ВИЛЬГЕЛЬМ II (Фридрих-Вильгельм-Виктор-Альберт), кор. прус. имп. герм., род. 27 янв. 1859 г., старший сын кронпринца, впоследствии имп., Фридриха III и принцессы Виктории Великобританской, получил необыч. для своего положения образование и воспитание — в частн. гимназии в Касселе и Боннском унив-те, где он проходил курс наук и вел жизнь наравне со своими товарищами, к-рым воспрещено б. именовать его "высочеством". 27 янв. 1877 г. В. б. произведен в подпоручики 1-го гв. пех. п., но одел оф. мундир и начал нести воен. службу лишь по окончании унив-та в 1879 г. В 1881 г. В. вступил в брак с дочерью герц. Фридриха Шлезвиг-Голштинского Викторией-Августой и 16 снт. 1885 г. б. назн. ком-ром гв. гус. п. (в Потсдаме). Заявив себя "солдатом от природы, как все бранденбуржцы", В. с чрезвычайной ревностью отдался службе: входил во все мелочи солдат. и офиц. жизни, лично выбирал подарки солдатам на елку и вообще тогда уже проявил ту активность и то стремление лично входить во всё, к-рые создали ему такую популярность, как имп-ру. Тогда же он проявил и стремление бороться с роскошью в офиц. среде и, оставшись верен ему до наст. времени, сразу же проявил больш. настойчивость. Запрещение им оф-рам своего полка посещать клубы с карт. игрой вызвало большое неудовольствие и дошло до имп. Вильгельма I, к-рый предложил своему внуку отменить его. В. твердо заявил ему, что своего распоряжения он не отменит, а если оно будет отменено помимо него, то оставит ком-ние пол-ком. 27 янв. 1888 г. В. б. произв. в г.-м. и назн. ком-ром 2-ой гв. пех. бр-ды.
Монарх-правитель. С карт. Н. Шмидт.
Расставшись с гусарами, он сохранил, однако, близкие к ним отношения и пользовался каждым случаем, чтобы закрепить их. Так, возвращаясь однажды с учения и заметив в улич. толпе одного из служивших при нём в полку гусар, теперь разносчика пива, В. остановил лошадь, пожал руку своего "старого товарища", справился о его делах и пригласил зайти к себе "поболтать". Факты подобного рода создали В. большую популярность в армии и народе. Наряду с воен. службой В. знакомился и с механизмом гражд. службы, для чего занимался в разл. канцеляриях Бранденбург. провинции. Еще 17 нбр. 1887 г. В. повелено б. подписывать за кронпринца бумаги в виду того, что отец его, неизлечимо больной, жил в Сан-Ремо и не мог заниматься делами. 9 мрт. 1888 г. скончался имп. Вильгельм, а 15 июня и Фридрих III. В. стал имп-ром и тотчас же обратился к армии с приказом, в к-ром высказал один из главнейших принципов своего упр-ния, многократно потом им повторенный: всегда и во всём опираться на армию. "Я и армия, — говорилось в этом приказе, — принадлежим друг другу; мы рождены друг для друга и будем друг за друга держаться и жить по Божьей воле, будь то мир или буря. За славу и честь армии я должен отвечать пред предками, которые смотрят на меня с того света". И чтобы оживить воспоминание о славн. прошлом Пруссии, он устроил у себя вечер памяти Фридриха II Вел., на подобие тех музык. вечеров, к-рые устраивались когда-то коронован. другом Вольтера в Сан-Суси. Все присутствовавшие на вечере б. одеты в костюмы Фридрих. эпохи, и сам имп. В., подобно Фридриху, играл в квартете на флейте. Однако, воинствен. тон его первого приказа по армии смутил многих, и даже Бисмарка, под влиянием к-раго составлена б. тронная речь В., звучавшая более миролюбиво. В ней В. заявил 25 июня 1888 г. парл-ту, что "употреблять воен. силу для наступат. войны не соответствует его намерениям. Германия не нуждается более ни в новой славе, ни в новых завоеваниях, т. к. она уже завоевала себе значение независимой нации". Это первое столкновение с Бисмарком, в к-ром В. уступил, решило судьбу старого "творца Германии". Две столь ярко выраженные индивидуальности, при огромн. различии их возраста и опыта, не могли, конечно, ужиться вместе у руля госуд. корабля. Бисмарк, считая дело создания Герм. империи законченным и положение её среди европ. держав упроченным, думал лишь о внутр. её устройстве и видел врага лишь в социализме; В. был более чувствителен к голосам о реванше, несшимся из Франции (Буланже) и, не вполне еще оценивая значение социализма, к-рый он ныне так ненавидит, полагал, что борьба с ним не сложна, стоит только ему, имп-ру, сказать депутации рабочих: — "Я с большим интересом отношусь к рабочим и убеждаю вас воздержаться от каких бы то ни было соглашений с политич. партиями и в особенности с социалистами. Если же я увижу, что беспорядки среди вас продолжаются и принимают социалист. характер, я немедленно употреблю самые строгия меры. Власть прав-ства огромна, и безжалостно будет расстрелян всякий, кто попытается ей сопротивляться"... А фабрикантам-хозяевам сказать: "Весьма естественно, что каждый стремится возможно лучше обсзпечить себе средства существования... Я прошу вас, господа, каждый раз, когда возникают конфликты, серьезно обсудить положение и найти способ для предотвращения на будущее время недоразумений". Бисмарк был против подобного личн. вмешательства верхов. власти в раб. вопрос, но В. на этот раз не внял совету старого канцлера и стал проводить свою политику борьбы с социализмом. Бисмарку пришлось сойти со сцены (1890 г.). Оставшись один "на мостике госуд. корабля", В., сравнивавший себя с вахтен. оф-ром, писал гр. Шлитцу по поводу этого события: "дорога остается прежняя, но теперь полным ходом вперед". В начавшейся единоличной борьбе В. с социализмом он скоро убедился в тщете своих расчетов авторитетом своей личности и слова разрубить гордиев узел сложных и противоречивых интересов хозяев и работников. Социализм в Германии за время царст-ния В. II вырос и окреп до небывалых размеров: в 1890 г. соц-стам принадлежало 35 мест в рейхстаге, в 1903 г. — уже 81; в 1903 г. за социал. деп-тов было подано 3.010,771 голос, в 1907 г. — 3.250.000. Видя неуспех не только своих личн. средств борьбы с социал. революцией, но и средств законодательных (страхование рабочих, ограничение числа раб. часов, развитие