В то время, когда я готовил русское издание этой книги, в начале 1907-го года, я получил замечательную работу д-ра Гильберта Слатера, «Ограждение общинных земель, рассматриваемое географически», в «Geographical Journal» Лондонского Географического Общества за январь 1907 года. Д-р Слатер изучает, в этой работе, не столько ограждение общинных пустошей и выгонов, сколько ограждение обрабатываемых полей, которые оставались — иногда до самого последнего времени — в общинном пользовании (иногда перешедшем в землевладение). Для пояснения своей мысли он берет, для примера, село Кастор и Эйльзворс, близ Питерборо, где ограждение, уничтожившее общину, произошло только в 1892-м году. В этих двух деревушках все дома, кроме мельницы и железнодорожной станции, были скучены возле церкви и вдоль большой дороги. За домами лежали загороженные места, служившие чтобы покормить на траве лошадей (paddocks). Затем, к северу и к югу тянулись пахотные земли, без всяких загородей, кроме там-сям уцелевшей межи, кое-где поросшей кустами.
Все домохозяева этого села, числом около двадцати, владели (вплоть до 1892-го года) полосами, точь-в-точь, как в русской общине. Так, например, ректор (т. е. священник), владевший 40 десятинами земли (100 акров) в пахотных полях, владел ими в 145 отдельных полосах (strips), ничем не отделенных от других полос, кроме борозды, проведенной плугом. Посреди этих пахотных полей оставалось несколько общественных выгонов; в сев.-зап. углу была пустошь — обычного типа английских соmmоns, — а на юге, по р. Нен, простирались общинные луга, которые были все подразделены на полосы, еще меньшие, чем в пахотных полях. Все полосы, даже в пахотных полях, подлежали общинным правам выгона.
К работе д-ра Слатера приложен план села Лакстона, до сих пор остающегося в общинном владении, и этот план поразительно схож, до тождественности, с планами русских общин, приложенными к известной книге П. П. Семенова.
Деревня, община, говорит Слатер, была тогда земледельческою единицею, а не крестьянский двор. Фермер должен был работать не по своей фантазии, а по плану, выработанному сообща общиною. Система бывала обыкновенно усовершенствованная трехпольная, т. e. 1) пшеница, 2) яровое и 3) вместо пара — посевы гороха, чечевицы и т. п. мотыльковых и корнеплодных. (Самое имя пара — fallow — изменилось в follow crop, т. е. последующий посев).
Каждую весну все домохозяева собирались и определяли права каждого, судя по количеству «stints» (тягол?), которые он представлял. В общих выгонах stint представлял право пастьбы одной лошади, или 2-х коров, или 10-ти овец. Луга были открыты для всех домохозяев с 1 августа (ст. ст.) до 2 февраля (ст. ст.), очевидно, от первого Спаса до Сретенья; озимое и яровое поле — от жатвы до посева, а что касается третьего поля, то каждый год решали, что на нём растить, и когда его открывать для общинной пастьбы скота.
Когда общинное владение уничтожалось, то вся площадь разбивалась на известное число ферм, и каждый фермер должен был огородить свою землю.
Таковы интересные факты, открытые д-ром Слатером. Затем он предпринял грандиозную работу. Оказалось что хотя захват общинных земель совершался в XVIII и XIX-м веке во всей Англии и Уэльсе, тем не менее далеко не везде ограждали пахотные поля. Во многих графствах загораживались уже одни пустоши и выгоны. Тогда автор стал читать каждый из актов ограждения порознь, чтобы узнать, сколько в каждом отдельном случае уничтожалось общинного землевладения на пахотные земли (помимо лугов и пустошей), и он составил список, — какая часть из всей площади каждого графства находилась под пахотными полями в общинном владении. Оказалось, что в некоторых графствах она составляла четверть (Беркшэйр, Уорик, Уильтшэйр) и треть (Норфольк, Ноттингам, Бек, Кэмбридж), или даже около половины (Йорк, Оксфорд, Бэдфорд, Рэтланд, Хентингдон, Нортамптон) всей площади удобных и неудобных земель графства.
Во всех этих случаях уже не бывало, однако, передела земли. Полосы в разных полях принадлежали каждому владельцу из поколения в поколение, с тех пор как они попали (иногда — даже путем покупки), тому или другому общиннику. Но будучи уже частными владельцами своих полос, общинники продолжали сотни лет вести мирское общинное хозяйство, улучшая при этом систему земледелия.
Система общинного каждогодного передела земли, известная под названием «run-rig» (оборот полос) в Шотландии и Уэльсе, «run-dale» в Ирландии и «rig ald rennal» в Кэйтснесе, существует по сию пору в Шотландии и вероятно кое-где в Ирландии[1]. В половине же XIX-го века она была очень широко распространена. О ней говорил также Вильям Маршаль, упомянутый в тексте, описывая различные части Англии.
Вообще работа д-ра Слатера, напечатанная в журнале Географического Общества, на которую он посвятил четырнадцать лет жизни, полна самых интересных данных об общинной пахоте, о «сложном плуге», о фермерстве по четыре хозяйства сообща[2], и вообще о различных типах сельской общины в различных частях Англии.
Книга д-ра Слатера, «The English Peasantry and the Enclosure of Common Fields», только что изданная Школою Экономики, в мае 1907 года, полна интересных данных. Из неё видно, что, в 1873 году, на основании данных королевской комиссии, общинные поля (пахотные, обрабатываемые поныне) имелись еще в 905 приходах Англии и Уэльса, и покрывали 166,593 акра (60,700 дес.) и что в 500 других приходах имелось, по всем видимостям, еще около 100,000 акров таких же земель (всего около 98,500 десятин). Общинное владение пахотными полями сохранилось, таким образом, в десятой части всех приходов Англии и Уэльса, несмотря на все меры, принятые парламентом, чтобы убить эту форму землевладения.
