих о нем я не передумала. Только лучше к нему относиться стала.

Как говорил Эраст: «Рад за Маяковского и за историю».

А жить, действительно, трудно. Это тем, у кого есть память и есть, о чем помнить.

Теперь это, кажется, называется пошлостью и отсутствием перспективы, масштаба.

(Ф. 2979, оп. 1, ед. хр. 320, л. 9)

60
Л. Ю. Брик — Э. Триоле

12. 5. 30. [Москва]

Любименький мой Элик, что же написать тебе? Я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. Если б я или Ося были в Москве, Володя был бы жив.

Замечательное письмо написала одна работница-текстильщица: Маяковский умер от катастрофы на производстве, так же, как если бы монтер прикоснулся к проволоке, забывши, что это смертельно опасно.

Стихи из предсмертного письма были написаны давно, мне и совсем не собирались оказаться предсмертными:

Уже второй

должно быть ты легла

А может быть

и у тебя такое

Я не спешу

И молниями телеграмм

мне незачем

тебя

будить и беспокоить.

Как говорят инцидент исперчен

любовная лодка разбилась о быт

С тобой мы в расчете

И не к чему перечень

взаимных болей бед и обид,

«С тобой мы в расчете», а не «я с жизнью в расчете», как в письме¹. Стихи эти никому не показывай — я не хочу, чтобы они появились за границей в печати.

Я здорова, плачу очень редко, ем, гуляю, делаю все то же, что и раньше, но ни на минуту не перестаю думать о Володе.

Стрелялся Володя, как игрок, из совершенно нового, ни разу не стрелянного револьвера; обойму вынул, оставил одну только пулю в дуле — а это на 50 процентов осечка. Такая осечка была уже 13 лет тому назад в Питере. Он во второй раз испытывал судьбу. Застрелился он при Норе, но ее можно винить, как апельсинную корку, об которую поскользнулся, упал и разбился насмерть.

Последние два года Володя был чудовищно переутомлен. К тому же еще — грипп за гриппом. Он совершенно израсходовал себя и от всякого пустяка впадал в истерику. Я проклинаю нашу поездку.

Пиши мне, Элик.

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 82, л. 18—19 об. Ксерокоп.)

¹ Строки из [Неоконченного] в записной книжке Маяковского № 55 (см.: Полн. собр. соч. Т. 10. С. 287, 337).

61
В. В. Каменский — Л. Ю. и О. М. Брик

7. 06. 30

Дорогие мои Лиличка, Ося, рукопись «Юность Маяковского»¹ закончил и вам посылаю. […] В общем так: считаю, что вся юность Володи прошла, как вам известно, под знаком футуризма, и потому я дал общую картину той нашей примечательной жизни, на фоне которой сплошь красовалась гениальная фигура Маяковского.

Я понимал, любил и искренне чувствовал Володю так, как написал, ибо нераздельно был с ним связан работой с первой встречи.

(Ф. 2577, новое поступление)

¹ Книга вышла в Тифлисе в 1931 г.

62
Д. Д. Бурлюк — В. В. Каменскому

Милый дорогой друг Васенька!

Наш самый большой друг в этом мире. По получении от тебя письма о кончине Володи не ответили тебе, и только теперь выпал досуг взяться за перо. […] [Я) имел сведения, что к 20-летию футуризма, от которого Маяковский за недолго до смерти так нерадостно отказался¹, было подготовлено несколько книг, в том числе твоя²…

2 июля 1930 г. Кинсбург

(Ф. 1497, оп. 1, ед. хр. 184, л. 24, 25)

¹ Бурлюк имеет в виду вступление Маяковского в РАПП (см. примеч. 1 к письму № 44 наст, публикации).

² Началом футуристического движения в России принято считать издание первого сборника «Садок судей» (1910) и «Пролога эгофутуризма» И. Северянина (1911). Возможно, «юбилейными» книгами Бурлюк считал: Крученых А. Б. 15 лет русского футуризма. М., 1928; Литературные манифесты. От символизма к Октябрю. 2-е изд. М., 1929; Каменский В. В. Путь энтузиаста. М., 1931.

63
Н. Н. Евреинов — В. В. Каменскому

1/VIII—1930. [Париж]

Неужели Маяковскому было только 36 лет, когда он умер? — Видел почти во всех журналах советских мой портрет раб[оты] Маяковского, кот[орый] он рисовал в Куоккала.

