— Боюсь, что мнѣ придется ѣхать, Ватсонъ, — сказалъ Холмсъ въ одно прекрасное утро, когда мы сѣли за завтракъ.
— Ѣхать? Куда?
— Въ Дартмуръ, въ Кингсъ-Пайлэндъ.
Я нисколько не удивился. Напротивъ, меня все время удивляло, что онъ не принималъ участія въ этомъ необыкновенномъ дѣлѣ, о которомъ говорила изъ конца въ конецъ вся Англія. Цѣлый день наканунѣ мой пріятель бродилъ по комнатѣ изъ угля въ уголъ, съ опущенной на грудь головой, съ нахмуренными бровями, не обращая ни малѣйшаго вниманія на мои вопросы и замѣчанія и поминутно набивая трубку крѣпчайшимъ чернымъ табакомъ. Онъ наскоро проглядывалъ присылаемыя ему газеты и тотчасъ же бросалъ ихъ въ уголъ. Несмотря на его молчаніе, я очень хорошо понималъ, о чемъ онъ думалъ. Только одно дѣло въ настоящее время могло привлечь къ себѣ его вниманіе и вызвать къ дѣятельности его способность къ анализу — это страныое исчезновеніе фаворита на первый призъ «Сильвера-Блэза» въ Уэлексѣ и трагическое убійство его тренера. Поэтому, когда онъ внезапно заговорилъ о поѣздкѣ на мѣсто происшестзія, я услыхалъ только то, чего ожидалъ и на что надѣялся,
— Я былъ бы очень радъ поѣхать съ вами, если только я не помѣшаю, — сказалъ я.
— Вы сдѣлаете инѣ величайшее одолженіе, если поѣдете со мной, Ватсонъ. И я думаю, что не пожалѣете, такъ какъ нѣкоторыя обстоятельства заставляютъ предполагать, что этотъ случай — единственный въ своемъ родѣ. Я думаю, мы успѣемъ попасть на поѣздъ въ Паддингтонѣ, а дорогой я подробно разскажу вамъ все. Сдѣлайте одолженіе, захватите съ собой вашъ превосходный бинокль.
Такимъ образомъ, приблизительно черезъ часъ я сидѣлъ въ уголку купэ перваго класса поѣзда мчавшагося въ Житеру, а Шерлокъ Холмсъ, проницательное лицо котораго съ рѣзкими чертами обрамлялось дорожной шапкой съ наушниками, поспѣшно принялся пробѣгать купленныя имъ въ Паддингтонѣ газеты. Мы уже проѣхали Ридингъ, прежде чѣмъ онъ бросилъ подъ диванъ послѣдній газетный листъ и протянулъ мнѣ портсигаръ.
— Хорошо ѣдемъ, — сказалъ онъ, выглянувъ въ окно и затѣмъ поглядѣвъ на часы. — Дѣлаемъ по пятьдесятъ три съ половиной мили въ часъ.
— Я не считалъ столбовъ, на которыхъ указаны мили.
— И я также. Но на этой линіи телеграфные столбы разставлены на разстояніи шестидесяти ярдовъ, и потому очень легко сдѣлать вычисленіе. Вы, вѣроятно, уже знакомы съ дѣломъ объ убійствѣ Джона Стрэкера и исчезновеніи «Сильвера-Блэза»?
— Я читалъ сообщенія газетъ «Telegraph» и «Chronicle».
— Это одно изъ тѣхъ дѣлъ, въ которомъ надо приложить все искусство скорѣе на выясненіе подробностей, чѣмъ на добываніе новыхъ уликъ. Дѣло это настолько трагично, необыкновенно, имѣетъ такое важное значеніе для многихъ, что прямо не обобраться всевозможныхъ предположеній, догадокъ и гипотезъ. Затрудненіе состоитъ въ томъ, чтобы отдѣлить самый остовъ факта — несомнѣннаго, неопровержимаго факта — отъ измышленій теоретиковъ и репортеровъ. Затѣмъ, когда мы утвердимся на прочномъ основаніи, то должны будемъ подумать, какія могутъ быть выведены заключенія, и установить главные пункты, на которыхъ зиждется вся тайна. Во вторникъ вечеромъ я получилъ телеграммы отъ полковника Росса, владѣльца лошади, и отъ полицейскаго инспектора Грегори, который ведетъ слѣдствіе по этому дѣлу. Оба они просятъ меня принять участіе въ немъ.
— Вы получили телеграмму во вторникъ вечеромъ, а ѣдете только въ четвергъ утромъ? — вскрикнулъ я. — Почему же вы не поѣхали вчера?
— Потому что сдѣлалъ ошибку, дорогой Ватсомъ, а это, какъ кажется, случается со мной чаще, чѣмъ могутъ думать тѣ, кто знаетъ меня только по вашимъ запискамъ. Дѣло въ томъ, что я никакъ не могъ себѣ представить, чтобы можно было скрыть надолго самую замѣчательную лошадь въ Англіи, въ особенности въ такой слабо населенной мѣстности, какъ сѣверная часть Дартмура. Вчера я съ часу на часъ ожидалъ извѣстія, что лошадь найдена и похититель ея, въ то же время и убійца Джона Стрэкера. Но когда на слѣдующее утро я узналъ, что ничего не сдѣлано, за исключеніемъ ареста молодого Фицроя Симпсона, я почувствовалъ, что мнѣ пора приняться за это дѣло. Но все же я не потерялъ даромъ вчерашняго дня.
— Вы уже составили себѣ опредѣленное мнѣніе объ этомъ происшествіи?
— По крайней мѣрѣ, я ознакомился съ главными фактами. Я перечислю ихъ вамъ, такъ какъ ничто такъ не уясняетъ дѣла, какъ объясненіе его другому лицу, да и вы скорѣе можете помочь мнѣ, когда я покажу вамъ исходную точку.
Я откинулся на подушки и закурилъ сигару, а Холмсъ, водя длиннымъ указательнымъ пальцемъ по ладони лѣвой руки, принялся описывать событія, послужившія поводомъ къ нашему путешествію.
— «Сильверъ-Блэзъ», — началъ онъ, — потомокъ «Айсономи» и обладаетъ такими же блестящими качествами, какъ и его предокъ. Теперь ему пятый годъ и онъ бралъ" поочередно всѣ призы своему счастливому обладателю, полковнику Россу. До катастрофы онъ считался первымъ фаворитомъ на Улэкскій призъ, и пари шло три на одинъ. Онъ всегда былъ фаворитомъ скаковой публики, ожиданій которой никогда не обманывалъ, и потому на него постоянно ставились огромныя суммы. Понятно поэтому, что было много людей, въ интересѣ которыхъ было не допустить появленія «Сильверъ-Блэза» у флага въ будущій вторникъ.
"Само собой, съ этимъ фактомъ считались въ Кингсъ-Пайлэндѣ, гдѣ находятся скаковыя конюшни полковника Росса. Были приняты всѣ предосторожности къ охранѣ фаворита. Тренеръ Джонъ Стрэкеръ — бывшій жокей, скакавшій въ цвѣтахъ полковника Росса, пока не сталъ слишкомъ тяжелымъ для положеннаго вѣса. Онъ служилъ у полковника пять лѣтъ жокеемъ и семь лѣтъ тренеромъ и зарекомендовалъ себя усерднымъ и честнымъ слугой. У него подъ начальствомъ три конюха; конюшня небольшая, только четыре лошади. Одинъ изъ нихъ дежурилъ по ночамъ въ конюшнѣ, а другіе спятъ на сѣновалѣ. Всѣ трое — славные, надежные парни. Джонъ Стрэкеръ, человѣкъ женатый, жилъ въ небольшомъ домикѣ, ярдахъ въ двухстахъ отъ конюшни. У него не было дѣтей, онъ держалъ одну прислугу и пользовался извѣстнымъ комфортомъ. Мѣстность кругомъ уединенная, но приблизительно въ полумилѣ, къ сѣверу, находится нѣсколько виллъ, выстроенныхъ какимъ-то подрядчикомъ изъ Тэвистока для больныхъ и для желающихъ пользоваться чистымъ дартмурскимъ воздухомъ. Самъ Тэвистокъ лежитъ на двѣ мили къ западу, а по другую сторону болота, также въ двухъ миляхъ, находятся большія кэпльтонскія конюшни, принадлежащія лорду Бэкуотэру и управляемыя Сайлэсомъ Броуномъ. За этими исключеніями мѣстность совершенно пустынна; по временамъ въ ней встрѣчаются только бродячіе цыгане. Таково было положеніе дѣлъ до катастрофы, происшедшей въ понедѣльникъ ночью.
