ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Ягайла въ 1386 году совершаетъ роковой для Литвы шагъ, принимая Польскую корону и въ своемъ лицѣ связывая Литву съ Польшей. Отношенія между Витовтомъ и Ягайлой съ 1386 г. по 1389 г.
Въ началѣ 1385 года Ягайла послалъ въ Польшу своихъ „сватовъ": брата Скиргайлу - Іоанна и Бутавта - Бориса Кестутьевича съ порученіемъ просить руки Ядвиги. Послы отъ имени Ягайлы обѣщали полякамъ, что 1) Ягайла съ родственниками, вельможами и народомъ приметъ католичество, 2) соединитъ свои наслѣдственныя и пріобрѣтенныя Литовскія и русскія владѣнія съ Польской короной, 3) поможетъ Польшѣ вернуть потерянныя ею земли, напр. Поморскій край, 4) выпуститъ безъ выкупа польскихъ плѣнныхъ, 5) привезетъ въ Польшу нѣкоторыя изъ дѣдовскихъ и отцовскихъ сокровищъ и 6) уплотитъ прежнему жениху Ядвиги Вильгельму Австрійскому 200.000 флориновъ неустойки.
Эти обѣщанія изложены были сначала польскимъ магнатамъ въ Краковѣ, а затѣмъ послы Ягайлы отбыли въ Венгрію и повторили свои обѣщанія матери Ядвиги — Венгерской королевѣ Елизаветѣ.
Исполнивъ порученіе, Литовскіе послы лѣтомъ 1385 г. вернулись въ Вильну въ сопровожденіи Польскихъ и Венгерскихъ пословъ и объявили Ягайлѣ о согласіи Ядвиги на бракъ съ нимъ.
14 августа 1385 года Ягайла, по совѣту матери своей Юліяніи, далъ въ г. Крево Польскимъ и Венгерскимъ посламъ особый документъ, подтверждающій вышеизложенныя обѣщанія его пословъ. Документъ этотъ подписанъ былъ Ягайлой, Скиргайлой, Корибутомъ, Лингвеніемъ Ольгердовичами и нѣкоторыми другими. (Любавскій „Очеркъ Исторіи Литовско-Русс. Госуд,", гл. VIII, стр. 45; А. Барбашевъ „Витовтъ и его политика" гл. II, стр. 33).
Когда Польскіе и Венгерскіе послы были въ Литвѣ, Вильгельмъ Австрійскій пріѣхалъ въ Краковъ и имѣлъ съ Ядвигой тайное свиданіе во Францисканскомъ монастырѣ, послѣ чего они тайно обвѣнчались. Польскіе магнаты заставили Вильгельма уѣхать изъ Кракова, а хотѣвшую слѣдовать за нимъ Ядвигу насильно удержали. ;(С. Соловьевъ „Исторія Россіи", т. III, стр. 996; Барбашевъ, гл. II, стр. 34). Тайный бракъ Ядвиги съ Вильгельмомъ Шайноха (въ „Jadw. і Jagel.„ t. II, 184) старается отвергнуть, но бракъ этотъ потверждается Великимъ Магистромъ Прусскимъ (Prochazka „Codex epist. Vit.“, № 1025). Bobrzynski въ „Dzieje Polski w zarysie", t.1, р. 224, также подтверждаетъ и ссылается на книги города Кракова („Pomniki dziejowie“, t. IV, Krakow, 1878).
Въ самомъ началѣ 1386 года состоялся съѣздъ въ гор. Волковысскѣ представителей Литвы и Польши и установлены были условія соединенія Литвы съ Польшей: въ обоихъ странахъ одинъ верховный государь Ягайла; иностранныя сношенія и военная защита противъ всякаго врага общая. Во внутреннемъ управленіи и Литва и Польша — раздѣльны: и та и другая будутъ имѣть своихъ особыхъ должностныхъ лицъ, особую казну, особыя войска. Литовскіе представители согласились, что литовскій народъ изъ древней языческой вѣры долженъ быть обращенъ въ рим.-католичество (Проф. Мих. Кояловичъ „Чтенія по Ист. Зап. Руси“, стр. 117—118). Объ уплатѣ неустойки въ 200 000 флориновъ упоминаній нѣтъ, поэтому неизвѣстно, давалъ - ли Ягайла это обѣщаніе отъ себя лично, или-же съ согласія Литовскихъ князей и бояръ.