фабрич. инспекции и т. п.), В. всё чаще ищет в армии опоры для борьбы с этим внутр. врагом. Он то и дело обращается к ней с призывом помочь ему. Еще в нбр. 1891 г. он сказал войскам Потсдам. г-зона: — "Вы клялись мне в верности, это значит, что вы отдали мне свое тело и душу: у вас д. б. только один враг, и этот враг — в то же время и мой враг. При нынешних происках социалистов может случиться, что я прикажу вам стрелять в ваших родственников, в братьев и даже в родителей, — от чего, конечно, да избавит вас Бог, — но и тогда вы должны следовать моим приказаниям". Тот же смысл кроется в речи В., произнесенной им в 1910 г. в том же Потсдаме при приведении к присяге новобранцев. Подчеркнув важн. в госуд. отношении значение солд. звания и лежащую на нём ответств-сть, он сказал, что от них требуется безусловное подчинение воле главы вооруж. сил, что они должны радостно и с готовностью исполнять все повеления высш. руководителя, что при этом нет места колебаниям между чувством, совестью и долгом, как солдат, так и глава армии, одинаково ответственны перед отечеством за охрану его, и что это сознание ответств-сти д. побудить солдата к богобоязн. и нравств. образу жизни. "Плохой христианин не м. б. храбрым человеком, не м. б. прус. солдатом и не м. исполнить всё то, что требуется от солдата", — сказал В. новобранцам 1897 г. Стремясь удержать в рядах офиц. к-са представителей консерват. сословия, — дворянства и офиц. семей, связанных с армией наследств. боев. традициями, к-рых дороговизна жизни побуждает избирать другие роды деят-сти, — В. ведеть постоян. борьбу с роскошью офиц. жизни, лично посещая офиц. казино и требуя в них для себя простого обеда и вин отечеств. производства. Другим злом, ослаблявшим к-с оф-ров, было сильное развитие дуэлей. В 1895 г. приказом по армии В. высказал пожелание, чтобы оф-ры за разрешением ссор и недоразумений обращались к суду чести и, т. обр., ставил дуэль под контроль товарищ. среды. Т. к. это мало помогло, то 1 янв. 1897 г. воен. кабинетом имп-ра обращено б. внимание ком-ров частей на необходимость принять решит. меры к сокращению числа поединков, и в результате число их действ-но сократилось: в 1897 г. их было 4, в 1898 г. — 3. Тогда же (1895 г.) б. строго воспрещено ставить выбор оф-ров запаса в зависимость от их взглядов на дуэль. В то же время, всячески улучшая быт н. ч., В. энергично борется с другим злом армии, создавшим ей одно время печальную известность, — жестоким обращением с н. ч. Видя в нём благодарную почву для социал. пропаганды, В. борется с ним "при помощи самих н. ч.", к-рым повелено "строжайше внушить" — о каждом случае дурного обращения со стороны начальств. лиц тотчас же заявлять в установлен. порядке (пр. воен. мин-ра 19 авг. — 1 снт. 1909 г.). Первыми крупн. воен. мероприятиями В. II были: введение 2-лет. срока службы под знаменами и реформа воен. судопр-ства. Обе эти меры явились как бы уступкою обществ. мнению, ибо первая из них встретила сильную оппозицию со стороны герм. генералитета, опиравшегося в этом случае на слова самого имп-ра, что он предпочитает небольшую по численности, но хорошо обучен. армию. Однако, и при 2-лет. сроке службы герм. армия заслужила репутацию образцовой и действ-но послужила образцом при реорг-ции армий турецкой и японской. Лишь в самое посл. время (1910—11 г.) стали говорить, что "герм. армия уже не та во всех отношениях совершен. машина, к-рая в течение 40 л. вызывала всеобщее удивление и подражание", и что на понижение её качеств повлияли огром. расходы (до 220 мил. р. в год) на создание флота, к-рый явился предметом наиб. забот В. II. Действ-но, ни в одной отрасли полит. жизни личное влияние его не проявилось с такой силой, как в деле создания герм. морск. мощи. Только энергии, упорству и силе воли своего имп-ра Германия обязана прекрасными верфями, портами и примор. кр-стями и сильным флотом. До фр.-прус. войны 1870—71 гг. в Германии не существовало кораблестр. бюро (Konstruktionsbureau), и первые бронир. фрегаты б. куплены во Франции и Англии; частн. верфи в Данцпге, Штетине (общ. "Вулкан") и Гардене ("Сев.-Герм. Ллойд") могли строить только корветы и канон. лодки малого тоннажа, госуд. верфи в Вильгельмсгафене и Киле только еще строились. Но уже 23 снт. 1890 г., открывая порт в Штетине, В. II произносит новое для Германии слово: "Наша будущность на воде", и это становится лозунгом как его лич. деят-сти, так и всего герм. народа, во имя какового в нём д. смолкнуть все партийные расчеты и страсти. Сам он с присущей ему экспансивностью отдается теорет. и практич. изучению мор. дела: составляет сравнит. таблицы мор. сил европ. держав, изучает мор. программы, принимает лич. участие в работах создан. им кораблестроит.-технич. общества, составляет проекты мор. судов, руководит маневрами флота, инспектирует мор. учреждения, поощряет торг. судостроение и рядом торг. договоров содействует мор. торговле Германии. "Трезубец Нептуна д. б. в наших руках", — говорит он громко, на весь свет, в одной из своих речей, "Я не успокоюсь, пока не поставлю флот на высоту армии", пишет он брату, пр. Генриху, в 1897 г. "Что мой дед сделал для армии, я сделаю для флота", — заявляет он в трон. речи 1 янв. 1900 г. при внесении в рейхстаг больш. мор. программы. "Navigare necesse est, vivere non est necesse" ("плавать необходимо, но жить не необходимо"), — говорит он в кругу своих приближенных, и яхта "Гогенцолерн" делается второй его резиденцией. На ней он объехал вокругь всей Европы, заходил в Зол. Рог и Сирийские гавани, на ней он ежегодно отдыхает в шхерах Норвегии, на ней происходять свидания его с иностр. государями и делается политика; на палубе этой яхты он выступает в воскресные дни в роли проповедника, и с неё же звучала во время боксер. восстания в Китае сильная речь "о брониров. кулаке" для Европы. Сначала мор. политика В. встречает недоверие и оппозицию в народе и рейхстаге. Но он не смущается этим и проявляет огромную