Бешеная семья (Крылов)/Действие второе
| ← Действие первое | Бешеная семья — Действие второе | Действие третье → |
| См. Оглавление. Дата создания: 1786. Источник: Крылов И. А. Полное собрание сочинений: в 3 томах / Редакция текста и примечания Н. Л. Бродского — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946. — Т. II. [Драматургия]. — С. 131—148.. |
Действие второе
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Так я любим неложно
Приятой дорогой!
Кому в блаженстве можно
Быть сравнену со мной?
Что всех она милее,
Пойду сказать ей сам;
Пойду отсель скорее
Упасть к ее ногам!
(удерживая его)
Тише, тише, сударь! Вы всегда только то помните, что вы любимы; а что при том помнить надобно, то и забыто!
Нет, не забыл, и признаюсь, хотя я видел излишние знаки благосклонности ко мне трех женщин сего дома, но я счел за выдумку твои слова.
О сударь! я с роду ничего не выдумывал, а особливо в таких важных случаях, какова любовь. Я в ней по большей части подражаю и уверяю вас, что прабабушка, бабушка, дочка и внучка все в вас влюблены: итак, вам нельзя видеться с одной, чтобы не взбесить трех!
Любезный Проныр, помоги ты мне своим советом!
О сударь, на советы я хват! Начнем же наперед через рассмотрение препятствий. Ведь они, сударь, происходят от господина Сумбура, госпожи Горбуры, госпожи Ужимы и Катеньки, дочери его: итого четыре особы. Не правда ли, сударь?
Так. Но скажи, что мне делать надобно?
А вот тотчас... вам, сударь... надобно... вам надобно... их всех пережить, а потом жениться на Прияте — и это будет прекрасно; а иного средства я ни отколе не вижу.
Твои шутки, бездельник!..
Тише, тише. Вон показываются ваши красавицы; худое им о себе подадите мнение. Послушайте лучше их!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
(в окнах поют)
Сколь довольна я тобою,
О! прелестная любовь!
Что любим равно тот мною,
Вспламенил мою кто кровь!
Слышите ли, сударь, какие нежности? Вы теперь так окружены своими любовницами, как воевода челобитчиками, будьте же добрым воеводою и сделайте им милостивую резолюцию!
Но что обо мне Прията подумает?
Она, сударь, подумает, что вы кавалер нонешнего света, которого сердце так мягко, что пристает ко всякой встречающейся женщине; а, впрочем, вы можете перекликаться, не глядя на окно, так из них всякая подумает, что вы ей отвечаете. Слышите ли, они вам дают знать?
Подай, мой дружок,
Ты мне голосок,
Чтоб я была известна;
Скажи хоть раз: ау!
Ау! ау! ау!
Однако, сударь, извольте отвечать сами, а мне за вас ей-ей охрипнуть не хочется!
Предмет любви драгой!
Лиша меня покою,
Познай ты пламень мой,
Познай, что я пленен тобою.
Ты одна мила лишь мне:
Коль тебя не вижу где,
Там во всем я скуку вижу,
Тамо все я ненавижу.
Мне рай — твой взгляд,
А без тебя
Все для меня —
Мученье, стон и ад.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Как он страстен, мое дититко, индо взглянуть на меня побоялся!
Как я счастлива!
Он от любви не мог стерпеть моего виду.
Теперь-то я уверена, что я начинаю нравиться. Ах! какая прелестная вещь — любовь. Еще неделя, как я люблю, а удовольствия получила столько, сколько за азбукою в год не высидела.
Кажется, Изведа называла его Проныром; проведаю от него хорошенько о страсти его господина. — Скажи же мне, Пронырушка, любит ли меня твой барин?
Сударыня, да неужели вы не догадываетесь?
Итак, я могу надеяться, что господин твой мне не изменит?
И, конечно, сударыня! (Особо.) Можно ли, чтоб он тебе изменил, коли он тебя никогда не любил!
Проныр, так я довольно хороша, чтоб быть любезной твоему барину?
О сударыня, вы сами в этом признаетесь.
Могу ли я надеяться на его верность?
Как на городовую стену.
Проныр мой дорогой,
Я зрю, что барин твой
Пленен не ложно мной;
И радуюсь сердечно,
Что мне он то открыл.
Скажи ему, что вечно
Он сам мне будет мил.
А ты, в награду верности своей,
От благодарности моей
Прими подарок сей.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
(один)
Хоть как узнаешь секретаря, отовсюду летят подарки! (Поднимает платок.) За этот платок мне, верно, барин даст двойную цену, для того что он был в руках Прияты. (Поднимает другой) Это Ужимин, как видно, то он всегда бывает ей товарищем на кухне. (Поднимает третий.) А! это добренькой старушки, Горбуры; он так же сморщен, как и ее личико. Ну, да нет, ничего: даровому коню в зубы не смотрят. (Поднимает четвертый.) Это что за рисованная холстина? А! это Катенькин платок! Ежели эта девушка будет беречь своих любовников так же, как платки, то... Но кто это? (Раскладывает платки по карманам, вывешивая по половине из кармана.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Ужели в моем доме перестали дурачиться? Ба! да что это за человек? Он идет от моих окон, и с набитыми карманами. Милостивый государь! А, бездельник, поймал я тебя!.. Это платки моего дому; вот и метка! Сказывай скорей, что ты за человек?
