АНДРАШИ, Юлий, гр. (gr. Julius Andrassy-Csik-Szent-Kiràly & Kramahorka), знаменитый венгерский патриот и государственный деятель 2-й полов. XIX в., сыгравший крупную роль в истории т. наз. Восточного вопроса и в частности — в деле Берлинского конгресса, обесценившего наши победы над Турцией в 1877—78 гг. и создавшего современное политическое положение на Балканском полуострове.
Род. 3 марта 1823 г. в Кашау. С детства А. проявил блестящие способности и тогда же известный венгерск. политич. деятель гр. Сегени предсказал ему великую будущность: "Вы не можете оказать Венгрии большую услугу, — говорил Сегени доктору, лечившему 16-летн. Андраши, — как спасти от смерти этого юношу". В 1846 г. А. выступил, как публицист, в защиту оппозиции против компромиссов с действовавшей тогда в Венгрии системой административного произвола. Участвуя в качестве депутата в венгерском парламенте 1847—48 г., он сразу приобрел влияние блестящей характеристикой "3 разрядов советников, окружающих корону: 1) тех, которые могли бы советовать, но которых не спрашивают, 2) тех, которых не спрашивают, но которые и не могли бы посоветовать ничего путного, и 3) тех, которые дают дурные советы и которых слушают". Будучи горячим либералом, отстаивая идею ответственного министерства, А. в то же время обнаружил узко националист. понимание госуд. интересов, отвергая для Венгрии всеобщее избирательное право: "В пределах нашего отечества живуть многие национальности; только конституционная свобода может объединить их под гарантией венгерской национальности. Вне этого нет спасения для Венгрии", — говорил он в знаменитой речи в 1847 г. и остался верен этой идее до конца. В этом сказался его антиславизм и несимпатия к России. Падение Метерниховского абсолютизма (15 марта 1848 г.) и установление парламентского министерства в Венгрии повело к назначению А. начальником Землинского комитата, собрания которого он открыл заявлением: "Я пойду по пути вне партий, по пути верности королю и конституции, ибо по моему глубокому убеждению только верность этим двум факторам может повести к счастью свободного народа". Этой мысли он тоже остался верен до конца: он то боролся с короной, то поддерживал ее, в зависимости от её конституционности. В 1849 г., при взрыве венгерского восстания, вледствие тайной поддержки Веною антивенгерских стремлений кроатского бана Иелачича, А. в качестве гонвед-майора своего комитата мужественно, но неудачно дал австрийцам сражение при Швехате. Проиграв его, А. принял от Кошута поручение ехать послом в Константинополь с тем, чтобы поднять турок на австрийцев. Цели этой он достичь не успел, вследствие поражения венгров русскими войсками и сдачи Гёргея, и принужден был бежать во Францию, т. к. заочно был приговорен австр. судом к смертной казни, которая была исполнена символически над его изображением. В Париже А. вел блестящую жизнь, завязывая знакомства, полезные для венгерского дела, читая и присматриваясь к европейской политике. Убедившись, что силой не взять, А. опубликовал в Англии статью о необходимости заключения мира между Австрией и Венгрией на почве восстановления венгерской конституции, необходимой династии и Австрии не менее, чем Венгрии для защиты их независимости от России. В этой статье (1850) А. впервые высказал мысль о роли Австрии, как форпоста свободы и культуры на востоке, — мысль, в которой он впоследствии сошелся с Бисмарком и, развивая которую, не мог не натолкнуть Австро-Венгрию на Россию и славянство. Статья, женитьба на гр. Кендефи и хлопоты матери А. привели к его помилованию и возвращению в Венгрию под условием подписки о лояльности, которую А. дал в расчете, что "скверная политика Австрии" облегчит задачу восстановления прав Венгрии на почве закономерной, но твердой оппозиции абсолютизму и централизму (1857). Итальянская кампания 1859 г., закончившаяся для Австрии потерею своего господства и своих владений в Италии, возбудила надежды Венгрии. Слово "конституция" было на устах у всех, как в 1848 г. Однако, окруженный централистами и абсолютистами, имп. Франц-Иосиф не сознавал еще необходимости вернуть Венгрии её исторические права для укрепления империи. Заикнувшийся об этом наместник Венгрии, фельдмаршал Бенедек, был удален императором за либерализм. Реакция опять восторжествовала, но не надолго. 