ГАРШИНЪ, Всеволодъ Михайловичъ, изв. рус. писатель, авторъ ряда воен. разсказовъ: "Четыре дня", "Трусъ", "Денщикъ и офицеръ", "Изъ записокъ рядового Иванова". Род. 2 фвр. 1855 г. Отецъ Г. служилъ въ Глуховскомъ кирас. п. и изъ впечатлѣній дѣтства у будущаго писателя прочно сохранились въ памяти пост. кочевка съ полкомъ, поход. полков. обстановка: "огромные рыжіе кони и огромные люди въ латахъ, въ бѣлыхъ съ голубымъ колетахъ и волосатыхъ каскахъ". Семья Гаржиныхъ была военная: и отецъ, и дѣдъ со стороны матери, и ея братья были военными. Разсказы ихъ сильно дѣйствовали на мальчика, но впечатлѣнія отъ нихъ блѣднѣли предъ разсказами стар. инвалида-гусара, служившаго въ домѣ Гаршиныхъ. Съ этимъ старымъ служакой маленькій Г. свелъ дружбу и самъ рѣшилъ "идти воевать". Это желаніе столь сильно имъ овладѣло, что родителямъ пришлось запретить стар. гусару поддерживать геройскій духъ въ ребенкѣ; родители отдали его въ 7-ю Спб. г-зію (теперь 1-е реал. уч-ще), но хилый и слабый мальчикъ былъ полонъ и тамъ героич. мечтаній. Передъ самымъ окончаніемъ курса г-зіи, въ 1873 г., Г. заболѣлъ острымъ душевн. недугомъ и почти ½-г. пролежалъ въ больницѣ. Оправившись отъ него, Г. не только выдержалъ выпуск. экзамены, но и съ успѣхомъ сдалъ вступит. экзамены въ Горный институтъ (1874 г.). Онъ былъ уже на 2-мъ курсѣ, когда началась война Сербіи съ Турціей, и онъ рѣшилъ уѣхать на войну добровольцемъ, что, однако, не удалось. Будучи къ этому времени уже принципіал. прот-комъ войны, онъ б., однако, глубоко убѣжденъ въ томъ, что если война есть общенародное горе, общенар. страданіе, то каждый долженъ раздѣдятъ его наравнѣ съ другими. И когда 12 апр. 1877 г. послѣдовалъ Выс. манифестъ о войнѣ Россіи съ Турціей, Г. спѣшно выѣхалъ въ Кишиневъ. Зачисленный рядовымъ въ 138-й пѣх. Болховской п., онъ вмѣстѣ съ нимъ прошелъ черезъ всю Румынію. "Никогда, вспоминалъ потомъ Г., не было во мнѣ такого полн. душевн. спокойствія, мира съ самимъ собой и такого отношенія къ жизни, какъ тогда, когда я испытывалъ эти невзгоды и шелъ подъ пули убивать людей" ("Изъ воспоминаній ряд. Иванова"). Первое сраженіе, въ к-ромъ Г. принималъ непосред. участіе, произошло при д. Езерджи (оно описано Г. въ разсказѣ "Изъ воспоминаній ряд. Иванова"; оно же послужило ему фономъ для разсказа "Четыре дня на полѣ сраженія"). Въ слѣд. бою, при Аяслярѣ (описанъ въ оч. "Объ Аяслярскомъ дѣлѣ"), Г. б. раненъ пулей навылетъ въ лѣв. ногу, и въ приказѣ по полку б. отмѣчено что "рядовой изъ вольноопредѣляющихся Всеволодъ Г. примѣромъ личн. храбрости увлекъ своихъ товарищей въ атаку и тѣмъ способствовалъ успѣху дѣла". За Аяслярское дѣло Г. б. представленъ къ производству въ оф-ры и отправленъ для излеченія на родину, въ Харьковъ. Здѣсь въ госп-лѣ онъ набросалъ свой первый разсказъ ("Четыре дня"), задуманный еще въ Болгаріи и напечатанный въ октябр. кн. "Отеч. Записокъ" 1878 г. Онъ обратилъ общее вниманіе на молод. писателя. Послѣдовавшіе за нимъ разсказы ("Трусъ", "Происшествіе", "Встрѣча", "Художники", "Ночь" и др.) упрочили извѣстность Г. Писалъ онъ медленно, творч. работа стоила ему огром. нервн. напряженія и закончилась возвратомъ душев. недуга. Въ періодъ 1883—88 гг. имъ написаны: "Красный цвѣтокъ", "Записки рядового Иванова", "Надежда Николаевна", "Сигналъ" и "Сказаніе о гордомъ Аггеѣ". Послѣднія работы писались Г. уже въ подавленномъ состояніи. Тоска, безсонница и сознаніе невозм-сти продолжать такую жизнь не покидали его. Наканунѣ отъѣзда за границу, послѣ томительной ночи, проведенной безъ сна, Г. вышелъ изъ своей квартиры, прошелъ нѣск. ступенекъ по лѣстницѣ и бросился черезъ перила внизъ. 