Изъ Волковысска Литовскіе князья и знатнѣйшіе паны поѣхали въ Краковъ, гдѣ собрался уже Польскій Сеймъ. На этомъ Сеймѣ Ягайла и избранъ былъ Польскимъ королемъ 12 февраля 1386 года. 15 февраля крещенъ въ р.католичество съ именемъ Владислава. 18 февраля повѣнчанъ съ Ядвигой. 4 марта совершена коронація.
Такъ Великій Князь Литовскій одновременно и совмѣстно сталъ и королемъ Польскимъ, а предъ Великимъ Княжествомъ и Народомъ Литовскимъ возникъ полный тревоги вопросъ: что-то выйдетъ изъ этого. Эхо этого вопроса сразу-же, еще во время коронаціонныхъ торжествъ въ Краковѣ, грозно отозвалось на сѣверѣ и на востокѣ Великаго Княжества. Начались въ Полоцкой и въ Смоленской областяхъ возстанія противъ Ягайлы, т. е. противъ соединенія Литвы съ Польшей.
Вмѣстѣ съ Ягайлой въ Краковѣ приняли р.-католичество: князь Витовтъ, сохранивъ имя Александра; князь Свитригайла - Михаилъ, получивъ имя Болеслава; князь Киригайла-Константинъ, получивъ имя Казиміра, и князь Керновскій Вигундъ-Василій, получивъ имя Александра.
Прочіе братья Ягайлы остались въ „греческой" вѣрѣ, даже тѣ, которые были съ нимъ въ то время въ Краковѣ, какъ Скиргайла - Іоаннъ Трокскій, Любартъ - Владиміръ князь Волынскій, Зедзевитъ - Іоаннъ Белзскій, СеменъЛингвеній Мстиславскій, Михаилъ Заславльскій (БестужевъРюминъ „Русск. Ист.", т.П, 33; Иловайскій „Ист. Рос.“, Т.П, стр. 171; Макарій „Истор. Русск Церкви" т. IV, кн. I, 133 — 135; А. Барбашевъ: „Витовтъ и его политика", гл. II, 36).
Впрочемъ относительно Скиргайлы существуетъ разногласіе Одни говорятъ, что Скиргайла принялъ католичество съ именемъ Казиміра, но нѣмецкіе и польскіе хроники продолжаютъ называть его „схизматикомъ", а русскія лѣтописи и православное населеніе считали его „своимъ". Польскіе хроники называютъ его „пьяницей и безсердечно-жестокимъ", а русская лѣтопись называетъ его „чуднымъ, добрымъ княземъ" (Антоновичъ „Монографіи" т. I, 233). Разногласіе можно объяснить созвучіемъ именъ: Скиргайла и Киригайла, а отсюда смѣшиванія ихъ, почему нѣкоторые Скиргайлу называютъ Казиміромъ, хотя въ дѣйствительности имя Казиміра получилъ Киригайла.
Положеніе Ягайлы въ роли Польскаго короля было довольно неопредѣленное. Ядвига и польскіе магнаты не выпускали власти изъ своихъ рукъ. Все внутреннее управленіе велось ими помимо Ягайлы, которому предоставлялось вѣдать только военное дѣло и то не вполнѣ Отношеніе-же къ Великому Княжеству Литовскому опредѣлилось сразу-же. Ягайла, подъ давленіемъ польскихъ магнатовъ и Ядвиги, сидя въ Краковѣ, не назначилъ съ Литву Великаго Князя. Длугошъ, Стрыйковскій, Каро утверждаютъ, что Ягайла назначилъ Великимъ Княземъ Литовскимъ Скиргайлу, но послѣдующіе историки, тщательно изучавшіе этотъ вопросъ, считаютъ мнѣніе ихъ явнымъ недоразумѣніемъ; Зіабпіскі въ своей монографіи „Bracia Wladyslawa Jagelly" (стр. 266) прямо говоритъ, что Скиргайла только считался правителемъ Литвы. Назначенный послѣ смерти Кестута, въ 1382 году, Ягайлой на княженіе въ Троки, Скиргайла до 1392 года остается только княземъ Трокскимъ, а съ 1387 года еще и Полоцкимъ (послѣ плѣненія Андрея Полоцкаго), но никакой власти надъ другими Литовскими князьями онъ не имѣетъ. На всѣхъ документахъ за этотъ періодъ онъ пишется: Dei gratia dux Lithuaniae, dominus Trocensis. Но также пишутся и другіе Литовскіе князья, напр. Корибутъ Новгородъ-Сѣверскій: „Dei gratia dux Lithuaniae, dominus de Novogrodek“. На самомъ дѣлѣ, Скиргайла — любимецъ Ягайлы является въ Литвѣ его довѣреннымъ, правой рукой и какъ-бы намѣстникомъ Ягайлы. Скиргайла въ Литвѣ играетъ ту-же роль при Ягайлѣ, какъ въ свое время Кестутъ при Ольгердѣ (Prochazka „Cod. ер. Ѵіt.