Внемли мнѣ, христіанинъ. Будь
Готовъ помочь тому, кто проситъ.
Я Вѣчный Жидъ — и вѣчно въ путь
Могучій вихрь меня уноситъ.
Все мретъ вокругъ. Мнѣ смерти нѣтъ.
Съ надеждой жду, чтобъ загасила
Ночь надъ землей на вѣки свѣтъ —
Но каждый день встаетъ свѣтило.
Иди! Иди!
Звучитъ мнѣ всюду съ грозной силой.
И вѣчность, вѣчность впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
Въ восьмнадцать я вѣковъ прошелъ
Надъ пепломъ Греціи и Рима,
Мильоны городовъ и селъ —
Все дальше вихрь уноситъ мимо.
Я видѣлъ, какъ изъ зернъ благихъ
Всходили гибельные всходы
И новый міръ изъ волнъ морскихъ
Возникъ для будущей свободы.
Иди! Иди!
Все слышу я какъ въ оны годы.
И вѣчность, вѣчность впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
Всѣ чувства Богъ смягчилъ мои;
Но въ скорби нѣжной и глубокой
Отъ крова чуждой мнѣ семьи
Уноситъ вихрь меня далеко.
Динарій вѣчный мой въ суму
Бросая нищему — я руку
Пожать не могъ ни одному…
И дальше шелъ покорный звуку:
Иди! Иди!
Одинъ, въ душѣ замкни всю муку!
И вѣчность, вѣчность впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
Весенней зелени кустовъ
Привѣтно манитъ тѣнь густая
Стряхнуть въ ихъ кущахъ пыль вѣковъ —
Но вихрь клубится, завывая.
Минуту я прошу всего —
Но въ полной вѣчности мученья
Небесный гнѣвъ ни одного
Не уступаетъ мнѣ мгновенья.
Иди! Иди
Весь срокъ земли круговращенья!
И вѣчность, вѣчность, впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
Кружокъ рѣзвящихся дѣтей
Навѣетъ вдругъ воспоминанье
О дѣтяхъ, о женѣ моей….
Вдругъ — слышу вихря завыванье!
Разсѣйте, старики, свой страхъ
Предъ смертью — міромъ утомленныхъ:
Моя ноги развѣетъ прахъ
Ихъ всѣхъ — дѣтей, едва рожденныхъ!
Иди! Иди
Средь населеній обновленныхъ!
И вѣчность, вѣчность впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
Когда я вновь въ странѣ родной
Иду близъ стѣнъ Ерусалима,
Хочу я шагъ замедлить свой —
Но вихрь бушуетъ: Мимо! Мимо!
Я Грозный голосъ слышу тамъ:
Здѣсь всѣ твои давно почили.
Иди! Иди! Твоимъ костямъ
Успокоенья нѣтъ въ могилѣ!
Иди! Иди!
Смерть надъ тобой однимъ не въ силѣ.
И вѣчность, вѣчность впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
Надъ Богочеловѣкомъ я,
Когда онъ крестъ сбой несъ, израненъ,
Дерзнулъ… Прости!.. Бѣжитъ земля…
Вихрь гонитъ… Помни, христіанинъ:
Будь милосердымъ. Жизнь мою
Постигни: до скончанья вѣка
Не за божественность свою
Богъ мститъ во мнѣ — за человѣка.
Иди! Иди!
Звучитъ мнѣ всюду съ грозной силой.
И вѣчность, вѣчность впереди…
Иди! Иди! Иди! Иди!
В. Курочкинъ.
ПРИМѢЧАНІЕ КЪ СТИХОТВОРЕНІЮ «ВѢЧНЫЙ ЖИДЪ».
правитьВъ вышедшей въ Парижѣ въ 1869 г. книгѣ «Histoire de l’imagerie populaire» par Champfleury, авторъ разбираетъ всѣ легенды, народные стихи (complaintes) и изображенія, также всѣ новѣйшія литературныя и художественныя воспроизведенія преданія о Вѣчномъ Жидѣ.
Вездѣ, говоритъ онъ, народъ относится къ участи Агасѳера съ состраданіемь — фламандцы, англичане, нѣмцы, французы, швейцарцы, шведы. Онъ приводитъ далѣе слѣдующія слова бретонскаго ученаго Деласаля:
«Крайне замѣчательно это постоянное вниманіе народа къ Вѣчному Жиду: народъ, зачастую самъ голодая, снабжаетъ его, въ своихъ пѣсняхъ, всѣмъ необходимымъ; народъ, самъ ничего не имѣя, обезпечилъ ему его динарій на вѣки вѣчные; народъ, часто самъ босой и едва прикрытый рубищемъ, даетъ ему въ своихъ изображеніяхъ хорошую одежду и обувь.»
Изъ всѣхъ народныхъ пѣсней (complaintes) o Вѣчномъ Жидѣ Шанфлери самою распространенною считаетъ пѣснь, появившуюся уже въ XVII вѣкѣ въ Бордо и громадную ея популярность приписыпаетъ именно тому, что въ ней впервые упоминается о вѣчномъ динаріѣ.
Затѣмъ, разсматривая новѣйшія воспроизведенія преданія, авторъ отдаетъ пѣснѣ Беранже рѣшительное предпочтеніе передъ всѣми.
Беранже — говоритъ онъ — понялъ какъ нельзя лучше чувства народа и этимъ вполнѣ объясняется энтузіазмъ къ его пѣснямъ, который неоднократно выражалъ Гете въ своихъ Бесѣдахъ (Conversations) съ Эккерманомъ.
Неизвѣстно, зналъ ли Беранже, напримѣръ, фламандскій варіантъ пѣсни, въ которомъ Вѣчный Жидъ вспоминаетъ впервые съ глубокою скорбью о своей женѣ и ребенкѣ или пятая строфа пѣсни Беранже представляетъ простое совпаденіе мысли; во всякомъ случаѣ это вѣчное воспоминаніе объ утраченномъ семейномъ счастіи прибавляетъ чисто народную черту въ преданіи.
Но самое главное, не увлекаясь подробностями, Беранже пользуется преданіемъ для проведенія въ своей пѣснѣ идеи гуманности и братства.
Гдѣ бы ни проходилъ Вѣчный Жидъ, онъ вездѣ отдаетъ свой вѣчный динарій просящему брату.
Этого идеею въ шестидесятыхъ годахъ воспользовался неизвѣстный народный художникъ въ Эльзасѣ. Въ картинѣ его (въ родѣ нашихъ народныхъ картинъ) помѣщена вся пѣснь о Вѣчномъ Жидѣ изображеніями и текстомъ. На верху раскрытое евангеліе, въ которомъ написано крупными буквами: «толцыте и отверзится», внизу изображенъ Вѣчный Жидъ, бросающій свой динарій въ шляпу нищаго.
Страданія его должны кончиться — онъ спасенъ. Самый тяжкій грѣхъ отпустится ему за его милосердіе.
Шанфлери видитъ настоящій, современный и народный смыслъ преданія именно въ этомъ очистительномъ дѣйствіи милосердія.
Та-же мысль, въ иной формѣ, выражена Беранже въ пѣснѣ «Les deux soeurs de charité» съ припѣвомъ:
Dieu lui-même
Ordonne qu’on aime.
Je vous le dis en vérité:
Sauvez vous par la charité.
«Самъ Богъ повелѣваетъ любить. Истинно говорю вамъ: спасайтесь милосердіемъ.»