АЛЬБРАНДТ, Лев Львович, генерал-майор, выдающийся деятель кавказской войны, род. в 1804 г., в бедной семье, вырос в привольных степях Новороссии, проводя досуги в поле и на коне. Вопреки природным наклонностям, 16 лет от роду вынужден был поступить на гражданскую службу, в 1832 г. вышел в отставку коллежским асессором и отправился на Кавказ, где поступил на военную службу простым волонтером. В первом же бою, при штурме с. Гимры, А. проявил чудеса храбрости, ворвавшись первым в башню, где заперся Кази-Мулла с лучшими мюридами. Простреленный тремя пулями, герой-волонтер чудом остался в живых, при чём удостоился за оказанный подвиг особой награды, — был из чиновников переименован в шт.-ротмистры и зачислен в Нижегородский драг. полк. В 1837 г., при высадке дессанта у мыса Адлер, А. совершил новый выдающийся подвиг: он вызвался командовать охотниками, которые должны были первыми выйти на берег и, захватив опушку леса, обеспечить высадку отряда. В этот штурмовой бой А. пошел как на праздник, одев мундир с эполетами и аксельбантами. Бесстрашно двинувшись с охотниками на штурм опушки леса и захватив ее, А. увлекся удачею и двинулся дальше. В дремучем лесу небольшой отряд был окружен горцами, которые набросились на него с ожесточением. Люди гибли, но не помышляли о сдаче, а сам А., у которого фуражка и мундир были прострелены пулями, подвергался серьезной опасности быть захваченным живьем, т. к. горцы, придавши эполетам и аксельбантам особое значение, устремляли к тому все свои усилия. Однако, А. вышел из этой бойни невредимым, исполнив возложенную на охотников трудную задачу. В том же году А., вечно пылкому и восторженно храброму, поручили совершить весьма трудное дело, — вывести из Персии наших дезертиров, из которых там был сформирован целый батальон, называвшийся "батальоном богатырей" (см. это). Во главе дезертиров был Самсон-хан, бывший вахмистр Нижегородского драгунского полка Семен Макинцев, превратившийся в генерал-лейтенанта персидской службы. Несмотря на чрезвычайность поручения, А. бодро пустился в путь и 19 июня 1838 г. прибыл в Тавриз, в окрестностях которого квартировал "батальон богатырей". Хотя большая часть батальона была в походе под Гератом, но он решил не откладывать своего важного дела. Бранью и дерзкими угрозами встретили А. собравшиеся дезертиры, враждебно настроенные персами, но он этим не смутился и, смело подойдя к толпе, громко и отрывисто сказал: "Богу и Государю, нашему Русскому Государю, угодно, чтобы вы возвратились в Отечество. Я прислан призвать вас к долгу чести и присяги. Я исполняю дело, благословенное Богом, и не страшуся смерти, которой вы угрожаете". Пользуясь произведенным на толпу впечатлением, он пламенно и вдохновенно стал говорить о величии России, о славе пролить кровь за отечество, о милосердии Государя, о бесславии служить иноземному царю на чужой земле, где нет ни Божьего храма, ни родных, ни могил отцов.... Убедительное слово магически подействовало на наших дезертиров, — 135 чел. тут же заявили о своей готовности возвратиться на родину. Персы были озадачены таким оборотом дела, мулла, убеждавший "погибшие души" отказаться от их намерения и заявивший, что раз солдаты перестанут быть мусульманами, то "не найдут дороги к раю", — был встречен насмешливым заявлением: "если вам известна дорога в рай, ступайте вперед, а мы придем туда по вашим следам с генералом Паскевичем". Мулла, взбешенный неудачей, взбунтовал перс. чернь, но А., во избежание кровопролития, успел ночью отправить дезертиров, а сам поспешил в Тегеран, куда прибыла остальная часть "батальона богатырей". Здесь А. подвергся серьезной опасности: группа дезертиров, возбужденных персами, собравшись у дома русского консула, потребовала выдачи А. Он не только не уклонился от опасности, но даже вышел безоружным к буйной толпе и обратился к ней с восторженною речью. Старик, коновод толпы, выхватив кинжал, бросился на А. со словами: "Умри же, обманщик!.." Тут произошло неожиданное событие. А. двинулся старику навстречу, и, распахнув грудь, крикнул ему: "Старик, ты вздумал стращать меня смертью, ты думаешь, что мне дорога жизнь, которою я не раз жертвовал в честном бою. Так вот тебе грудь моя! Я умру, но, умирая, заклеймлю тебя проклятием. Слава твоя не от Бога, а от дьявола, который тебя губит". Пораженный таким мужеством, старик упал пред А. на колени и умолял его простить или убить. Последний простил старика именем Бога и Государя. Толпа тут же заявила А., что готова за ним идти, куда только прикажет. Вслед за этим, он с большими усилиями убедил самого Самсон-хана не мешать возвращению дезертиров на родину. Хотя число желающих быстро увеличивалось, но всё же "батальон богатырей" не прекращал своего существования. Упразднение его довершила русская песня. Однажды А., сформировав хор, приказал петь родные, полузабытые дезертирами песни. Не выдержали колебавшиеся и невольно вспомнили родину, бесповоротно решив бросить чужбину. Через несколько дней к А. явился весь батальон, в составе 380 чел. Выхлопотав батальону выдачу заслуженного жалованья и даже отобранных амуниции и ружей, он сумел устранить прочие препятствия, а затем, неожиданно, ночью по тревоге, собрал батальон, приказал отслужить напутственный молебен и двинулся в путь. 5 марта 1839 г. батальон благополучно прибыл в Тифлис, — в Россию явились не дезертиры, а раскаявшиеся солдаты с оружием в руках. Имп. Николай I, давший А. это трудное поручение, пожаловал его из капитанов в полковники. В последующие годы службы А. участвовал в Даргинской экспедиции и во время штурма одного из завалов лишился правой руки. Произведенный в генерал-майоры, он был назначен начальником 2 отделения Черноморской линии. Среди непокорных черкесов он пользовался такою популярностью, что свободно ездил с ними один там, где опасно было проходить отрядам. Умея говорить по-черкесски, он не затруднялся поддерживать общение с горцами, снискав среди них любовь и доверие. Тяжкая болезнь заставила А. покинуть Кавказ и принять назначение шлиссельбургским комендантом, что было необходимо для лечения в Петербурге. Но недолго выдержал он разлуку с Кавказом и с радостью согласился принять предложенную ему должность эриванского воен. губернатора. Бросив лечение, А. в конце ноября 1849 г. уже прибыл в Эривань, где через несколько дней и скончался. Память об А. увековечена Кавказским военно-историческим музеем, в котором имеется портрет этого замечательного кавказца, а также картина очевидца-художника Колумбери, изобразившего вступление возвращающегося на Кавказ батальона русских дезертиров в Тавриз. ("Указатель по Кавказскому военно-историческому музею", Тифлис, 1907 г.).
.jpg)