"Въ этотъ вечеръ, въ девять часовъ, лошадей, какъ всегда, заперли въ стойлѣ послѣ обычной проѣздки и водопоя. Двое изъ конюховъ пошли ужинать на кухнѣ у тренера, а третій, Недъ Гёнтеръ, остался дежурить на конюшнѣ. Нѣсколько минутъ спустя служанка, Эдита Бэкстеръ, принесла ему ужинъ — тушеную баранину съ приправой изъ перца. Она не взяла съ собой никакого питья, такъ какъ въ конюшнѣ стоитъ бочка съ водой, а дежурному не полагается пить чего-либо другого. Дѣвушка шла съ фонаремъ, такъ какъ было очень темно, а тропинка идетъ по топкому мѣсту,
"Эдита Бэкстеръ была въ ярдахъ тридцати отъ конюшни, когда изъ окружавшей ея темноты внезапно появился какой-то человѣкъ и приказалъ ей рстановиться, Когда онъ вступилъ въ кругъ желтаго свѣта, бросаемаго фонаремъ, дѣвушка увидѣла передъ собой человѣка, съ виду джентльмэна, въ сѣромъ триковомъ костюмѣ и въ суконной шапочкѣ. На ногахъ у него были гамаши, а въ рукахъ палка съ тяжелымъ набалдашникомъ. Смертельная блѣдность его лица и нервныя манеры поразили Эдиту. На видъ онъ ей показался скорѣе старше, чѣмъ моложе, тридцати лѣтъ.
" — Можете вы сказать мнѣ, гдѣ я нахожусь? — спросилъ онъ, — Я уже думалъ, что мнѣ придется ночевать въ болотѣ, когда вдругъ увидалъ свѣтъ вашего фонаря.
" — Вы около кингсъ-пайлэндскихъ конюшенъ, — отвѣтила она.
" — Въ самомъ дѣлѣ! Вотъ такъ удача! вскрикнулъ незнакомецъ. — Я слышалъ, что тамъ каждую ночь дежуритъ одинъ изъ конюховъ. Вѣроятно, вы несете ему ужинъ. Ну, я думаю, вы не откажетесь заработать себѣ на новое платье, не правда ли?
"Онъ вынулъ изъ кармана жилета сложенный листъ бѣлой бумаги.
" — Постарайтесь передать это конюху сегодня же, и у васъ будетъ самое красивое платье, какое только можно пріобрѣсти за деньги.
"Его мрачный видъ испугалъ дѣвушку, и она пробѣжала мимо него къ окну, черезъ которое подавала обыкновенно ужинъ. Окно было уже открыто, и Гёнтеръ сидѣлъ въ конюшнѣ за маленькимъ столомъ. Она только что начала разсказывать о томъ, что случилось съ ней, какъ незнакомецъ тоже подошелъ къ окну и заглянулъ въ него.
" — Добрый вечеръ, — сказалъ онъ, — мнѣ надо поговорить съ вами.
"Дѣвушка клянется, что видѣла уголокъ бумажки, сжатой въ его рукѣ, когда онъ говорилъ эти слова.
" — Что вамъ тутъ надо? — спросилъ конюхъ.
" — Надо кое-что выгодное для вашего кармана, — отвѣтилъ незнакомецъ. — У васъ двѣ лошади на Уэлекскій призъ — "Сильверъ-Блэзъ"и «Баярдъ». Сообщите вѣрныя свѣдѣнія о нихъ и не останетесь въ накладѣ. Правда ли, что при взвѣшиваніи «Баярдъ» можетъ дать другому сто ярдовъ на двѣ съ половиной мили и что конюшня ставитъ на него?
" — Ахъ, такъ вы одинъ изъ этихъ проклятыхъ шпіоновъ! — крикнулъ конюхъ. — Я сейчасъ покажу вамъ, какъ мы угощаемъ ихъ въ Кингсъ-Пайлэндѣ!
«Онъ вскочилъ съ мѣста и бросился на другой конецъ конюшни, чтобы спустить собаку. Дѣвушка побѣжала къ дому, но на бѣгу обернулась и увидѣла, что незнакомецъ просунулся въ окно. Однако, когда Гёнтеръ, минуту спустя, выбѣжалъ съ собакой, незнакомецъ исчезъ, и какъ ни искалъ конюхъ, онъ не могъ найти и слѣда его».
— Одну минуту! — перебилъ я Холмса. — Конюхъ не заперъ за собой двери, выбѣжавъ съ собакой изъ конюшни?
— Превосходно, Ватсонъ, превосходно! — проговорилъ мой пріятель. — Я сразу обратилъ вниманіе на это важное обстоятельство и вчера же послалъ въ Дартмуръ спеціальную телеграмму для разъясненія этого вопроса. Конюхъ заперъ дверь, выйдя изъ конюшни. Окно же недостаточно велико для того, чтобы черезъ него могъ пролѣзть человѣкъ.
"Гёнтеръ подождалъ возвращенія своихъ товарищей и тогда послалъ сказать тренеру о случившемся. Стрэкеръ взволновался, получивъ это извѣстіе, хотя, кажется, не вполнѣ понялъ его истинное значеніе. Однако, имъ овладѣло смутное безпокойство, и м-съ Стрэкеръ, проснувшись въ часъ ночи, увидѣла, что онъ одѣвается. На ея вопросъ онъ отвѣтилъ, что не можетъ спать, такъ какъ тревожится о лошадяхъ и хочетъ пройти въ конгошню, чтобы узнать, все ли тамъ благополучно. Миссисъ Стрэкеръ уговаривала его остаться, такъ какъ дождь стучалъ въ окна, но онъ все-таки ушелъ, надѣвъ непромокаемый плащъ.
"Миссисъ Стрэкеръ проснулась въ семь часовъ утра и увидѣла, что мужъ ея не возвращался. Она поспѣшно одѣлась, позвала служанку и пошла въ конюшню. Дверь была отперта. Гёнтеръ, скорчившись, сидѣлъ на стулѣ въ какомъ-то оцѣпенѣніи, стойло фаворита было пусто, а тренера и слѣда не было.
"Поспѣшно разбудили двухъ конюховъ, спавшихъ на сѣновалѣ. Оба они ничего не слыхали ночью, такъ какъ спали очень крѣпко. Гёнтеръ, очевидно, былъ подъ вліяніемъ какого-то усыпительнаго снадобья, и отъ него нельзя было ничего добиться, а потому его оставили высыпаться, пока два другихъ конюха и обѣ женщины принялись разыскивать тренера. Они все еще надѣялись, что тренеръ взялъ лошадь для утренней проѣздки, но, взойдя на пригорокъ вблизи дома, съ котораго была видна вся окрестность, они не только не увидѣли фаворита, но замѣтили кое-что, указывавшее, что тутъ произошло нѣчто трагическое.
"Въ четверти мили отъ конюшни на терновомъ кустѣ болтался плащъ Джона Стрэкера. Какъ разъ за этимъ кустомъ, въ болотѣ было воронкообразное углубленіе, на днѣ когораго нашли тѣло несчастнаго тренера. Голова у него была размозжена какимъ-то тяжелымъ орудіемъ, а на бедрѣ виднѣлась рѣзаная рана, нанесенная, очевидно, какимъ-то очень острымъ инструментомъ. Было ясно, что Стрэкеръ энергично отбивался отъ напавшихъ на него людей, такъ какъ въ правой рукѣ онъ держалъ маленькій ножъ, весь въ крови по рукоятку, а лѣвой сжималъ красный съ чернымъ шелковый галстукъ, который, какъ показала служанка, былъ надѣтъ на незнакомцѣ, приходившемъ въ конюшню наканунѣ вечеромъ.
"Когда Гёнтеръ вышелъ изъ оцѣпенѣнія, онъ сразу указалъ владѣльца галстука, Онъ говорилъ также, что убѣжденъ въ томъ, что незнакомецъ подсыпалъ какого-то снадобья въ баранину въ то мгновеніе, когда просунулся въ окно, и такимъ образомъ лишилъ конюшню сторожа.
"Что касается до пропавшей лошади, то многочисленные слѣды въ грязи, которой было покрыто дно роковой впадины, указывали на то, что она была тутъ во время борьбы. Но затѣмъ она пропала и, несмотря на обѣщанную большую награду и на то, что всѣ находившіеся вблизи цыгане приняли горячее участіе въ поискахъ, о ней нѣтъ ни слуху, ни духу. Анализъ остатковъ ужина конюха показалъ присутствіе въ нихъ значительной доли опіума, между тѣмъ какъ вся прислуга въ домѣ ѣла то же блюдо безнаказанно.
"Таковы главные факты дѣла, изложенные безъ примѣси какихъ бы то ни было предположеній. Теперь я разскажу, что сдѣлано полиціей.
