Валерий Яковлевич Брюсов.
правитьВыходцы из Аида.
правитьДействующие лица:
Актеры из бродячей труппы акробатов:
Евкрат.
Главк.
Актрисы из той же труппы:
Тиа.
Мелена
Речные грабители:
Арасп.
Бубар.
Евкрат. Ты куда идешь, Тиа?
Тиа. А ты куда идешь, Евкрат?
Евкрат. Правду сказать, я иду повеситься.
Тиа. А я, правду сказать, иду утопиться.
Евкрат. Да, больше нам ничего не осталось. Я не обедал вчера, третьего дня, и три дня назад. В копилке ни обола. Никто больше на наши представления не идет. Напрасно глашатай кричит во все горло: «Вот — самые замечательные акробаты всего мира. Чудо Афин! Услаждение Александрии! Удивление Антиохии! Спешите видеть, за вход — полдрахмы!» Никто и ломаного гроша не хочет заплатить. Старайся себе перед пустыми скамейками.
Тиа. Хозяин наш бежал, все наши товарищи в таком же положении, как и мы. Из этой трущобы, куда демон занес нас, пешком ни до какого города не доберешься. Нет, у меня сил не осталось терпеть такую жизнь.
Евкрат. И подумать, что это ты, Тиа, которую справедливо называют на программах «Женщина-змея», которая может пролезть в самые узкие оконца, чуть не в игольное ушко. Не умеют люди ценить таланта.
Тиа. И это ты, Эвкрат, названный «Человек-угорь», умеющий высвободиться, какими бы веревками тебя не связали. Весь народ должен был бы смотреть на тебя, разинув рот, и платить за дивное зрелище не жалкие полдрахмы, а золотом, не ценят в наши дни таланта!
Евкрат. Но неужели нам ничего-таки не осталось, кроме смерти? Что если бы ты попробовала воспользоваться своим искусством. Есть такие окна, через которые, если только влезть в дом…
Тиа. Нет, Евкрат. Здесь стражи чересчур беспокойные. Помнишь, три дня назад Кратилл стащил всего только пару колбас на рынке. Ведь беднягу в суд не поволокли, а так избили, что он тут же и помер. Лучше уж самому с собой покончить.
Евкрат. Ах, Тиа, а ведь ты мне очень нравилась.
Тиа. Сознаюсь, что и ты мне, Евкрат…
Евкрат. Что же станет с нашей любовью?
Тиа. Будем любить друг друга в Аиде, если там встретимся.
Евкрат. Ты, действительно, решила утопиться?
Тиа. Да, пойду вниз по реке, выберу место поглубже и брошусь в воду.
Евкрат. А, может быть, вместо того повстречаешь по дороге какого-нибудь богатого купца, который тебе…
Тиа. Куда там, Евкрат. Здесь самые красивые рабыни продаются за гроши: сколько их благодаря постоянным войнам. Женщины здесь нипочем.
Евкрат. Итак, Тиа?
Тиа. Итак, прощай, Евкрат. Прощай навсегда.
Евкрат. Ты, Тиа, мужественней меня. Я еще колебался, но теперь и я решился окончательно. Прощай, и да помогут тебе бессмертные боги.
Тиа. Да помогут они и тебе благополучно перейти в царство Аида. (Целует Евкрата). Прощай. (Убегает).
Евкрат (один). Она — права. Больше мне ничего не осталось. Погибай, Евкрат, человек-угорь, чудо Афин, услаждение Александрии, удивление Антиохии. (Вынимает веревку и начинает привязывать ее к суку, нависающему над рекою).
Арасп. Пора плыть, товарищ.
Бубар. Куда же мы поплывем, приятель?
Арасп. Пока — вниз по течению, до залива, где сикаморы. Там мы привяжем лодку и сойдем на берег. Я знаю не очень подалеку корчму, где найдется крепкое винцо. После хорошей работы можно позволить себе удовольствие.
Бубар. А кто будет сторожить лодку?
Арасп. Тут такое пустынное место, что взять ее некому, особенно ночью.
Да к тому же мы спрячем весла.
Бубар. А деньги наши! Мы ведь их потом заработали, разгромив ту встречную барку. У меня по сю пору плечо болит, как я тузил рыбака, который задумал защищать свое добро.