настойчивость. Когда в 1897 г. рейхстаг знач-но сократил мор. строит. программу, он обращается к нации с лично составленным им воззванием, доказывая необходимость планомерн. мор. судостроения. Деп-там рейхстага он говорит в 1900 г.: "Герм. империя стала мировой державой; в самых отдален. частях земного шара живут тысячи наших земляков; герм. капиталы, герм. знания, герм. предприимчивость стремятся за океан, — на вас лежит несомненная обязанность помочь мне связать это великое герм. гос-тво с нашим родным". Вильгельмъ II, король прусскій, императоръ германскій. Промышленникам Крефельда он внушает в 1902 г.: "Для вас д. явиться необходимостью сильный флот, к-рый будет могучей защитой торг. судов, чтобы вы могли спокойно повсюду продавать продукты своего производства". Он заражаеть Германию идеей: "Deutschland uber alles", он прельщает их горделивою мечтою о Германии — мировой державе и сламывает оппозицию, равнодушие и недоверие. 14 июня 1900 г. рейхстагь принимает мор. программу В., рассчитанную на 16 л. За этот период герм. флот д. возрасти до 34 лин. к-блей, 8 бр. крейсеров, 24 крейсера и 80 миноносцев. Присутствуя лично на спуске каждого нов. к-бля, В. приветствует его словами: — "Vivat sequens!" (да здравствуеть следующий). Наряду с этою неустан. страстн. деят-стью по созданию флота В. ищет для Германии повсюду мор. колоний. В Китае он спешно занимает Киао-Чао, но ведет там осторожную политику, предоставляя России "вынимать каштаны из огня" желтой опасности и вовремя отказывается от колоний на Тихом Океане. Чтобы укрепиться на малоазиат. побережье, он посещает лично Абдул-Гамида и, называя этого "кровавого султана" своим другом, добивается концессии на постройку Багдад. ж. д., чтобы выйти к берегам Персид. залива. Он смело заявляет перед Францией свои права на Марокко и, никогда не доводя дела до войны, не отступает перед возможностью её. Призрак войны составляет как бы тень В., отбрасываемую им всюду и всегда, во всех его речах и делах. Так, нарисовав известную аллегорич. картину "Народы Европы, берегите свои священнейшие блага", он поручает своему представителю на Гаагской конф-ции 1900 г., полк. Шварцкопфу, высказаться против ограничения вооружений, — и тем еще более укрепляет общее мнение, что "императорь В. II хочет войны". Действительно, только военной славы недостает его царст-нию, только лавров полк-дца не хватает в том венке его личных качеств и талантов, к-рые он стремится проявить как государь, политик, оратор, художник, композитор. Война, как крупное явление в историч. жизни народа, как красочное зрелище, как обширное поприще для проявления ума, энергии и воли, как азартная игра, как вызов судьбе, несомненно увлекает такого романтика и мистика по натуре, как В. II. Он не может оставаться равнодушным к "звону мечей" и грому пушек, где бы они ни звенели и ни гремели. На чьей стороне правда, — его не интересует. Его возбуждает самый шум войны, и он, приветствуя буров в начатой ими войне против англ. владычества, в то же время составляет для Англии план покорения Трансвааля. В 1900 г., во время боксерск. восстания в Китае, он стремится назначением своего фельдм. гр. Вальдерзее гл-щим международным корпусом войск предоставить Германии первенств. роль в подавлении его. В Альдершоте (6 авг. 1889 г.) он восхищается англ. войсками и напоминает, что "при Мальплаке и Ватерлоо немцы и англичане дрались рядом", а в 1892 г. он уже грозит англичанам: "Наш флот еще мал в сравнении с флотом наших врагов, но его сила в его дисциплине". Выйдя победителем из целого ряда острых политич. конфликтов и тамож. войн с Россией, Францией, Англией, Бельгией и даже Венецуэлой, не обнажая меча, исключ-но путем искус. дипломатии, В. в то же время открыто заявляет (1 янв. 1900 г.), что "когда на этом свете хочешь чего-либо добиться, перо бессильно, если его не поддерживает меч". Получив от своего умирающего деда имп. Вильгельма I заповедь "всегда считаться с русским императором", В. II своеобразно выполняет ее в том смысле, что считается с Россией, как силой, к-рую в интересах Германии надо лишь ослаблять. Он посещает ее впервые в 1888 и 1890 гг., но свидания эти ведугь не к сближению, а к разъединению. В. II отказывается возобновить секретное рус.-герм. соглашение, срок к-раго кончается в 1890 г., и скрепляет "тройствен. союз" против России, к-рая, в свою очередь, страхует себя от него союзом с Францией. Только через 6 лет В. изъявляет желание снова сблизиться с Россией. Он снова посещает Россию в 1897, 1901 и 1902 гг. и, покидая в последний из этих годов ревел. рейд после смотра рус. флоту, раскрывает свою политику в прощальном сигнале: "Адмирал морей западных приветствует Адмирала морей восточных". Это — приглашение России на Д. Восток. В 1904 г. он заключает с Россией торг. договор на 10 л., в к-ром оч. выгодные для герм. торговли и промышл-сти условия компенсируются политикой свобод. рук России в Манчжурии. Это приводит к возбуждению против России С.-А. С. Штатов и Англии, которые и дают Японии финансовую возможность для войны с нами. Рус.-яп. война дает Германии возм-сть использовать на заказах рус. прав-ства все выгоды торг. договора 1904 г. и облегчает ей свободу политики в Европе. Гарантируя России безопасность её зап. гр-цы и тем представляя ей возм-сть использовать воен. средства погранич. округов, В. высадкой в Марокко наносит политич. удар нашей союзнице Франции. Чувствуя, что двойствен. политика его не способствует усилению симпатий России к Германии, он подогревает их наградой ген. Стесселю высш. воен. ордена за геройск. оборону П.