Так окончилась их повесть, словно смутный сон ночной,
И ушли они. Смотрите на коварство жизни злой:
Мнится долгой, но промчится лишь минутою одной.
Месх безвестный из Рустави, написал я сказ простой.
Царь Давид наш солнцеликий, славный в думах и делах,
От Восхода до Заката на врагов наводит страх.
Двоедушного сражает, хвалит преданность в сынах, —
И сложил ему в усладу я предание в стихах.
Недостойный петь Давида, преисполненного сил,
Я нашёл преданье это и в стихи переложил.
Иноземных государей и судьбу, и бранный пыл,
И обычаев старинных справедливость восхвалил.
Мир обманчив и неверен; мчится жизненный ручей
Быстротечное миганья человеческих очей.
Упования напрасны: рок — жесточе палачей
И, царя в мирах обоих, не щадит главы ничьей.
Амирана восхваленье у Хонели мы найдём,
Славных дел Абдул-Мессии сам Шавтели был певцом,
Диларгета пел Тмогвели, неустанный языком.
Тариэля же — Руствели, вечно плачущий о нём.