(Ф. 1497, оп. 1, ед. хр. 193, л. 38 об.)

64
И. Л. Сельвинский — В. И. Адуевой-Кельман

Одесса. 3/VIII. 30

Вторая Ваша ошибка в утверждении, будто литература не тотчас же отражает современность. В такой общей форме это неверно. Чем были «Скифы» и «12» Блока? «Поэтохроника» Маяковского?¹ Его «Облако в штанах» с предвидением даже даты революции?²

(Ф. 1160, оп. 1, ед. хр. 91, л. 1 об.)

Сельвинский Илья Львович (1899—1968) — поэт. Вместе с К. Л. Зелинским возглавил литературное течение — конструктивизм.

Адуева-Кельман Вера Исааковна — пианистка, жена поэта, драматурга Н. А. Адуева.

¹ «Поэтохроника» — подзаголовок стихотворения Маяковского «Революция».

² В поэме Маяковского «Облако в штанах» вместо строк «в терновом венце революций / грядет шестнадцатый год» первоначально было: «в терновом венце революций / грядет какой-то год» (экземпляры Л. Ю. и О. М. Брик с вписанными строками, изъятыми царской цензурой). Так что вряд ли возможно сказать, что Маяковский «предвидел дату революции», поскольку «шестнадцатый год» появился в поэме постфактум.

65
З. Н. Рейх и В. Э. Мейерхольд — Л. Ю. Брик

21-VIII-30 г. [Париж]

Здравствуйте,

Лиля Юрьевна!

Я порывалась Вам написать много раз, но некая стена, что я чувствовала в Вас к себе, мешала мне. Я никак не могу стать европейкой, и моя азиатская искренность во мне все живет: за нее прошу простить, ибо чувствую все же, что это (искренность) — дурная привычка…

В начале гастролей наших в Берлине¹ очень хотелось Вас повидать, но выяснилось, что Вы уехали в Лондон.

Я еще в прошлом году говорила Осипу М. Брику о том, что не чувствую разницы в состояниях Вл. Вл. и Серг[ея] Ал[ександровича]² — внутренне бешеное беспокойство, неудовлетворенность и страх перед уходящей молодой славой.

Когда мы уезжали в Берлин, в период репетиций «Бани», я наблюдала Вл. Вл. и ужасно волновалась. Он метался. Когда был вопрос о поездке «Клопа» в Берлин³, я советовала написать Вс.-ду Эм-чу (Вс. Эм. был болен), а он мне на это: я Лиде не пишу, а только телеграфирую, я сейчас в таком состоянии — ни за что воевать и бороться не могу.

К себе я в нем все время чувствовала желание какой-то женски-дружеской подзащитности, он все звонил, волновался так безумно, что во время премьеры мне Штраух перед выходом сказал: не знаю, как буду играть, Маяковский так волнуется, что у меня сейчас все во мне дрожит… Я боюсь за все.

Потом история с Ермиловым, и как-то исторически страшно странно, что в защиту выступил только Вс. Эм., а все рефовцы и всяческие другие друзья молчали⁴. Это мне казалось издевкой.

Я не любила «Бани» — концовка — последний акт и, когда обозначилось «замалчивание» премьеры, шушуканье насчет «провала» — я, как дурной женский педагог, радовалась, я думала: что ему на пользу — Маяковскому. Станет серьезнее относиться к театру, не халтурить.

Потом видела его больным — в Доме печати, на дурацком диспуте⁵, это было в последний раз, что я его видела. Ушла оттуда точно во второй раз похоронила — такое гнусное состояние тоски было в сердце.

Когда уехали, я все думала о том, что Вас нет, что ему трудно, не знала: как же помочь?! Приехав в Берлин, среди оглушительной прессы своей и «головокружительного» успеха своего — хотела послать Вл. Вл. телеграмму с какими-то дружескими успокаивающими словами, но думала: что ему эта телеграмма?! Состроит гримасу и будет ходить и метаться с кровью тяжелой и страшной в сердце. «Исторически» тоже сия телеграмма казалась глупой и наивной — сберегла себя и не послала.

В одно утро подает кофе прислуга в постель нам и говорит по-немецки: наш слуга читал, что умер поэт русский Мейерхольд! Вс. Эм. приподнялся и стал у нее добиваться толку, послал за газетами, а я завыла. Я поняла сразу все, что это Маяковский… Она ошиблась!

