Действие четвертое
ЯВЛЕНИЕ I
Добролюбов. Я великую надежду имею к совершению нашего желания.
Софья. А я не смею еще ласкаться ею. С тобою я могу говорить откровенно. Если это правда, что батюшка мой изменяет моей мачехе, то и перемена состояния твоего не может переменить его намерения.
Добролюбов. Однако я видел, с каким чувствием услышал он весть о решении дела моего в пользу мою. Я также мыслей своих от тебя скрывать не могу. Ты знаешь сама, что отец твой любит богатство; а корыстолюбие делает из человека такие же чудеса, как и любовь.
Софья. Со всем тем корыстолюбие редко любовь побеждает. Я не знаю, буду ли я столько счастлива, чтоб судьба твоя с моей соединилась; я, однако, и тем одним уже утешаюсь, что твое состояние поправилось.
Добролюбов. Мое состояние до тех пор несчастно будет, пока не исполнится мое главнейшее желание. Ты знаешь, в чем состоит оно. Тебе известно мое сердце…
ЯВЛЕНИЕ II
Добролюбов (видя, что бригадирша слезы отирает). О чем вы плакали, сударыня?
Бригадирша. Я, мой батюшка, не первый раз на веку плачу. Один господь видит, каково мое житье!
Софья. Что такое, сударыня?
Бригадирша. Закажу и другу и ворогу идти замуж.
Софья. Как, сударыня? Можете ли вы говорить это в самое то время, когда хотите ни того, чтоб я женою была вашего сына?
Бригадирша. Тебе, матушка, для чего за него нейти? Я сказала так про себя.
Добролюбов. Нет, вы про всех теперь сказать изволили.
Бригадирша. И ведомо.
Софья. Как же это: то про себя, то про всех? Скажите, матушка, что-нибудь одно.
Бригадирша. Ты изволь говорить; а мне что?
Добролюбов. Что же вам угодно?
Бригадирша. Ничего. Я пришла сюда так, поплакать в свою волю.
Софья. Да о чем же?
Бригадирша (плача). О том, что мне грустно. Теперь Игнатий Андреевич напади на меня ни за что, ни про что. Ругал, ругал, а господь ведает за что. Уж я у него стала и свинья, и дура; а вы сами видите, дура ли я?
Добролюбов. Конечно, видим, сударыня.
Софья. Да за что он так на вас теперь напал?
Бригадирша. Так, слово за слово. Он же такого крутого нраву, что упаси господи; того и смотрю, что резнет меня чем ни попало; рассуди ж, моя матушка, вить долго ль до беды: раскроит череп разом. После и спохватится, да не что сделаешь.
Добролюбов. Поэтому ваша жизнь всякую минуту в опасности?
Бригадирша. До лихого часу долго ли?
Софья. Неужели он с вами столько варварски поступал, что вы от него уже и терпели на это похожее?
Бригадирша. То нет, моя матушка. Этого еще не бывало, чтоб он убил меня до смерти. Нет, нет еще.
Добролюбов. Об этом, сударыня, вас никто и не спрашивает.
Софья. Довольно, ежели он имел варварство пользоваться правом сильного.
Бригадирша. То он силен, матушка. Однажды, и то без сердцов, знаешь, в шутку, потолкнул он меня в грудь, так веришь ли, мать моя, господу богу, что я насилу вздохнула: так глазки под лоб и закатились, не взвидела света божьего.
Софья. И это было в шутку!
Бригадирша. Насилу отдохнула; а он, мой батюшка, хохочет да тешится.
Добролюбов. Изрядный смех!
Бригадирша. Недель через пять-шесть и я тому смеялась, а тогда, мать моя, чуть было чуть богу души не отдала без покаяния.
Добролюбов. Да как же вы с ним жить можете, когда он и в шутку чуть было вас на тот свет не отправил?
