В. В. Розанов
Вековые причины пьянства
правитьОпять все заговорили, все заговорило о народном пьянстве. Кроме множества статей в газетах и журналах, получаешь пригласительные билеты на собрания разных общественных деятелей и профессоров, где обсуждается этот же вопрос, эта же тема. Как в сильном организме, заболевшем в одном месте, кровь усиленным током приливает к месту болезни и исцеляет ее, так духовные очи всей России обратились на вековое, тысячелетнее зло народное, несчастие народное. И не верится, и невозможно, чтобы это не было в конце концов целительно. Так или иначе, но хотя в частях и хотя через несколько лет пьянство будет побеждено, ограничено, сломлено. Это чувствуется. На это можно надеяться.
Слишком оно ненавидимо всем трезвым в России.
Слишком оно противно всему здравомысленному, всему здоровому, всему трудящемуся люду. Во главе всего — слишком оно ненавистно, пройдя как бы огнем по телу, русской рабочей женщине, крестьянке, мещанке, жене ремесленника, купца. Все они видят разор денег от проклятого зелья, распад хозяйства, бесприютность и неприбранность детей. Последнее происходит от того, что жена половину своего времени убивает на возню с пьяным мужем, на истории с ним, — и ей невозможно отдать все свои заботы детям, как следовало бы. Каким бичом в семейном быту является пьянство, можно видеть из расспросов в народе о всяком сватающемся к дочери. Первый вопрос: «Не пьет ли?» Повторяю — это первый вопрос: т. е. во всеобщем народном сознании трезвость мужа и будущего отца представляется первым требованием, самой насущной вещью, при отсутствии которой все прочие возможные добродетели идут насмарку: не считается ум, не считается доброта, не считаются христианские чувства и проч. и проч. и проч. «Ничего не надо», — если он пьян; а если он трезв, то, очевидно, все доброе в нем если и не предполагается в осуществлении, то предполагается как возможное к культивированию, росту, возделыванию, воспитанию.
Невозможно, чтобы народ, так горько сознавший несчастие пьянства, так глубоко его оценивший, в конце концов не избавился от него. В победу русского народа над пьянством я верю.
Я не компетентен в изыскании технических средств борьбы с пьянством: всех этих мелких распоряжений власти административной и судебной, предоставлении прав одним, отнятие или ограничение прав у других. Очевидно, с этого именно должно начаться дело. И, например, право крестьянской общины не разрешать у себя винной лавки есть такое элементарное и святое ее право, о каком дик самый спор. Возмутительно, что этого права до сих пор она не имела, и оно, конечно, немедленно должно быть дано селу и деревне, всего лучше — дано прямо декретом Думы, одобренным остальными частями нового законодательного механизма. Наконец, зло пьянства уже побеждено в некоторых уголках культурного мира теми и иными системами борьбы с ним, и нам остается хорошо изучить их и перенять. Думе следует санкционировать, т. е. дать юридическую правоспособность, отдельным группам населения, отдельным территориям отечества, например волости, уезду и проч., применить у себя ту или иную систему борьбы с пьянством по приговору волостного схода или уездного земского собрания, вне зависимости от общегосударственных мероприятий. Последние всегда бывают мешкотны, всегда бывают с проволочками, с перепискою и отписками; и, затем, неповоротливое государственное дело уже самым своим формализмом погашает энергию народную, отбивает «охотку». А секрет борьбы с пьянством, победы над зеленым змием явно лежит в подъеме народной энергии, во вдохновении народном, в народной охотке. Вот отчего значило бы в начале же погубить все это дело, если бы все его вздумали передать в руки одного государства. Работа государства никогда не бывает и не может быть молекулярной, по мелочам проникающею в быт; а все явления алкоголизма суть типично молекулярные явления, бытовые, мелочно-житейские, хотя, в конце концов, они и складываются в огромную народную картину.
Пьянство, или, напротив, трезвость — это тон народной жизни; с одной стороны, оно вытекает из этого тона, а с другой стороны, оно создает этот тон. Ну, а тон жизни — это такой инструмент, на котором не умеет играть государство. Вот отчего оно будет наиболее мудрым, если в данном вопросе поступится своим престижем и доверится движению автономно-народному, автономно-общественному, движению, наконец, личному, т. е. просто частному почину групп населения и даже отдельных лиц.
В практической области я могу сделать только одно замечание, не выдуманное мною, но какое мне приходилось постоянно слыхать даже от совершенно неопытных (учащихся) лиц, между прочим, от гимназистов и студентов. Когда, бывало, заходил вопрос о народном пьянстве, — еще до винной монополии и когда говорилось, что акцизная система явно покровительствует ему или не допускает настоящей борьбы с ним потому, что государство имеет главный доход свой от водки, то эти юнцы патетически говорили: «Неужели же государство собирало бы меньше денег с трезвого и трудолюбивого населения, чем с пьяного и бездельничающего?»
Признаюсь, этот решительный ответ всегда казался мне непобедимым. Ну, какой доход от пьяницы, а следовательно, в обобщении, — и от пьянства? Явно, что эта мнимая доходность основана только на том, что графа доходов резко разграничена от графы расходов. Государство — большой дом, большое хозяйство. И как нелепо думать, будто дом может быть богат при пьющем хозяине, так глупо думать, будто казна может обогатиться от народного пьянства. Мысль эта просто основывается на том, что графа доходов считает себя растяжимою и сократимою и боится сокращения от умаления винного дохода; напротив, графу расходов она считает несократимою, положенною в штатах чиновничества и в ассигнованиях на сооружения, армию и флот. Между тем потребитель водки есть явно плохой потребитель всех других товаров и вместе он есть инвалид-работник; да сверх того лично или в потомстве своем он даст кандидатов в тюрьму, в сумасшедший дом и в больницу. Вот сколько статей расхода, который раскладывается между земскою казною и государственною казною. Министры финансов просто не хотят обратить внимание на то, что сокращение винного дохода сопровождалось бы ростом дохода от торговли и промышленности. Трезвая страна — богаче пьяной; в богатой стране — богаче казначейство. Вот и все.
Но техника борьбы с пьянством не моя сфера. Доброму, благородному порыву борьбы с пьянством мне хотелось бы помочь, и мне кажется, я могу помочь с другой стороны — принципиальной. Ведь всякое явление, и крупное и мелочное, имеет в себе физику и метафизику. Физика — ближайшая обстановка дела и ближайшие поводы его; метафизика — это то отдаленное зерно, из которого зародилось, невесть когда, то или иное длинное, вековое, мучительное всеобщее явление.
Впервые опубликовано: «Новое Время». 1908. 29 февр. N11482.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_vekovye_prichiny.html.