-Артура и называет его "героем, которым восхищается весь мир", — особенно же он и его армия. Мукденская же катастрофа дает ему повод сказать 6 мая в Страсбурге своим оф-рам, что "русская армия была ослаблена безнравственностью и пьянством". И он тут же подводит итог достигнутым успехам: "Теперь, — заключает он свою речь, — когда Россия обнаружила свою слабость перед желтою опасностью, Германия должна выступить против неё", — иначе говоря, он является гегемоном Европы в охране её священнейших благ. При начатии переговоров о мире между Россией и Японией, через 2½ мес. после произнесения этой речи (23 июля 1905 г.), В. является в Россию (в Биорке) уже в роли друга и советника. В разгар нашей внутрен. политич. смуты он встречается с Государем Императором в Свинемюнде (3—6 авг. 1907 г.), а в 1908 г., после свидания нашего Государя в Ревеле с англ. королем Эдуардом VII, он обращается в Дёборитце (14 июня 1908 г.) к своим оф-рам с словами: "Нас хотят окружить, — пускай, мы сумеем встретить". Но через год, 17 июня 1909 г., В. сам едет в Ревель, 7 авг. снова видится с нашим Государем в Киде, 4 нбр. 1910 г. встречается с Ним же в Потсдаме, — и в результате является соглашение о разграничении сфер ж.-д. строительства на Бл. Востоке: Россия обязуется или сама построить линию Ханекен-Тегеран, или передать концессию на нее Германии. Германия же отказывается от ветки Багдад. ж. д. в сторону Кавказа. Последним крупным политич. успехом В. II является франко-герм. соглашение о Марокко и Конго, подписанное 22 окт. (4 нбр.) 1911 г., по к-рому Германия получает тер-рию в 300 т. кв. клм. с населением в 1½ мил. Оценивая этот исход бескровной борьбы за Марокко, тянувшейся с 1904 г., одна из нем. газет характерно объясняет его: "Никто не может серьезно предполагать, чтобы без поднятия герм. флага (на канон. "Пантера") пред Агадиром, Германия добилась уступок". Это признание как нельзя лучше объясняет политику В. II и его личн. характер. Полный творческ. замыслов, направленных к превращению Германии в мировую державу и созданию ей первенствующего положения, он отдается осуществлению их с энергией, не ослабевающей вот уже на протяжени 20 слишком лет его царст-ния. Он служит им прежде всего своим темпераментом, своими разносторонними дарованиями, беспрестанно меняя орудия борьбы, постоянно нащупывая пульс эпохи, учитывая все производные прогресса — духовного и материального, требуя служения им религии, науки, искусства, торговли и промышленности. Поклонник идеализма, "к-рый есть лучший оплот в борьбе с материалистической концепцией современной рационалистической мысли", он ценит только материальное и стремится только к нему. Отправившись в Палестину, чтобы там у Гроба Господня призвать мир к ограничению милитаризма, онь высказывается за него, как только другие предвосхищают его мысль. Романтик, отдающийся впечатлению прекрасного, высокого, героического, весь находящийся во власти историч. традиций и преданий, он трезво и практично учитывает с пользой для своей Германии все эти традиции и личные порывы настроения. Мистик, в религиозном порыве приносящий в Аахене (1902 г.) "к подножию креста" всю Герм. империю, весь "народ, свою армию" и ставящий всё это "под защиту того, о ком ап. Павел сказал, что нет иного спасения как только в имени Христа", — он верит в силу "бронированного кулака" и в своей политике не блюдет строгой морали, ведя всегда двойную игру и таксируя свою дружбу и услугу. Монархист, убежденный, что служит орудием Господа Бога, и что "солдат и армия, а не решения парламента создали Германию", — он добросовестно исполняет свои конституцион. обязательства, когда же темперамент увлекает его за пределы конституцион. такта (1908 г. — интервью с сотрудником "Daily Telegraph"), он имеет мужество признаться в этом и дать торжеств. обещание "обеспечить устойчивость импер. политики путем соблюдения конституц. ответ-ности". В одном он целостен — это в возрении на монархов, как на единств. вершителей судеб народов и творцов историч. событий. Это воззрение как нельзя более отвечает его энерг. натуре, экспансив. характеру и сильн. темпераменту. Не в его натуре оставаться лишь зрителем событий, быть лишь судьей их, хотя бы и верховным. На маневрах своих войск он не только присутствует, но и выступает в роли то "посредника", то начальника какой-либо группы войск (так было в 1903 г.). Когда после дипломатических демонстраций в Тулоне и Кронштадте на политич. горизонте появился призрак войны, Б. в дружеском кругу заявил, что, если война вспыхнет, он сам поведет свою армию против Франции. Слова эти стали известны за пределами этого круга, их припомнили в дни конфликта с Францией из-за Марокко и на страницах газ. "Zukunft" подверглись комментариям, сущность к-рых сводится к тому, что В. много читает по военному делу, тщательно изучает Фридриха II, Наполеона и Мольтке, неутомимо проверяет свои идеи на полях Дёборитца, знает армию, и армия знает его, но импульсивность его натуры может повести к вмешательству в ход событий и дать им роковой оборот. Та же импульсивность натуры В. увлекает его нередко в кипень парламент. борьбы, причем он не щадит своей личности. Было бы, однако, ошибочно думать, что воинств. тон и смысл его речей лишь проявления экспансивности. Разрешение кризиса из-за Марокко свидетельствует, что воинств. слова свои он готов закрепить и делом, что искусство и осторожность в политике м. быстро смениться отважной решимостью. Имп. В. II состоит шефом 85-го пех. Выборгского п. (с 6 мая 1884 г.) и 13-го гус. Нарвского п. (с 29 авг. 1901 г.). (Liman, Der Kaiser, Berl., 1904; ***, Der Kaiser, Die Kultur u. Die Kunst, Münch., 1904; Reventlow, Kais. W. II u. Die Bysantiner, Münch, 1907; Schwanseher, Unser K. u. sein Volk, Leipz., 1906; Rehtwisch, Unser Kaiser, 1910; Kaiserreden, Reden u. Erlasse, Briefe mit Telegramme K. W. II, 1902; R. Martin, Deutsche Machthaber, Berl., 1910; Schiemann, Deutschland u. Die grosse Politik 1900—10, Berl., 1911; R Martin, Die wirtschaftliche Krisis Der Gegenwart, Leipz., 1907; E. Beich, La vanité allemande, Lond.; Lichtenberger, L’Allemagne moderne, Paris, 1903; Voelcker, Die Deutsche Volkswirtschaft im Kriegsfall, Leipz., 1907; Martin, K. W. II u. K. Edward VII, Berl, 1907; J. Arren, Guillaume II, Paris, 1911; Alf. Fried, Der Kaiser u. Der Weltfrieden, Berl, 1910).
