Всеволодъ Михайловичъ Гаршинъ †.
править24 марта скончался молодой и высокодаровитый писатель, который въ короткое время завоевалъ себѣ видное и почетное мѣсто въ нашей литературѣ. Всеволоду Михайловичу Гаршину было только тридцать три съ небольшимъ года. Его очерки и разсказы постоянно притягивали къ себѣ вниманіе читателей, возбуждали много толковъ, вызывали горячія симпатіи къ гуманному писателю, который съ болѣзненною чуткостью анализировалъ и изображалъ душевный міръ нерѣдко также больныхъ людей. Но содержаніе разсказовъ и очерковъ Гаршина не исчерпывается душевнымъ міромъ отдѣльныхъ людей: они полны глубокаго общественнаго смысла. Кто внимательно прочелъ Четыре дня, напримѣръ, тотъ почувствуетъ съ особенною силой весь ужасъ, всю дикость великаго историческаго зла, называемаго войною. Кто перечтетъ всѣ произведенія такъ рано погибшаго художника, тотъ замѣтитъ, что лица этихъ произведеній дѣйствуютъ въ опредѣленной обстановкѣ, въ извѣстной средѣ, которая проступаетъ сквозь личныя страданія Надежды Николаевны (Происшествіе) или Рябинина (Художники). Вдумчивый и больной писатель мало творилъ, но почти все имъ написанное отличается крупными достоинствами, а нѣкоторые изъ его очерковъ и разсказовъ принадлежатъ къ лучшимъ произведеніямъ нашей художественной литературы, по глубинѣ содержанія, по совершенству формы. Большую и скорбную утрату составляетъ для русскаго общества смерть Всеволода Михайловича, и добромъ помянетъ его исторія нашей литературы. Дарованіе Гаршина не достигло еще полнаго развитія, но онъ успѣлъ уже сказать въ искусствѣ свое самостоятельное слово, пріобрѣсти самобытную художественную физіономію. Воспитавшись подъ замѣтнымъ вліяніемъ Тургенева и Толстаго, талантъ Всеволода Михайловича не утратилъ сильной оригинальности. Точно также психологическій и нерѣдко психіатрическій анализъ Гаршина представляетъ яркія черты, которыя проводятъ глубокое различіе между нимъ и такимъ удивительнымъ мастеромъ описывать сложныя и болѣзненныя явленія души, какъ Достоевскій. Къ горькому сожалѣнію о безвременно погибшемъ писателѣ у всѣхъ лично знавшихъ Всеволода Михайловича присоединяется печаль о смерти добраго и въ высшей степени привлекательнаго человѣка. Sit tibi terra levis!