Редакция сборников «Великая всемирная война», пригласив к сотрудничеству видных литераторов-историков и специалистов военного дела, поставила себе задачею беспристрастно отражать события и особые характерные явления Всемирной войны в виде строго проверенных очерков. Каждый сборник будет представлять самостоятельное, вполне законченное произведение, или отражающее отдельные характерные явления войны, или же содержащее описание бытовой, исторической и экономической жизни воюющих государств; в то же время серии сборников, в систематической последовательности, дадут читателю полную картину войны, ее ужасов и жизни отдельных наций, вовлеченных в войну.
Рассчитанные на читателя из самых широких слоев общества, а также и на учащуюся молодежь, очерки будут даваться в популярном — общедоступном изложении, иллюстрированные отдельными картинами эпизодов войны в художественной форме, а также фотографическими рисунками, с изображением отдельных событий военных действий, портретов видных деятелей войны, героев, видов, достопримечательностей и карт с обозначением на них движения войск и сражений.
Ожесточенные авангардные и встречные бои передовых отрядов с каждым днем усиливались подступающими подкреплениями обеих сторон на Австрийском фронте и то в одном, то в другом месте стали принимать характер генеральных сражений к средним числам августа. К этому времени неприятель на своем левом фланге, остановив наступление в Келецкой губернии, двинул главные силы в Люблинскую; спешно переправляясь через реку Вислу на правый берег ее, он наводнил войсками нашу территорию в районе от устья р. Каменной до Красника, Замостья и вблизи Томашева. Далее, оттесненная русскими в авангардных сражениях линия соприкосновения войск круто переходила на юг, параллельно железной дороге Рава-Русска—Львов и южнее — Каменка—Волоска; пересекая железнодорожный путь далее, она шла к р. Бугу у Каменки—Струмилова, сосредоточив большие силы в этом месте для противодействия натиску наших войск на Львов. Вообще, в этом районе, от Вислы до Буга, австрийцами было сосредоточено к 14—17 августа около 800 тысяч штыков. Теснимые нашими войсками на Восточном фронте австрийцы к этому времени были отброшены целым рядом удачных сражений сначала от границы к р. Серет, а затем к верховьям Буга и реке Золотая Лина. Перейдя же на левый берег Днестра, наши кавалеристы усиленно оттесняли неприятеля на запад, полукольцом заходя в тыл, так что крепость Галич оставалась в центре. На этом фронте, то есть Восточном, была сосредоточена не менее как двухсоттысячная неприятельская армия. Таким образом, генеральное сражение стало развиваться в южных уездах Люблинской и Холмской губерний и в восточной Галиции на общем трехсотверстном фронте.
При этом в то время, когда наш правый фланг наводнила миллионная неприятельская армия, генералы Рузский и Брусилов повели энергичное наступление с северо-востока на юго-запад и этим угрожали отрезать главные австрийские силы, сосредоточенные между рекой Вислой и Саном; в силу этого они принуждены были остановить дальнейшее свое движение на север, где, в свою очередь, встретили также серьезное сначала сопротивление, а затем и наступление нашей Люблинской армии. Инициатива, бывшая до сего времени в руках неприятеля, перешла к нам и австрийцы с этого момента принуждены были применяться к движению уже наших войск. В то же время наши казачьи отряды смелыми набегами прорезывали то здесь, то там живую стену неприятельского фронта, глубоко заходили в тыл, производили там страшное недоумение и панику, а затем так же быстро скрывались или переходили в другое место. Это обстоятельство совершенно сбило с толку австрийских полководцев; ясно обнаружилась их растерянность и они стали бросаться то в одну, то в другую сторону, неудачно передвигая взад и вперед резервы и тем обессиливая свой фронт. У наших же полководцев был определенный план, который они настойчиво и приводили в исполнение.
Первый жестокий удар в генеральном Галицийском сражении был нанесен русскими войсками неприятелю к 16 августа на Восточном фронте, где, несмотря на ожесточенное и стойкое сопротивление, австрийцы нигде не могли устоять перед натиском наших войск и в беспорядке отступили, неся большие потери, бросая раненых, орудия, боевые и пищевые припасы; причем, почти в каждом сражении, заходя в тыл, русские войска тысячами захватывали пленных, так, по сообщению верховного главнокомандующего от 17 августа было взято в плен к востоку от Львова три тысячи человек, на реке Золотая Липа у Подгайца после упорного боя австрийцы
Генерал Н. Н. Янушкевич, начальник генерального штаба. бежали, понеся свыше трех тысяч человек, оставив тринадцать пушек и много зарядных ящиков. Тогда же в районе севернее Томашева нами взята тысяча пленных, а к востоку от Томашева 15-я венгерская дивизия разбита и окружена, после чего сдались целые полки.
На других участках ожесточенные бои продолжались. В это же время главные усилия неприятеля концентрировались на направлениях, ведущих к Люблину, где происходили весьма упорные бои.
15 августа у Лащова, находящегося к северо-востоку от Томашова, в Холмской губернии, была совершенно разбита вся 15-я австрийская дивизия. Начальник дивизии, командир бригады и начальник штаба убиты; взято в плен сто офицеров, четыре тысячи солдат и шестьсот раненных; захвачено знамя 65-го полка и двадцать орудий. Все поле покрыто убитыми.