20 октября 1860 г. был обнародован конституционный "диплом", по которому Венгрия получила участие в центральном парламенте в качестве провинции, а не согласно своему историческому праву. Буря негодования объединила венгерскую оппозицию: А., назначенный начальником комитета, хотя и отказался вместе с Тиссой и Лониаем от должности, но для постепенного отвоевания прав Венгрии находил нужным сделать решительный шаг в сторону Франца-Иосифа и постараться восстановить законы 1848 г. путем династического обхода австрийских централистов. Идею примирения Венгрии с короной путем добровольного восстановления исторических гарантий он блестяще развил при открытии собрания Землинского комитата (4 февр. 1861 г.): "Народы подобны рекам: они то точат берега, то направляются ими; законы 1848 г. — единственное русло, способное направить Венгрию к миру и благополучию. Не руководиться их принципами — моральная невозможность", — сказал он в этой речи, впервые и настойчиво выражая уверенность, что международное положение габсбургской династии понудит Франца-Иосифа переменить свое отношение к Венгрии. Эта дальновидная уверенность А. блестяще оправдалась. И когда перед Австрией встала необходимость борьбы с Пруссией из-за гегемонии в Германии, А. ловко воспользовался международной конъюнктурой, выставляя вперед идею единой монархии при внутренней самостоятельности обеих главных народностей (о славянах он по понятным для Венгрии причинам не упоминал). "Лучше 10 раз менять закон, чем управлять внезаконно". "Конституция подобна битве, для которой нельзя наперед предугадать все частности". "Оппозиция необходима для осведомления власти". Франц-Иосиф понял необходимость сделать шаг к разрешению венгерского вопроса; но манифестом 20 сент. 1865 г. сделал лишь полшага, отказавшись от венгерского представительства в венском рейхсрате. И только поражение австрийцев пруссаками под Кенигрецом в 1866 г. и необходимость отказаться от преобладания в Германии побудили Франца-Иосифа пойти навстречу венграм. При помощи гр. Бейста, готовившего реванш против Пруссии, А. и Деак выработали соглашение 1867 г., (Ausgleich), в основу которого легла идея отдельных и равноправных делегаций, для решения вопросов общей политики (армия, флот, дипломатия и финансы), при чём его друг и сподвижник Деак соглашался на общие заседания делегаций только ради раздела власти над славянами между немцами и венграми. "Система делегаций, — по меткому выражению А., — обеспечивает венграм 30% общих налоговых тяжестей и 70% прав на их распоряжение". Неудивительно, что в Австрии система делегаций была принята лишь как ступень к дальнейшему развитию федерализма, с чем А. боролся всеми силами, в качестве венгерского министра-президента и министра гонведов, коими он был назначен вскоре после коронования Франца-Иосифа венгерской короной в Пеште (1867). Поддержанный палатой, он тотчас же провел законы о свободе совести, печати и собраний, утвердил свои отношения к короне, провозгласив, что "отныне династия Габсбургов неразрывна с независимостью Венгрии". Благодаря своему либеральному патриотизму и лояльной твердости, ему удалось провести законы об общей имперской армии, об отдельном для Венгрии гонведе и всеобщей воинской повинности, добившись обещания Франца-Иосифа, что гонведы "впоследствии" получат и артиллерию, и саперов, т. е. превратятся фактически в отряды из всех родов оружия. Не менее удачно провел он для Венгрии вопрос о подчинении кроатского сейма венгерскому парламенту, равно как и вопрос о принадлежности Фиуме (Реки) венгерской, а не кроатской короне. Наконец в 1869—71 гг. А. провел "провинциализацию" "Военной границы", присоединив ее к Кроации и Крайне, несмотря на сильное сопротивление двора, австр. военных кругов, самого Франца-Иосифа и протестов славянского населения этой полосы. 