М. Н. Катков править
Вред казенной монополии театров править
Известно, что город Москва выдает двум здешним театрам ежегодную субсидию в 57 000 р. и что в начале нынешнего года Московская дума чрез г. министра внутренних дел ходатайствовала пред г. министром Императорского двора о сложении с города этого расхода. Дума мотивировала свое ходатайство тем, что по дошедшим до нее сведениям расходы Императорских театров в Москве в настоящее время вполне покрываются доходами с посетителей. В заседании Московской думы 8 июня было сообщено гласным, что г. министр Двора в просьбе Думе отказал, прибавив, что и в настоящее время, как прежде, Императорские московские театры покрывают свои расходы лишь при пособии особых сумм, ежегодно отпускаемых из кабинета Его Величества и из государственного казначейства, а потому не могут обходиться без тех 57 000 р., которые на этот предмет вносит город Москва. Вопрос о городской субсидии театрам, по-видимому, однако, нельзя считать вполне решенным. Именно, г. министр внутренних дел потребовал «доставления разъяснений о тех заслуживающих несомненного доверия данных, на которых было основано Общею Думой заключение об избытках в доходах московских театров».
Вследствие этого Дума снова передала вопрос этот на рассмотрение финансовой комиссии.
Нет сомнения, что в принципе всякий город, а тем более столичный, в бюджете своего хозяйства должен заботиться не только об удовлетворении материальных общественных нужд, но также и потребностей эстетических, и что обширной, богатой и древней Москве приличествует не только сочувствовать развитию искусства в ее стенах, но и нести жертвы, где это окажется необходимым, для содействия такому развитию. Если бы театры вообще не могли существовать без субсидий, то всякий город, где есть театры, был бы обязан в интересе умственного и нравственного развития своих жителей доставлять театрам суммы, соответствующие их дефицитам. Но никак нельзя допустить, чтобы экономические условия, в которые поставлено драматическое искусство, или самое свойство таких предприятии, как театры, обусловливали в последних хронические неизлечимые дефициты; нельзя утверждать, чтобы театр только там мог существовать, где находит щедрое меценатство. Совершенно напротив, любовь к театральным представлениям так распространена во всех цивилизованных нациях, что наплыв публики к зрелищам этого рода повсюду весьма велик, что повсюду существует обширный класс людей, для которых театр составляет насущную потребность, что самая дороговизна этого удовольствия (сравнительно со многими другими) не может уменьшить его популярность и что поэтому во всех цивилизованных странах, в том числе и в нашем отечестве, театры делают огромные сборы. Содержание театра составляет одну из выгоднейших спекуляций для частной предприимчивости: значительность риска (которого нельзя отрицать в предприятиях этого рода) вознаграждается вероятностью крупных, нередко колоссальных барышей. Ввиду такого факта, как театры всей Европы и Америки, хозяйство которых по большей части находится в цветущем состоянии, их же содержатели, начав нередко с одними долгами, наживают значительные состояния, нельзя не остановиться с недоумением на том факте, что два из русских театров, находящиеся в столице многолюдной и богатой, страдают постоянным дефицитом, которого не могли устранить даже такие средства, как неожиданный и поистине исполинский успех здешней итальянской оперы последних трех лет. Можно с уверенностью сказать, что таким же, если не большим дефицитом страдают и петербургские театры, также получающие субсидию от города, хотя и в меньших размерах, нежели московские. Как не пожелать, чтобы подобная аномалия прекратилась, чтобы хозяйство наших театров, из коих некоторые обладают великолепным персоналом и давно установившимся сочувствием публики, сравнилось наконец с хозяйством всех прочих театров в мipe?