Таким образом, генеральное сражение между Вислой и Днестром на огромном Юго-западном фронте можно считать начавшимся с тринадцатого августа. Русские войска железным полукольцом стянулись вокруг австрийской армии, борющейся за свое спасение с крайним упорством. Это ожесточение указывало на то, что нам приходилось иметь дело чуть ли не со всей австрийской армией, сражающейся по большей части на заранее подготовленных к обороне позициях. Несмотря на это, австрийские войска отступали по всему фронту, так что исход величайшей битвы, какая когда-либо разыгрывалась на земном шаре, уже предопределялся. Так как центр нашей армии перешел уже через реку Гнилую Лину, то и войска левого фланга продвинулись к этой же реке, примерно на фронт Галич—Рогатин. Центр нашей армии, несмотря на стойкое сопротивление австрийцев, неудержимо подвигается вперед. Наши войска, форсировав переправу через Западный Буг, преодолели последнюю естественную преграду на пути к Львову с востока. К семнадцатому августа фронт наш приблизился к Львову на тридцать верст, причем наши войска подвигались широким полукольцом в шестьдесят верст, крайними пунктами которого являются: на севере Каменка (на левом берегу Западного Буга), а на юге деревня Бржуховице (в восемнадцати верстах к северу от Рогатина). До Львова оставалось еще полтора перехода, но при этом нашим войскам предстояло преодолеть ряд полевых укреплений, опоясывающих столицу Галиции. На правом фланге, в окрестностях Томашева продолжался еще горячий бой, где остатки 6-го австрийского корпуса, окруженного нашими войсками, пытались пробиться к югу. На крайнем правом фланге наши войска перешли также в наступление. С 13—15 августа австрийцы вели упорное наступление на север к Люблину, понеся колоссальный урон. По выражению нашего штаба, местность, по которой наши войска наступали, была завалена грудами австрийских трупов. Несмотря на это, австрийцы стойко сопротивлялись и нам приходилось отвоевывать чуть ли не каждую пядь земли. Показателем австрийского упорства является то обстоятельство, что нашим войскам приходилось выбивать их зачастую штыками. Полная победа и здесь увенчала геройские усилия наших войск. Нами забрана здесь масса пленных, до сорока орудий и много пулеметов.
Упорство, проявленное австрийцами в боях между Вислой и Западным Бугом, объясняется также тем, что сюда австрийцы могли бросить громадные силы. В первые недели войны главные силы австрийской армии наступали по левому берегу Вислы, с явной целью добраться до Варшавы с юга, в то время как немецкая армия из Восточной Пруссии имела задание наступать в Польшу с севера.
Восьмого августа австрийская кавалерия дошла даже до Радома, а к одиннадцатому августа в Радоме уже стоял значительный австрийский отряд, силой до шести тысяч человек. Неприятельская кавалерия в это время проникла уже до реки Пилицы. Когда победы русской армии под Гумбиненом на Прусском фронте рассеяли иллюзии насчет возможности наступления на Варшаву, австрийцы использовали громадные силы, сосредоточенные ими на левом берегу Вислы, для действий на правом берегу, в обход правого фланга наших войск, поведших наступление на Львов с севера. Насколько велики были силы австрийцев в этом районе, видно из того, что одному нашему полку пришлось целые сутки выдерживать натиск австрийской дивизии. Геройство наших доблестных войск преодолело все препятствия и численный перевес австрийской армии. Неприятель вынужден был отступать и на этом последнем участке громадного поля сражения. А это отступление решало участь битвы, так как австрийцы отступили на самом важном участке всего поля сражения.
Итак, исход генерального сражения в первые дни к 19 августа дал следующие результаты: наступавшие австрийские войска на многих участках вынуждены перейти к обороне. Так как австрийцы наступали преимущественно на своем левом фланге, то и переход их к обороне должен был сказаться именно здесь. Тут австрийцы и понесли наибольший урон; так, шестой австрийский корпус, наступавший между Западным Бугом и Вепржем, почти уничтожен. 
В окопахПятнадцатая дивизия этого корпуса, как известно, разбита восточнее Томашева и окружена, причем ее полки один за другим сдались. Третья гонведная дивизия, входящая в состав этого корпуса, также понесла громадные потери и одиннадцатый гонведный полк ее совершенно уничтожен. Немногим лучше шли дела австрийцев севернее Томашова, на реке Вепрже, где взята нами тысяча пленных. Восточнее Львова, как мы и говорили выше, взято три тысячи пленных. Наконец, против правого австрийского фланга нашими войсками также поведены успешные атаки. В Подгайцах, на переправе через реку Коропец, австрийцы потеряли три тысячи человек и четыре орудия. Южнее Подгайцев австрийцы разбиты у Монастержиска, на той же реке Коропец. Наши войска продвинулись на следующую реку, Золотую Липу, с такой стремительностью, что австрийцы поспешно бежали, бросив девять орудий и шестьдесят зарядных ящиков. Только на крайнем левом фланге, между Вислой и Вепржем, австрийцы еще упорно сопротивлялись с помощью свежих войск, переходящих с левого берега Вислы на правый. Эти последние отчаянные усилия делались для прикрытия отступления австрийской армии к Пржемышлю и за реку Сан. Крайний правый фланг австрийской армии за рекой Золотой Липой находился почти в полутораста верстах от Пржемышля, между тем как со стороны Вепржа наша боевая линия приближается на восемьдесят верст к Пржемышлю, а со стороны Люблина русские подошли на сорок пять верст к реке Сану. Следовательно, уже после первых дней сражения австрийцы думали не об исходе его, а только о том, каким частям их армии удастся отступить под защиту Пржемышля и Кракова. Всего же за эти дни австрийская армия, не считая частей войск, сражающихся на путях к Люблину, уже понесла урон свыше шестидесяти тысяч человек.
Постепенное, планомерное и непоколебимое наступление наших войск в генеральном Галицийском сражении на Восточном фронте, окончилось полным разгромом австрийской армии в этом районе и взятием 21 августа двух укрепленных центров: столицы Галиции — Львова и Галича на Днестре.
Из предшествующей главы видно было, что главные силы австрийцев развернулись на фронте Завихост—Янов—Белгорай—Томашов—Бельз для наступления на фронте Люблин—Холм.
Наши же войска в пределах Киевского округа седьмого августа перешли границу и двинулись в направлении на Львов.
Наступление затруднялось тем, что все дороги пересекались многочисленными левыми притоками Днестра.
Сверх того, на Днестре неприятель располагал рядом предмостных укреплений Залещики—Нижниов—Галич—Миколаев.
Несмотря на это, наше левое крыло прошло 220 верст, находясь с 7-го по 21 августа в беспрерывном бою с противником.