Бригадирша. Так и жить. Вить я, мать моя, не одна замужем. Мое житье-то худо-худо, а все не так, как, бывало, наших офицершей. Я всего нагляделась. У нас был нашего полку первой роты капитан, по прозванью Гвоздилов; жена у него была такая изрядная, изрядная молодка. Так, бывало, он рассерчает за что-нибудь, а больше хмельной: так, веришь ли богу, мать моя, что гвоздит он, гвоздит ее, бывало, в чем душа останется, а ни дай ни вынеси за что. Ну, мы, наше сторона дело, а ино наплачешься, на нее глядя.
Софья. Пожалуйте, сударыня, перестаньте рассказывать о том, что возмущает человечество.
Бригадирша. Вот, матушка, ты и слушать об этом не хочешь, каково же было терпеть капитанше?
ЯВЛЕНИЕ III
Советница (сыну). Не угодно ли сыграть партию в карты?
Сын. С великой охотою, avec plaisir[1].
Советница. Так велеть подать карты. Лакей, стол и карты. (К Добролюбову.) Не изволите ли вы здесь партию в кадриль?
Добролюбов. Ежели вам угодно.
Сын (разбирает карты и подает каждому по карте для мест. К советнице). Madame! (К бригадирше.) Madame!
Бригадирша. Это на что, Иванушка? Да коли играть, так все раздай. Разве, мой батюшка, ныне по одной карточке играют?
Сын. Это для мест.
Бригадирша. И! Мне и так, по милости хозяйской, место будет.
Сын. Матушка, берите же.
Бригадирша. Да что мне, батюшка, в одной карточке?
Советница. Играете ли вы в кадриль, сударыня?
Бригадирша. И, мать моя, я и слухом не слыхала, что это.
Советница (к Софье). Так возьмите вы.
Сын. Mademoiselle! (Подает, все садятся, между тем как сын сдает карты.)
Бригадирша. А я сяду, матушка, да посмотрю на вас, как вы забавляетесь.
ЯВЛЕНИЕ IV
Бригадир. Ба! здесь и картеж завели!
Советник. А ты не изволишь ли со мною игорку в шахматы, в большую?
Бригадир. Давай, бери.
Советница. В кёрах волю.
Сын. Passe.
Советница. Они и они.
Бригадирша. Что за околесица — они и они? Кто это они?
Советник (услышав ее вопрос). Ныне, матушка, всех игор и не разберешь, в которые люди тешиться изволят.
Бригадирша. Так, мой батюшка, уж чего ныне не выдумают. Они и они! Куды мудрен народ! (Заглянув к сыну в карты.) Ах, Иванушка, как на руках-то у тебя жлудей, жлудей!
Сын. Матушка, я брошу карты; je les jette par terre[2].
Советница. И впрямь, сударыня, вы бы могли это держать только на уме… Рекиз.
Бригадир (вслушавшись в речь советницы). На уме? Было бы на чем!.. Шаx!
Советник. Плохо, плохо мне приходит.
Бригадир. Не шути, сватушка.
Сын (показав карты). Санпрандер шесть матедоров.
Бригадирша. Что, мой батюшка, что ты сказал, мададуры? Вот нынче стали играть и в дуры, а, бывало, так все в дураки игрывали.
Советник. Так, матушка моя, мало ли чего бывало и чего нет, — чего не бывало и что есть.
Бригадирша. Так, мой батюшка. Бывала и я в людях; а ныне — что уж и говорить — старость пришла; уж и памяти нет.
Бригадир. А ума не бывало.
Сын (поет французскую песню; советчица пристает к нему. К советнице). Madame! мы оба беты[3]. Матушка, пропойте-ка вы нам какую-нибудь эр[4].
Бригадирша. Что пропеть? И, мой батюшка, голосу нет. Дух занимает… Да что это у вас за игра идет? Я не разберу, хоть ты меня зарежь. Бывало, как мы заведем игру, так или в марьяж, или в дураки; а всего веселей, бывало, в хрюшки. Раздадут по три карточки; у кого пигус, тот и вышел; а кто останется, так дранье такое подымут, что животики надорвешь.
Советник (смеется с нежностию). Ха-ха-ха! И сам игрывал, бывало, и, помнится мне, при всякой карте разные забавы.