"Инспекторъ Грегори, которому поручено слѣдствіе, человѣкъ очень знающій. Будь онъ одаренъ даромъ воображенія, онъ, несомнѣнно, достигъ бы значительнаго совершенства въ своей профессіи. По пріѣздѣ на мѣсто происшествія, онъ немедленно арестовалъ человѣка, на котораго естественно падало подозрѣніе. Найти его было очень нетрудно, такъ какъ онъ хорошо извѣстенъ въ околоткѣ. Оказывается, это нѣкто Фицрой Симпсонъ. Онъ человѣкъ хорошаго происхожденія и воспитанія, но истратилъ свое состояніе на скачкахъ и живетъ теперь тихо, занимаясь букмекерствомъ въ спортивныхъ лондонскихъ клубахъ. При осмотрѣ его записной книжки оказалось, что имъ поставлено около пяти тысячъ противъ фаворита.
"Когда его арестовали, онъ показалъ, что пріѣхалъ въ Дартмуръ, надѣясь получить нѣкоторыя свѣдѣнія о кингсъ-пайлэндской конюшнѣ, а также о «Десборо», второмъ фаворитѣ, находящемся на попеченіи Сайлэса Броуна. Онъ не отрицалъ своего образа дѣйствій въ предыдущій вечеръ, но объявилъ, что не имѣлъ никакихъ преступныхъ замысловъ и просто желалъ получить свѣдѣнія изъ первыхъ рукъ. Когда ему показали галстукъ, онъ сильно поблѣднѣлъ и совершенно не могъ объяснить, какимъ образомъ онъ очутился въ рукахъ убитаго. Его мокрая одежда указывала, что онъ былъ подъ дождемъ въ предыдущую ночь, а палка съ тяжелымъ свикцовымъ набалдашмикомъ могла быть именно тѣмъ орудіемъ, отъ нѣсколькихъ ударовъ котораго послѣдовала смерть тренера.
"Съ другой стороны, у него не обнаружено ни малѣйшаго пораненія, между тѣмъ какъ окровавленный ножъ Стрэкера указываетъ, что, по крайней мѣрѣ, одинъ изъ нападавшихъ долженъ быть пораненъ имъ.
«Вотъ и вся исторія, Ватсонъ, и если вамъ удастся пролить какой-либо свѣтъ на это дѣло, буду безконечно обязанъ вамъ».
Я съ величайшимъ вниманіемъ слушалъ изложеніе Холмса, отличавшееся свойственной ему ясностью. Хотя большинство фактовъ и было извѣстно мнѣ, но я недостаточно оцѣнилъ ихъ относительную важность и связь между собой.
— Не возможно ли предположить, что Стрэкеръ самъ нанесъ себѣ рану во время судорожныхъ движеній, обыкновенно являющихся слѣдствіемъ поврежденія мозга? — замѣтилъ я.
— Не только возможно, но даже вполнѣ вѣроятно, — сказалъ Холмсъ. — Въ такомъ случаѣ исчезаетъ одно изъ главныхъ обстоятельствъ, говорящихъ въ пользу обвиняемаго.
— И все же я никакъ не могу понять, какую гипотезу могла построить полиція.
— Въ томъ и дѣло, что противъ всякой предложенной нами гипотезы могутъ найтись серьезныя возраженія, — сказалъ Холмсъ. — Насколько я понимаю, полиція предполагаетъ, что Фицрой Симпсонъ, опоивъ конюха и добывъ какимъ-нибудь образомъ второй ключъ отъ конюшни, отперъ ее и вывелъ лошадь, очевидно, желая украсть ее. Не находятъ уздечки; вѣроятно, Симпсонъ надѣлъ ее на лошадь. Затѣмъ, оставивъ конюшню отпертой, онъ повелъ «Сильверъ-Блэза» по болоту, гдѣ тренеръ встрѣтилъ или догналъ его. Понятно, послѣдовала борьба. Симпсонъ ударилъ тренера по головѣ своей тяжелой палкой, а тотъ, защищаясь, не смогъ нанести ему раны своимъ маленькимъ ножомъ. Тогда воръ или увелъ съ собой лошадь въ какое-нибудь потайное мѣсто, или она вырвалась отъ него во время борьбы и блуждаетъ теперь гдѣ-нибудь по болоту. Такъ представляется это дѣло полиціи, и, какъ ни невѣроятно это объясненіе, всякое другое еще менѣе вѣроятно. Но я быстро пойму суть дѣла на мѣстѣ преступленія, а теперь, право, не знаю, что и предпринять.
Былъ уже вечеръ, когда мы подъѣхали къ маленькому городу Тэвистоку, лежащему среди огромнаго Дартмурскаго округа. На станціи насъ ожидали два господина: одинъ высокій, блондинъ, съ бородой и волосами, напоминавшими львиную гриву, съ замѣчательно проницательными свѣтло-голубыми глазами; другой — маленькій, подвижной человѣкъ, съ подстриженными бакенбардами, съ моноклемъ въ глазу, очень чисто и аккуратно одѣтый, въ сюртукѣ и гетрахъ. Послѣдній былъ полковникъ Россъ, извѣстный спортсмэнъ; первый — инспекторъ Грегори, человѣкъ, быстро составившій себѣ репутацію искуснаго полицейскаго слѣдователя.
— Я въ восторгѣ, что вы пріѣхали, м-ръ Холмсъ, — сказалъ полковникъ. — Инспекторъ сдѣлалъ все, что было возможно, но я намѣреваюсь не оставить ни одного камня на мѣстѣ, пока не отомщу за бѣднаго Стрэкера и не верну своей лошади.
— Не открылось ли чего-нибудь новаго? — спросилъ Холмсъ.
— Къ сожалѣнію, долженъ сказать, что мы мало подвинулись впередъ, — отвѣтилъ инспекторъ. — У насъ здѣсь экипажъ, и такъ какъ вы, навѣрно, пожелаете засвѣтло осмотрѣть мѣсто происшествія, то мы можемъ переговорить обо всемъ во время ѣзды.
Минуту спустя, мы всѣ сидѣли въ покойномъ ландо и ѣхали по неровной мостовой оригинальнаго стариннаго девонширскаго городка. Инспекторъ Грегори съ увлеченіемъ разсказывалъ дѣло и изливалъ цѣлый потокъ замѣчаній, въ который Холмсъ вставлялъ и.когда вопросъ или восклицаніе. Полковникъ Россъ откинулся на подушки, сложивъ руки на груди и надвинувъ шляпу на лобъ, а я съ интересомъ прислушивался къ разговору. Грегори развивалъ свою теорію, которая оказалась почти совершенно тожественной съ тѣмъ, что предсказывалъ Холмсъ,
— Сѣть вокругъ Фицроя затянута довольно плотно, — замѣтилъ онъ. — Я самъ думаю, что онъ тотъ, кого мы ищемъ. Но въ то же время, я признаю, что все это чисто внѣшнія улики, которыя могутъ быть опровергнуты какой-нибудь новой подробностью.
— Ну, а какъ насчетъ ножа Стрэкера?
— Мы пришли къ убѣжденію, что онъ ранилъ себя самъ при паденіи.
— Мой другъ, д-ръ Ватсонъ, высказалъ мнѣ дорогой то же предположеніе. Если это вѣрно, то послужитъ во вредъ Симпсону.
— Несомнѣнно. У него нѣтъ ни ножа, ни царапины. Улики противъ него дѣйствительно сильныя. Исчезновеніе фаворита имѣло для него большое значеніе; его подозрѣваютъ въ отравленіи конюха; онъ, безъ сомнѣнія, былъ подъ дождемъ; въ рукахъ у него была тяжелая палка, а галстукъ его нашли въ рукѣ убитаго. Я думаю, что всего этого достаточно, чтобы привести его на скамью подсудимыхъ.
Холжъ покачалъ головой.
— Хорошій защитникъ разобьетъ впрахъ всѣ эти обвиненія, — сказалъ онъ — зачѣмъ ему было уводить лошадь изъ конюшни? Онъ могъ бы искалѣчить ее и тамъ, если бы хотѣлъ. Нашли у него поддѣланный ключъ? Кто продалъ ему опіумъ? А главное, какъ и куда могъ онъ — чужой въ этой мѣстности — спрятать лошадь, да еще такую? Что онъ говоритъ насчетъ бумаги, которую онъ просилъ служанку передать конюху?