“. t. I, 4; А. Барбашевъ „Витовтъ и его политика", гл. III, 99; Любавскій „Оч. Ист. Лит.-Русск. Госуд.“, гл. VIII). Прочіе-же областные Литовско - русскіе князья остаются въ непосредственной зависимости отъ короля Ягайлы, который истребовалъ отъ нихъ присягу Польскому Королю и Коронѣ, какъ отъ вассаловъ Польши (Любавскій, ibidem). Наконецъ, если бы Скиргайла былъ Великимъ Княземъ Литовскимъ, то Вильна была-бы его столицей и находилась-бы въ непосредственномъ его управленіи. Но въ Вильнѣ, съ 1387 г. до 1392 года (когда Великимъ Княземъ сталъ Витовтъ Великій), сидитъ королевскій староста (Danilowicz „Latopis", р. 44). Такъ, подъ 1388 —1389 год. упоминается такой староста Виленскій — Корибутъ Новгородъ Сѣверскій (Caro „Geschichte Pol.“, III, 95). Подъ 1390 г. — Nicolaus de Moszkorzow, геregni Poloniae Vicecancelarius (Dlugosz „Hist. Polon.“, X, 491). Подъ 1391 г. — Яшко Олесницкій, отецъ Збигнѣва Олесницкаго, и при немъ Вигундъ - Александръ кн. Керновскій.
Первый разъ, послѣ Ягайлы, титулъ „Magnus Lithuaniae dux", т. е. Великій Князь Литовскій, усвояется уже только въ 1392 году Витовту Великому. („Codex epist. Vitoldi" № 959; С. Соловьевъ „Исторія Россіи", т. III, 998; А. Барбашевъ: „Витовтъ и его политика", гл. III, прил. 3, 137 — 140).
Всѣ послѣднія данныя заслуживаютъ особеннаго вниманія по тремъ причинамъ:
1) Они показываютъ, какъ самъ Ягайла и поляки понимали соединеніе Литвы съ Польшей въ 1386 году. По ихъ мысли соединеніе это было не только династическая унія, а простое „втѣленіе" Литвы въ Польшу.
2) Для каждаго ясно станетъ, какое необычайное напряженіе большого ума и большой воли и самообладанія требовалось отъ Витовта Великаго, чтобы возстановить, при такихъ условіяхъ, въ Великомъ Княжествѣ Литовскомъ независимость внутренняго управленія и придать ему извнѣ столько блеска, величія и славы.
и 3) Съ какими чрезвычайными усиліями приходилось Витовту Великому, во время его великокняженія, бороться съ многообразными затрудненіями и интригами со стороны Ягайлы и поляковъ, въ интересахъ независимости Литвы.
Проф. Любавскій въ „Очерки Исторіи Литовско Русск. Государства (гл. VIII, стр. 46) такъ характеризуетъ этотъ моментъ исторіи Великаго Княжества Литовскаго. „Соединеніе Литвы съ Польшей въ лицѣ Ягайлы не было ни персональной, ни династической уніей, а простой инкорпораціей Великаго Княжества въ Королевство Польское. Принимая Польскую корону, Ягайла присоединялъ къ ней на вѣчныя времена свои Литовскія и русскія земли. По смыслу Кревскаго обязательства, индивидуальное существованіе Велика го Княжества Литовскаго прекращалось и оно сливалось съ Польшей въ одно политическое тѣло. Вотъ почему Ягайла послѣ коронаціи своей взялъ отъ всѣхъ литовскихъ и русскихъ князей присягу на вѣрность королю, королевѣ и коронѣ Польской. Эти князья стали теперь ленниками, вассалами Польши и потому должны были присягать на вѣрность своему новому отечеству. Поэтому-же и Литовскіе бояре-католики получили въ 1387 году права одинаковыя съ поляками, — они стали подданными одного съ поляками государства"... „Ягайла однако оказался не въ состояніи выполнить въ точности своихъ обязательствъ предъ поляками и соединить Литву съ Польшей въ одно государство".