Главные силы неприятеля укрепились на сильной позиции Каменка—Галич, где и были наголову разбиты в упорных боях 18-го и 19 августа; только в районе нижнего течения Гнилой Липы, где неприятельское расположение было прорвано после упорного боя за обладание рекой… 18 августа противник бежал, потеряв около двадцати тысяч убитыми и ранеными. В этом же месте австрийцы занимали чрезвычайно сильную по природе и прекрасно укрепленную позицию, которую, по показаниям пленных офицеров, их военачальники считали неприступной; позиция эта была взята нашими доблестными войсками.
Попытки противника удержать нас атакою во фланг со стороны Галича также не удалась.
Австрийцы и здесь были отброшены с большими потерями; на поле сражения погребено четыре тысячи восемьсот неприятельских трупов.
В этом бою нами взят в плен один генерал и много пленных, отбито восемьдесят два орудия, одно знамя и захвачено много обозов и парков.
Под Львовом же наша армия после семидневного соя овладела передовыми сильно укрепленными позициями его, вынесенными на пятнадцать — двадцать верст к востоку от города, и приблизилась к главным львовским фортам. После крайне упорного боя австрийцы девятнадцатого августа бежали в беспорядке, бросая легкие и тяжелые орудия, артиллерийские парки, походные кухни. Наши авангарды и конница преследовали неприятеля, понесшего огромные потери убитыми и ранеными. Действовавшая на львовском направлении австрийская армия состояла из третьего, одиннадцатого, двенадцатого и частей седьмого и четырнадцатого корпусов, то есть в количестве более двухсот тысяч штыков, и эта грандиозная армия оказалась совершенно разбитой. При преследовании отступавших с Гнилой Липы австрийских войск последние были вынуждены бросить еще тридцать одно орудие; все дороги по пути преследования бежавших в беспорядке врагов были загромождены брошенными неприятелем парками и обозами с разными грузами.
Семидневный бой вокруг столицы Галиции являл собою грандиозное единоборство. На смену огромных полчищ австрийцев, сметаемых огнем и штыками русских войск, как бы по мановению волшебного жезла, вставали новые, не уступая ни пяди земли. Русские единодушно отдают должное врагу. Страшный разрушительный огонь нашей артиллерии вызвал неописуемое смятение в рядах австрийцев.
На первые наши выстрелы неприятель отвечал дружно, однако шаг за шагом мы выбивали австрийцев из окопов. Мы, а равно и неприятель, работали пехотой и артиллерией. Все же наш удачный обстрел гнал неприятеля вглубь, ближе к крепостным линиям. Наступление затруднялось гористой местностью и хорошим естественным прикрытием неприятеля. Только безостановочный наш натиск сломил упорство австрийцев. Бой не прекращался ни днем, ни ночью. Четверо суток, даже ночью, несмотря на усталость, подвигались мы вперед.
Сзади главных позиций австрийской армии, в двух-трех верстах к востоку от Львова, расположены крутые холмы, поросшие лесом и возвышающиеся футов на триста над городом. На этих позициях арьергарды австрийской армии утром 20-го числа еще задерживали наше наступление, но вскоре были отброшены и частью уничтожены. Во всяком случае, в этот день наша армия подошла с востока на пушечный выстрел к Львову. Задержка нашего наступления была крайне необходима австрийцам для подготовки позиций за Львовом, на которых можно было бы остановить хотя часть бегущих корпусов. На этой позиции австрийцы рассчитывали задержать натиск армии генерала Рузского до тех пор, пока их северные армии успели бы отступить за реку Сан и сосредоточиться около Пржемышля.
На четвертый день орудия неприятеля почти замолкли. Нас осыпали только пулями. Тут мы смяли неприятеля. Первая линия укреплений оказалась беспомощной, со второй отвечали слабо. Все же нас осыпали сплошным ружейным свинцом.
Весь путь от Злочева через Голоперку до Львова лежит среди сопок, как памятная в японскую войну Путиловская сопка. Каждую приходилось брать с бою.
Все усилия австрийцев задержать наше наступление 
Русские трофеи. Типы захваченных неприятельских мортир.не привели ни к чему. 21 августа, в одиннадцать часов утра, победоносная армия генерала Рузского вступила во Львов, древнюю столицу Прикарпатской Руси. В этот день завершилась грандиозная битва в Восточной Галиции, не имеющая себе равных в мировой истории.
Один тяжело раненый австриец нарисовал потрясающую картину боя неприятельской артиллерии.
Нам было приказано, — рассказывает он, — драться до последнего солдата. Последний, который убьет врага, тот и победит. Вдруг артиллерия дрогнула и в паническом бегстве сама смяла и раздавила остатки австрийской армии. От двух полков, 80-го и 19-го, осталось всего триста человек, сотни две раненых и сотня пленных.
Гарнизон Львова был ослаблен, оттуда все выгонялись к фортам на страшное единоборство.
Отступление австрийской армии после поражения у Львова обратилось в бегство и в наши руки попало около двухсот орудий, обозы и масса пленных. Остатки 2-й австрийской дивизии потеряли всякую боевую силу.
Прогнав неприятеля, 25 августа мы укрепились уже в пятнадцати верстах от Львова. Здесь австрийцы и германцы сосредоточили пять корпусов.
Австрийским солдатам был отдан приказ во что бы то ни стало в три дня отнять Львов.
«От этого зависит ваша жизнь, солдаты», — говорилось в приказе.
26 августа, в восемь часов утра, началось наступление неприятеля. Бой продолжался без перерыва четверо суток. Сильнейшего напряжения бой достиг 29 августа днем. Орудия не умолкали ни на минуту, и, наконец, тридцатого августа неприятель, выбившись из сил, отступил.
По мнению участников, бой у Львова принадлежит к числу самых тяжелых и самых упорных в эту кампанию.
Укрепленный львовский лагерь для австрийской армии был важнейшим складом боевых припасов и продовольствия. С занятием Львова мы приобрели прочную базу для дальнейших операций против Западной Галиции и для наступления к Карпатам.
