Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах
Том II.
М., ОГИЗ ГИХЛ, 1947
Блокада крепости Костромы, или Русские в 1608 году. Исторические сцены в трех отделениях и трех картинах. Сочинение А. П. С — на. СПБ. 1856.
правитьСчастлив тот, кого природа создала плохим ученым, несчастлив, кого создала она плохим романистом или драматургом! Например, чье остроумие не будет изостряться над новым произведением г. А. П. С--на? 1. И сколько уже раз жестоко смеялись над ним! А чем лучше его «Исторических сцен» многие книги и книжки с учеными заглавиями? Ровно ничем. То же пустословие, та же гладкость языка, та же витиеватость слога, та же реторика в мыслях, которые навязаны одна за другую без всякой надобности. А, между тем, кто решается без подобающего уважения к «познаниям» и т. д. ученых авторов говорить об этих книжках? Да откуда вы узнали, что у автора ученых книжек бывает всегда больше знаний, нежели у г. А. П. С--на? Одному известно, что Дант написал суровую эпопею, которую можно назвать апофеозою средних веков; другому известно, что в 1608 году поляки осаждали Кострому; один с восторгом открывает вам, будто важную новость, что статуи Фидиаса были идеально прекрасны; другому известно, что Григорий Отрепьев, назвав себя Лжедимитрием и Самозванцем, женился на Марине; одному знакомы имена Кантемира и Ломоносова, другому — Пожарского и Минина. Спрашиваем, на чьей стороне перевес по обширности знаний? Вы говорите: однако же, заметно, что одному равно доступны все века и народы, а другой ограничивается тесным кругом отечественных воспоминаний. Нимало. Г. А. П. С--н не упоминает в «Блокаде Костромы» о Данте и Фидиасе только потому, что понимает, как опытный автор, неуместность подобных рассуждений в его «Исторических сценах», а если бы захотел, мог бы говорить о них не хуже, нежели кто другой: разве он на доказал этого своею книгою «Жизнь Вильяма Шекспира, английского поэта и актера; с мыслями и суждениями об этом человеке русских писателей: H. А. Полевого, П. А. Плетнева, Л. А. Якубовича, и иностранных: Гете, Шлегеля, Гизо и Вильмена»? Знаете ли вы эту книгу? В "ей о Шекспире говорится с таким же красноречием, "какое встречаем мы в иных книжках при рассуждении о Кантемире: «Поэт в душе, человек, в котором от начала рождения закован был Везувий; вековой представитель прекрасного и наслаждений, проявление целой высокой мысли, брошенной „а землю на удивление векам, мир всеобъемлемости, — Шекспир утопал IB океане пылкого воображения“. Как вам нравится эта возвышенность слога, чреватого глубокими мыслями?
И, однако же, г. А. П. С--на, (несмотря на его несомненные познания, несмотря на возвышенность его слога, без церемонии каждый называет плохим писателем, — потому, видите ли, что ведь он не считается ученым человеком, — и этот же самый судья, столь строгий в отношении г. А. П. С--на, делается снисходите-» лен, осторожен, почти подобострастен, когда приходится ему оценивать какое-нибудь рассуждение о Хераскове или Сумарокове, о Кантемире или Пушкине, которое в ученом отношении ничем не отличается от книги г. А. П С--на «Жизнь Вильяма Шекспира». О, верх несправедливости! «Но то писал человек ученый». Да кто бы ни писал книгу, не все ли равно, если книга не имеет никакого достоинства? И чем доказана его ученость? Быть может, она и есть у него, да мы какое основание имеем предполагать в авторе то, чего не заблагорассудил он обнаружить в своих сочинениях? Быть может, и г. А. П. С--н обладает гигантскою ученостью, только не находит нужным обнаруживать ее, полагая, что красноречие заменяет собою все — и труд, и знание, и мысль?
Нет, мы не способны! — по крайней мере в настоящее время — смеяться над г. А. П. С--ным и его «Блокадою крепости Костромы», мы уклоняемся от всяких суждений о нем; пусть читатель судит сам о неученых и ученых авторах, одаренных красноречием А. П. С--на. Мы только выпишем заглавия трех отделений и картин, на которые разделил он свои «исторические сцены».
Отделение 1. Картина 1. Все за веру и родину!
Отделение 2. Картина 2. Геройство русской боярыни.
Отделение 3. Картина 3. Огненная могила.
Содержание и художественные достоинства пьесы видны из последней сцены. Поляки пляшут краковяк в доме боярыни Образцовой-Хабаровой. В подвальном «этаже дома устроен пороховой погреб.
В половине краковяка боярыня Образцова-Хабарова тихо входит слева, бледная, с распущенными волосами; в руках у ней горящий факел. Ляхи не замечают ее, краковяк продолжается.
Образцова-Хабарова. Пируйте, пируйте, друзья! Дедов пир нашли вы по вину, да по снадобьям, — дорог он по душам христианским! Весело вам теперь бесноваться! как-то запляшете вы под мою музыку! (Врывается в средину поляков. Краковяк останавливается» все в изумлении.) Злодеи! слушайте! Не опозорить вам нашей родины! Не насмеяться вам над честью русской боярыни! Все готово! Дело сделано! Пора! (Бросает факел а окно; спустя минуту следует страшный взрыв, — стоны, вопль, молчание.)
Красноречиво, как видите, и даже грамотно; чего же больше требовать от бедной пьески без всяких претензий, когда и в сочинениях, предъявляющих огромные притязания на ученое значение, не бывает иногда других достоинств?
ПРИМЕЧАНИЯ.
править1 А. П. С-н — псевдоним Александра Павловича Протопопова (1814—1867), по сцене и в литературе Славина, весьма посредственного артиста Александрийского театра.
Ничтожное произведение Славина дало Чернышевскому повод высказать лишний раз свое отвращение к бесплодному гелертерству и формальной «учености».
ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЙ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ*.
правитьПервоначально опубликовано в «Современнике» 1856, № 5, стр. 17—19; перепечатано во II томе полного собрания сочинений (СПБ., 1906), стр. 373—374.
Рукопись-автограф хранится в Центральном государственном литературном архиве. Существенных разночтений не имеется.