1870 г. определил способности А. в сфере иностранной политики. Стоя на венгерской точке зрения, он в совете под председательством императора (18 июля 1870 г.) горячо высказывался против гр. Бейста, мечтавшего втянуть Австро-Венгрию в политику реванша против Пруссии. Внутренне он мечтал в случае маловероятной победы французовь вместе с ними двинуться против России, но, предвидя их поражение, открыто высказался за полный нейтралитет, доказывая что для А.-В. центр тяжести лежит на Балканск. полуострове. Однако, Франц-Иосиф присоединился к мнению Бейста и военных и мобилизировал свои войска, последствием чего было невыгодное для Австро-Венгрии сближение Пруссии с Россией и уничтожение последнею договора 1856 г., воспрещавшего России иметь флот на Черном море. Пруссофильство А. в 1870 г. облегчило ему впоследствии активную восточную политику, на основе того, что названо было "союзом 3 императоров", для чего он и призван был встать во главе иностр. политики Австро-Венгрии. Целью этой восточной политики А. было осуществление выставленного еще в 1856 г. в секретной записке фельдм. Радецкого требования — присоединения Боснии и Герцеговины, как связующего звена между Иллирией и Кроатией и ступени к достижению Салоник. Цель эта была отчасти достигнута А. без затрат, одной дипломатической эквилибристикой. В 1871 г. он успокоил нашего посла Новикова заверением, что ни о каких завоеваниях в сторону Эгейского моря монархия не мечтает, но тотчас же, в целях разрушения слишком большой близости Берлина и Петербурга, Францем-Иосифом предпринята была поездка в Берлин (1872). Хотя разговор вдвоем, благодаря приезду туда же имп. Александра II, превратился в entente à trois, где ничего написано не было, но Бисмарку удалось играть в дружбу на обе стороны. Желая облегчить ему эту же игру с выгодой для Австро-Венгрии, А. сошелся с Россией на почве соглашения совместно стремиться к реформе христианских частей Турции (Шенбрунское соглашение 1873 г.). Одновременно с этим, по странному совпадению, начались волнения в Боснии и Герцеговине и массовые переходы беглецов через кроатскую границу, обращавшихся за покровительством к Францу-Иосифу. Пока державы тщетно толковали о реформах в Константинополе, восстание вспыхнуло во всей Боснии и Герцеговине и 100.000 беглецов с возами и пожитками перешли через венгерскую границу (1875). Тогда А. взял на себя инициативу коллективной ноты (30 дек. 1875 г.) от 3-х империй, обращенной к Турции, с требованием признания религиозного и национального равноправия Боснии и Герцеговины, облегчения в податях (автономия податной системы) и улучшения эконом. быта крестьян. Восставшие же предъявили одновременно с этим требование восстановления сожженных домов и церквей и оставления турецких гарнизонов лишь в 6 городах. Сербия и Болгария открыто готовились примкнуть к восстанию. Франц-Иосиф заявил кроатскому наместнику Моллинари, что Босния и Герцеговина либо будут реформированы в пределах Турции, либо насильно взяты Австро-Венгрией. 