Гроза с Востока! Народы Европы, берегите свои священнейшие блага!
Вильгельмъ II, король прусскій, императоръ германскій. Промышленникам Крефельда он внушает в 1902 г.: "Для вас д. явиться необходимостью сильный флот, к-рый будет могучей защитой торг. судов, чтобы вы могли спокойно повсюду продавать продукты своего производства". Он заражаеть Германию идеей: "Deutschland uber alles", он прельщает их горделивою мечтою о Германии — мировой державе и сламывает оппозицию, равнодушие и недоверие. 14 июня 1900 г. рейхстагь принимает мор. программу В., рассчитанную на 16 л. За этот период герм. флот д. возрасти до 34 лин. к-блей, 8 бр. крейсеров, 24 крейсера и 80 миноносцев. Присутствуя лично на спуске каждого нов. к-бля, В. приветствует его словами: — "Vivat sequens!" (да здравствуеть следующий). Наряду с этою неустан. страстн. деят-стью по созданию флота В. ищет для Германии повсюду мор. колоний. В Китае он спешно занимает Киао-Чао, но ведет там осторожную политику, предоставляя России "вынимать каштаны из огня" желтой опасности и вовремя отказывается от колоний на Тихом Океане. Чтобы укрепиться на малоазиат. побережье, он посещает лично Абдул-Гамида и, называя этого "кровавого султана" своим другом, добивается концессии на постройку Багдад. ж. д., чтобы выйти к берегам Персид. залива. Он смело заявляет перед Францией свои права на Марокко и, никогда не доводя дела до войны, не отступает перед возможностью её. Призрак войны составляет как бы тень В., отбрасываемую им всюду и всегда, во всех его речах и делах. Так, нарисовав известную аллегорич. картину "Народы Европы, берегите свои священнейшие блага", он поручает своему представителю на Гаагской конф-ции 1900 г., полк. Шварцкопфу, высказаться против ограничения вооружений, — и тем еще более укрепляет общее мнение, что "императорь В. II хочет войны". Действительно, только военной славы недостает его царст-нию, только лавров полк-дца не хватает в том венке его личных качеств и талантов, к-рые он стремится проявить как государь, политик, оратор, художник, композитор. Война, как крупное явление в историч. жизни народа, как красочное зрелище, как обширное поприще для проявления ума, энергии и воли, как азартная игра, как вызов судьбе, несомненно увлекает такого романтика и мистика по натуре, как В. II. Он не может оставаться равнодушным к "звону мечей" и грому пушек, где бы они ни звенели и ни гремели. На чьей стороне правда, — его не интересует. Его возбуждает самый шум войны, и он, приветствуя буров в начатой ими войне против англ. владычества, в то же время составляет для Англии план покорения Трансвааля. В 1900 г., во время боксерск. восстания в Китае, он стремится назначением своего фельдм. гр. Вальдерзее гл-щим международным корпусом войск предоставить Германии первенств. роль в подавлении его. В Альдершоте (6 авг. 1889 г.) он восхищается англ. войсками и напоминает, что "при Мальплаке и Ватерлоо немцы и англичане дрались рядом", а в 1892 г. он уже грозит англичанам: "Наш флот еще мал в сравнении с флотом наших врагов, но его сила в его дисциплине". Выйдя победителем из целого ряда острых политич. конфликтов и тамож. войн с Россией, Францией, Англией, Бельгией и даже Венецуэлой, не обнажая меча, исключ-но путем искус. дипломатии, В. в то же время открыто заявляет (1 янв. 1900 г.), что "когда на этом свете хочешь чего-либо добиться, перо бессильно, если его не поддерживает меч". Получив от своего умирающего деда имп. Вильгельма I заповедь "всегда считаться с русским императором", В. II своеобразно выполняет ее в том смысле, что считается с Россией, как силой, к-рую в интересах Германии надо лишь ослаблять. Он посещает ее впервые в 1888 и 1890 гг., но свидания эти ведугь не к сближению, а к разъединению. В. II отказывается возобновить секретное рус.-герм. соглашение, срок к-раго кончается в 1890 г., и скрепляет "тройствен. союз" против России, к-рая, в свою очередь, страхует себя от него союзом с Францией. Только через 6 лет В. изъявляет желание снова сблизиться с Россией. Он снова посещает Россию в 1897, 1901 и 1902 гг. и, покидая в последний из этих годов ревел. рейд после смотра рус. флоту, раскрывает свою политику в прощальном сигнале: "Адмирал морей западных приветствует Адмирала морей восточных". Это — приглашение России на Д. Восток. В 1904 г. он заключает с Россией торг. договор на 10 л., в к-ром оч. выгодные для герм. торговли и промышл-сти условия компенсируются политикой свобод. рук России в Манчжурии. Это приводит к возбуждению против России С.-А. С. Штатов и Англии, которые и дают Японии финансовую возможность для войны с нами. Рус.-яп. война дает Германии возм-сть использовать на заказах рус. прав-ства все выгоды торг. договора 1904 г. и облегчает ей свободу политики в Европе. Гарантируя России безопасность её зап. гр-цы и тем представляя ей возм-сть использовать воен. средства погранич. округов, В. высадкой в Марокко наносит политич. удар нашей союзнице Франции. Чувствуя, что двойствен. политика его не способствует усилению симпатий России к Германии, он подогревает их наградой ген. Стесселю высш. воен. ордена за геройск. оборону П.