Нет никакой органической причины, которая бы обрекала наши столичные театры пробавляться щедротами казны и города; которая бы ставила их в необходимость ревниво охранять свои исключительные права на денежные пособия, возбуждающие неудовольствие и жалобы со стороны тех, на кого падает тяжесть этих пособий; которая бы осуждала их на всегдашнее бессилие и бедность, на постоянные столкновения с интересами других учреждений и всего общества. Весь корень ненормального положения, столь явственно обозначенного в ответе г. министра Двора Московской думе, заключается в казенной монополии, которою до сих пор пользуются наши столичные театры. Они вдвойне страдают оттого, что находятся в руках казенного управления, и оттого, что ограждены монополией. Нет нужды снова доказывать здесь то, что так многократно доказывалось, а именно: что казенное управление предприятием, носящим коммерческий характер, никогда не может сравниться ни в предусмотрительности, ни в изобретательности и изворотливости, ни в энергии, ни в экономии с управлением частным и что самый счастливый выбор чиновников бессилен бороться с этими прирожденными недугами управления, лично не заинтересованного в успехе своего дела и относящегося к нему, пожалуй, и бескорыстно, пожалуй, и добросовестно, но дилетантски. Этого мало: для казенного театра к этому первому недостатку присоединяется еще другой. Он не только находится в руках бюрократии, но еще искусственно огражден от всякой конкуренции. Лишенный стимула борьбы с соперниками, лишенный оживляющего и укрепляющего действия свободного соперничества дарований и призваний, казенный театр воспитывает в своей тепличной атмосфере все недостатки казенного управления и сообщает им такие огромные размеры, каких бы они не могли принять без монополии. Едва ли может быть более разительный пример контраста между казенным и частным театральным предприятием, как история московской оперы за последние пять лет. Театр давал одни убытки, пока не призвал в свою среду инициативы частного импрезарио. Едва только был приглашен импрезарио, с которым казна решилась делить барыши, как место огромных убытков заняли огромные остатки; но случилось так, что все эти остатки составили львиную долю импрезарио, а казна по-прежнему осталась с одними убытками, привычными ей и традиционными.
Мы не понимаем, в силу каких соображений театры наши до сих пор сохраняют устарелую привилегию, которая могла бы быть уничтожена, не задевая ни одного интереса. Есть реформы, требующие жертв от государства, общества, частных лиц; есть реформы, которые не могут обойтись без хирургических операций, болезненно врезающихся в живое общественное тело. Но представление театров частной, свободно конкурирующей предприимчивости не имеет этого страшного характера; оно послужило бы к общему удовольствию и к общей выгоде. Кто желает прежде всего процветания искусств, соединяющих свои силы в театре, тот с восторгом встретит меру, открывающую широкое поприще силам и дарованиям, ныне искусственно стесняемым. Кто выше всего ставит интерес государственного хозяйства, тот, конечно, обрадуется мере, благодаря которой прекратится значительный и непроизводительный расход, ежегодно производимый на предмет, при нормальном порядке вещей вовсе не требующий никаких расходов, а напротив, приносящий доход. Наконец, кто сочувствует тем частным и общественным интересам, которые теперь обязаны нести часть тяжести дорого казенного управления, тот признает мудрость реформы, освобождающей бюджеты наших столичных городов от расхода ненужного и легко устранимого и тем самым создающей новые источники для расходов, столь настоятельно требуемых целями народного просвещения.
С монополией казенного театра не должно смешивать права правительственного контроля над театрами, права цензуры. Театральная цензура существует повсюду; ни одно государство не может допустить, чтобы на подмостках театров публично исполнялись пиесы возмутительного или развратительного свойства; желательно было бы, чтобы ни одно государство не допускало публичных зрелищ, оскорбляющих чувство нравственности и стыда и рассчитанных на самые дурные и постыдные инстинкты. К сожалению, театральная цензура в последнем отношении повсюду снисходительнее, чем в первом, и даже могущественная эгида казенной монополии не всегда охраняет сцену от вторжения элементов, позорящих и унижающих ее. Ясно, что предоставление частным лицам права открывать и содержать театры нисколько не ослабит надзора театральной цензуры. Сколько бы ни было частных театров, правительство всегда будет иметь средства не допускать до представления произведения, предосудительного в том или другом отношении.
Мы полагаем, что полная свобода конкуренции на поприще театральных предприятий сообщит нашим театрам доходность и прибыльность, на отсутствие которых теперь слышатся жалобы из официальных сфер. Пусть останутся театры, которые ввиду особых заслуг своих пред отечественным искусством, особенной серьезности своих задач и высоты художественного уровня будут удостоены большей или меньшей денежной субсидии из государственного казначейства. Пусть такие театры будут почтены именованием Императорских; но пусть хозяйство их будет предоставлено энергии и таланту частных предпринимателей и пусть наряду с ними свободно действуют театры не гарантированные и обязанные в самих себе искать залога прочности своего существования и преуспеяния.
Впервые опубликовано: «Московские Ведомости». 1871. 8 июля. № 147.