Вечером я играла, шел «Рогоносец»⁶, перед спектаклем все вышли и сказали о случившемся, публика стояла секунд 20.

Видела Вашу сестру в Париже — она мне рассказывала кое-что, что Вы ей писали, о его «фатализме» и что он, может быть, не хотел умереть⁷.

Я думаю, что некоторым из нас — родившимся всем в одном десятилетии от 890 до 900 годов — судьба рано состариться, все съесть рано в жизни. Лодки, рифы, все от океана…

Вот, «извините», — «лирически» — житейская часть. Она могла бы быть углублена и продлена, но стоит ли? — так, думаю — думаете Вы!

Теперь часть деловая.

1. Вс. Эм. и я очень просим Вас прислать все, что вышло после смерти Вл. Вл., апр[ельский] специальный] No «Литературки» и что вышло о нем и из его новых напечатанных вещей⁸. Это нам очень все надо. Слыхала, что Вы написали книгу, если вышла — пришлите, пожалуйста!

2. Если не выписали вырезок из газет и журналов, что были после смерти в заграничной прессе — очень советую выписать: было много интересного, редко кто не откликался (если нет связей — напишите — я Вам скажу).

3. Вс. Эм. подписал контракт на Америку. Сейчас происходит бумажная война: нас, кажется, не хотят пускать. В числе пьес, что хочет наш импресарио показывать в Америке, есть «Клоп». Это я старалась и так «блестяще» рассказала (факт — неплохо — видно по результату), что решено наново построить родчен[ковские] конструкции и играть «Клопа» в Нью-Йорке.

В Москве он тоже в этом году будет идти, а группа № 1 труппы нашей, которая должна быть в октябре в Америке, должна играть «Клопа» во вновь построенных конструкциях.

Ergo^[4]: Родченко должен в своих интересах сделать копии (может быть, с улучшениями ему захочется) всех строек в «Клопе» и переслать сюда Мейерхольду.

Дело сейчас такое. Если есть интенсивное желание показать «Клопа» в Америке, то всё мы должны это сделать на даровщинку. В контракте нет расходов на «Клопа». Теперь все наше дело выжать из нашего американца деньги на постройку «Клопа» и, чем все это дешевле будет стоить, тем лучше, скорее добьемся этой возможности. В таком положении две пьесы: «Клоп» и «Горе уму»⁹, т. е. без конструкций. Вот Вы все расскажите Родченке.

Теперь еще: если пойдет «Клоп» — узнайте, ск[олько] платится в Америке авторских, и дайте кому-нибудь доверенность. Есть в Париже Биншток¹⁰, он в сношениях через английск[ого) представителя со всеми странами и с нашим ВОКСом в непосредственных — через него можно получить будет эти авторские.

Еще насчет «Клопа»: думаю, он скорее пойдет, чем «Горе уму»; из себя в Америке корчить 16-летн[юю] Софью не хочу. Софьи нет, нет Чацкого. Констр[укция-ми] Вс. Эм. недоволен. Все шансы за то, что «Клоп» пойдет. Скорее отвечайте на письмо.

Я очень тяжко до сих пор переживаю эту смерть. Сегодня опять снилось, снилось сумбурно, без конца, какой-то пепел из гробика, и я должна была его одна нести и хоронить. Юношество наше и молодость наша сильнее нас — «сказала она»…

Целую Вас. Привет Ос[ипу] Макс[имовичу] и Аграновым.

Ваша Зинаида Райх.

Очень прошу — изничтожить сие мое послание по прочтении.

Мой сердечный привет Вам, милая Лиля Юрьевна! И всем, кто меня еще не забыл.

В. Мейерхольд

(Ф. 2577, новое поступление. Ксерокоп.)

¹ С 1 апреля по 25 июня 1930 г. Государственный театр им. Вс. Мейерхольда (ГосТИМ) был на гастролях в Берлине и в Париже. Поездка в Америку, о которой идет речь в письме, не состоялась: Мейерхольд и Райх оставались во Франции до сентября 1930 г.

² Сергей Александрович — Есенин, первый муж 3. Н. Райх. Покончил с собой 28 декабря 1925 г. в гостинице «Англетер» в Ленинграде.