Арасп. Ну, что деньги?
Бубар. Здесь их оставить — утащат, с собой взять в твою корзину — непременно ограбят. Знаю я, что там за народ собирается.
Арасп. Деньги мы оставим в каюте. Дверь крепкая и заперта: ее до утра не сломаешь, а мы в один миг будем обратно. Говорю тебе: у меня без вина все нутро горит.
Бубар. Да, и я тоже довольно-таки стосковался по хорошему глотку, клянусь Гераклом.
Арасп. Ну вот видишь, а там в заливе-то лодка будет в полной безопасности. Кому по таким местам ночью ходить?
Бубар. За что? Помилуй меня Геката.
Арасп. Что за наваждение! Люди валятся с неба, словно груши с дерева.
Бубар. Это демон какой-нибудь!
Арасп. Что вздор молоть! Видишь: человек. Пощупай-ка его хорошенько, жив?
Бубар. Как будто жив, но не двигается. Ай-ай! у него на шее веревка, он, видно, хотел повеситься.
Арасп. Ну, все и понятно. Повесился человек на суку, а сук подломился. Вот голубчик и попал к нам в руки.
Бубар. Что же мы будем с ним делать?
Арасп. Как что? Свяжем его, пока потуже, а потом продадим: за этого молодца дадут хорошо.
Бубар. Кому продадим?
Арасп. Этакий ты непонятный. Переедем через границу в соседнее царство: ведь тут, что ни шаг, новое царство и выставим молодчика на рынок. Ну, нечего стоять с разинутым ртом. Снимай у него веревку с шеи, да той же веревкой закручивай ему ноги и руки, да потуже, да покрепче, и — в путь. В горле у меня словно кузницу устроили. Поворачивайся живей, говорю.
Евкрат. Где же это я? Что же это со мной? Гермес-трижды великий, сжалься надо мной. Ведь я повесился? Как же: вот и шея болит от веревки. Значит, я умер. А, если я умер, значит, я в Аиде. Эта река, стало быть — Стикс, а эта лодка — лодка Харона. Все понятно, только почему же я связан по рукам и по ногам? А, теперь догадался. Глупец я, глупец. Ведь мертвецу кладут в рот монету, чтобы он этой монетой заплатил за перевоз Харону. А я-то не положил себе в рот монеты. Харон и не хочет меня перевозить. Я слышал, что так бывает со всеми, кто попадает в Аид без денег. Коли бы мне пришлось вешаться в другой раз, я непременно взял бы в рот не один, а целых два обола, на всякий случай. Впрочем… если бы они у меня были, я, пожалуй, не стал бы вешаться. (Задумывается). Как темно, боги подземные. Долго ли мне так лежать связанным. Или веки вечные, до окончания времени. Туман. Бр… А что, не попробовать ли мне, не сумею ли я развязать эти адские веревки, как развязывал бывало те, которыми меня вязали на сцене?.. Раз.. два.. эге, узлы-то распутываются. Ну, старина Харон, не очень-то искусно ты завязываешь мертвецов. Вот рука почти свободна… вот и совсем… Ну, теперь другую руку… потом ноги… Ого, недаром я — человек-угорь. И сами боги подземные не смогли меня связать так, чтобы я не освободился. Теперь поразмять члены, а то все тело затекло… Так хорошо… Вот я стою, но что же мне теперь делать… в Аиде? Лодка привязана, весел нет, темь такая, хоть глаз выколи… И — никого. Позвать что ли Харона, поговорить с ним по-хорошему, обещать, что за меня потом товарищи заплатят. Эх, да ведь не заплатят, негодяи. (Задумывается).
Это что? Что-то бултыхнулось в воду и как раз рядом. Стой, да это вот здесь.
(Нагибается через борт и ловит что-то). Клянусь Гермесом, я ухватил, поймал, будь я повешен, если не правда. Потянем теперь. Э, да это — тело, просто женщина в воде. (С трудом вытаскивает тело Тиа). Что бы это могло быть… Да нет. Я брежу. Я в Аиде помешался, должно быть? Да ведь это — Тиа. О, Афина премудрая, как же это случилось? А-а-а, понимаю. Она ведь утопилась тоже без обола во рту. Харон ее тоже не принял в лодку, но не связал, должно быть, сжалился над женщиной. А она с горя вторично утопилась в Стиксе. Все понятно. Но она ведь дышит. Тиа, Тиа, приди в себя.