Добролюбов. Медиатор.
Бригадирша. Так, мой батюшка! (Схватила одни карты и подбежала к советнику.) Вот, бывало, коли кто виноват, так и скажут: с той стороны не проси вот этого, а с этой этогo; а потом (держа в одной руке карты, одним пальцем шмыгает, между тем советник остановляет игру в шахматы и смотрит на нее с нежностию) тот и выглядывает карточку; а там до этой карты и пойдет за всякую дранье; там розно: краля по щеке, холоп за ухо волок.
Бригадир. Жена, давай-ка со мною в хрюшки! (Встает.) Воля твоя, мы эдак век не кончим.
Сын. Pardieu! Матушка, куда ты карты девала?
Бригадирша. Здесь, Иванушка.
Сын (вскоча). Il еst impossible de jouer.[5]
Бригадирша. Да я нам что, мой батюшка, помешала? Вить у вас есть карты, да еще и с тройками.
Бригадир. Слушай, жена! Ты куда ни придешь, везде напроказишь.
Бригадирша. Да тебе, мой батюшка, чем я помешала? Ты бы знал выступал своей игрой. Вить я к нему подошла (указывая на советника), а не к тебе.
Бригадир. У кого нет ума, тот, подошедши к одному, всем помешать может.
Бригадирша. Вот так; я же виновата стала.
Сын. Матушка, да разве я виноват? (Указывая на Добролюбова.) Ou ce monsieur? [6] (Указывая на женщин). Оu ces dames?[7]
Советник. Полно, зятюшка: тебе бы и грешно было упрекать рождшую.
Советница. А вам стыдно, сударь, не в ваши дела вступаться.
Бригадир. Я, сват, тебя люблю; а с женою моей, пожалуй, ты не мири меня. Разве ты, сват, не ведаешь пословицы: свои собаки грызутся, чужая не приставай?
Сын. Так, батюшка, все пословицы справедливы, а особливо французские. Не правда (к Добролюбову}, monsieur?
Добролюбов. Я знаю много и русских очень справедливых; не правда ли, сударыня (к Софье)?
Софья. Правда.
Сын (к Софье). А какие ж?
Софья. Например, сударь: ври дурак, что хочешь, со вранья пошлин не берут.
Бригадир. Так, матушка, ай люблю! Вот тебе пословица и загадка. А ежели хочешь ты, Иван, чтоб я отгадал ее, так дураком выйдешь ты.
Сын. Par quelle raison?[8]
Советница. По какому резону?
Бригадир. По такому, матушка, что он врет беспошлинно.
Бригадирша. Слава богу, милость божия, что на вранье-то пошлин нет. Вить куда бы какое всем нам было разорение!
Бригадир. Ништо тебе: ты бы часов в пять-шесть пошла по миру.
Советник. Не гневайся, матушка, на своего супруга, на него сегодня худой стих нашел.
Бригадирша. И, мой батюшка, мне ль сердиться, когда он гневается; мое дело убираться теперь дале. (Отходит.)
ЯВЛЕНИЕ V
Бригадир. Дело и сделала.
Советница (к Софье). Поди ж, сударыня, к своей свекрови. Ведь ей не одной сидеть тамо.
Софья. Иду, сударыня. (Отходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Советник. Воля твоя, братец. Ты весьма худо поступаешь с своею супругою.
Бригадир. А она весьма худо со мной.
Советница. Чем же, сударь?
Бригадир. Том, матушка, что она не к месту печальна, не к добру весела, зажилась, греха много, некстати.
Советник. Как некстати? Что ж ты и заправду, сватушка? Дай бог ей многолетное здоровье и долгие веки. С умом ли ты? Кому ты желаешь смерти?
Сын. Желать смерти никому не надобно, mon cher pere, ниже собаке, не только моей матушке.
Бригадир. Иван, не учи ты меня. Я хотя это и молвил, однако все больше ей хочу добра, нежели ты нам обоим.
Сын. Я вас не учу, а говорю правду.
Бригадир. Говори ее тогда, когда спрашивают.