³ В гастрольный репертуар ГосТИМ спектакль «Клоп» включен не был.

⁴ 9 марта 1930 г. в «Правде» появилась статья В. В. Ермилова «О настроениях мелкобуржуазной „левизны“ в художественной литературе», где Ермилов еще до премьеры «Бани» выступил против пьесы и ее автора. Мейерхольд опубликовал статью в поддержку Маяковского ("О «Бане» В. Маяковского // Вечерняя Москва. 1930. 13 марта). Маяковский ответил Ермилову одним из «лозунгов» к спектаклю: «А еще / бюрократам / помогает перо / критиков / вроде Ермилова…» Руководство РАПП настояло, чтобы лозунг был снят; Маяковский снял лозунг, а в предсмертном письме написал: «Ермилову скажите, что жаль — снял лозунг, надо бы доругаться».

⁵ Упоминается диспут о спектакле «Баня», состоявшийся в Доме печати 27 марта 1930 г.

⁶ Имеется в виду спектакль ГосТИМ «Великодушный рогоносец» по пьесе Ф. Кроммелинка (новая сценическая редакция, премьера — 26 января 1928 г.).

⁷ Ср. письмо № 60 наст, публикации.

⁸ Периодическая печать посмертно широко публиковала поэму Маяковского «Во весь голос» (15 апреля 1930 г. — «Комсомольская правда» и «Правда», 16-го — «Красная газета», «На литературном посту» № 3, «Молот» (Тула) № 4 и др.), не изданное стихотворение «Нота Китаю» («Огонек» № 12), эпиграммы на Адуева («На литературном посту» № 9) и Сельвинского («Молодая гвардия» № 9) и др.

⁹ «Горе уму» — спектакль ГосТИМ (композиционный вариант Мейерхольда и М. М. Коренева пьесы А. С. Грибоедова, премьера — 12 марта 1928 г.)

¹⁰ Биншток Владимир Львович (1868—1933) — драматург, переводчик.

66
И. Л. Сельвинский — В. И. Адуевой-Кельман

Москва 3/XII.30

В общем я не унываю. Помереть никогда не поздно. Гораздо труднее выпустить «Пушторг» во время шахтинского процесса и полемизировать с Маяк[овским] в момент, когда слезы о нем не просохли […] Когда труп Маяковского кладут поперек дороги лит[ерату]ры — кто-то должен выступить с протестом.

(Ф. 1160, оп. 1, ед. хр. 91, л, 4 об.)

Комментарием к данному письму может служить более позднее письмо Сельвинского к мужу адресата, поэту и драматургу Николаю Альфредовичу Адуеву (1895—1950):

"1 — III—1933. [Москва]

[…] Крученых принес мне книги (9 и 10 томы) Маяковского. За исключением «Во весь голос» — читать в них нечего. Прочитал невыправленные автором стенограммы его выступлений. Более мой, какое убожество, какой утлый кругозор, какая демагогийщина. Этот человек недостоин своих стихов. Дикая некультурность, больше того — анти-культурщина прет изо всех щелей. Дело тут не только в том, что М-й мало читал книг. Культура зависит не от количества прочитанного, а от количества продуманного. Но как мало мыслил Маяковский. Теперь это несомненно — история. Читаешь, точно исследуешь прошлый век. Прописные истины «Комс[омольской] правды» о том, что поэзия д[олжна] б[ыть] оружием раб[очего] класса, М-й преподносил как откровение, явившееся ему в бессонной ночи. Понять и сформулировать разнообразный, многогранный, политехнический характер этого оружия М-й не смог. Он грубо сводил его к газетной правке рабкоровского материала. Он был ниже рашговцев в этом отношении. Горбачев бросал ему реплики о «примитивизме»¹.

Все-таки наша эпоха глубоко прогрессивна. Прошли 2—3 года — и сейчас говорить такие веши — явная контрреволюция. Все равно, что звать к опрощенчеству.

Сейчас считается доказанной правота Маяковского в его защите против наших атак. Эта защита именуется — «борьба М[аяковского] против к[онструктиви]стов». […] Но сейчас, читая эти стенограммы, я снова почувствовал всю принципиальную разницу между нами и лефовцами. С точки зрения злободневного искусства были правы они, но с точки зрения искусства эпохального — мы. Для того, чтобы стать на их точку зрения, нам потребовался шаг. Но им — смерть! Я напишу и частушки в Окно РОСТА, и раёк о пользе сосок, для этого нужно победить палитру, избрав карандаш, грифель или уголь. Но графику писать маслом значительно труднее. Маяковский не написал ни «Пуш-торга», ни «К[омандарма]-2», ни «Пао-пао»². А я «Электрозаводскую газету» все-таки написал³.