Взятие Львова имеет громадное значение, так как он является не только административным центром Галиции, но и культурной столицей Прикарпатской Руси.
Для того чтобы оценить значение этой талантливо исполненной операции, необходимо вспомнить, что в 1877 г. город, обнесенный такими же сильными полевыми укреплениями, как Львов, — Плевна — потребовал от нашей армии ряда кровавых штурмов и продолжительной осады и этим задержал надолго наши решительные операции через Балканы на Константинополь. Львов же, защищенный более дальнобойными орудиями, чем Плевна, не мог устоять перед геройским натиском армии генерала Рузского, которая, разгромив в течение нескольких дней неприятельскую двухсоттысячную армию, 
Герой-генерал А. Брусилов, победитель австрийцев под Галичемпреследуя ее, под сильным огнем, ворвалась буквально на ее плечах в передовые укрепления города. Эта блестящая победа создала неувядаемую славу герою ее — генералу Н. Н. Рузскому; все операции его, достигшие в короткое время сокрушения 2-ой австрийской армии и занятия укрепленной столицы Галиции, являются образцом военного искусства, который, вне сомнения, в свое время послужит поучительным историческим примером при изучении теории военного дела.
Одновременно со взятием Львова, взят был и другой важный, сильно укрепленный, пункт — Галич.
Значение Галича заключается в том, что он прикрывал своими укреплениями переправу через реку Днестр. Так как река Днестр является важной и сильной оборонительной линией восточной Галиции, то вопрос о преодолении этой преграды стоял на очереди перед нашими войсками.
Течение реки Днестра преграждает все пути из Волынской, Подольской и Бессарабской губерний к Карпатам. В то же время Днестр имел весьма важное значение в данном частном случае — в операции армии генерала Рузского.
Взятие Галича отдает в наши руки оба берега Днестра, что значительно облегчает переправу через эту реку, а вместе с тем и обход правого фланга позиции у Городка.
Галич представляет собою укрепленную линию, защищающую голову моста. В Галиче имеется шестнадцать укреплений, расположенных на левом берегу Днестра в виде дуги в пять верст и отчасти расположенных и на правом берегу.
Несмотря на сильно укреплнные позиции Галича, он, можно сказать, молниеносно взят нашими войсками штурмом, во главе коего стоял и создал себе славу генерал-лейтенант А. А. Брусилов.
Если, при этом обратить внимание на то, что главные силы австрийцев к тому времени были уже вытеснены нашими войсками, находящимися в Люблинской губернии, значение нового натиска на ту же австрийскую армию со стороны войск генерала Рузского станет вполне очевидным.
Таковы громадные итоги, достигнутые благодаря блестящим победам армии генерала Рузского и благодаря героической атаке войск генерала Брусилова.
При этом нельзя не обратить внимания на то, что в современных войнах столь быстрое взятие укрепленных позиций является подвигом исключительным.
Поэтому нельзя не преклониться перед героизмом как армии генерала Рузского, так и войск генерала Брусилова, взявших в один день сильно укрепленную позицию, окружавшую Львов, и небольшую крепость — Галич. Такие серьезные препятствия должны были бы остановить на долгое время всякую иную армию, кроме русской.
За эти две блестящие победы генерал Рузский, только что награжденный за предыдущие бои Георгием 4-ой степени, был представлен к Георгию 3-й степени, а генерал Брусилов к 4-й степени.
Со взятием Львова и Галича наши войска овладели узлом восьми железных дорог и восьми шоссе, господствующих над важнейшими путями: на Карпаты и Будапешт, на крепость Пржемышль и другие важнейшие центры.
Падением Львова заканчивается первый период кампании на нашем Юго-западном фронте.
По вступлении во Львов выяснилось, что австрийские власти держали население Львова в полном неведении о положении вещей на театре военных действий. До последней минуты Львов ничего не знал о 
Вид г. Львова, занятого русскими войсками 21 августанеудачах австрийского оружия. Первые признаки нервного напряжения появились в городе только после того, как распространилось известие о том, что сражение происходит в нескольких верстах от Львова. Вскоре нервное напряжение перешло в панику, несмотря на то что власть и печать пытались успокоить тревогу населения.
Адский грохот и шум свирепствовавших под Львовом бо…в смутными отголосками долетали до города. Но население Львова только тогда отдало себе ясный отч…т во всей серьезности положения, когда увидело целый ряд автомобилей, подъехавших к дворцу наместника. Спустя некоторое время галицийский наместник доктор Бобржинский, краевые власти и высшие административные лица сели в автомобили и уехали на вокзал…
3 сентября в столицу автономной Галиции вступил передовой отряд русской армии. За несколько минут до прибытия русских на площадь городской ратуши трехцветное русское знамя сменило на башне ратуши белый капитуляционный флаг.
Первым актом временного русского губернатора явилось урегулирование цен пищевых продуктов. Русские власти оказали самую широкую помощь рабочему классу населения, оставленному в критический момент работодателями на произвол судьбы.
Вскоре из Львова вышел первый поезд, отправленный на русскую границу. С ним ехало ста русских подданных, застигнутых войною в Австро-Венгрии…
Перед разгромом австрийской армии на Восточном фронте у Львова, главнокомандующий ее, эрцгерцог Фридрих, двинул в этом направлении главные силы, развернув на фронте Завихост—Томашов до 600 000 человек, не считая двухсот батальонов правого крыла в районе Львова; на левом же фланге была сосредоточена самостоятельная двухсоттысячная объединенная армия из нескольких австрийских и германских дивизий для охранения левого крыла.
Вообще, Северный фронт был занят австрийцами с лишком в два раза гуще, чем Восточный: на Северном фронте на версту протяжения приходилось около двух тысяч двухсот солдат, а на восточном фронте — едва тысяча человек. Таким образом, главный удар эрцгерцога Фридриха направлялся на Люблин и Холм и имел целью отбросить наши войска к Брест-Литовску; австрийская армия совершала захождение левым плечом, стремясь направить свой фронт вдоль Западного Буга.
