Гр. Л. Е. Комаровской.
Я o6pугалъ родную мать.
Спустилъ хозяйскіе опалы.
И приходилось удирать
Отъ взбѣшеннаго принципала.
Полураздетый, я заснулъ,
Голодный, злой, въ абруцкой чащѣ.
И молній блескъ, и бури гулъ,
Но сердцу стало какъ-то слаще.
И долго, шалый, по горамъ,
Скакалъ и прыгалъ я, какъ серна.
Но, признаюсь, по вечерамъ
На сердцѣ становилось скверно.
Съ холодныхъ и сырыхъ вершинъ
Спущусь ли въ отчую долину?
Отдастъ ли розгамъ блудный сынъ
Свою озябнувшую спину?
Нѣтъ. Забывая эту ширь,
Гдѣ облака бѣгутъ такъ низко,
Стучись, смеренный, въ монастырь
Страннопріимнаго Франциска.
Довѣрье, ласка пришлецу.
Меня берутъ — сперва, какъ служку.
Пасу овецъ, или отцу
Несу обѣденную кружку.
На все распредѣленный день:
Доятъ коровъ, и ставятъ хлѣбы,
И для сосѣднихъ деревень
Вергшатъ молитвенныя требы.
Или на сводчатой стѣнѣ
Рисуютъ ангельскіе кудри…
А послѣ мессы, въ тишинѣ, —
Дѣла еще смиренномудрѣй.
Постятся. Спаржа и салатъ.
Лишь изрѣдка крутыя яйца.
Изъ мяса же они ѣдятъ —
И тоже рѣдко — только зайца.
Послушенъ, кротокъ, умиленъ,
Ищу стигматъ на грѣшномъ тѣлѣ.
Дни чисты. Разумъ усмиренъ.
И сновидѣнья просвѣтлѣли.
На пятый мѣсяцъ, наконецъ,
Дрожитъ рука, берусь за кисти.
Ее, гонявшую овецъ,
Господь направи и очисти!
Ползкомъ вдоль монастырскнхъ стЪнъ
На ризахъ подновляю блики.
Счищаю плѣснь: ѣдкій тлѣнъ
Попортилъ праведные лики.
Мадонна въ гаснущей зарѣ.
Святой Францискъ, святой Лаврентій,
И надписи на серебрѣ
На извивающейся лентѣ.
Или съ востока короли,
Въ одеждѣ празднично-убранной,
Въ чалмахъ и перьяхъ, повезли
Христу подарокъ филигранный.
Или подъ самымъ потолкомъ,
Гдѣ ангелъ замыкаетъ фреску,
Рисую вечеромъ, тайкомъ,
Черноволосую Франческу.
См. также одноимённые страницы.