Тиа (приходя в себя). Где я?
Евкрат. Где? Конечно, в Аиде.
Тиа. Как в Аиде?
Евкрат. Ведь ты утопилась?
Тиа. Да, я бросилась в воду.
Евкрат. А я повесился. Оба не умерли. Ну, вот и встретились в Аиде.
Тиа. А что это за лодка?
Евкрат. Это — лодка Харона.
Тиа. Почему же нас не везут?
Евкрат. А, ты не поняла. А я сразу сообразил. Ведь у нас с тобой не было во рту обола, чтобы заплатить за перевоз.
Тиа. Этого всего быть не может.
Евкрат. Как не может, если я тебе говорю. Я все уже исследовал подробно. Эта река — Стикс. Вот этот берег — поближе, к земле, а тот — ко дворцу Плутона. Сейчас придет Харон и начнет нас бить веслом.
Тиа. Я не хочу, чтобы Харон бил меня веслом.
Евкрат. Ничего не поделаешь, таковы порядки в подземном мире.
Тиа. Послушай, Евкрат. Может быть, я и умерла, но голодна так же, как если бы была жива.
Евкрат. Сказать по правде, я тоже.
Тиа. Что же делать?
Евкрат. А знаешь? Пока Харон не пришел бить нас, пошарим у него в лодке: не припрятано ли здесь чего-нибудь съестного.
Тиа. А где же?
Евкрат. Вот тут есть каюта, и в ней окошко. Правда, окошко крохотное, но ведь ты — женщина-змея…
Тиа. Я попробую. (Пролезает в окошко каюты).
Евкрат. Полезай, я тебе подсоблю.
Тиа. Я пролезла.
Евкрат. Ну что? Есть что-нибудь?
Тиа. Что-то нашла, колбаса, окорок, мешок какой-то.
Евкрат. Тащи все сюда.
Тиа. Несу. (Вылезает обратно).
Евкрат. Покажи-ка. Боги бессмертные. И вправду — колбаса, окорок, коврига хлеба. Ну, в Аиде жить еще можно. Пожалуй, получше, чем на земле. А в мешке что? О, Гермес, трижды великий. А ведь это — деньги. Хоть и темно, но я чувствую, что здесь — золото. О, Тиа, Тиа. Если бы это все было у нас на земле, я не стал бы вешаться, а ты не утопилась бы.
Тиа. Но что же нам теперь делать?
Евкрат. Знаешь что? Выберемся на берег, уйдем подальше, обыщем местечко поукромней и поедим.
Тиа. А Харон?
Евкрат. Ну что же Харон? Теперь у нас есть, чем ему заплатить.
Тиа. А ведь это — его деньги.
Евкрат. Э-х! После рассудим! А теперь — бежим, пока нас не схватили!
Тиа. Бежим!
Тиа. Где же это мы?
Евкрат. Разве ты забыла? В Аиде, конечно. Только почему светло?
Тиа. Погоди! Я эту поляну знаю. Я здесь проходила, когда шла топиться.
Евкрат. Да, и я вспоминаю местность, клянусь Гермесом.
Тиа. Значит, мы опять на земле?
Евкрат. И притом живы! И притом любим друг друга! И притом с деньгами!
Тиа. А мешок не исчез?
Евкрат. Нет, вот он. (Высыпает деньги). Ого! Серебро, золото! Хватит, чтобы доехать до Афин, и мы заживем с тобой по-царски.
Тиа. Тише, сюда идут.
Евкрат (быстро пряча деньги). Ба! Да это наши. Главк и Мелена.
Главк. О, боги бессмертные! Это — Евкрат и Тиа! А мы уже оплакивали вас. Здравствуй, Евкрат.
Мелена. Здравствуй, милая Тиа. (Целуются).
Евкрат. Откуда вы и куда?
Главк. Нам посчастливилось. Мы изловили нашего хозяина и заставили его выдать нам денег на проезд в Афины. У этой старой лисицы были припрятаны. Бегите и вы в город. Все наши его там ловят. Может быть, и вы еще поймаете его и получите свою часть.
