Выписка из лондонских ведомостей о новых министрах
правитьНекоторые люди предвещают будто новые министры не долго уживутся между собою. Мы не хотим верить такому и думаем, что они, предусмотревши все случаи к несогласию, постараются отвратить их заблаговременно. Нет сомнения, что они уже положили, каким образом надлежит действовать относительно предметов, до сих пор разделявших между собою их мнения. Мы уверены, что они единодушно совокупят силы свои для пользы государства. Они знают, что одним только согласием могут сохранить доверенность нации; знают, какие пожертвования сделаны их государем, и чего он от них надеется. Власть их, должности и выгоды определены столь ясно, что никак нельзя ожидать недоразумений, которые могли бы подать повод к спорам. Мы не думаем, чтобы политические несогласия заразили сердца их ядом личной ненависти. Теперь сии несогласия уже не существуют, следственно и вражда исчезла.
Все одобряют умеренность лорда Гренвиля. Ему поручено было от короля сделать новые распоряжения; несмотря на то, он не много мест роздал своим родственникам, друзьям, и людям, находящимся под его покровительством; не показал желания управлять кабинетом по своему произволу. Его дарования, — испытанные в звании оратора нижнего парламента, в должности министра внешних дел, и еще при самых трудных обстоятельствах — дают ему право на доверенность сограждан. Прямодушие и честность отклоняют всякое подозрение; его мнения, в рассуждении войны или мира с Франциею, служат верною порукою, что он никогда не согласится на договор с Наполеоном Бонапартом ко вреду своего отечества. Лорд Гренвиль есть наследник искусных планов и намерений покойного Питта. Он теперь наслаждается свежестью возраста, здоровья и талантов: отечество еще долго может пользоваться его услугами.
Кто не желал, чтобы опытный Фокс, муж, обладающий отличными дарованиями, рано или поздно вступил в министерство? Ум его и характер имеют в себе нечто особливое, весьма близкое к духу и свойству английской нации. Будучи главою оппозиции с 1784 года, он в самом деле представлял лицо второго министра. Сколько планов его одобрено правительством? сколько раз он помогал обрабатывать планы министров? с каким постоянством он решился с молодых лет посвятить себя на службу по части законодательства? В каждом новом заседании парламента его красноречие не являлось ли более сильным, жарким, возвышенным, убедительным, непреодолимым, нежели прежде? Не приобрел ли он в Европе такой славы, что одно имя его может быть страшным оружием против врагов отечества? Не должны ли мы от его ума ожидать пособий, как в войне, так и в мире, для поправления нынешних обстоятельств?
Спенсер, Грей, Виндам, Мойра и прочие особы, определенные к должностям государственным, по всей справедливости заслуживают доверие нации. Молодой лорд Генри Петти напоминает нам первый блеск дарований незабвенного Питта. Кто удивлялся уму и красноречию Шеридана, тот не может не одобрять определения сего почтенного мужа к нынешнему его месту. Ванситтарт и Кинг уже доказали прежнею службою, что они достойны отправлять порученные им должности.
Сии полезные перемены должны увеличить внешнее могущество британского правительства; они уже родили приятные надежды внутри государства, и заставили молчать ропот.
Что до нас касается — мы искренно преданы английской Конституции, нашему государю, его дому, и государственным особам, которые уже прославились дарованиями своими и правотою. Уважаем и тех почтенных людей, которые выходят из министерства. Наш долг есть споспешествовать намерениям настоящего правительства. Какая нужда, кто ни управляет кормилом? будем пещись о сохранении корабля. Если бы знаменитые и великие люди вздумали восставать против правительства, и разделять мнения народа от мнений власти исполнительной; мы признали бы нужным не одобрять их намерений и всячески старались бы противиться.
Король соизволил для пользы народа призвать на службу свою новых министром; нам стыдно было бы не уважать выбора его величества.
Если справедливо, что добродетели и дарования, оставшиеся в Англии по смерти Питта, утешают народ в его потере; то мы с гордостью должны взирать на собрание достойных мужей, призванных голосом общества, — на мужей, которым монарх вверил исполнительную власть свою. Тому более сорока лет, как е. в. при начале своего царствования постановил для себя законом соединить все партии, выслушивать патриотические взывания своего народа, привлекать к себе тех, которые с честью могут отправлять важные должности, охранять королевскую власть свою от влияния аристократии и народоначальства. Со времени вступления на престол до начала войны американской, при всех случившихся переменах, король старался выбирать таких министров, которые были бы достойны своего звания и по высоким качествам и по любви к ним народной. Находясь в затруднительном положении 1784 года, он сделал самый лучший выбор по тогдашним обстоятельствам. Освободясь от болезни своей, в 1788, он удержал — как и ожидать было должно по натуральному порядку — тех министров, которые при опасных обстоятельствах отличились своею приверженностью к его особе; в 1792 усилил министерство членами оппозиции, известными по их дарованиям и добродетельным качествам. С тех пор он не переставал постоянно печься, чтобы государственные должности поручаемы были таким людям, которые по общему мнению почитались к тому способными. Наконец, после полувекового царствования своего, он успел составить министерство по плану, бывшему предметом трудов целой жизни.
Хотя не удалось ранее соединить в министерстве все отличные дарования и высокие добродетели, однако было бы несправедливо приписывать сие обстоятельство личным враждам наших людей государственных. По естественному порядку вещей, в государстве, управляемом Конституциею, какова наша, есть люди, по характеру своему, по следствию воспитания и по выгодам преданные короне, между тем как другие, побуждаемые противоположными причинами, стараются распространить вольность и права народа. От того необходимо происходят две партии, противные между собою природными склонностями, воспитанием, выгодами. Ни та, ни другая сторона не виноваты, что не согласны между собою; ибо сие несогласие происходит от несовершенства людей и законов человеческих. Каждая сторона почитает свое мнение справедливым, и не может принять другого до тех пор, дока не уверится в противном. Каждый новый спор производит множество причин к несогласиям. Где более противоположности в выгодах, там более упорства в предрассудках; вражда, на них основанная, непримирима. Можно предлагать средства к примирению, но все старания к тому всегда будут встречать великие препятствия. Иногда противные стороны мирятся по наружности, но такой мир не прочен. Бывают соперничества, которых само время не истребляет. Есть люди, которые не терпят равных себе; другие ненавидят только высших. Весьма редко удается согласить всех членов правительства, людей государственных, отличных по дарованиям и качествам добродетельным. Чтобы произвести в действо столь вожделенное примирение, потребна сила выше обыкновенной человеческой: надобно, чтобы сия сила рождалась от любви к отечеству, воспламеняющей умы только тогда, когда близкая опасность грозит независимости. В новых министрах мы видим великих людей, бывших до сего времени соперниками; примирение их между собою служит несомнительным доводом, что в нас есть дух общественности и патриотизма, превосходящий все то, что история ни повествует о счастливых временах Греции и Рима. Чувствительно жалея, что отечество отклоняет услуги людей искусных и добродетельных, бывших сотрудников Питта, мы не можем не признаться, что свойства их преемников и надежда публики утешают нас в сей потере.
Выписка из Лондонских ведомостей о новых министрах // Вестн. Европы. — 1806. — Ч. 26, N 6. — С. 144-151.