Въ концѣ 1386 года Ягайла, сопровождаемый Гнѣзненскимъ, Познанскимъ и Краковскимъ епископами и многими князьями и панами, выѣхалъ изъ Кракова въ Литву крестить Литовцевъ.
Въ Литвѣ они посѣтили князя Витовта въ любимой резиденціи его въ г. Луцкѣ, откуда направились въ Вильну.
Крещеніе первоначально распространено было только на области, непосредственно управляемыя Ягайлой и Скиргайлой, т. е. Виленскую, Тройскую и Полоцкую. Крещенію въ католичество подлежали всѣ природные Литовцы, хотя въ Верхней Литвѣ (Аукштойи Летува) много Литовцевъ было православной вѣры. Въ послѣднемъ случаѣ не обходилось безъ сопротивленія. Такъ, по приказу Ягайлы, два Литовскихъ боярина поплатились жизнью за отказъ принять католичество.
Въ 1837 году Малиновскій въ Вильнѣ издалъ древнюю хронику современника Витовта Великаго — Ваповскаго (жившаго 1450 — 1535): „Dzieje korony Polskiej і Wielkiego Кsiestwa Litewskiego", въ которой (t. I, р. 75) приводится документъ Ягайлы отъ 22 февраля 1387 года, гдѣ имѣется выраженіе: „rozkazalismy... przyzwac a nawet zniewolic do jakiego kolwiek-by wyznania nalezeli“... Но, по свидѣтельству лѣтописей, приказъ Ягайлы о принудительномъ крещеніи на православныхъ русскаго происхожденія не распространялся. (Danilowicz „Skarbiec dypl.“, t. I, 266; Caro „Geschichte Polens", t. III, р. 37, примѣч. 2; С. Соловьевъ „Ист. Россіи", т. III, гл. 7, стр. 997).
Отношенія между Витовтомъ и Ягайлой, послѣ примиренія ихъ въ 1384 году, наружно были мирныя и дружелюбныя, но положеніе было неопредѣленное. Подозрительный Ягайла, подъ личиной дружбы, не довѣрялъ Витовту и боялся его. Скиргайла, продолжая владѣть вотчиной Витовта— Троками, также боялся усиленія Витовта. Оба они сознавали превосходство Витовта и не были спокойны. Витовтъ замѣчалъ все это, но не показывалъ и вида, скрывая въ себѣ чувства обиды. Истинныя чувства двоюродныхъ братьевъ Витовта стали прорываться и наружу. Боясь усиленія его, начали притѣснять его родственниковъ. Отняли земли у родного его брата Токвила и у племянника первой его жены Юліяніи князя Ивана Альгимунтовича (Борисовича) Гольшанскаго („Scriptores rerum Prus". 713; А. Барбашевъ „Витовтъ и его политика", гл III, 49). Витовтъ оставался спокойнымъ и занимался исключительно внутреннимъ благоустройствомъ своей области, обративъ особое вниманіе на развитіе промышленности и торговли, обнаруживъ при этомъ мудрость правителя, обезпечивающую жизнь и имущество всѣхъ подданныхъ безъ различія вѣры и національности. Заботился о правильмомъ поступленіи доходовъ въ княжескую казну, будучи самъ весьма бережливъ. Въ 1388 г. особой грамотой даетъ привилегію евреямъ, гонимымъ въ другихъ странахъ и находящимъ пріютъ въ Литвѣ. Въ грамотѣ между прочимъ сказано: „христіанинъ, ранившій еврея, долженъ удовлетворить его тою-же пеней, какъ шляхтича. Если бы кто сталъ требовать у еврея уплаты залога въ субботній день или учинилъ-бы въ домѣ еврея гвалтъ, то долженъ быть наказанъ точно такъ-же, какъ и грабитель господарской казны..." и т. д.
Чтобы разсѣять къ себѣ недовѣріе р.-католическаго духовенства, которое могло смущаться вѣротерпимостью Витовта, онъ надѣляетъ духовенство нѣкоторыхъ р.-католическихъ церквей земельными угодіями.