Советница. Для чего же вы говорите ему тогда, когда он вас не спрашивает?
Бригадир. Для того, матушка, что он мой сын; каково же мне будет, когда люди станут говорить, что у эдакого-то бригадира, человека заслуженного, есть сын негодница?
Сын. Батюшка, я негодница! Je vous demande pardon[9]; я такой сын, по которому свет узнает вас больше, нежели по вашем бригадирстве! Вы, monsieur (к Добролюбову), конечно, знаете сами много детей, которые делают честь своим отцам.
Добролюбов. А еще больше таких, которые им делают бесчестье. Правда и то, что всему причиной воспитание.
Бригадир. Так, государь мой, это правда. Дура мать его, а моя жена, причиною тому, что он сделался повесою, и тем хуже, что сделался он повесою французскою. Худы русские, а французские еще гаже.
Советник. Э! Господа бога не боишься ты, сватушка; за что ругаешь ты так свою супругу, которая может назваться вместилищем человеческих добродетелей?
Бригадир. Каких?
Советник. Она смиренна, яко агнец, трудолюбива, яко пчела, прекрасна, яко райская птица (вздыхая), и верна, яко горлица.
Бригадир. Разве умна, как корова, прекрасна, как бы и то… как сова.
Советник. Как дерзаешь ты применить свою супругу к ночной птице?
Бригадир. Денную дуру к ночной птице применить, кажется, можно.
Советник (вздыхая). Однако она все тебе верна пребывает.
Советница. В самом деле, много в ней добродетели, если она вас любит.
Бригадир. Да кого же ей любить-то, ежели не меня? Мне дурно самому хвастать; а, право, я, кажется, благодаря бога, заслужил мой чин верой и правдой, то есть она по мне стала бригадиршей, а не я по жене бригадир; это в нынешнем свете приметить надобно. Так как же ей другого-то и полюбить можно? А кабы я не таков был, тогда посмотрел бы ее добродетель; а особливо когда бы поискал в ней кто-нибудь также из нашей братьи первых пяти классов.
Советник. Нет, братец, не говори того: супруга твоя воистину не такова. Да не похвалится всяка плоть пред богом; а хотя бы достойный и предостойный человек поискал в ней, право бы ничего не нашел. Вить это, мой друг, не город, — штурмом не возьмешь.
Бригадир. Ты говоришь это, а я знаю, каков я.
Сын. Что ж вы, батюшка? Ха-ха-ха-ха! Неужели вы думаете сердце взять штурмом?
Бригадир. Иван, мне кажется, нет ли теперь штурмы в твоей головушке? Не можно ли потише?
Советница. Вы сами шуметь больше всех любите. Я не знаю, для чего вы хотите, чтоб сын ваш не говорил того, что он думает? Вы ужесь как бизарны[10]! (К сыну и Добролюбову). Messieurs![11] я хочу оставить их продолжать, важные их дискуры и вас прошу сделать то же.
Сын. Я иду за вами. Adieu, messieurs![12]
Добролюбов. Я воле вашей повинуюсь.
ЯВЛЕНИЕ VII
Советник. И жена моя уже приметила, что ты на свою супругу нападаешь.
Бригадир. Нет, а я приметил, что она слишком горячо вступается за моего сына.
Советник. Я того не примечаю.
Бригадир. Тем хуже.
Советник. А что же?
Бригадир. Ничего, сват; однако я моей жене не советовал бы за чужого детину так при мне вступаться.
Советник. Ты думаешь, братец, что и я спустил бы жене моей, ежели б усмотрел я что-нибудь у нее блажное на уме… Слава богу, у меня глаза-то есть; я не из тех мужей, которые смотрят, да не видят.
Бригадир. Я, с моей стороны, спокоен; жена моя другого не полюбит.
Советник. Целомудрие ее известно тому, кто, по несчастию, ослеплен ее прелестьми.
Бригадир. Однако такого дурака нет на свете, которому бы вспало на мысль за нею волочиться.
Советник. Да за что же ты бранишься?