24 мрт. 1888 г. его не стало. Выдающееся мѣсто въ творчествѣ Г. занимаютъ его воен. разсказы, а въ нихъ преобладающее значеніе имѣетъ война, ея событія и ея психика. Теоретич. отношеніе къ войнѣ "гаршинскаго героя" — прямо отрицательное: война, по его убѣжденію, зло, и онъ относится къ ней съ "непосред. чувствомъ, возмущаемымъ массою пролитой крови" ("Трусъ"); война — "убійство" ("Четыре дня"), "дикая нечеловѣческая свалка". ("Изъ зап. ряд. Иванова"). Но въ то же время "война рѣшительно не даетъ" покоя гаршинскому герою ("Трусъ"). Воен. телеграммы производятъ на него "дѣйствіе гораздо болѣе сильное, чѣмъ на окружающихъ". Мысль его не находитъ поддержки въ чувствѣ. "Что-то, не подчиняющееся опредѣленію, сидитъ у меня внутри, обсуждаетъ мое положеніе и запрещаетъ мнѣ уклоняться отъ войны, какъ общаго горя, общаго страданія". Это рѣзкое раздвоеніе чувствъ и думъ гаршинскаго героя и героевъ его вообще необходимо имѣть въ виду, ибо оно — краеуг. камень всего ихъ міросозерцанія и источникъ многихъ кажущихся на перв. взглядъ непримиримыми противорѣчій. Чувство въ нихъ всегда активнѣе, чѣмъ мысль, и изъ него исходитъ жизненное творчество, а рефлектирующая мысль бьется въ силкахъ чувства, всегда глубоко искренняго, хотя и нѣсколько аффектированнаго. Единственно по чувству своей солидарности съ страдающими гаршинскій герой идетъ на войну, въ самое ея пекло, и оно же влечетъ его къ непосред. участію въ томъ, что его умъ еще недавно называлъ "человѣческой бойней". Въ бою имъ также владѣло новое, дотолѣ не испытанное еще чувство, не соотвѣтствовавшее его прежнимъ теоретич. разсужденіямъ: "Не было того физич. страха, какой овладѣваетъ человѣкомъ ночью, въ глухомъ переулкѣ, при встрѣчѣ съ грабителемъ; было полное ясное сознаніе неизбѣжности и близости смерти. И это сознаніе не останавливало людей, не заставляло ихъ думать о бѣгствѣ, а вело впередъ. Не проснулись кровожадные инстинкты, не хотѣлось идти впередъ, чтобы убить кого-нибудь, но было неотвратимое побужденіе идти впередъ во что бы то ни стало, и мысль о томъ, что нужно дѣлать во время боя, не выразилась бы словами: нужно убить, а скорѣе: нужно умереть". ("Изъ восп. ряд. Иванова", 9). Въ словахъ присяги "не щадя живота", при видѣ рядовъ "сумрачныхъ, готовыхъ къ бою людей", гаршинскій герой самъ почувствовалъ, что это — "не пустыя слова", "и безслѣдно исчезла предъ призракомъ смерти, глянувшей прямо въ глаза, и ѣдкая, рефлектирующая мысль о страхѣ, и боязнь. Страшное недавно стало неизбѣжнымъ, неотвратимымъ и не страшнымъ". Такъ "личное" растворяется на войнѣ въ общемъ, и большой внѣшній міръ поглощаетъ маленькое единоличное "я", — и этотъ психологич. процессъ прекрасно и тонко выявленъ въ воен. разсказахъ Г. Три томика произведеній Г., изъ к-рыхъ первые два появились при жизни писателя (т. 1, Спб., 1882, т. 2, Спб., 1887), выдержали рядъ изданій. Письма Г. къ матери съ театра войны изъ Болгаріи опубликованы въ журн. "Рус. Обозрѣніе", 1895 г., №№ 2—4. Памяти Г. посвящены два литер.-художеств. сборника: "Памяти В. М. Гаршина" и "Красный цвѣтокъ", Спб., 1889. (О Г., какъ о воен. писателѣ, см. статью В. А. Апушкина въ "Воен. Сб." за 1902 г. "Война 1877—78 гг. въ корреспонденціи и романѣ"; "О Г. по поводу войны" см. "Приаз. Край" 1895 г. № 93. О Г., какъ о человѣкѣ и писателѣ: К. К. Арсеньевъ, Критич. этюды; А. М. Скабичевскій, Сочиненія, т. I; Н. К. Михайловскій, Сочиненія, т. VI; С. А. Андреевскій, Литературные очерки; М. П. Протопоповъ, Литер.-крит. характеристики; Г. И. Успенскій, Сочиненія, т. XI, изд. Фукса).