— Онъ говоритъ, что это была десятифунтовая бумажка. Одну такую бумажку нашли у него въ кошелькѣ. Но всѣ другія высказанныя вами затрудненія совсѣмъ не такъ страшны, какъ кажутся. Онъ вовсе не чужой въ этой мѣстности… Онъ жилъ въ Тэвистокѣ два раза лѣтомъ. Опіумъ онъ, вѣроятно, привезъ изъ Лондона. Ключъ, навѣрно, забросилъ послѣ того, какъ употребилъ его въ дѣло. Лошадь, можетъ-быть, лежитъ на днѣ какой-нибудь шахты или заброшеннаго рудника.
— Что онъ говоритъ о галстукѣ?
— Онъ признаетъ его своимъ и увѣряетъ, что потерялъ его. Но въ дѣлѣ обнаружилось новое обстоятельство, которое можетъ объяснить, почему онъ увелъ лошадь.
Холмсъ насторожилъ уши.
— Мы нашли слѣды, указывающіе, что шайка цыганъ останавливалась въ понедѣльникъ ночью въ милѣ отъ мѣста, гдѣ совершилось убійство. Во вторникъ они ушли. Если предположить, что между Симпсономъ и цыганами существовало соглашеніе, то не могъ ли онъ, когда его нагнали, вести лошадь къ нимъ, и не находится ли она теперь у нихъ?
— Конечно, это возможно.
— Цыганъ разыскиваютъ въ болотѣ. Я также осмотрѣлъ всѣ конюшни и пристройки въ Тэвистокѣ и на десять миль кругомъ.
— Кажется, вблизи есть еще скаковая конюшня?
— Да, и это фактъ, которымъ не слѣдуетъ пренебрегать. Лошадь этой конюшни, «Десборо», была вторымъ фаворитомъ, и потому исчезновеніе перваго — въ ихъ интересахъ. Извѣстно, что у Сайлэса Броуна, тренера, записаны большія пари, и онъ не былъ другомъ бѣднаго Стрэкера. Однако мы осмотрѣли эти конюшни и не нашли ничего подозрительнаго.
— И ничего, что могло бы указывать на то, что Симпсонъ связанъ какими-либо интересами съ конюшней Кэпльтона?
— Ровно ничего.
Холмсъ откинулся на спинку коляски, и разговоръ прекратился. Нѣсколько минугъ спустя, нашъ экипажъ остановился у хорошенькой виллы изъ краснаго кирпича, увитой плющемъ и стоявшей у самой дороги. На нѣкоторомъ разстояніи отъ нея виднѣлась длинная постройка, крытая сѣрой череницей. Во всѣхъ другихъ направленіяхъ тянулась извилистая болотистая равнина, вся бронзовая отъ увядающихъ папоротниковъ, сливавшаяся въ дали съ горизонтомъ и прерываемая только колокольнями Тэвистока да группой построекъ на заводѣ — кэпльтонскими конюшнями. Мы всѣ выскочили изъ коляски, за исключеніемъ Холмса. Онъ продолжалъ сидѣть по прежнему, откинувшись на подушки и устремимъ глаза на небо, очевидно, весь погруженный въ свои мысли. Онъ сильно, вздрогнулъ, когда я дотронулся до его руки, и вышелъ изъ экипажа.
— Извините меня, — проговорилъ онъ, обращаясь къ полковнику Россу, съ удивленіемъ смотрѣвшему на него. — Я грезилъ на яву.
По блеску его глазъ и по сдержанному волненію, я, привыкшій къ нему, убѣдился, что онъ напалъ на слѣдъ, хотя никакъ не могъ догадаться, какъ онъ могъ найти его.
— Можетъ-быть, вы желаете сейчасъ же пойти на мѣсто преступленія, м-ръ Холмсъ, — сказалъ Грегори.
— Я думаю, лучше остаться здѣсь и разспросить о нѣкоторыхъ подробностяхъ. Я предполагаю, что Стрэкера принесли сюда?
— Да, онъ лежитъ наверху. Осмотръ тѣла назначенъ на завтра.
— Онъ и служилъ у васъ нѣсколько лѣтъ, полковникъ?
— И былъ отличнымъ слугой.
— Предполагаю, что вы осмотрѣли его карманы, инспекторъ?
— Всѣ вещи въ гостиной. Если желаете, можете взглянуть на нихъ.
— Съ удовольствіемъ.
Мы всѣ перешли въ гостиную и сѣли вокругъ стола, стоявшаго посрединѣ комнаты. Инспекторъ отперъ четырехугольный жестяной ящикъ и выложилъ передъ нами небольшую кучу вещей. Тутъ была коробка спичекъ, двухдюймовый огарокъ сальной свѣчи, трубка, кожаный мѣшочекъ съ полъунціей табаку, серебряные часы съ золотой цѣпочкой, пять золотыхъ совереновъ, алюминіевый карандашъ, нѣсколько бумагъ и ножикъ съ ручкой изъ слоновой кости, съ очень тонкимъ негнущимся лезвіемъ и со штемпелемъ «Вейссъ и К®, Лондонъ».
— Очень странный ножъ, — сказалъ Холмсъ, взявъ его въ руки и внимательно оглядѣвъ его. — по тому, что я вижу на немъ пятна крови, я предполагаго, что это тотъ самый ножъ, который нашли въ рукѣ покойнаго. Ватсонъ, этотъ ножъ, навѣрно, по вашей части.
— Это ножъ для снятія катарактовъ, — отвѣтилъ я.
— Я такъ и думалъ. Очень тонкое лезвіе, предназначенное для очень тонкой работы. Странно было брать съ собою такую вещь, предполагая, что угрожаетъ опасность, тѣмъ болѣе, что ножъ не закрывается,
— На кончикъ надѣвался наконечникъ изъ пробки, который мы нашли рядомъ съ трупомъ, — сказалъ инспекторъ; — жена Стрэкера говоритъ, что ножъ лежалъ на туалетномъ столѣ нѣсколько дней, и что онъ взялъ его уходя изъ комнаты. Это плохое оружіе, но, можетъ-быть, у него не было лучшаго подъ рукой.
— Очень возможно. А это что за бумаги?
— Три счета, подписанные торговцами сѣномъ. Письмо отъ полковника Росса съ приказаніями. Счетъ на тридцать семь фунтовъ пятнадцать шиллинговъ отъ портнихи, г-жи Лезюрье, изъ Бондстрита, на имя Вильяма Дэрбишайра. М-съ Стрэкеръ говоритъ, что Дэрбишайръ — другъ ея мужа и письмо на его имя иногда адресовались сюда.
— Madame Дербишайръ, должно-быть, особа нѣсколько расточительная, — замѣтилъ Холмсъ, просматривая счетъ. — Двадцать двѣ гинеи за костюмъ — это дороговато. Кажется, здѣсь намъ не узнать ничего болѣе, и потому отправимся на мѣсто преступленія.
Когда мы вышли изъ гостиной, въ коридорѣ къ инспектору подошла какая-то женщина и дотронулась до его рукава. На ея блѣдномъ, худомъ, взволнованномъ лицѣ лежалъ отпечатокъ только-что пережитаго ужаса.
— Поймали вы ихъ? Нашли ихъ? — задыхаясь, проговорила она.
— Нѣтъ, м-съ Стрэкеръ; но вотъ м-ръ Холмсъ. Онъ пріѣхалъ изъ Лондона, чтобы помочь намъ, и мы сдѣлаемъ все, что возможно.
— А мы съ вами встрѣчались недавно въ Плимутѣ, на гуляньѣ въ саду, м-съ Стрэкеръ, — сказалъ Холмсъ.
— Нѣтъ, сэръ, вы ошибаетесь.
— Неужели? А я-то былъ готовъ поклясться, что это вы. На васъ былъ туалетъ изъ шелковой матеріи сизаго цвѣта, отдѣланный бѣлыми страусовыми перьями.
— У меня никогда не было такого туалета, — отвѣтила м-съ Стрэкеръ.
— А! Такъ, значитъ, я ошибся.
Онъ извинился и вышелъ изъ дома вслѣдъ за инспекторомъ.
Короткій переходъ по болоту привелъ насъ къ ямѣ, гдѣ было найдено тѣло. На краю ея стоялъ терновый кустъ, на которомъ висѣлъ плащъ.
— Вѣдь въ эту ночь не было вѣтра! — сказалъ Холмсъ.
— Ни малѣйшаго; но шелъ очень сильный дождь.
— Въ такомъ случаѣ, плащъ не могъ быть отнесенъ на кусты вѣтромъ, но былъ повѣшенъ на нихъ.
— Да, онъ былъ положенъ на кустъ.
— Это чрезвычайно интересно. Я вижу, что земля кругомъ сильно притоптана. Безъ сомнѣнія, много ногъ прошло здѣсь съ ночи понедѣльника.
— Здѣсь, въ сторонѣ, была положека рогожка, и мы всѣ стояли на ней.