Чтобы успокоить подозрительность Скиргайлы, Витовтъ въ началѣ 1389 года подписываетъ грамоту, въ которой обѣщаетъ любить Скиргайлу, какъ брата, и даже помогать ему противъ всѣхъ враговъ, кромѣ Польскаго короля („Codex epist. Vitoldi", № 18; „Витовтъ и его политика" — Барбашевъ, гл. III, стр. 49).
Словомъ, Витовтъ старается разсѣять подозрительность и недружелюбіе Ягайлы и Скиргайлы къ нему, но безуспѣшно. Тѣ прислушиваются ко всякимъ слухамъ, доносамъ и представляютъ собою благопріятную почву для усвоенія всякихъ неблагопріятныхъ для Витовта свѣдѣній. Такъ, Скиргайла вѣритъ доносу, что Витовтъ хочетъ „извести" его. Ягайла заключаетъ въ оковы посланца Витовта и пытками вымучиваетъ у него показанія о сношеніяхъ Витовта съ Московскимъ княземъ (Narbut „Dzieje star. nar. Litewskiego“, t. V. р. 433; С. Соловьевъ „Ист. Рос.", т. III, 999).
Подозрительность питалась и завистью къ Витовту, который пользовался симпатіями населенія не только въ Литвѣ, но на Жмуди и на Руси.
Ягайлу-же и прежде не любили, а теперь съ принятіемъ Польской короны онъ вооружилъ противъ себя всѣхъ. Приверженная къ старой вѣрѣ Жмудь возмущалась насильственнымъ распространеніемъ „нѣмецкой" вѣры, какъ называли здѣсь католичество, а нѣмцевъ Жмудь очень не любила, — много обидъ она терпѣла отъ нѣмецкихъ крестоносцевъ, которые въ теченіи уже 200 лѣтъ, подъ видомъ распространенія христіанства, грабили страну, избивали жителей и захватывали земли.
Да и Скиргайла, очевидно, не пользовался особыми сим патіями населенія. По крайней мѣрѣ Зубрицкій въ „Исторіи Галицкой Руси" (стр. 221) говоритъ, что слова Длугоша („Historia Polon.", X, 120) „о любви Руси къ Скиргайлѣ" на самомъ дѣлѣ относятся вовсе не къ Скиргайлѣ, а именно къ Витовту (С. Соловьевъ, т. III, 998).
Положеніе Витовта Великаго все болѣе и болѣе осложнялось. Сфера отношеній къ нему Ягайлы и Скиргайлы отравлена была недовѣріемъ и недоброжелательствомъ. Живо помня совсѣмъ еще недавній (1382 г.) случай злодѣйскаго вѣроломства по отношенію къ отцу его и къ нему самому и учитывая географическое положеніе своихъ владѣній, съ сѣвера и съ юга сдавленныхъ владѣніями его недоброжелателей, Витовтъ сталъ серьезно думать о томъ, какъ найти выходъ изъ этого положенія и гдѣ искать союзниковъ.
Воспользовавшись отъѣздомъ Скиргайлы въ занятый имъ, по удаленіи князя Андрея Ольгердовича Полоцкъ, Витовтъ пригласилъ къ себѣ многихъ князей и бояръ Литовскихъ и нарисовалъ предъ ними картину настоящаго положенія Литвы. Онъ сѣтовалъ, что чужестранцы завладѣли Великимъ Княжествомъ Литовскимъ. Князья и бояре отнеслись съ полнымъ сочувствіемъ къ словамъ Витовта и на совѣщаніи рѣшили овладѣть Вильной.
Это совѣщаніе и положило начало борьбы между Витовтомъ и Ягайлой за независимость Великаго Княжества Литовскаго, Витовтъ нашелъ всеобщее сочувствіе и поддержку въ населеніи.
Когда же Ягайла разставилъ по городамъ польскіе гарнизоны, то это еще болѣе озлобило населеніе, которое присоединилось къ войскамъ Витовта и истребляло польскіе отряды, а Витовту подвозили необходимые для войскъ съѣстные припасы (Любавскій „Очеркъ Истор. Литовско-Русскаго госуд.“, стр. 48).
Хотя, согласно сговора еще въ 1386 году, Витовтъ на востокѣ въ лицѣ Московскаго вел. князя Василія II Димитріевича имѣлъ нареченнаго зятя, для единственной дочери своей Софьи Витовтовны, и могъ расчитывать на его помощь, но онъ обратилъ свои взоры на западъ къ ближайшимъ сосѣдямъ — Тевтонскимъ рыцарямъ, въ которыхъ и нашелъ союзниковъ.