Евкрат. Благодарю, Главк, но мы в деньгах не нуждаемся.
Главк. Как так? Или вы разбогатели?
Евкрат. Да, друзья, с нами произошли события удивительные. (Торжественно). Знайте, что оба мы вернулись с того света.
Главк. Что ты городишь, Евкрат!
Мелена. Бедняга, с горя рехнулся.
Евкрат. Нет, клянусь Афиной премудрой, мой рассудок так же здрав, как твой. Но вчера мы оба, Тиа и я, придя в отчаяние, покончили с собой. Я повесился на толстом суку, а она утопилась в реке. Мы оба умерли и попали в царство Аида.
Но оттуда, благодаря нашей ловкости, мы сумели выбраться, обманув старого Харона, и не только выбрались, но и захватили с собой малую толику монет, набранных им с мертвецов: столько, что в деньгах хозяина не нуждаемся.
Главк. Ты или пьян или нас морочишь.
Евкрат. Спросите Тию, она подтвердит! И поглядите: вот у меня рубец на шее от веревки. Да и откуда, иначе, взялись бы у нас деньги? (Показывает
несколько золотых монет).
Мелена. Артемида пречистая! Ведь это — золото!
Главк (недоверчиво). Так вы были в Аиде?
Евкрат. Мы прямо оттуда. Там немного темно и сыро, но, в общем, жить можно. Там есть лодки, а в лодках каюты набитые окороками и золотыми монетами. Бери, сколько хочешь и сколько сможешь.
Главк. И чтобы попасть туда…
Евкрат. Достаточно повеситься.
Мелена. Или утопиться?
Тия. Да, или утопиться.
Главк. Отчего же вы взяли так мало? Надобно было уже тащить целые мешки, все карманы себе набить!
Евкрат. Сплоховали немного, сознаюсь! Да, ведь и то сказать: мы были порядком напуганы.
Тия. Боялись, что придет старик Харон и начнет нас бить веслом.
Главк. Ну, меня так легко не напугали бы!
Мелена. И меня также!
Главк. Ты говоришь, что повесился здесь на берегу?
Евкрат. Совсем неподалеку отсюда.
Мелена. А ты, Тия, утопилась там же?
Тия. Немного пониже по течению.
Главк. Иду сейчас же туда и вешаюсь на самом толстом суку. Ну, уж я не окажусь таким глупцом, как ты! Вернусь богаче Креза!
Мелена. А я побегу топиться. И тоже постараюсь быть поумнее вас.
Евкрат. А как ты думаешь, Тия, ведь они, пожалуй, не сумеют выбраться из Аида, да и денег там не найдут?
Тия. Пожалуй что.
Евкрат. Не посоветовать ли им по-товарищески, не вешаться и не топиться? Уж лучше мы с ними немного поделимся. А потом отправимся в ближний город и объявим опять наши представления. Ты будешь опять — «женщина -змея», а я опять «человек-угорь». Главк будет ходить по канату, а Мелена плясать между кинжалами. А? Ведь это будет выгоднее, чем отправляться нашим старым друзьям к Плутону за золотом? Чего доброго они там в Аиде и останутся.
Тия. Ты, как всегда, прав, Евкрат. Такой ты умный.
Евкрат. Так побежим, догоним Главка и Мелену, и отговорим их от их намерения. Вероятно, они не слишком торопятся.
Тия. Да, побежим. А кстати, они будут свидетелями на нашей свадьбе.
Евкрат. А ты хочешь, чтобы мы стали муж и жена?
Тия. Очень хочу.
Евкрат. Вот какие хорошие мысли приходят, когда проводишь ночку в Аиде! Ну, поцелуй меня и бежим вдогонку!
Тия. Нет, поцелуи — после свадьбы. (Убегает).
Евкрат. Гм! В Аиде она была посговорчивее! (Убегает вслед).
1910 г.
РГБ. Ф. 386, К.29, ед. х. 11.
Источник текста:
«Брюсовские чтения 2002 года», Ереван, «Лингва», 2004 г. С. 355—365.
Брюсов В. Я. «Драматургия». М., «Слово», 2010 г. Серия «Библиотека русской классики», вып. 8.