Судя по донесению верховного главнокомандующего, нашими войсками сознательно не было оказано серьезное сопротивление в районе Холма, дабы вовлечь неприятеля как можно дальше вглубь страны. В это же время согласно выработанному плану быстро усиливался наш правый фланг в районе Люблина. Дабы оттянуть часть наших войск из победоносного шествия в Восточную Пруссию, объедин…нные австро-германские армии и обрушились в направлении Люблин—Холм главными силами, имея в то же время цель отбросить нас за Буг к северу в низовья реки на линию Брест-Литовск—Седлец—Варшава, где они могли бы встретиться с восточными прусскими войсками.
Еще пятнадцатого августа один отряд, усиленный кавалерией, двинулся в обход правого фланга наших наступающих войск на северо-восток. Это обходное движение австрийцев было остановлено, однако, нами на реке Ходеле, в двадцати пяти верстах от места переправы. Австрийская кавалерия проникла еще дальше к северу, в направлении к Ивангороду. Этот набег был отражен нашей кавалерией, причем один австрийский полк целиком попал в плен. На следующий день наши войска перешли в наступление и 18 августа австрийцы, упорно дравшиеся в течение девяти дней, вынуждены были попятиться.
Была и другая цель наступления австрийцев на Люблин—Холм: выиграть время, необходимое для Германии, дабы успешно закончить кампанию во Франции и затем перебросить свою колоссальную армию с целью перехода в наступление против России.
Задуманный и тщательно разработанный берлинским генеральным штабом план рухнул бесповоротно. На австрийском фронте смелый план, набросанный из Берлина широкими штрихами, разлетелся при столкновении с суровой действительностью…
Наступление австрийцев на фронте Ополье-Бальзак, было остановлено нами еще 20 августа; 22-го же они сделали энергичную попытку прорваться к направлению железной дороги между Люблином и Холмом, перейдя в наступление на всем фронте от Томашова до Красника.
При этом наступавший неприятельский корпус потерпел полное поражение, и австрийцы бежали. О размерах этого поражения можно судить по огромному количеству пленных (пять тысяч); общий урон этого корпуса превышал десять тысяч человек. Без сомнения, наступление это предпринято было австрийцами с единственной целью — прикрыть отступление своих главных сил. Обе австрийские армии, действующие в этом районе, еще ранее понесли громадный урон и потому вряд ли сами по себе способны были к решительным действиям. Достаточно упомянуть, что три дня перед этим через Минск проследовало семь тысяч австрийских пленных, которые были взяты еще до 20 августа. Эрцгерцог Фридрих, как оказалось из перехваченных документов, просил о скорейшей присылке на помощь германских войск.
Растерявшись от неожиданного удара и потери галицийской столицы — Львова, а также опасаясь быть совершенно отрезанным в Люблинском районе, эрцгерцог Фридрих выделил значительные силы из Красникской и Томашовской армий; соединив их с последними своими резервами и прибывшими германскими подкреплениями, он двинул новообразованную Восточную армию для охранения своего правого крыла, заняв сильную позицию между Львовом и Пржемышлем по линии от Равы-Русской до верховьев Днестра. Само собою разумеется, что главные центральные силы неприятеля были ослаблены, и вот тогда-то и обрушились стремительной лавой русские войска на весь фронт австрийских армий, успешно прорывая то здесь, то там железную цепь ее.
Ко времени падения Львова, австрийское наступление получило наибольшее развитие и фронт его тянулся от Ополье на Висле на Быхову и подходил на пушечный выстрел к ст. Травники, захватывая Красностав, Замостье и Грубешов. Оказывая на всем протяжении этой линии успешное сопротивление, как это было у Лощева, наши войска перешли в общее наступление 22 августа; в тот день австрийский центр был разбил у Суходолья, и быстрым натиском в направлении на Туробин и Замостье нам удалось порвать связь между красникской и томашовской группами. Австрийская армия была разрезана на две части, которые оказались разъединенными между собою. Этот, поистине блестящий маневр в первый день серьезного наступления, предрешал ту катастрофу, которая вслед за этим постигла австрийские войска.
Теперь русским войскам оставалось разбить каждую часть в отдельности. Чтобы выйти из критического положения и не быть совершенно отрезанной, Томашевская группа под командой генерала Данкля поспешно стала отходить на юг под прикрытием вновь образованной армии, расположенной от Рава-Русска до Днестра. Наша конница, забравшаяся глубоко в тыл неприятеля, то здесь то там стремительно набрасывалась на отступающую в беспорядке Томашевскую армию, не давая ей отдыха, производя панику и беспорядок. Но в дальнейшем пути ей предстояли еще большие испытания и полная катастрофа. Армия генерала Рузского после молниеносного взятия Львова прошла в обход неприятельских позиций левого фланга австро-германской армии, расположенной стеной на фронте Рава-Русска—Днестр.
Одновременно с этим генерал Брусилов, после взятия Галича уничтожая и забирая в плен раздробленные львовские и галицийские войска по правой стороне Днестра, врезался на южный австро-германский фланг и встал стеной, преграждая отступление. Таким образом, и австро-германская и генерала Данкля армии оказались окруженными с трех сторон: на левом фланге — от Замостья, в центре от Грубешова и на правом фланге — у Рава-Русска. Данкль со своими войсками пытался еще укрыться под окопами и укреплениями Томашева, но и здесь попадал как бы в ловушку, под огонь с трех сторон. После жестокого боя разрезанная по частям, с прорванным центром она поспешно отступает несколькими разрозненными колоннами, преследуемая нашими войсками.