12 мая из Берлина отправлена была Порте нота кн. Горчакова, поддержавшая от имени 3 кабинетов требования восставших. Передав инициативу России, А. ловко уклонился от непосредственного воздействия на Турцию, что давало ему возможность, в случае неизбежного обострения, использовать свою естественную фланговую позицию и вынудить Россию заплатить за нейтралитет Австро-Венгрии. Переговоры о величине этого платежа приняли конкретную форму в Рейхштадте (Богемия), куда имп. Александр II приехал для свидания с Францем-Иосифом (8 июля 1876) и где был предрешен двоякий исход конфликта: в случае успеха Турции над восставшими — сохранение териториального status quo с реформами; в случае победы восставших — Сербия, Болгария, Румыния и Албания должны получить полную независимость, Сербия должна была увеличиться частью Боснии, Черногория — частью Герцеговины, Россия получала Бессарабию, Румыния — Добруджу, Болгария доходила до Эгейского моря, Австрия получала остатки Боснии и Герцеговины и часть Македонии до Салоник, Греция — Фессалию и Эпир, Константинополь делался вольным городом. Этот раздел Европ. Турции был бы, мож. б., одинаково выгоден для славянства и для Австрии, если бы Бисмарк был нейтрален. Но А. угадал, что Бисмаркь, по соображениям своей европ. политики, примет его сторону, и поэтому свидание в Рейхштадте реальных результатов не имело. А. связал союзника, но сам остался свободен и отклонил предложение России о комбинированныхь действияхь через оккупацию Боснии и Болгарии. Дотянув до момента, когда для России отступления от вооруженного вмешательства не оставалось, А. согласился, наконец, заключить Пештское соглашение о нейтралитете (15 янв. 1877 г.), которым предвиделась временная оккупация Россией — Болгарии, а Боснии и Герцеговины — Австро-Венгрией. Так. образ., та часть Рейхштадтского соглашения, которая предвидела увеличение Сербии и Черногории и создание великой Болгарии, уже отпадала, но вместе с тем отпадал и вопрос о Санджаке и Салониках. Когда поэтому Сан-Стефанский мир установил Великую Болгарию, А. протестовал, добился у парламента 60 мил. гульд. воен. кредитов, мобилизовал армию и привел к неизбежности для России признать авторитет конгресса, который, по предложению А., собрался в Берлине и на котором России, во избежание конфликта с Англией и Ав.-Венгрией, пришлось пойти на уступки, А. же удалось закрепить за Ав.-Вен. международным актом Боснию и Герцеговину. Не будь А., как венгерец 1848 года, ярым славянофобом, он, б. мож., признал бы более выгодным держаться Рейхштадтского соглашения с Россией и, не доводя дело до конгресса, получить Боснию и Герцеговину с согласия России из рук Турции, взамен увеличения Сербии, Черногории и создания Вел. Болгарии. Тогда в дальнейшем был бы возможен австро-русско-балканский параллелизм с одинаковой выгодой для обеих сторон, а А.-В. избежала бы необходимости пойти на ссору с половиной Европы из-за вопроса об аннексии Боснии и Герцеговины в 1908 г. Быть может, однако, в глубоко заложенном национальном чувстве А., как венгерца, лежала потребность именно не допускать искреннего австро-русского сближения, как опасного в конечном итоге для мадъяризма; было, б. мож., в нём и предвидение, что австро-немцам придется именно вследствие обостренных отношений с Россией цепляться за венгров и отдалять неминуемое, но глубоко опасное для венгерской короны превращение дуализма в триализм, а затем в федерализм. В общем, в А. надо признать талантливого, образованного, патриотичного и вполне конституционно-современного госуд. деятеля, соединившего в себе редкую обаятельность джентльменства с глубоким практическим смыслом и знанием людей, идейность — с историческим чутьем, лояльность — со смелою откровенностью монарху. Поле деятельности А. было стеснено и до крайности неудобно для применения его дарований, но он применил их полностью. Умер А. в своих имениях (в январе 1890 г.) после отставки (22 сент. 1879), вызванной нападками в палате на неожиданное со стороны населения Боснии и Герцеговины сопротивление оккупации. Однако, перед уходом А. успел заключить с Бисмарком оборонительный союз против России, впоследствии превратившийся в тройственный союз Австрии, Германии и Италии.
.jpg)