— Превосходно.
— Вотъ тутъ у меня въ мѣшкѣ одинъ сапогъ Стрэкера, башмакъ Фицроя Симпсона и стальная подкова «Сильверъ-Блэза».
— Дорогой инспекторъ, вы превзошли себя!
Холмсъ взялъ мѣшокъ и, спустившись въ яму, передвинулъ рогожу ближе къ центру. Затѣмъ онъ легъ плашмя и, опершись подбородкомъ на руку, принялся внимательно разсматривать притоптанную грязь.
— Ого, это что? — внезапно сказалъ онъ.
Это была полусгорѣвшая восковая спичка, на столько покрытая грязью, что, съ перваго взгляда, походила на щепку.
— Не понимаю, какъ я просмотрѣлъ ее, — проговорилъ инспекторъ съ недовольнымъ видомъ.
— Ея не было видно въ грязи. Я нашелъ только потому, что искалъ ее.
— Какъ! Вы разсчитывали найти ее.
— Считалъ это довольно вѣроятнымъ.
Онъ вынулъ изъ мѣшка сапоги и сличилъ слѣды каждаго изъ нихъ со слѣдами въ грязи. Потомъ онъ вылѣзъ изъ ямы и принялся шарить въ папоротникахъ и кустахъ.
— Мнѣ кажется, нѣтъ болѣе слѣдовъ, — сказалъ инспекторъ. — Я очень тщательно изслѣдовалъ почву на сто ярдовъ по всѣмъ направленіямъ.
— Въ самомъ дѣлѣ! — сказалъ Холмсъ, вставая съ колѣнъ. — Не буду настолько невѣжливъ, чтобы снова сдѣлать это послѣ вашего заявленія. Но мнѣ хотѣлось бы пройтись по болоту, пока не стемнѣло, чтобы къ завтра имѣть полное понятіе о мѣстности, а эту подкову я возьму себѣ въ карманъ на счастье.
Полковникъ Россъ, выказывавшій признаки нѣкотораго нетерпѣнія при видѣ спокойнаго, систематическаго изслѣдованія моего пріятеля, взглянулъ на часы.
— Пойдемте со мной, инспекторъ, — сказалъ онъ, — я долженъ посовѣтоваться съ вами о многомъ и особенно о томъ, не обязаны ли мы передъ публикой снять имя нашей лошади съ записи на призъ.
— Ни въ какомъ случаѣ, — рѣшительно сказалъ Холмсъ. — На вашемъ мѣстѣ я оставилъ бы имя лошади.
Полковникъ поклонился.
— Очень радъ слышать ваше мнѣніе, сэръ, — сказалъ онъ. — Когда вы окончите свою прогулку, вы найдете насъ въ домѣ бѣдняги Стрэкера, и тогда мы поѣдемъ всѣ вмѣстѣ въ Тэвистокъ.
Онъ ушелъ съ инспекторомъ, а Холмсъ и я медленно пошли по болоту. Солнце садилось за конюшнями Кэпльтона, и громадная, покатая равнина передъ нами отливала золотомъ, переходившимъ въ роскошный краснобурый оттѣнокъ въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ вечерніе лучи падали на папоротники и терновые кусты. Но красота пейзажа не производила ни малѣйшаго впечатлѣнія на моего спутника, погруженнаго въ размышленія.
— Сюда, Ватсонъ! — наконецъ, проговорилъ онъ. — Оставимъ на минуту вопросъ о томъ, кто убилъ Джона Стрэкера, и постараемся узнать, что сталось съ лошадью. Предположимъ, что она убѣжала во время драмы или послѣ нея; куда жа она дѣлась? Лошадь, вообще, животное стадное. Предоставленный самому себѣ, «Сильверъ-Блэзъ» инстинктивно вернулся бы въ Кингсъ-Пайлэндъ или отправился бы въ Кэпльтонъ; съ какой стати онъ сталъ бы носиться по болоту? Если бы это случилось, то, навѣрно, кто-нибудь уже встрѣтилъ бы его. А зачѣмъ цыгане стали бы ловить его? Эти люди всегда стараются улизнуть, когда услышатъ о какомъ-нибудь происшествіи: очень ужъ они не любятъ имѣть дѣло съ полиціей. Разсчитывать продать такую лошадь они не могли. Рискъ былъ бы слишкомъ большой, а кража не принесла бы имъ никакой пользы. Все это совершенно ясно.
— Но гдѣ же тогда лошадь?
— Я уже сказалъ, что она убѣжала или въ Кингсъ-Пайлэндъ, или въ Кэпльтонъ. Она не въ Кингсъ-Пайлэндѣ — слѣдовательно, въ Кэпльтонѣ. Примемъ эту гипотезу и посмотримъ, что выйдетъ. Эта часть торфяника, какъ говорилъ инспектеръ, очень твердая и сухая. Но по направленію къ Кэпльтону торфяникъ понижается, и отсюда можно видѣть большую ложбину, въ которой, должно быть, было очень сыро въ понедѣльникъ ночью. Если наше предположеніе вѣрно, лошадь должна была проскакать черезъ эту ложбину, и тамъ мы и должны искать ея слѣдовъ.
Во время этого разговора мы быстро шли впередъ и черезъ нѣсколько минутъ были у ложбины. По просьбѣ Холмса я пошелъ по правому ея краю, онъ же по лѣвому; но не успѣлъ я сдѣлать и пятидесяти шаговъ, какъ услышалъ громкій крикъ и увидѣлъ, что онъ машетъ мнѣ рукой. Слѣдъ лошади ясно отпечатался на мягкой землѣ передъ нимъ, а подкова, которую Холмсъ вынулъ изъ кармана, пришлась какъ разъ по отпечатку.
— Видите, что значитъ воображеніе, — сказалъ Холмсъ. — Этого-то качества только и не достаетъ Грегори. Мы вообразили себѣ, что могло бы произойти, дѣйствовали согласно нашему предположенію и оказались правы. Будемъ продолжать.
Мы перешли черезъ болотистую ложбину и прошли около четверти мили по твердому, сухому торфянику. Потомъ мѣстность снова стала понижаться, и снова мы увидѣли слѣды, потеряли ихъ на протяженіи полумили и нашли опять уже у самаго Кэпльтона. Холмсъ первый увидѣлъ ихъ и указалъ мнѣ съ выраженіемъ торжества на лицѣ. Слѣдъ мужской ноги виднѣлся рядомъ съ лошадинымъ слѣдомъ.
— Лошадь сначала была одна! — вскрикнулъ я.
— Совершенно вѣрно. Сначала она была одна. Ого! Это что?
Двойной слѣдъ дѣлалъ рѣзкій поворотъ и направлялся къ Кингсъ-Пайлэнду. Холмсъ свистнулъ. И мы оба пошли по слѣду. Холмсъ шелъ, не спуская глазъ со слѣда; я же случайно взглянулъ въ сторону и съ удивленіемъ замѣтилъ, что тѣ же слѣды шли и въ обратномъ направленіи.
— Чудесно, Ватсонъ, — сказалъ Холмсъ, когда я указалъ ему эти слѣды, — вы избавили насъ отъ длинной прогулки, которая привела бы насъ обратно къ своимъ собственнымъ слѣдамъ,
Намъ не пришлось итти далеко. Слѣды оканчивались у асфальтовой дорожки, которая вела къ кэпльтонскимъ конюшнямъ. Навстрѣчу намъ выбѣжалъ грумъ.
— Мы не позволяемъ бродягамъ шляться здѣсь, — сказалъ онъ.
— Я хотѣлъ только спросить кое-что, — сказалъ Холмсъ, запуская указательный и большой пэльцы въ карманъ жилета. — Не будетъ слишкомъ рано, если я зайду завтра въ пять часовъ утра, чтобы повидать вашего хозяина, мистера Сайлэса Броуна?
— Господь съ вами, сэръ; ужъ кто-кто, а онъ-то всегда будегъ, когда надо, потому что встаетъ раньше всѣхъ. Но вотъ и онъ самъ, сэръ, и отвѣтитъ на вашъ вопросъ. Нѣтъ, сэръ, нѣтъ; онъ прогонитъ меня, если увидитъ, что я взялъ деньги. Послѣ, если вамъ угодно.
Въ ту минуту, какъ Шерлокъ Холмсъ положилъ обратно въ карманъ вынутую имъ полкрону, изъ воротъ вышелъ пожилой господинъ свирѣпаго вида, съ хлыстомъ въ рукѣ.
— Это что такое, Даусонъ? — крикнулъ онъ. — Что за болтовня! Ступай за дѣло! А вы… какого чорта вамъ здѣсь надо?