Австро-германская же армия, желая прорваться на юг, сделала последний отчаянный натиск, бросившись в рискованную атаку на армию генерала Брусилова. В результате получился полный разгром ее. Наткнувшись впереди себя у Гродека на могучую контратаку и штыковой удар наших пехотинцев, а с флангов, — встретивши стремительную лавину конных отрядов, врезавшихся с гиком в самый центр неприятеля, — австро-германцы дрогнули и в паническом ужасе бросились врассыпную. Убегая, они бросали оружие, тяжелую и легкую артиллерию, парки, обозы, и все это в неисчислимом количестве досталось вместе с множеством пленных армии Брусилова. Генерал Рузский и северная наша армия, преследующая австрийскую Томашевскую — уже от Рава-Русска, — докончили разгром раздробленного неприятеля, а затем все вместе продолжали энергично и успешно преследовать его. 25 августа генерал Данкль, получив подкрепление, бросил 14-й Тирольский корпус в отчаянную ночную атаку на наши войска вблизи Рава-Русска, но попытка эта окончилась неудачно: тирольцы были отбиты и к утру поспешно отступили, оставив нам знамя и пятьсот пленных.
Потеряв связь с Томашевской армией, 23 августа, после прорыва нашими войсками центра главных неприятельских сил, западное крыло — Красникская армия генерала Ауфенберга оказалась совершенно отрезанной от правого крыла и попала в плачевное состояние. Поддержанная прибывшими германскими войсками, она оказала стойкое сопротивление в первое время. Но после меткого обстрела и бешеной атаки наших войск, направленной на укрепленные позиции Ополе—Туробин, а затем и занятия их, — армия Ауфенберга принуждена была поспешно отступить, причем отступление это было подобно форменному бегству. Как и в других случаях, при данном отступлении сыграла видную роль наша конница, которая, забравшись обходом глубоко в тыл противника, стремительными атаками наносила удар за ударом и этим еще больше расстраивала поспешно отступающего неприятеля, который бросал орудия, оружие, парки, обозы и раненых и обращался в бегство или массами сдавался в плен. Бросившись к наиболее удобному пути отступления вдоль правого берега Вислы по шоссе Юзефов—Аннополь, они были обстреляны и отброшены нашими войсками с левого берега Вислы.
Одновременно другой колонне отступающих обозов люблинской австрийской армии пересекала путь наша лихая конница, неожиданно оказавшаяся в тылу австрийских войск у Фрамполя, который находится в самой черте австрийского расположения в Люблинской губернии, и, несомненно, произведенный здесь набег нашей конницы следует считать лихим кавалерийским делом. Для того чтобы дойти до Фрамполя, нашей коннице пришлось проникнуть приблизительно на шестьдесят верст вглубь неприятельского расположения. Такой подвиг нельзя не считать исключительным.
Этим наша артиллерия и конница произвели большую панику в тылу Люблинской австрийской армии.
Таким образом, вся Красникская армия в несколько сот тысяч человек в паническом ужасе металась в треугольнике между Вислой и Саном и по воле наших войск заходила в самый опасный угол его, бросившись на реку Сан, где и была прижата нашими войсками. Здесь она, перебрасываясь через реку, понесла самые жестокие потери. Тысячи австрийцев и немцев гибли в болотах от наших орудий, тысячи были изрублены казачьими отрядами, а десятки тысяч взяты в плен. Только у самой переправы через р. Сан взято было свыше двухсот офицеров, тридцать тысяч нижних чинов, масса орудий, пулеметов и материальной части.
Величайшее в мировой истории генеральное сражение в Галиции, начавшееся 10 августа и продолжавшееся без перерыва двадцать дней, окончилось великой победой русского оружия.
О стремительности австрийского бегства можно судить по тому, что Вторая австрийская армия генерала Данкля, получив немецкие подкрепления, стойко держалась на своих позициях под Томашовым еще двадцать седьмого августа. Генерал Данкль был разбит наголову двадцать восьмого августа, а к тридцатому августа его армия оказывается уже за рекой Сан. Таким образом, менее чем в два дня австрийские полчища пробежали от Томашова почти семьдесят верст. О полной деморализации австрийской армии, спасавшейся бегством через реку Сан, свидетельствует громадная цифра пленных… Августейший верховный главнокомандующий высоко оценил блестящую победу пятидневного боя и удостоил следующим поздравлением генерал-адъютанта Иванова: «В лице Вашем восторженно поздравляю все вверенные Вам геройские войска — чудо-богатырей. Хвала господу, даровавшему нам победу и упование, что дает нам силы и умение завершить начатое дело до конца. Представляю генерала Алексеева к Георгию».
Взяв стремительным штурмом Галич, генерал Брусилов, заходя в тыл австро-германской армии, укрепившейся на линии Рава-Русска—Днестр, имел еще несколько сражений и блестящих побед. Через два дня его войска взяли город Стрый, важнейший после Львова узел железнодорожных путей в Восточной Галиции. По дороге из Галича в Стрый им пришлось сделать шестьдесят четыре версты, что дает среднюю быстроту марша в тридцать две версты в сутки. Бегущие остатки австрийской Восточной армии были поставлены быстрым маршем генерала Брусилова между двух огней. Но гораздо важнее движение нашей конницы от Стрыя и Галича к Карпатам, перевалы которых были заняты уже 23 августа. До первого перевала от Галича сто верст, а до второго — сто сорок верст. Таким образом, наша кавалерия, шедшая пятьдесят — семьдесят верст в сутки, летела к Карпатам поистине с суворовской быстротой. Орлиный полет нашей конницы вполне соответствует стратегическому значению Карпат. Занятием 
Ген. В. Н. Никитин, командующий Одесским военным округомкарпатских перевалов генерал Брусилов надежно обеспечил левый фланг своей армии при движении на северо-запад, к Пржемышлю, а также открыл путь на Будапешт и австрийскую Силезию. Для того, чтобы судить о чрезвычайной быстроте марша генерала Брусилова к Карпатам, достаточно вспомнить, что в кампанию 1829 года Дибич шел от Дуная до Балкан почти два с половиной месяца, а в последнюю русско-турецкую войну наш авангард генерала Гурко от Бухареста до Балкан также шел более двух месяцев.
