Вдова (Тэффи)

Вдова
автор Тэффи

Из сборника «Дым без огня». Опубл.: 1914. Источник: Тэффи Н. А. Собрание сочинений. Том 5: «Карусель». — М.: Лаком, 2000. — С. 255-257. • Впервые: Русское Слово. — 1914. — 19 января (1 февраля). — № 15. — С. 3-4.

Марья Николаевна вдовствует уже второй год. Это ее исключительное занятие. И все это знают.

— А как поживает наша очаровательная Марья Николаевна?

— Да ничего. Вдовствует.

Вы думаете, вдовствовать легко?

Вы вот, например, просто купите билет и пойдете в театр или отправитесь к Филиппову за свежими булками, а Марья Николаевна, проделывая то же самое, должна при этом еще и вдовствовать.

Как, собственно, это делается, — объяснить вам не могу, но факт остается фактом.

На тринадцатом месяце этого сложного занятия неожиданно узнала она, что вдовствует совсем глупо и непроизводительно, а именно — без всякой пенсии.

— Как же так? Ведь ваш муж служил, а вы вдруг остались без пенсии? Воля ваша, а это что-то странное.

— Как же быть? — взволновалась Марья Николаевна.

— Хлопочите, голубушка. Ведь вы же — вдова законного статского советника.

И вдовство Марьи Николаевны получило правильный уклон.

Она стала хлопотать.

Надевалось черное платье с длинными рукавами и кругло вырезанным воротом — стиль средневековых затворниц, — глаза опускались, губы подмазывались rouge eclatant^[1], — «в нем есть что-то ало-скорбное». Ехала к генералу. Потом к другому генералу. Потом еще к кому-то вроде генерала. Потом еще к какому-то «ужасному» господину, который поцеловал ей руку в ладонь, а в бороде у него дрожал кусочек яичницы.

Наконец что-то помогло.

Может быть, ладонь.

Получила Марья Николаевна извещение, что к ней явится полицейский пристав для удостоверения, что она никакого имущества не имеет.

Марья Николаевна встретила пристава с печально-покорным лицом и вдовствовала, тихо склонив голову.

— Чудесная у вас квартира, — одобрил пристав, покручивая усы. — С ба-алыним вкусом обставлена. Дорого платите?

«Бурбон», — подумала Марья Николаевна и ответила, вздохнув:

— Две с половиной тысячи. Шесть комнат.

— Для такой, pardon, очаровательной дамы, конечно, и не может быть меньше.

«Пожалуй, что и не бурбон», — поколебалась Марья Николаевна.

— А здесь кабинетик? Разрешите взглянуть? Удивительно красиво! Это, наверное, ваш личный вкус? На всем заметен отпечаток, как говорится, руки красивой женщины. Ар-ромат!

«Положительно, не бурбон», — окончательно установила Марья Николаевна и порозовела.

— Это настоящие гравюры?

— Настоящие, настоящие. А это все — копенгагенский фарфор, — кротко отвечала вдова. — Нет, эта группа тигров стоит четыреста рублей.

— Очаровательно! Извините, сударыня, что я в служебном наряде. Яне предвидел, что буду иметь удовольствие… Неужели четыреста? Ну, прямо как живые: минута, — и растерзают. Я вас не задерживаю?

— Ах, нет, пожалуйста. Я рада отдохнуть дома, а то все хлопочу, вдовствую, перебиваюсь. Столько возни с этой пенсией. Всего-то рублей шестьдесят… Но когда у человека ничего нет, то и шестьдесят рублей — большие деньги.

— Здесь, кажется, столовая? Вы разрешите?

— Пожалуйста. Не хотите ли попробовать этот виноград? Это из моего крымского имения. Там у меня клочок земли…

— Премного обязан… Какая чудная ваза!

— Да, это целый прибор, — вздохнула вдова. — Серебро, дивная работа.

— А это хрусталь?

— Хрусталь. Посмотрите, какой тонкий. Его страшно в руки взять. Хрупкий. А если разобьется? У меня нет даже пенсии, чтобы купить новый.

— Действительно, это ужасно! — вздохнул и пристав. — А это ковры?

— Гобелены. Настоящие. Только две штуки. У меня ведь ничего нет! Вы видите сами.

— Действительно, сударыня, тяжелая картина. Это рояль?

— Это «Миньон». Кажется, около трех тысяч. Я люблю музыку. Вы знаете, когда человек бедствует, музыка — лучшее утешение. А ведь у меня ничего нет. Вы видите сами!

— Действительно, сударыня, у вас ничего нет. Я, с вашего разрешения, так и напишу, что имущества у вас никакого не оказалось.

— Да, да… напишите, — грустно улыбнулась вдова. — Мне так тяжело говорить об этом, но что же делать!

— Что же делать, сударыня, раз у вас действительно ничего нет.

— Теперь у меня вся надежда на эту пенсию, на эту лепту вдовицы.

— Честь имею…

— Благодарю вас.

Марья Николаевна томно улыбнулась, пожала руку приставу и пошла в свой розовый кабинетик тихо повдовствовать до обеда. Потому что к обеду будет много народу, и нужно хорошенько отдохнуть.

Примечания

1. Ярко-красное (оглушительно красное) (франц.) — тон помады.