— Надо поговорить съ вами минутъ десять, любезный сэръ, — отвѣтилъ Холмсъ самымъ ласковымъ тономъ.
— Некогда мнѣ разговаривать со всякими бродягами. Убирайтесь, а не то спущу собаку.
Холмсъ наклонился и шепнулъ что-то на ухо тренеру. Тотъ сильно вздрогнулъ и вспыхнулъ до ушей,
— Это ложь! — крикнулъ онъ. — Дьявольская ложь!
— Отлично! Станемъ мы обсуждать это здѣсь, при всѣхъ, или переговоримъ у васъ въ домѣ?
— О, войдите, если желаете.
Холмсъ улыбнулся.
— Я задержу васъ только на нѣсколько минутъ, Ватсонъ, — сказалъ онъ, — Ну-съ, я къ вашимъ услугамъ, м-ръ Броунъ.
Прошло минутъ двадцать, и румяная заря перешла въ сѣрыя сумерки, когда Холмсъ и тренеръ вышли изъ дома. Никогда не случалось мнѣ видѣть, чтобы человѣкъ могъ такъ измѣниться за это короткое время, какъ Сайлэсъ Броунъ. Лицо его было смертельно блѣдно; ка лбу стсяли капли пота, а руки тряслись такъ, что хлыстъ колыхался, какъ вѣтка по вѣтру. Вся его дерзость и заносчивость исчезли, и онъ покорно шелъ рядомъ съ моимъ товарищемъ, словно собака съ хозяиномъ.
— Ваши указанія будутъ исполнены. Все будетъ исполнено, — говорилъ онъ.
— Чтобъ не было ошибки, — сказалъ Холмсъ, оглядываясь на него. Броунъ вздрогнулъ, прочтя угрозу въ его глазахъ.
— О, нѣтъ, ошибки не будетъ. Все будетъ, какъ слѣдуетъ. Сдѣлать измѣненія заранѣе или нѣтъ?
Холмсъ задумался на одно мгновеніе и потомъ громко расхохотался.
— Нѣтъ, не дѣлайте измѣненій. Я напишу вамъ объ этомъ. Смотрите, безъ плутовства или…
— О, вы можете повѣрить мнѣ, повѣрить вполнѣ.
— Берегите, какъ свою собственность.
— Можете положиться на меня.
— Да, думаю, что могу. Ну, завтра я извѣщу васъ.
Онъ повернулся на каблукахъ, не обративъ внимакія на протянутую ему дрожащую руку, и мы отправились назадъ въ Кингсъ-Пайлэндъ.
— Мнѣ рѣдко приходилось встрѣчать такое соединеніе заносчивости, трусости и низости, какъ въ мисгерѣ Сайлэсѣ Броунѣ, — замѣтилъ Холмсъ дорогой.
— Такъ лошадь у него?
— Онъ попробовалъ-было отрицать это, но, я такъ подробно описалъ ему всѣ его дѣйствія въ то утро, что онъ убѣжденъ, что я слѣдилъ за нимъ. Вы, конечно, замѣтили особую четырехугольную форму носковъ сапогъ на слѣдѣ? Его сапоги какъ разъ подошли къ этимъ слѣдамъ. Къ тому ни одинъ изъ его подчиненныхъ не осмѣлился бы сдѣлать подобной штуки. Я описалъ ему, [какъ онъ, по обыкновенію вставъ раньше всѣхъ, увидалъ чужую лошадь, бродившей по торфу, какъ онъ подошелъ къ ней и изумился, узнавъ по бѣлому пятну на лбу лошади, отъ котораго она получила свое названіе[1], что случай отдаетъ въ его власть единственнаго коня, могущаго побить того, на котораго онъ поставилъ свои деньги. Потомъ я описалъ ему, какъ первымъ его порывомъ было отвести лошадь въ Кингсъ-Пайлэндъ, какъ дьяволъ внушилъ ему скрыть лошадь до окончанія скачекъ, какъ онъ провелъ ее обратно и спряталъ въ Кэпльтонѣ. Когда я подробно разсказалъ ему это, онъ пересталъ запираться и сталъ думать только о спасеніи своей шкуры.
— Но вѣдь его конюшни были обысканы?
— О, у такого стараго барышника всегда найдется укромное мѣстечко.
— А вы не боитесь оставить лошадь у него? Вѣдь ему выгодно искалѣчить ее.
— Милый мой, онъ будетъ беречь ее, какъ зѣницу ока. Онъ знаетъ, что единственная его надежда на помилованіе это сохранить лошадь въ полной безопасности.
— Полковникъ Россъ произвелъ на меня впечатлѣніе вообще человѣка, не склоннаго миловать.
— Дѣло касается не одного только полковмика Росса. Я слѣдую моему методу и говорю только то, что считаю нужнымъ. Въ томъ-то и выгода моего неофиціальнаго положенія. Не знаю, замѣтили ли вы, Ватсонъ, что полковникъ отнесся ко мнѣ нѣсколько свысока. Вотъ я и хочу немного позабавиться на его счетъ. Не говорите ему ничего о лошади.
— Конечно, не скажу безъ вашего позволенія.
— И, само собой разумѣется, это неважный вопросъ въ сравненіи съ тѣмъ, кто убилъ Джона Стрэкера.
— Теперь вы займетесь этимъ дѣломъ?
— Напротивъ, сегодня вечеромъ мы уѣдемъ въ Лондонъ.
Я былъ совершенно пораженъ этими словами моего друга. Мы пробыли только нѣсколько часовъ въ Дэвонширѣ, и мнѣ казалось непонятнымъ, почему онъ бросаетъ поиски, начавшіеся такимъ блестящимъ образомъ. Но я не добился отъ него ни единаго слова, пока мы не вернулись въ домъ тренера. Полковникъ и инспекторъ ожидали насъ въ гостиной.
— Мой другъ и я возвращаемся въ Лондонъ съ экспрессомъ, отходящимъ въ двѣнадцать часовъ ночи, — сказалъ Холмсъ. — Пріятно было подышать чуднымъ воздухомъ Дартмура.
Инспекторъ широко раскрылъ глаза, а у полковника мелькнула на губахъ насмѣшливая улыбка.
— Итакъ, вы потеряли всякую надежду захватить убійцу бѣднаго Стрэкера, — сказалъ онъ,
Холмсъ пожалъ плечами.
— Дѣйствительно, встрѣтилось много серьезныхъ препятствій, — сказалъ онъ. — Однако я твердо надѣюсь, что ваша лошадь будетъ скакать во вторникъ, и прошу васъ держать жокея наготовѣ. Нѣтъ ли у васъ фотографической карточки м-ра Джона Стрэкера?
Инспекторъ вынулъ изъ кармана конвертъ, взялъ изъ него фотографическую карточку и подалъ ее Холмсу,
— Вы предупреждаете всѣ мои желанія, дорогой Грегори. Могу я попросить васъ подождать одну минуту, пока я поговорю со служанкой.
— Долженъ признаться, я нѣсколько разочаровался въ нашемъ лондонскомъ консультантѣ, — рѣзко сказалъ полковникъ Россъ, когда мой другъ вышелъ изъ комнаты. — Мы ни на шагъ не подвинулись со времени его пріѣзда.
— По крайней мѣрѣ, вы имѣете обѣщаніе, что ваша лошадь будетъ скакать во вторникъ.
— Да, обѣщаніе-то я имѣю, но предпочелъ бы имѣть лошадь, — сказалъ полковникъ, пожимая плечами.
Я только что собирался возразить что-нибудь въ защиту моего друга, какъ онъ самъ вошелъ въ комнату.
— Ну-съ, джентльмэны, я готовъ отправиться въ Тэвистокъ, — сказалъ онъ.
Когда мы садились въ экипажъ, одинъ изъ конюховъ держалъ дверцу. Очевидно, Холмсу пришла какая-то внезапная мысль, онъ наклонился и дотронулся до рукава конюха.
— У васъ въ загонѣ есть овцы; кто смотритъ за ними?
— Я, сэръ.
— Не случилось ли съ ними чего-нибудь особеннаго за это время?
— Ничего особеннаго, сэръ; только три изъ нихъ охромѣли въ послѣдніе дни.
Я видѣлъ, что Холмсъ былъ очень доволенъ этимъ извѣстіемъ: онъ посмѣивался и потиралъ руки.
— Попалъ въ цѣль, Ватсонъ, прямо въ цѣль! — сказалъ онъ, ущипнувъ меня за руку. — Грегори, совѣтую вамъ обратить вниманіе на эту странную эпидемію у овецъ. Поѣзжай, кучеръ!