-Артура и называет его "героем, которым восхищается весь мир", — особенно же он и его армия. Мукденская же катастрофа дает ему повод сказать 6 мая в Страсбурге своим оф-рам, что "русская армия была ослаблена безнравственностью и пьянством". И он тут же подводит итог достигнутым успехам: "Теперь, — заключает он свою речь, — когда Россия обнаружила свою слабость перед желтою опасностью, Германия должна выступить против неё", — иначе говоря, он является гегемоном Европы в охране её священнейших благ. При начатии переговоров о мире между Россией и Японией, через 2½ мес. после произнесения этой речи (23 июля 1905 г.), В. является в Россию (в Биорке) уже в роли друга и советника. В разгар нашей внутрен. политич. смуты он встречается с Государем Императором в Свинемюнде (3—6 авг. 1907 г.), а в 1908 г., после свидания нашего Государя в Ревеле с англ. королем Эдуардом VII, он обращается в Дёборитце (14 июня 1908 г.) к своим оф-рам с словами: "Нас хотят окружить, — пускай, мы сумеем встретить". Но через год, 17 июня 1909 г., В. сам едет в Ревель, 7 авг. снова видится с нашим Государем в Киде, 4 нбр. 1910 г. встречается с Ним же в Потсдаме, — и в результате является соглашение о разграничении сфер ж.-д. строительства на Бл. Востоке: Россия обязуется или сама построить линию Ханекен-Тегеран, или передать концессию на нее Германии. Германия же отказывается от ветки Багдад. ж. д. в сторону Кавказа. Последним крупным политич. успехом В. II является франко-герм. соглашение о Марокко и Конго, подписанное 22 окт. (4 нбр.) 1911 г., по к-рому Германия получает тер-рию в 300 т. кв. клм. с населением в 1½ мил. Оценивая этот исход бескровной борьбы за Марокко, тянувшейся с 1904 г., одна из нем. газет характерно объясняет его: "Никто не может серьезно предполагать, чтобы без поднятия герм. флага (на канон. "Пантера") пред Агадиром, Германия добилась уступок". Это признание как нельзя лучше объясняет политику В. II и его личн. характер. Полный творческ. замыслов, направленных к превращению Германии в мировую державу и созданию ей первенствующего положения, он отдается осуществлению их с энергией, не ослабевающей вот уже на протяжени 20 слишком лет его царст-ния. Он служит им прежде всего своим темпераментом, своими разносторонними дарованиями, беспрестанно меняя орудия борьбы, постоянно нащупывая пульс эпохи, учитывая все производные прогресса — духовного и материального, требуя служения им религии, науки, искусства, торговли и промышленности. Поклонник идеализма, "к-рый есть лучший оплот в борьбе с материалистической концепцией современной рационалистической мысли", он ценит только материальное и стремится только к нему. Отправившись в Палестину, чтобы там у Гроба Господня призвать мир к ограничению милитаризма, онь высказывается за него, как только другие предвосхищают его мысль. Романтик, отдающийся впечатлению прекрасного, высокого, героического, весь находящийся во власти историч. традиций и преданий, он трезво и практично учитывает с пользой для своей Германии все эти традиции и личные порывы настроения. Мистик, в религиозном порыве приносящий в Аахене (1902 г.) "к подножию креста" всю Герм. империю, весь "народ, свою армию" и ставящий всё это "под защиту того, о ком ап. Павел сказал, что нет иного спасения как только в имени Христа", — он верит в силу "бронированного кулака" и в своей политике не блюдет строгой морали, ведя всегда двойную игру и таксируя свою дружбу и услугу. Монархист, убежденный, что служит орудием Господа Бога, и что "солдат и армия, а не решения парламента создали Германию", — он добросовестно исполняет свои конституцион. обязательства, когда же темперамент увлекает его за пределы конституцион. такта (1908 г. — интервью с сотрудником "Daily Telegraph"), он имеет мужество признаться в этом и дать торжеств. обещание "обеспечить устойчивость импер. политики путем соблюдения конституц. ответ-ности". В одном он целостен — это в возрении на монархов, как на единств. вершителей судеб народов и творцов историч. событий. Это воззрение как нельзя более отвечает его энерг. натуре, экспансив. характеру и сильн. темпераменту. Не в его натуре оставаться лишь зрителем событий, быть лишь судьей их, хотя бы и верховным. На маневрах своих войск он не только присутствует, но и выступает в роли то "посредника", то начальника какой-либо группы войск (так было в 1903 г.). Когда после дипломатических демонстраций в Тулоне и Кронштадте на политич. горизонте появился призрак войны, Б. в дружеском кругу заявил, что, если война вспыхнет, он сам поведет свою армию против Франции. Слова эти стали известны за пределами этого круга, их припомнили в дни конфликта с Францией из-за Марокко и на страницах газ. "Zukunft" подверглись комментариям, сущность к-рых сводится к тому, что В. много читает по военному делу, тщательно изучает Фридриха II, Наполеона и Мольтке, неутомимо проверяет свои идеи на полях Дёборитца, знает армию, и армия знает его, но импульсивность его натуры может повести к вмешательству в ход событий и дать им роковой оборот. Та же импульсивность натуры В. увлекает его нередко в кипень парламент. борьбы, причем он не щадит своей личности. Было бы, однако, ошибочно думать, что воинств. тон и смысл его речей лишь проявления экспансивности. Разрешение кризиса из-за Марокко свидетельствует, что воинств. слова свои он готов закрепить и делом, что искусство и осторожность в политике м. быстро смениться отважной решимостью. Имп. В. II состоит шефом 85-го пех. Выборгского п. (с 6 мая 1884 г.) и 13-го гус. Нарвского п. (с 29 авг. 1901 г.). (Liman, Der Kaiser, Berl., 1904; ***, Der Kaiser, Die Kultur u. Die Kunst, Münch., 1904; Reventlow, Kais. W. II u. Die Bysantiner, Münch, 1907; Schwanseher, Unser K. u. sein Volk, Leipz., 1906; Rehtwisch, Unser Kaiser, 1910; Kaiserreden, Reden u. Erlasse, Briefe mit Telegramme K. W. II, 1902; R. Martin, Deutsche Machthaber, Berl., 1910; Schiemann, Deutschland u. Die grosse Politik 1900—10, Berl., 1911; R Martin, Die wirtschaftliche Krisis Der Gegenwart, Leipz., 1907; E. Beich, La vanité allemande, Lond.; Lichtenberger, L’Allemagne moderne, Paris, 1903; Voelcker, Die Deutsche Volkswirtschaft im Kriegsfall, Leipz., 1907; Martin, K. W. II u. K. Edward VII, Berl, 1907; J. Arren, Guillaume II, Paris, 1911; Alf. Fried, Der Kaiser u. Der Weltfrieden, Berl, 1910).