Бригадир. Кого? Нет, братец. Я говорю, что этакого скота еще не родилось, который бы вздумал искать в моей жене.
Советник. Да за что же ты бранишься?
Бригадир. Будто я бранюсь, когда я говорю, что надобно быть великому скареду, ежели прельститься моею женою.
Советник. Будто ты и не бранишься? (С сердцем.) Почему же тот дурак, который бы пленился Акулиной Тимофеевной?
Бригадир. Потому что она дура.
Советник. А она так разумна, что все ее слова напечатать можно.
Бригадир. Для чего не напечатать? Я слыхал, сват, что в нонешних печатных книгах врут не умнее жены моей.
Советник. Возможно ли тому статься, чтоб в книгах врали? Да ведаешь ли ты, братец, что печатному-то надлежит верить всем нам православным? Видно, вера-то у нас пошатнулась. Еретиков стало больше.
Бригадир. А мне кажется, что много печатного вздору у нас не оттого, что больше стало еретиков, а разно оттого, что больше стало дураков. Вить я, говоря о жене моей, не говорю того, чтоб она всех была глупее.
Советник. А я говорю, о твоей супруге и всегда скажу, что нет ее разумнее.
Бригадир. Хотя бы мне с досады треснуть случилось, однако не отопрусь, что твоя хозяйка весьма разумна.
Советник. Всякому, братец, в чужой руке ломоть больше кажется. Я в своей жене много вижу, чего ты не видишь.
Бригадир. Положим, что это правда; однако и то не ложь, что я в супруге твоей также много теперь вижу, чего ты не видишь.
Советник. А что бы такое?
Бригадир. То, что ты, может быть, увидишь, да поздно.
Советник. Я знаю, братец, к чему ты пригибаешь! Ты думаешь, что я мало смотрю за моею женою; однако для счастия мужей, дай, господи боже, чтоб все жены таковы целомудренны были, как моя.
Бригадир. Женщины обыкновенно бывают целомудренны с людьми заслуженными, а с повесами редко.
Советник. Мудрено, братец Игнатий Андреевич, меня обмануть.
Бригадир. А всего мудренее, ежели я в этом обманываюсь.
Советник. Мы оба, кажется, не таковы, чтоб наши жены могли от нас полюбить чужого мужика. Я с первою женою жил лет с пятнадцать и могу, благодаря бога, сказать, что она так же жила, как и эта. Я в женах не бессчастен.
Бригадир. Разумею.
Советник. Жена какая бы ни была, да только ежели у доброго мужа, то ей и на ум не вспадет полюбить другого.
Бригадир. Не говори, братец. Со мною служил в одном полку секунд-майором — до имени нужды нет — мужик не дурак и на взгляд детина добр. Ростом чуть не вдвое меня выше…
Советник. Этому статься нельзя, братец…
Бригадир. Однако я не лгу. В мое время, когда я еще был помоложе, народ был гораздо крупнее.
Советник. Только все не так крупен, как ты сказываешь. Правда, что и. в нашей коллегии был канцелярист один, чуть не впятеро меня толще…
Бригадир. Этому статься нельзя, братец…
Советник. Конечно, так. Когда я был в коллегии, тогда, от президента до сторожа, все были люди дородные.
Бригадир. Ты, братец, перебил только речь мою. Да о чем бишь я тебе хотел сказывать?
Советник. Право, не знаю.
Бригадир. И я не ведаю… о чем бишь… да, о секунд-майоре. Он был мужик предорогой; целый полк знал, что жена его любила нашего полковника, подполковника, премьер-майора, или, лучше сказать, все ведали, что из наших штаб- и обер-офицеров не любила она одного его; а он, собачин сын, и мыслить не хотел, чтоб она кроме его кого-нибудь полюбить могла.
Советник. Что ж мы так долго одни заговорились?
Бригадир. О деле я говорить нескучлив; однако пойдем туда, где все. (Выходя.) Впрямь, ежели не переставая сказывать о том, как люди ошибаются, то мы не сойдем с места и до скончания нашей жизни.
Советник. Пойдем же, пойдем.