Выписка из английской газеты
правитьСтарания, с некоторого времени употребляемые Наполеоном Бонапартом, обмануть Европу, касательно сражения при Пультуске, достаточно показывают, как оно было для него невыгодно, и как он обманулся в своей надежде. Теперь уже известно, что он имел особое намерение, которое уничтожено сим нечаянным сопротивлением. Он не торопился ехать из Варшавы, и не хотел послушать перепалки передовых отрядов. Все распоряжения, все поступки показывают, что он готовился дать Енское сражение в другой раз. Одержав победу, он верно не пошел бы назад.
Итак, войско, наименованное непобедимым, уже перестало побеждать! Бонапарт хотел нанести жестокий удар, и вместо того сам поражен им! Тот, кто обыкновенно говаривал войску: «Дети! помните, что я привык спать на поле сражения», тот, кто беспрестанно хвалил своих солдат, говоря, что они преодолевают все трудности, и что с верблюжьею быстротою протекают пески пустынные; тот, кто еще в 1805 году говорил: "Солдаты! мы должны будем идти очень скоро, должны будем сносить труды и недостаток во всем, мы преодолеем все препятствия; не успокоимся до тех пор, пока не водрузим орлов своих на земле неприятельской — тот неужели не сочинил бы новых пышных поздравлений воинам своим за ревность, с которою они преследовали побежденного неприятеля среди болот, и (любимое выражение Наполеона) опрокинули его в озера? Вместо обыкновенного хвастовства, что находим в первых бюллетенях, в которых описано сие сражение? Были разные происшествия; сражение было жаркое; 17 высших офицеров и генералов вовсе не было в деле; 1000 человек убито и 2000 ранено (!!); что Бонапарт повел войска в зимние квартиры, чтобы дать время отдохнуть тем, которые привыкли никогда не отдыхать, и что поход нынешнего года окончился. — Надобно заметить, что ни после Маренгского, ни после Ульмского, ни после Енского сражений, которые решили судьбу сильнейших государств, витязь не объявлял столь великой потери людях. Под Маренго у него убито не более 600 человек, и ранено не более 1500. Во все частные сражения под Ульмом он потерял только 500 убитыми, и 1000 ранеными. Тогда в шестом бюллетене своем он очень скромно упомянул, будто французские солдаты уверяли, что «император их изобрел новый способ вести войну; что он работает ногами их, не имея уже надобности в штыках, и что они удвоят скорость свою, когда нужно будет догонять неприятеля». Теперь можно спросить у господина Бонапарта, отчего в 1806 году ноги храбрых его воинов вдруг окостенели? Под Еною у него также убито не более 1000 и ранено только от 2 до 3000; между тем как на каждом из упомянутых сражений, по уверению его, неприятель терял по крайней мере по 50 000. Ныне, при одинаковой потере с его стороны, урон неприятеля, по его же уверению, не превышает четвертой доли 50 000. Следовательно слава французского войска вдруг уменьшилась тремя четвертями! Курс богатырских подвигов его упал 75-ю процентами! Habemus consitentem victum!
Одному только Наполеону, одной только великой душе его прилично было приказать французским епископам отпеть благодарственный молебен за победу при Пультуске! Окружное письмо его к прелатам подписано в Пультуске 26 декабря; однако оно явилось в Монитере не прежде 22 января, вместе с бюллетенями, в которых опровергаются донесения российских полководцев. Сии донесения крайне рассердили великого богатыря. Чтобы уверить французов, что он точно, а не кто-либо другой, одержал победу, он отправил окружное письмо о молебствии, будто бы тотчас после победы подписанное. Можно спросить его, для чего он не велел верным своим и православным полякам воспеть Тебе Бога хвалим в соборных церквах в Варшаве, или в Познани? Без сомнения потому, что боялся, чтоб верные поляки не стали шутить над ним, и что легче можно одурачить парижских ротозеев, нежели солдат, которые ранены под Пультуском и лежат в варшавских больницах. Еще не забыли, как богатырь наш, потеряв 6000 солдат и 17 высших начальников, убежал из-под Акры, и не имея случая пропеть Тебе Бога хвалим в Каирской соборной мечети, велел построить торжественные врата, и провел чрез них то самое войско, которое сир Сидней Смит мог провести под виселицей. Так поступали и великие полководцы классической древности. Например, Антигона советует Полинику брату своему как можно скорее вести войско в Аргос, чтобы не подвергнуть себя и отечество неизбежной опасности. Полиник отвечает: «Ты требуешь невозможного. Могу ли быть достоин начальствовать над войском, когда явлю себя робким? Нет, я скрою от них пагубные предвещания моего родителя. Искусный полководец должен объявлять только то, что полезно ему; а не то, что противно его выгодам».
Выписка из английской газеты: [О сражении при Пултуске] // Вестн. Европы. — 1807. — Ч. 33, N 9. — С. 67-71.