Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 3. Религия свободного человека (1909—1913) / Сост., коммент. С. В. Черткова. М., 2014.
У нас любят говорить о «всеобщем счастье», о некотором земном рае, который, видите ли, наступит в более или менее отдалённом будущем.
Об этом «рае» говорят и те, кто верит в него искренно, и те, которые ни во что не верят. Говорят и мечтатели-утописты, и представители «точной науки». Очень многие религиозные мыслители также любят утешать людей приятными картинами будущего — не только их жизни загробной, но и их жизни земной.
Так вот правда ли, что на земле будет когда-нибудь рай? И главное, требуется ли вера в этот рай, чтобы по-настоящему утешить страдающее сердце современного человека? Утописты, рисующие «всеобщее счастье», делают ли дело серьёзное — или занимаются пустяками, ненужным «утешением», вроде того утешения, к которому прибегают, чтобы утешить избалованного ребёнка: «Не плачь, миленький, — конфетку дам»?
Нужна ли эта «конфетка»?
Для христиан во всяком случае не нужна.
Религиозное понимание жизни настолько по-своему освещает вопрос о «прогрессе», что христианская мечта о всеобщем счастье была бы положительно бессмыслицей.
Обращали ли вы внимание на один поразительный факт: ожидание конца мира достигало в первые века особенной напряжённости в эпохи самых жестоких гонений.
Ведь если бы в христианстве жила мечта о всеобщем счастье, то должно бы быть как раз наоборот: гонимые христиане должны были думать, что конец ещё очень нескоро, раз на свете такое количество страданий и зла. Уж какое «всеобщее счастье» в царствование Нерона? Почему же ужас нероновских гонений вызывал такое страстное ощущение близости конца мировой истории?
Уж из одного этого факта можно видеть, что первоначальное, то есть самое чистое, христианство совершенно отвергало идею «земного рая», и признаки «конца мира» видны не в достигнутом людьми «всеобщем счастьи», а, напротив, в ужасе, в безмерной жестокости, в безобразнейшем пороке.
Несомненно, что современное человечество впитало в плоть и в кровь свою нерелигиозную идею прогресса. И отдельные мыслители, и «массы», и даже религиозные люди — все в душе порабощены сознательной и бессознательной идеей, что на земле обязательно будет рай.
Может быть, ни в чём так ярко не выражается безрелигиозность Запада и нашей интеллигенции, как именно в этом безотчётном «уповании» на будущий рай.
На Западе учёные формулировали это безотчётное упование. Создали целое учение о прогрессе, и оно не только у них, но и у нас легло в основу всей современной жизни. Всё, что бы ни делалось, что бы ни писалось, — всё косвенно отправляется от одного и того же пункта: человечество идёт ко всеобщему счастью.
Переоценка всех ценностей, духовный переворот современной жизни должен начаться с коренного изменения взгляда на наше будущее.
Для того чтобы жизнь приняла религиозное направление, для того чтобы материальная культура, почти закончившая своё развитие, пошла по новому пути культуры душ человеческих, — должно в плоть и в кровь впитаться новое христианское представление о прогрессе, как сейчас впиталось языческое.
Оно всю жизнь перевернёт, все оценки переставит, и, поистине, то, что было справа, будет казаться слева, а то, что слева, станет справа.
Надо раз навсегда на мечте о земном рае поставить крест.
Не будет его. Никогда не будет. И не должно быть. Во имя высшей правды не должно быть. Всеобщее благополучие — мысль антихристианская. Ложная и вредная.
Последние дни мировой истории, по пророческому слову Христа, рисуются днями небывалой, невообразимой человеческим разумом скорби. В людях иссякнет любовь; обман, ложь, разврат дойдут до величайшей степени; восстанет народ на народ и царство на царство. Люди будут убивать друг друга, обманывать, насиловать, дойдут до самых последних пределов беззакония. Праведники будут гонимы, будут как в эпохи страшных гонений отдаваться на мученья, только ещё более жестокие, ещё более неистовые. Мерзость и запустение станут на святом месте — вся видимая победа будет на стороне зла.
И несмотря на такую картину конца, христианство не отрицает «прогресса», не отрицает победы добра. Напротив, со всей силой его провозглашает.
Идея христианского прогресса не количественная, а качественная.
Не в том смысл мирового прогресса, что люди постепенно превратят землю в рай. А в том, что всё доброе отделится от злого. Не будет никакого «смешения» 227. Зло разовьётся до последних пределов. И добро разовьётся до последних пределов. А так как зло основывается на материальном начале, то оно будет иметь все «видимые» черты превосходства. Сейчас в мире не совершается «постепенного улучшения», а совершается постепенное отделение — одного начала от другого. Это две линии, идущие рядом. Идёт вперёд добро. Идёт вперёд и зло.
Для христиан будущее рисуется как последняя борьба за торжество добра. Христиан, может быть, будет горсть. Но они будут сильнее всего мирового зла.
Если двенадцать апостолов опрокинули зло языческой жизни…
То новые апостолы опрокинут зло всего мира.
Это и будет завершением исторического процесса.
И если мы говорим о великой радостной жизни будущего, то мы имеем в виду не мир, а Церковь, то есть тех, кто со Христом, их внутреннюю церковную жизнь. Но эта новая, гонимая Церковь не будет по-земному счастлива. Её ожидает кровавая борьба — великие мучения.
Но ожидает её и великая радость последней, окончательной победы.