В свою очередь и генерал Рузский после взятия Львова не ограничился разгромом под Рава-Русска отступающей армии Данкля и, не теряя времени, пролагал себе дорогу на запад. 23 августа, через два дня после падения Львова, его войска взяли штурмом сильную крепость Николаев, на левом берегу Днестра, в тридцати верстах южнее Львова. Ни тройные ряды искусственных препятствий, ни грозные форты, вооруженные тяжелыми орудиями в броневых башнях, не могли остановить неудержимого натиска генерала Рузского. Миколаев является вполне современной крепостью, бастионы которой высечены почти в отвесных скалах, возвышающихся более чем на триста футов над окружающими равнинами. С тыла Миколаев укрыт Днестром, а с фронта защищен болотами. Несмотря на эти условия природного расположения и на тяжелую артиллерию в броневых башнях, Миколаев взят штурмом на другой день после появления под его стенами русских войск, причем взято сорок орудий.
К 3 сентября окончилось семнадцатидневное галицийское генеральное сражение, в котором участвовало с обеих сторон свыше двух миллионов человек. В три недели нашим войскам удалось наголову разбить и превратить в нестройные орды беглецов колоссальную силу неприятеля, захватив свыше четыресот орудий, бесчисленное множество ружей, боевых припасов, обозов, много знамен и более ста тысяч пленных; при этом потери австро-германской армии — убитыми, ранеными и пропавшими без вести — в Галицийской битве достигли колоссальной цифры — свыше двухсот пятидесяти тысяч человек, то есть четверти всего состава. Таким образом, менее чем в шесть недель наша доблестная армия завершила порученное ей тяжелое дело. Ничто не спасло от неслыханного поражения австро-венгерскую армию. Ни численное превосходство противника, ни большие подкрепления, поспешно брошенные немцами на помощь союзникам, ни сильно укрепленные позиции, ни мощная тяжелая артиллерия, ни громадные расстояния, — ничто не было в силах остановить всесокрушающий напор наших войск. Австрийская армия, мечтавшая вместе со своими союзниками в первый же месяц войны дойти до Киева, действительно, докатилась до Киева и Москвы массами, которые достигали почти полутораста тысяч человек, но в виде пленных.
Разгромив неприятеля и обратив его всюду в беспорядочное бегство, наши войска, энергично преследуя его, занялись до средних чисел сентября очисткой завоеванных мест от неприятеля.
Отступавшие армии эрцгерцога Фридриха, неся по пути все большие и большие потери, укрылись в четырехугольнике под укрепления Ярослава—Пржемышля—Дымова и Ржешова, причем генерал Ауфенберг с остатками своей армии был отброшен по направлению к Кракову и совершенно отделился от остальных армий. 
Германская армия. Император Вильгельм и начальник главного штаба фон Мольтке на позиции у окоповНо уже 6 сентября не знающие отдыха наши войска ворвались в занятый, укрепленный четырехугольник и после убийственной бомбардировки и стремительного штурма в два дня нами был взят Ярослав. Укрепления этой крепости составляли не менее двадцати пяти фортов и батарей, вооруженных более чем ста орудиями, гарнизон же был численностью не менее двадцати пяти тысяч нижних чинов. Вслед за Ярославом под натиском наших войск пали укрепления у Радымно, находящегося всего в одиннадцати верстах от Пржемышля. Радымно был взят настолько молниеносно, что австрийцы не успели вывезти из него ни одного орудия.
Вслед за этим пали один за другим и другие более или менее укрепленные пункты: Самбор, Старое Место, Хырово, чем окончательно был отрезан Пржемышль по железнодорожным сетям и от Кракова, и от других центров страны. Таким образом, к 15 сентября наши войска окончательно вытеснили австро-германцев изо всей Восточной Галиции, на южной границе отбросив их за Карпаты, а с запада почти вплоть до Вислы и притока ее — Вислоки, заняв вскоре станцию Дембицу — узел железной дороги на Тырнов—Краков и Сандомир, а на юг — до Карпат. Жалкие остатки разбитой армии лишь после 20 сентября более прочно укрылись под новую оборонительную линию их укреплений Краков—Ясло. Пржемышль же, первоклассная крепость австрийцев с громадным гарнизоном около ста тысяч человек и с укрывшимися в нем некоторыми разбитыми под Томашовым и Гродеком отрядами, оказался окруженным железным кольцом наших войск.
Большая часть армии Данкля и Ауфенберга, нашедшая было себе пристанище в Пржемышле, при приближении наших войск к крепостным фортам, дабы не погибнуть вместе с постоянным гарнизоном, бросилась на единственно возможный путь — на юг через Карпаты в Венгрию, причем отступление ее имело характер бегства. Преследуемая нашими войсками она бросала орудия, оружие, обозы, автомобили и прочее; лишь на Ужицком перевале австрийцы оказали крайне упорное сопротивление, но и тут были отброшены, и нашим доблестным войскам открылся свободный путь в Венгрию.
По сообщению верховного главнокомандующего, командиров различных частей, раненых офицеров и нижних чинов, австрийцы во всех сражениях великой Галицийской битвы при современных оружии и орудиях, дрались отчаянно, ожесточенно, защищая свои позиции до последней крайности… Недешево доставалось нам наше победоносное наступление в Галиции. И если наши войска шли неудержимо вперед и вперед, то это было не так легко. Нам приходилось завоевывать каждую пядь земли после кровопролитного жестокого боя.
Чем же объяснить тот небывалый в истории, 
В штабе армии. (По рисунку английского художника).молниеносный по быстроте успех, какового достигли наши армии в борьбе с австрийскими войсками, о каковом успехе дерзал мечтать Вильгельм?
Просматривая согни корреспонденций с театра военных действий, а также вслушиваясь в рассказы участников и очевидцев сражений, в отзывы о наших войсках самих австрийцев, — видим, что успех наш объясняется еще большею храбростью наших солдат, подготовленностью офицеров, предусмотрительностью командиров, хорошо поставленной разведочной частью и меткостью стрельбы как из ружей, так и орудий. Одну из главных ролей в наших победах играла кавалерия, в особенности казаки, которые почти каждый раз и начинали и кончали сражение. Неся в начале разведочную службу, они затем доканчивали сражение: стремительно, лавой, с гиком лихо набрасывались они на неприятеля в критическую минуту или в лоб, или с тыла, производя среди австрийцев панику и обращая их в бегство.