По выраженію лица полковника Росса было ясно видно, что онъ, попрежнему, невысокаго мнѣнія объ искусствѣ моего друга; зато по лицу инспектора я замѣтилъ, что вниманіе его было сильно возбуждено.
— Вы считаете это важнымъ обстоятельствомъ? — спросилъ онъ.
— Чрезвычайно важнымъ.
— Нѣтъ ли еще чего-нибудь, на что вы желали бы обратить мое вниманіе?
— На странное поведеніе собаки ночью.
— Она ничего не дѣлала.
— Вотъ это-то и странно, — замѣтилъ Шерлокъ Холмсъ.
Черезъ четыре дня мы съ Холмсомъ снова ѣхали на поѣздѣ въ Винчестеръ, гдѣ должны были состояться скачки на Уэссекскій призъ. Полковникъ ожидалъ насъ, какъ было условлено, у станціи, и мы поѣхали въ его экипажѣ за городъ, на мѣсто скачекъ. Лицо полковника было серьезно и обращеніе чрезвычайно холодно.
— Я не видѣлъ своей лошади, — сказалъ онъ.
— Я надѣюсь, вы узнаете ее, когда увидите? — спросилъ Холмсъ.
Полковникъ сильно разсердился.
— Двадцать лѣтъ я постоянно бываю на скачкахъ, и никто не предлагалъ мнѣ подобнаго вопроса, — сказалъ онъ. — Ребенокъ можетъ узнать «Сильверъ-Блэза» по бѣлому пятну на лбу и по крапинкамъ на передней ногѣ.
— Какъ пари?
— Тутъ происходитъ что-то странное. Вчера можно было получить пятнадцать на одинъ, но затѣмъ ставки стали все уменьшаться и умемьшаться и теперь еле ставятъ три на одинъ.
— Гмъ! — проговорилъ Холмсъ, — Очевидно, кто-то что-то знаетъ.
Когда экипажъ въѣхалъ въ ограду, я взглянулъ на программу скачекъ.
"Уэссекскій призъ. — 1000 совереновъ, съ подписными 50 совереновъ съ каждой для лошадей четырехъ и пяти лѣтъ. 2-й лошади — 300 фунтовъ. 3-й — 200 фунтовъ. Дистанція одна миля пять восьмыхъ.
1. «Негро», владѣлецъ м-ръ Хизъ Ньютонъ (красный картузъ, коричневый камзолъ).
2. «Педжелистъ», владѣлецъ полковникъ Уардлесу (розовый картузъ, черный камзолъ).
3. «Десборо», владѣлецъ лордъ Бэкуатэръ (желтый картузъ, рукава того же цвѣта).
4. «Сильверъ-Блэзъ», владѣлецъ полковникъ Россъ (черный картузъ, красный камзолъ).
5. «Ирисъ», владѣлецъ герцогъ Бальмораль (картузъ и камзолъ полосатые, желтаго и чернаго цвѣта).
6. «Рэсперъ», владѣлецъ лордъ Сингльфордъ (пурпуровый картузъ, черные рукава).
— Мы положились на ваши слова и сняли нашу вторую лошадь, — сказалъ полковникъ. — Что это? «Сильверъ-Блэзъ» фаворитъ?
— Пять на четыре противъ «Сильверъ-Блэза»! — ревѣла толпа. — Пять на четыре противъ «Сильверъ-Блзза»! Пятнадцать на пять противъ «Десборо»!
— Лошади въ полномъ составѣ, — замѣтилъ я. — Всѣ шесть налицо!
— Всѣ шесть на лицо? Такъ моя лошадь скачетъ? — кричалъ полковникъ въ сильномъ волненіи. — Но я не вижу ея. Моихъ цвѣтовъ не проѣзжало.
— Проѣхало только пять. Вотъ, должно-быть, она.
Въ эту минуту изъ загородки, гдѣ находились вѣсы, появилась великолѣпная гнѣдая лошадь и прошла мимо насъ легкимъ галопомъ. На ней сидѣлъ жокей въ хорошо всѣмъ извѣстныхъ цвѣгахъ полковника — красномъ и черномъ.
— Это не моя лошадь! — закричалъ владѣлецъ, — у этой нѣтъ на тѣлѣ ни одной бѣлой отмѣтины. Что вы сдѣлали, мистеръ Холмсъ?
— Хорошо, хорошо, посмотримъ, какъ она будетъ скакать, — невозмутимо сказалъ мой другъ.
Нѣсколько минутъ онъ смотрѣлъ въ мой бинокль.
— Великолѣпно! Превосходный стартъ! — вдругъ вскрикнулъ онъ. — Вотъ онѣ показываются изъ-за поворота!
Изъ нашего экипажа прекрасно было видно всѣхъ лошадей; онѣ всѣ шли такъ близко другъ къ другу, что ихъ, казалось, можно было бы покрыть одной попоной, но на половинѣ круга желтый цвѣтъ кэпльтонсксй конюшни выдвинулся впередъ. Однако, прежде чѣмъ лошади поравнялись съ нами, «Десборо» отсталъ, а лошадь полковника сразу подалась впередъ и была у столба на шесть корпусовъ впереди своего соперника, «Ирисъ» герцога Бальмораля пришла плохой третьей.
— Безъ сомнѣнія это моя лошадь, — задыхаясь и проводя рукой по глазамъ, проговорилъ полковникъ. — Признаюсь, ничего тутъ не понимаю. Не пора ли открыть вашу тайну, мистеръ Холмсъ?
— Да, пора, полковникъ. Вы все узнаете. Пойдемте всѣ вмѣстѣ взглянуть на лошадь. Вотъ она, — продолжалъ онъ, когда мы вошли въ ограду для взвѣшиванія, куда допускались только владѣльцы и ихъ знакомые. — Вамъ стоитъ только вымыть ей виннымъ спиртомъ голову и ноги и вы убѣдитесь, что это — вашъ «Сильверъ-Блэзъ».
— Не могу притти въ себя отъ изумленія.
— Я нашелъ лошадь у одного барышника и осмѣлился взять ее какъ разъ въ ту минуту, когда ее хотѣли спровадить.
— Дорогой сэръ, вы сдѣлали чудеса. Лошадь совершенно здорова и въ полномъ порядкѣ. Тысячу извиненій за то, что позволилъ себѣ усумниться въ вашемъ искусствѣ. Вы оказали мнѣ большую услугу, возвративъ мнѣ лошадь, и окажете еще большую, если найдете убійцу Джона Стрэкера.
— Я уже нашелъ его, — спокойно сказалъ Холмсъ.
Полковникъ и я съ изумленіемь взглянули на него.
— Нашли убійцу? Гдѣ же онъ?
— Здѣсь.
— Здѣсь? Гдѣ?
— Стоитъ въ настоящую минуту возлѣ меня.
Румянецъ гнѣва вспыхнулъ на щекахъ полковника.
— Я вполнѣ сознаю, что многимъ обязанъ вамъ, мистеръ Холмсъ, — сказалъ онъ, — но не могу принять ваши слова иначе, какъ за плохую шутку или за оскорбленіе.
Шерлокъ Холмсъ расхохотался.
— Увѣряю васъ, полковникъ, что не считаю васъ причастнымъ преступленію, — проговорилъ онъ. — Настоящій убійца стоитъ за вами!
Онъ отошелъ въ сторону и положилъ руку на блестящую шею породистаго скакуна.
— Лошадь! — вскрикнули мы съ полковникомъ въ одинъ голосъ.
— Да, лошадь. Ея вина уменьшается, если я скажу вамъ, что она сдѣлала это, защищая себя, и что Джонъ Стрэкеръ былъ человѣкъ, совершенно недостойный вашего довѣрія. Но вотъ звонокъ, а такъ какъ у меня есть маленькое пари, то отложу подробное объясненіе до болѣе удобнаго случая.
Вечеромъ мы снова сидѣли въ купэ поѣзда, мчавшагося въ Лондонъ, и я думаю, что путешествіе показалось полковнику Россу такимъ же короткимъ, какъ мнѣ: такъ интересно было слушать разсказъ моего друга о томъ, что произошло въ дартмурскихъ конюшняхъ въ понедѣльникъ ночью и какъ ему удалось узнать всѣ подробности этого происшествія.
— Сознаюсь, что всѣ выводы, составленные много на основаніи газетныхъ извѣстій, оказались вполнѣ ошибочными, — сказалъ онъ. — А, между тѣмъ, тамъ были данныя, которыя могли бы служить указаніями, если бы ихъ истинное значеніе не было загромождено другими подробностями. Я поѣхалъ въ Дэвонширъ съ убѣжденіемъ въ виновности Фицроя Симпсона, хотя, конечно, видѣлъ, что противъ него не собрано достаточныхъ уликъ.