Брики оказали старику плохую услугу, напечатав его стенограммы. Невольно сравниваешь их с письмами Пушкина, с разговорами Гёте… Те, спустя сотню лет, еще живы как собеседники, этот был мертв еще до смерти. Теперь с очевидностью ясно для меня то, что я интуитивно чувствовал в «Записках поэта»⁴, предвидя смерть Маяковского: самоубийство М[аяковского] было неминуемо. Он был слишком неглубок, слишком поверхностен в сравнении с глубиной своих претензий. […] Я часто ловлю себя на том лее. Но я по крайней мере сознаю это. Диагноз — половина лечения.

(Ф. 1847, оп. 1, ед. хр. 160, л. 12 и об.)

¹ Горбачев Георгий Ефимович (1897—1937) — критик, рапповец. На Втором расширенном пленуме РАПП 26 сентября 1929 г. на слова Маяковского: «Эта полонщина [от фамилии критика В. П. Полонского — И. А.] […], которая агитировала за переиздание стихов Гумилева, которые „сами по себе хороши“. А я считаю, что вещь, направленная против Советского Союза, направленная против нас, не имеет права на существование, и наша задача сделать ее максимально дрянной и на ней не учить», Горбачев бросил реплику: «Это клоповый примитивизм» (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 391).

² Поэмы и пьеса Сельвинского.

³ Поэма, написанная Сельвинским в форме стихотворной газеты (М.: Федерация, 1931).

⁴ Произведение Сельвинского.

67
О. М. Брик — Л. Ю. Брик

23/XII [1930. Москва]

В ответ на наше объявление об академическом издании¹ поступило несколько писем. Некоторые любопытны. 1). Из Новочеркасска пишет студент Калфаян о Володином выступлении с поэмой «Хорошо!»². После чтения Володя написал в дневнике кружка: «Работайте, ребята. Главное — не унывать, а есенинщину — побоку. В. Маяковский». «А теперь этот листок в рамке висит в нашем институте. Это гордость нашего кружка».

2). Из гор. Сталино (Донбасс) пишет заведующий Центральной библиотекой, что у них организуется выставка Маяковского и уже собрано около 700 книг, снимков, плакатов, вырезок и пр. Просит выслать ему фотоснимки: «а) ручки, которой писал поэт, б) кабинета поэта, в) револьвера, которым застрелился Вл. Вл. и No его и г) дома, в котором жил и работал поэт»³.

3). Из Нового Буга — Украина — пишет Щербаков⁴. Спрашивает, нужно ли специальное разрешение от наследников для перевода «Облака» на украинский язык.

(Ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 152, л. 20 и об.)

¹ «Литературная газета» сообщила об издании Полного собрания сочинений Маяковского 9 декабря 1930 г.

² В Новочеркасске с чтением поэмы «Хорошо!» Маяковский выступал в 1927 г.: 24 ноября в клубе вузов, 27 ноября — в Доме Красной Армии, клубе вузов и в кинотеатре «Солей». Упомянутое письмо В. Калфаяна цитирует В. А. Катанян в кн.: Маяковский. Хроника жизни и деятельности. 5-е, доп. изд. М., 1985. С. 414.

³ Письмо заведующего библиотекой Я. В. Соломоновича Л. Ю. Брик сохранилось (ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 589, л. 35). В г. Сталино Маяковский выступал 29 июля 1927 г. в помещении цирка.

⁴ Письмо С. Щербакова Л. Ю. Брик сохранилось (ф. 2577, оп. 1, ед. хр. 589, л. 15).

---

1. Речь идет об опубликованном в московском издании газеты „Новая жизнь“ 9 июня 1918 Г. стихотворении Маяковского „Хорошее отношение к лошадям“ (под названием „Отношение к лошадям“) и статье Горького „В больном городе“, напечатанной там же — 9, 13 и 17 июня. (Примеч. публ.)
2. Спекулируют (от нем. Schieber).
3. Дерьмо (фр.).
4. Следовательно (лат.).