.jpg)
.jpg)
Вильгельмъ II, король прусскій, императоръ германскій. Промышленникам Крефельда он внушает в 1902 г.: "Для вас д. явиться необходимостью сильный флот, к-рый будет могучей защитой торг. судов, чтобы вы могли спокойно повсюду продавать продукты своего производства". Он заражаеть Германию идеей: "Deutschland uber alles", он прельщает их горделивою мечтою о Германии — мировой державе и сламывает оппозицию, равнодушие и недоверие. 14 июня 1900 г. рейхстагь принимает мор. программу В., рассчитанную на 16 л. За этот период герм. флот д. возрасти до 34 лин. к-блей, 8 бр. крейсеров, 24 крейсера и 80 миноносцев. Присутствуя лично на спуске каждого нов. к-бля, В. приветствует его словами: — "Vivat sequens!" (да здравствуеть следующий). Наряду с этою неустан. страстн. деят-стью по созданию флота В. ищет для Германии повсюду мор. колоний. В Китае он спешно занимает Киао-Чао, но ведет там осторожную политику, предоставляя России "вынимать каштаны из огня" желтой опасности и вовремя отказывается от колоний на Тихом Океане. Чтобы укрепиться на малоазиат. побережье, он посещает лично Абдул-Гамида и, называя этого "кровавого султана" своим другом, добивается концессии на постройку Багдад. ж. д., чтобы выйти к берегам Персид. залива. Он смело заявляет перед Францией свои права на Марокко и, никогда не доводя дела до войны, не отступает перед возможностью её. Призрак войны составляет как бы тень В., отбрасываемую им всюду и всегда, во всех его речах и делах. Так, нарисовав известную аллегорич. картину "Народы Европы, берегите свои священнейшие блага", он поручает своему представителю на Гаагской конф-ции 1900 г., полк. Шварцкопфу, высказаться против ограничения вооружений, — и тем еще более укрепляет общее мнение, что "императорь В. II хочет войны". Действительно, только военной славы недостает его царст-нию, только лавров полк-дца не хватает в том венке его личных качеств и талантов, к-рые он стремится проявить как государь, политик, оратор, художник, композитор. Война, как крупное явление в историч. жизни народа, как красочное зрелище, как обширное поприще для проявления ума, энергии и воли, как азартная игра, как вызов судьбе, несомненно увлекает такого романтика и мистика по натуре, как В. II. Он не может оставаться равнодушным к "звону мечей" и грому пушек, где бы они ни звенели и ни гремели. На чьей стороне правда, — его не интересует. Его возбуждает самый шум войны, и он, приветствуя буров в начатой ими войне против англ. владычества, в то же время составляет для Англии план покорения Трансвааля. В 1900 г., во время боксерск. восстания в Китае, он стремится назначением своего фельдм. гр. Вальдерзее гл-щим международным корпусом войск предоставить Германии первенств. роль в подавлении его. В Альдершоте (6 авг. 1889 г.) он восхищается англ. войсками и напоминает, что "при Мальплаке и Ватерлоо немцы и англичане дрались рядом", а в 1892 г. он уже грозит англичанам: "Наш флот еще мал в сравнении с флотом наших врагов, но его сила в его дисциплине". Выйдя победителем из целого ряда острых политич. конфликтов и тамож. войн с Россией, Францией, Англией, Бельгией и даже Венецуэлой, не обнажая меча, исключ-но путем искус. дипломатии, В. в то же время открыто заявляет (1 янв. 1900 г.), что "когда на этом свете хочешь чего-либо добиться, перо бессильно, если его не поддерживает меч". Получив от своего умирающего деда имп. Вильгельма I заповедь "всегда считаться с русским императором", В. II своеобразно выполняет ее в том смысле, что считается с Россией, как силой, к-рую в интересах Германии надо лишь ослаблять. Он посещает ее впервые в 1888 и 1890 гг., но свидания эти ведугь не к сближению, а к разъединению. В. II отказывается возобновить секретное рус.-герм. соглашение, срок к-раго кончается в 1890 г., и скрепляет "тройствен. союз" против России, к-рая, в свою очередь, страхует себя от него союзом с Францией. Только через 6 лет В. изъявляет желание снова сблизиться с Россией. Он снова посещает Россию в 1897, 1901 и 1902 гг. и, покидая в последний из этих годов ревел. рейд после смотра рус. флоту, раскрывает свою политику в прощальном сигнале: "Адмирал морей западных приветствует Адмирала морей восточных". Это — приглашение России на Д. Восток. В 1904 г. он заключает с Россией торг. договор на 10 л., в к-ром оч. выгодные для герм. торговли и промышл-сти условия компенсируются политикой свобод. рук России в Манчжурии. Это приводит к возбуждению против России С.-А. С. Штатов и Англии, которые и дают Японии финансовую возможность для войны с нами. Рус.-яп. война дает Германии возм-сть использовать на заказах рус. прав-ства все выгоды торг. договора 1904 г. и облегчает ей свободу политики в Европе. Гарантируя России безопасность её зап. гр-цы и тем представляя ей возм-сть использовать воен. средства погранич. округов, В. высадкой в Марокко наносит политич. удар нашей союзнице Франции. Чувствуя, что двойствен. политика его не способствует усилению симпатий России к Германии, он подогревает их наградой ген. Стесселю высш. воен. ордена за геройск. оборону П.-Артура и называет его "героем, которым восхищается весь мир", — особенно же он и его армия. Мукденская же катастрофа дает ему повод сказать 6 мая в Страсбурге своим оф-рам, что "русская армия была ослаблена безнравственностью и пьянством". И он тут же подводит итог достигнутым успехам: "Теперь, — заключает он свою речь, — когда Россия обнаружила свою слабость перед желтою опасностью, Германия должна выступить против неё", — иначе говоря, он является гегемоном Европы в охране её священнейших благ. При начатии переговоров о мире между Россией и Японией, через 2½ мес. после произнесения этой речи (23 июля 1905 г.), В. является в Россию (в Биорке) уже в роли друга и советника. В разгар нашей внутрен. политич. смуты он встречается с Государем Императором в Свинемюнде (3—6 авг. 1907 г.), а в 1908 г., после свидания нашего Государя в Ревеле с англ. королем Эдуардом VII, он обращается в Дёборитце (14 июня 1908 г.) к своим оф-рам с словами: "Нас хотят окружить, — пускай, мы сумеем встретить". Но через год, 17 июня 1909 г., В. сам едет в Ревель, 7 авг. снова видится с нашим Государем в Киде, 4 нбр. 1910 г. встречается с Ним же в Потсдаме, — и в результате является соглашение о разграничении сфер ж.