Вещанье (Бальмонт)


ВЕЩАНЬЕ


Мы плыли по светлой вечерней воде,
Всё были свои, и чужого нигде,
А волны дробились в своей череде.

Живые они, голубые.

Играли мы вёслами, чуть шевеля,
Далёко, далёко осталась земля,
Бел Сокол — названье того Корабля.

Родные на нём, всё родные.

Сидел у руля златоокий Пророк,
10 И был он как будто совсем одинок,
И страшный внезапно пропел он намёк.

Морские в нём страсти, морские.

Год скрепи́лся, день сосчитан, миг бежит и не вернётся,
Час назначен, в диком плаче словно пыль взметнутся все,
15 Кто тебе казался Богом, волколаком обернётся,
Сорок громов, водоёмов, сорок молний в их красе.
Бойтесь, бойтесь! Безвозвратно! Ничего уж не исправишь!
Все убитые — восстали. Все задавленные — тут.
Горше всех лукавств убогих — что теперь ещё лукавишь,
20 А глаза твои — как щели, сам себе назначил суд.

Сядешь — пламень, ляжешь — камень, в пропасть кинешься — замкнётся,
В ночь склубишься — сорок молний миру выявят уклон,
Вся Вселенная смутится, и в седой клубок свернётся.
Слышишь громы? Сорок громов! Падай, падай, осуждён!

25 Был бледен и страшен Пророк у руля,
И все мы дрожали, вещаньям внемля,
И волны качали оплот Корабля.

Живые они, голубые.

Мы поняли, что он хотел нам сказать,
30 О бездне скорбел он, скользя через гладь,
Мы в Свете, но Бездна должна отстрадать.

Родные грехи нам, родные.

Мы плыли по тихой и светлой воде,
Всё было своё, и чужого нигде,
35 Молитву мы пели Вечерней Звезде.

Мария! Мария! Мария!