Виктор Вавич (Житков)/Книга первая/Усмешка судьбе

Виктор Вавич
автор Борис Степанович Житков
См. Оглавление. Опубл.: 1941. Источник: Житков Борис. Виктор Вавич: Роман / Предисл. М. Поздняева; Послесл. А. Арьева. — М.: Издательство Независимая Газета, 1999. — 624 с. — (Серия «Четвертая проза»).; Google Books; Lib.ru: Библиотека Мошкова

Усмешка судьбе

править

ВИКТОР сидел в гостях у пристава. Семья пристава была на даче, и квартира захолостела: пыль и неурядица легли на всю обстановку.

В кабинете на подоконнике стояли тарелки с объедками от обеда. На письменном столе на газете пухлой горкой лежал табак. Пристав в расстегнутом кителе ходил по грязному ковру и поминутно скручивал папироски. Вавич сидел на кожаном диване и слушал пристава.

— Что главное? — спрашивал пристав. — Вот скажите мне: что главное? — Пристав затянулся, остановился перед Вавичем, расставив ноги. Левая рука за подтяжкой. Пустил дым в потолок. — Не знаете? Главное — вид. Вид — главное. — Пристав зашагал. — Полиция — это лицо города. Ну, въезжаете вы в город. Что вам в глаза бросается? Городовой. Если вот этакая замухрышка закорючкой такой стоит, — пристав скрючился и скривил старческую гримасу, — ну, что? Город это? Сразу и решаете — мразь, а не город. Тетюши! А вот стоит молодец этакий, — пристав выпрямился, — аккуратно одет, амуниция, — пристав провел рукой с плеча по животу, — этак орлом глядит. Ого! Вы подумаете, наверно, наверно, подумаете: ого-го! Да возьмите любой снимок. Кто стоит впереди? Ну, вид города, какого хотите? — Городовой! Граждане могут быть какие хотите, это случайные зеваки. Ну а если на первом плане какой-нибудь золоторотец с обмызганной селедкой на правом боку — это уж извините, извините меня.

Пристав замахал руками и отвернулся, как будто Вавич собирался спорить.

— Ну хорошо. Вот вы околоточный надзиратель. Стоите дежурным на углу. Как вы будете стоять? Встаньте, встаньте, покажите. Бросьте папироску, — и пристав дернул Вавича за рукав.

Вавич встал. Встал по-солдатски.

— Ну и глупо! — Пристав фыркнул и махнул рукой. — Вот, глядите!

Пристав стал, отставя вперед левую ногу, чуть подняв вверх подбородок, правую руку зацепил большим пальцем за пояс брюк, левой рукой он как будто придерживал ножны невидимой шашки.

Постоял так минуту.

— Вот надзиратель! — сказал пристав. Он отшагнул и указал на место, где только что стоял надзирателем. — Вот-с: картина! Ну, станьте.

Виктору было до слез неловко принимать позу, но он все же встал. Не свободно, но так, как стоял пристав.

— Взгляд, взгляд надо! Готовность и усмешка судьбе. И, батенька, одеваться, — продолжал пристав, когда красный Вавич сел на место, — одевайтесь с иголочки, с ниточки, и чтоб на вас ни пылинки, ни пятнышка. Дадут вам самый завалящий околоток, Ямскую слободку какую-нибудь, — и там вы франт. Ботфорты носите — глянц, кавалерийский корнет. Начальство проездом глянет и, будьте покойны, скажет: да такому квартальному тут не место.

Пристав затеребил табак на столе, стал курить папиросу.

— Кителя — как снег, как мелом натерты. Фуражку три месяца проносил — вон к черту. Помните, что вы — лицо города! Приезд или встреча. Кого в наряд? Самого нарядного. А у вас и фигура. У вас есть фигура.

Вавичу теперь самому захотелось встать, отставить ногу, палец за кушак и усмешку судьбе изобразить.

— И вот запомните, что я вам скажу, молодой человек: два главные свойства, два качества — решительность и галантность!

Пристав резко повернулся на каблуках и подошел к окну.

Виктор робко пыхтел папиросой. Вдруг пристав подошел вплотную к Виктору, наклонился и свирепо нахмурил брови. И, махая указательным пальцем перед самым носом Вавича, пристав прохрипел:

— Только надо знать, когда пустить одно и когда применить другое. Божже вас упаси перепутать! Божжже вас упаси, — махал пристав пальцем.

Вавич не решился попятиться.

— Так-с, — сказал пристав облегченно, — а теперь покурим.

— Да, да, — говорил Виктор, — вот только кончатся лагери, и я в запас.

— И отлично, и поезжайте. В своем городе — неудобно. Связи старые, это может стеснять при исполнении обязанностей. Всякое, знаете, может быть.

— Вы писали уже? — спросил Вавич.

— Это уж не беспокойтесь, это уж все будет сделано. Коли я сказал — место за вами.

— А все-таки: чиновники? полицейские — чиновники? — вдруг спросил Виктор.

— М-да! Конечно. Чины здесь гражданские, — раздумчиво ответил пристав.

В это время тяжелые сапоги затопали у порога.

— Кто? — гаркнул пристав.

— Гольцов, ваше высокородие!

— Чего принесло? — пристав сунулся к двери.

— Игнатов вроде горит.

— Какой Игнатов? В каком роде? — встревожился пристав.

— У москательщика Игнатова вроде пожар.

— Так и ждал, давно ждал. Ишь ведь, и погоду выбрал. Вели подавать, еду. — Пристав стал торопливо застегивать китель. Городовой просовывал под погон портупею. — Простите! Вот изволите видеть. Всегда на посту. Поцелуйте ручку Аграфене Петровне! Живей, дурак, шапку, — крикнул пристав городовому.

Виктор вскочил.

— Честь имею, — козырнул в дверях пристав.

У крыльца городовой подсаживал пристава в пролетку, и Виктор слышал, как он рявкнул в ответ:

— Так точно! Страховой на даче-с.