-д. строительства на Бл. Востоке: Россия обязуется или сама построить линию Ханекен-Тегеран, или передать концессию на нее Германии. Германия же отказывается от ветки Багдад. ж. д. в сторону Кавказа. Последним крупным политич. успехом В. II является франко-герм. соглашение о Марокко и Конго, подписанное 22 окт. (4 нбр.) 1911 г., по к-рому Германия получает тер-рию в 300 т. кв. клм. с населением в 1½ мил. Оценивая этот исход бескровной борьбы за Марокко, тянувшейся с 1904 г., одна из нем. газет характерно объясняет его: "Никто не может серьезно предполагать, чтобы без поднятия герм. флага (на канон. "Пантера") пред Агадиром, Германия добилась уступок". Это признание как нельзя лучше объясняет политику В. II и его личн. характер. Полный творческ. замыслов, направленных к превращению Германии в мировую державу и созданию ей первенствующего положения, он отдается осуществлению их с энергией, не ослабевающей вот уже на протяжени 20 слишком лет его царст-ния. Он служит им прежде всего своим темпераментом, своими разносторонними дарованиями, беспрестанно меняя орудия борьбы, постоянно нащупывая пульс эпохи, учитывая все производные прогресса — духовного и материального, требуя служения им религии, науки, искусства, торговли и промышленности. Поклонник идеализма, "к-рый есть лучший оплот в борьбе с материалистической концепцией современной рационалистической мысли", он ценит только материальное и стремится только к нему. Отправившись в Палестину, чтобы там у Гроба Господня призвать мир к ограничению милитаризма, онь высказывается за него, как только другие предвосхищают его мысль. Романтик, отдающийся впечатлению прекрасного, высокого, героического, весь находящийся во власти историч. традиций и преданий, он трезво и практично учитывает с пользой для своей Германии все эти традиции и личные порывы настроения. Мистик, в религиозном порыве приносящий в Аахене (1902 г.) "к подножию креста" всю Герм. империю, весь "народ, свою армию" и ставящий всё это "под защиту того, о ком ап. Павел сказал, что нет иного спасения как только в имени Христа", — он верит в силу "бронированного кулака" и в своей политике не блюдет строгой морали, ведя всегда двойную игру и таксируя свою дружбу и услугу. Монархист, убежденный, что служит орудием Господа Бога, и что "солдат и армия, а не решения парламента создали Германию", — он добросовестно исполняет свои конституцион. обязательства, когда же темперамент увлекает его за пределы конституцион. такта (1908 г. — интервью с сотрудником "Daily Telegraph"), он имеет мужество признаться в этом и дать торжеств. обещание "обеспечить устойчивость импер. политики путем соблюдения конституц. ответ-ности". В одном он целостен — это в возрении на монархов, как на единств. вершителей судеб народов и творцов историч. событий. Это воззрение как нельзя более отвечает его энерг. натуре, экспансив. характеру и сильн. темпераменту. Не в его натуре оставаться лишь зрителем событий, быть лишь судьей их, хотя бы и верховным. На маневрах своих войск он не только присутствует, но и выступает в роли то "посредника", то начальника какой-либо группы войск (так было в 1903 г.). Когда после дипломатических демонстраций в Тулоне и Кронштадте на политич. горизонте появился призрак войны, Б. в дружеском кругу заявил, что, если война вспыхнет, он сам поведет свою армию против Франции. Слова эти стали известны за пределами этого круга, их припомнили в дни конфликта с Францией из-за Марокко и на страницах газ. "Zukunft" подверглись комментариям, сущность к-рых сводится к тому, что В. много читает по военному делу, тщательно изучает Фридриха II, Наполеона и Мольтке, неутомимо проверяет свои идеи на полях Дёборитца, знает армию, и армия знает его, но импульсивность его натуры может повести к вмешательству в ход событий и дать им роковой оборот. Та же импульсивность натуры В. увлекает его нередко в кипень парламент. борьбы, причем он не щадит своей личности. Было бы, однако, ошибочно думать, что воинств. тон и смысл его речей лишь проявления экспансивности. Разрешение кризиса из-за Марокко свидетельствует, что воинств. слова свои он готов закрепить и делом, что искусство и осторожность в политике м. быстро смениться отважной решимостью. Имп. В. II состоит шефом 85-го пех. Выборгского п. (с 6 мая 1884 г.) и 13-го гус. Нарвского п. (с 29 авг. 1901 г.). (Liman, Der Kaiser, Berl., 1904; ***, Der Kaiser, Die Kultur u. Die Kunst, Münch., 1904; Reventlow, Kais. W. II u. Die Bysantiner, Münch, 1907; Schwanseher, Unser K. u. sein Volk, Leipz., 1906; Rehtwisch, Unser Kaiser, 1910; Kaiserreden, Reden u. Erlasse, Briefe mit Telegramme K. W. II, 1902; R. Martin, Deutsche Machthaber, Berl., 1910; Schiemann, Deutschland u. Die grosse Politik 1900—10, Berl., 1911; R Martin, Die wirtschaftliche Krisis Der Gegenwart, Leipz., 1907; E. Beich, La vanité allemande, Lond.; Lichtenberger, L’Allemagne moderne, Paris, 1903; Voelcker, Die Deutsche Volkswirtschaft im Kriegsfall, Leipz., 1907; Martin, K. W. II u. K. Edward VII, Berl, 1907; J. Arren, Guillaume II, Paris, 1911; Alf. Fried, Der Kaiser u. Der Weltfrieden, Berl, 1910).
.jpg)