«Только тогда, когда мы уже подъѣзжали къ дому тренера, въ головѣ моей внезапно возникла мысль о важномъ значеніи баранины съ перцемъ. Вы, можетъ-быть, помните, что я былъ очень разсѣянъ и остался въ экипажѣ, когда вы всѣ уже вышли. Я удивлялся про себя, какъ это я проглядѣлъ такое важное объстоятельство».
— Признаюсь, я до сихъ поръ не вижу его важности, — сказалъ полковникъ,
— Это было первое звено въ цѣпи моихъ разсужденій. Опіумъ въ порошкѣ не безвкусенъ. Вкусъ не непріятенъ, но замѣтенъ. Если подсыпать его въ какое-нибудь обыкновенное кушанье, нт тотъ, кто сталъ бы ѣсть это кушанье, навѣрное, замѣтилъ бы примѣсь и бросилъ бы ѣсть. Перецъ — именно та приправа, которая можетъ заглушить вкусъ опіума. Никакимъ образомъ нельзя предположить, чтобы посторонній человѣкъ, какъ Фицрой Симпсонъ, могъ бы устроить такъ, чтобы въ этотъ день ужинъ въ домѣ тренера состоялъ изъ баранины съ приправой изъ перца, и тѣмъ болѣе невозможно предположеніе, чтобы этотъ человѣкъ явился съ порошкомъ опія какъ разъ въ тотъ вечеръ, когда подавалось кушанье, способное скрыть эту примѣсь. Этого нельзя допустить. Итакъ, Симпсонъ устраняется отъ дѣла, и все наше вниманіе сосредоточивается на Стрэкерѣ и его женѣ, — единственныхъ людяхъ, которые могли заказать на ужинъ баранину съ перцемъ. Опіумъ примѣшенъ послѣ того, какъ была отложена порція для конюха, остававшагося на конюшнѣ, такъ какъ остальные ѣли ужинъ безо всякихъ дурныхъ послѣдствій. Кто же изъ Стрэкеровъ могъ дотронуться до ѣды такъ, чтобы этого не замѣтила служанка?
"Прежде чѣмъ рѣшить этотъ вопросъ, я обратилъ вниманіе на молчаніе собаки — одно вѣрное предположеніе неизмѣнно вызываетъ другое. Случай съ Симпсономъ указывалъ на то, что въ конюшнѣ была собака, а между тѣмъ, несмотря на то, что кто-то входилъ туда и увелъ лошадь, собака не лаяла достаточно громко для того, чтобы разбудить спавшихъ на сѣновалѣ конюховъ. Очевидно, ночной посѣтитель былъ хорошо знакомъ ей.
"Я былъ уже убѣжденъ, или почти убѣжденъ, что Джонъ Стрэкеръ вошелъ ночью въ конюшню и увелъ «Сильверъ-Блэза». Зачѣмъ? очевидно, съ какимъ-то злымъ умысломъ, иначе зачѣмъ бы онъ опоилъ своего конюха? Но я никакъ не могъ понять причины его поступка. Бывали случаи, что тренеры зарабатывали большія деньги, держа пари противъ своихъ лошадей и, обманнымъ образомѣ, не давая имъ выигрывать. Иногда они дѣйствуютъ черезъ жокея; иногда употребляютъ болѣе вѣрныя и тонкія средства. Что было тутъ? Я надѣялся, что вещи, найденныя въ карманѣ Стрэкера, помогутъ мнѣ притти къ какому-нибудь заключенію, и не ошибся въ этомъ.
«Вы, вѣроятно, не забыли странмаго ножика, найденнаго въ рукѣ покойника, ножика, котораго, конечно, ни одинъ человѣкъ въ здравомъ умѣ не взялъ бы для самозащиты. Какъ сказалъ намъ докторъ Ватсонъ, этотъ ножъ употребляется при самыхъ тонкихъ операціяхъ, извѣстныхъ хирургіи. И въ эту ночь онъ также предназначался для очень тонкой оперзціи. Какъ знатоку скакового дѣла, вамъ, полковникъ, навѣрно извѣстно, что можно сдѣлать легкій порѣзъ сухожилія на бедрѣ лошади такъ искусно, что снаружи ничего не будетъ замѣтно. Въ такомъ случаѣ лошадь начинаетъ слегка прихрамывать, что приписывается или переутомленію, или приступу ревматизма, но никогда не злому умыслу».
— Мошенникъ! Негодяй! — крикнулъ полковникъ.
— Этимъ и объясняется, почему Джонъ Стрэкеръ хотѣлъ увести лошадь изъ конющни. При малѣйшемъ уколѣ такое чувствительное животное заржало бы такъ, что разбудило бы спавшихъ крѣпкимъ сномъ конюховъ. Поэтому необходимо было произвести операцію на открытомъ воздухѣ.
— Какъ я былъ слѣпъ! — сказалъ полковникъ, — Такъ вотъ для чего ему нужна была свѣчка и почему онъ зажигалъ спичку.
— Безъ сомнѣнія. Но при осмотрѣ его вещей мнѣ посчастливилось открыть не только способъ совершенія преступленія, но и его мотивы. Какъ человѣку свѣтскому, вамъ извѣстно, полковникъ, что люди не носятъ у себя въ карманахъ чужихъ счетовъ. Большинству изъ насъ еле подъ силу справиться и со своими. Я сразу понялъ, что Стрэкеръ жилъ двойной жизнью и имѣлъ постороннія связи. По счету ясно было видно, что существуетъ какая-то дама, не любящая стѣсняться средствами. Несмотря на всю вашу щедрость къ вашимъ служащимъ, едва ли возможно предположить, чтобы они могли покупать своимъ женамъ туалеты въ двѣсти гиней. Я разспросилъ, незамѣтно для нея, м-съ Стрэкеръ насчетъ платья, на которое былъ представленъ счетъ, и, убѣдившись, что у нея никогда не было подобнаго костюма, замѣтилъ адресъ портнихи, чувствуя, что помощью фотографической карточки Стрэкера мнѣ легко будетъ доказать миѳическое происхожденіе мистера Дербишайра.
«Далѣе все очень просто. Стрэкеръ повелъ лошадь въ яму, откуда не былъ бы видѣнъ свѣтъ. Симпсонъ, когда бѣжалъ, потерялъ галстукъ, а Стрэкеръ поднялъ его, быть-можетъ, думая привязать лошадь за ногу. Очутившись въ ямѣ, Стрэкеръ сталъ позади лошади и зансесъ свѣчу; но лошадь, испуганная внезапнымъ свѣтомъ и почувствовавъ свойственнымъ животнымъ инстинктомъ что-то недоброе, вырвалась и попала стальнымъ копытомъ какъ разъ въ лобъ Стрэкеру. Несмотря на то, что шелъ дождь, онъ, приготовляясь къ оперзціи, снялъ плащъ, и при паденіи ножъ вонзился ему въ бедро. Достаточно ли это ясно?»
— Удивительно! — вскрикнулъ-полковникъ. —- Удивительно! Какъ будто вы присутствовали при всемъ этомъ.
— Долженъ признаться, что трудно было додуматься до послѣдняго моего вывода. Мнѣ пришло на мысль, что такой предусмотрительный человѣкъ, какъ Стрэкеръ, не предпринялъ бы такой тонкой операціи, какъ порѣзъ сухожилія, безъ предварительной практики. На чемъ онъ могъ практиковаться? Мой взглядъ случайно упалъ на овецъ, и я предложилъ вопросъ, отвѣтъ на который, къ собственному моему удивленію, подтвердилъ мое предположеніе.
— Вы вполнѣ уяснили все, м-ръ Холмсъ.
— Вернувшись въ Лондонъ, я отправился къ портнихѣ, которая сразу признала Стрэкера, какъ прекраснаго заказчика по фамиліи Дэрбишайра, и сказала, что жена у него красавица, любящая дорогіе наряды. Я не сомнѣваюсь, что изъ-за этой женщины онъ совершенно запутался въ долгахъ и дошелъ до этой гнусной продѣлки.
— Вы объяснили все, кромѣ одного, — сказалъ полковникъ. — Гдѣ же была лошадь?
— Она бродила по болоту, и ее пріютилъ одинъ изъ вашихъ сосѣдей. Мнѣ кажется, мы должны дать амнистію въ этомъ случаѣ. Если не ошибаюсь, это Клэпгемъ, и мы будемъ на станціи «Викторія» минутъ черезъ десять. Если вамъ угодно выкурить сигару у насъ, полковникъ, я буду радъ сообщить вамъ всѣ дальнѣйшія подробности, которыя могутъ интересовать васъ.
- ↑ Siver-Blaze — серебристое сіяніе.