Слово «казак» сделалось магическим и достаточно иной раз среди неприятельских нижних чинов крикнуть: «Казаки», — чтобы те теряли самообладание, бросали оружие и разбегались по сторонам, попадая под наш пулеметный и ружейный огонь. Таким образом освободились многие русские пленные, которые применяли эту хитрость. Магическим казака сделали сами австрийские и немецкие военачальники, которые старались внушить солдатам понятие о казаке, как о каком-то непобедимом страшилище, человеке-звере, который чуть ли не питается человеческим мясом и настолько свиреп и жесток, что никогда не оставляет в живых пленных и раненых. Очевидно, таким внушением рассчитывали на то, чтобы солдаты дрались с русскими, а в особенности с казаками, до последней крайности и не сдавались в плен. Получилось же совершенно обратное.
Действительно, война 1914 года, отличается ожесточенностью и храбростью воинов. Особенную геройскую храбрость, но не жестокость, подобно немцам, проявляли русские солдаты и казаки.
Вследствие сознания правоты своей в этой войне, убежденности в необходимости довести ее до победоносного конца ради великого дела спасения родины, — русский солдат сознательно бросался под пулеметным и шрапнельным дождем в атаку против сильного врага, падал у неприятельских окопов, но за ним шли другие,… добирались до неприятеля, кидались с криком «ура» в штыки, дрались как львы и выбрасывали врага из его позиции… Можно было бы привести тысячи проверенных фактов беспримерной храбрости…
Непонятным кажется внутреннее душевное состояние человека на войне; с одной стороны, война ведется за сохранение и улучшение личной и государственной жизни, а с другой, — какое-то пренебрежение к смерти у воюющих. Человек не думает, что будет завтра, и бросается в огонь — вперед на верную смерть, спасая или товарища, или начальника, знамя или орудие, или просто, озлобленный врагом, осыпающим его дождем никелированного свинца… А после кровавого боя он мирно будет сидеть у костра, шутить с пленным «австрияком», перевязывать ему раны и угощать щами из общего котла. Когда на опасное дело вызывают охотников, то… всегда находилось желающих вдвое-втрое больше, чем надо. Таков был, например, случай под Сандомиром с ротой N-го полка, которая в ожидании распоряжений сидела в окопах.
Ближайшая австрийская батарея начала ее нащупывать. Шрапнели стали разрываться все ближе и ближе. Впереди, шагах в пятидесяти, — небольшое прикрытие, из-за которого можно было бы перестрелять прислугу у неприятельского орудия и двух пулеметов.
Ротный командир вызывает охотников пробраться к прикрытию для обстрела неприятельских батарей. Вызывается сразу вся рота. Тогда отбирают несколько лучших стрелков.
Только шестому удается добежать до прикрытия. Он отлично выполняет свою задачу: через несколько минут батарейная прислуга вся перебита. Батарея молчит. Рота же выручена.
Разве может быть более высокий поступок героизма, чем приведенный нами, где сознательно солдаты шли на верную смерть, ради спасения остальных — большинства, и на такой геройский самоотверженный подвиг вызывается не один человек, а сразу вся рота. Но это не единственный пример: им нет числа и в количестве, и в разнообразии.
Необычную отвагу проявляли наши авиаторы, пускаясь в дальние полеты и каждый раз принося важные сведения о местоположении неприятельских позиций и силе их. Немало в эту войну… было подстрелено нами неприятельских аэропланов. Необычайно эффектное и жуткое зрелище представлялось перед очевидцами, 
Штабс-капитан П. Н. Нестеров, геройски погибший 28 августа у Жалкиева в воздушном бою с австрийским аэропланомкогда в облаках над ними встречались два врага и, вступая в единоборство, описывали спирали в воздухе один перед другим, желая нанести смертельный удар друг другу. Так погиб один из лучших наших авиаторов, первый творец мертвых петель — штабс-капитан П. Н. Нестеров. 25 августа на галицийском фронте после долгого затишья стали появляться неприятельские аэропланы…
Аппараты, покружившись в воздухе, исчезли, а на следующий день снова показались. Нестеров, только что приехавший, увидев австрийские аэропланы, приготовив аппарат, поднялся на высоту две тысячи метров. Преследуя неприятельские аэропланы, он настиг один из них вплотную и задел его своим шасси. Неприятельский аэроплан стремительно полетел вниз. В этот момент аппарат Нестерова стал спускаться спиралью. Все были уверены, что Нестеров невредим, но на небольшой высоте аппарат его перевернулся и камнем полетел в болото.
Тело Нестерова выпало из аппарата, и его подобрали недалеко на земле…
Примчавшимся на место катастрофы представилась следующая картина:
Болото. В одном месте глубоко зарылся сорвавшийся с петель мотор.
Крылья и сломанная коробка аппарата далеко в стороне.
Посредине — погибший Нестеров.
Несколько поодаль — обломки вражеского аэроплана, трупы двух австрийских летчиков и имевшиеся при них бомбы.
Гибель Нестерова, как это установлено, — результат печальной случайности. Свое смелое задание отважный летчик выполнил блестяще…
Таких случаев геройской отваги в воздухе, как и на земле, — не один, не два — их тысячи. И так наши братья, отцы смело идут на подвиг, идут руководимые долгом перед родиной, перед отечеством… На обагренном клинке своем они принесут в мир любовь и всепрощение… И мы верим, что народы мира… властно воскликнут: «Quo vadis Куда идете, дальше нет пути — остановитесь!..» — и вчерашние враги протянут друг другу… руку и настанет долгий… мир в мире. Так преклонимся же перед святыми героями — нашими братьями и отцами, с бранного поля несущими нам такое счастье!