Негодная встреча! По этим знакам судя, сударь, я... я...
По этим знакам ты плут и вор...
О! да ведь, сударь, эти знаки подарены мне...
Врешь, плут, они мои собственные.
Ну, так возьмите же их себе; я ей-ей по лицу узнал, что они ваши.
(вырывая платки)
Нет, ты еще этим от меня не отделаешься. А за что они тебе подарены?
За то, сударь, что мой барин молод, хорош и приятен.
Тьфу, какая дьявольщина! Да разве ты этому причиною, что он не так давно родился, как я?
И за то, сударь, что мой господин им нравится.
В моем доме ныне все сошли с ума, и для того в нем очень много мужчин нравятся; — так я возьму от полиции команду и буду всех тех таскать на съезжую, которые в моем доме нравятся, а с тебя начну с первого.
Какое предприятие! Но ежели вашим сродницам все мужчины будут нравиться, так куды же вы их подеваете?
Я? я велю весь город в тюрьмы переделать, и ни один мужчина за ворота не будет выпущен; а для тебя будет дотоле места в бешеном доме. (Схватывает его за ворот.) Ступай-ка, мой друг!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
(барину)
Ах, сударь, избавьте вы меня от погибели! Его милость говорит, что его сродницы перебесились, и для того ведет меня в бешеный дом.
Кстати ли вам, сударь?
Вам, государь мой, нет ни малой до того нужды; вам очень хорошо давать милостивое прощение, когда он передо мною виноват!
Да пустите хоть меня за ворот держать!
Нет, ты еще вздумаешь употребить во зло дарование твоих ног!
Ах, нет, сударь! Ежели я иногда грешил, то это было по большей части или руками, или головой, а ноги — ноги, сударь, всегда служили к моему спасению.
Проныр, да кто он такой?
Это, сударь, отец, брат, сын и внук ваших обожательниц. (Сумбуру.) А это, сударь, любимец ваших сродниц.
А, государь мой!..
А, милостивый государь, который и меня и всех моих домашних свел с ума! Знайте, сударь, что я намерен просить о том на вас в суде... Нет, милостивец, у меня позабудете набивать свою голову пудрой, а из моих мешков выцеживать золото.
Где головы пустые,
И платья золотые
В почтении всегда;
Где нужно лишь кривлянье,
Коверканье, ломанье, —
Ступай, дружок, туда:
Там, скорчившись дугою,
Всех встречных обнимай,
И всем себя слугою
Покорным называй,
И требуй там награды
За важны толь труды;
Лишь для моей досады
Не шастай ты сюды!
Но чем я вам досадил?
Как, как, сударь! Я человек бедный, не имеющий почти дневного пропитания, а ты меня вконец разорил в одну неделю!
Чем, сударь?
Тем, что ты мимо моих окон ходишь.
Я, сударь, сыскал маленькое лекарство вашей неудобности.
Скажи-тко, а я, в задаток за работу, прощаю твою вину и обещаю из этого камзола, когда немножко его подоношу, сделать тебе картуз.
Великий подарок! Однако вот мое лекарство: чтобы прекратить надежду в любви к моему господину вашей бабушки, матушки и дочки, надобно выдать за него вашу сестрицу.
Так, брат! Да это лекарство не старым картузом, а 30 000 рублей наличных денег, пахнет!
Так вычислите же и то, что мы своими прогулками в год более убавим ваших денег.
Ах, почувствуй умиленье!
Иль не зришь моей тоски?
Чорт ли там за сожаленье,
Где вмешаются мешки!
Вместе
Можно ли стерпеть разлуку
С толь великою казной!
Буду век терпеть я муку,
И исчезнет мой покой!
Сжалься на мою ты муку
И тронись моей тоской:
Ах, позволь Прияты руку
Съединить с моей рукой!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
(выходя, Прияте)
Возьми-тко, Приятушка, на час мою тросточку.
Да вам, бабушка, без нее неловко будет!
Неужели ты думаешь, мать моя, что у меня ноги отсохли! Я возьму твою руку, и то не для того, чтобы поддержаться, а так. (Подает Прияте трость и наклоняет ее так сильно к земле, что они обе по театру шатаясь идут.)
(особо)
Как он пригож, тетушка! Пожалуй мне тросточки. (Берет и с нею резвится.)
Да как же бабушка будет без трости?
Как? Так же. Что ты это вздумала, ничего не видя, меня в старухи ставить!
Да вы мне все руки обтянули, сударыня!
Так тебе скучно со мной ходить! Поди же прочь; ты увидишь, что я и без тебя и без трости могу обойтись! (Отталкивает Прияту, идет несколько без трости, потом.) Да нет, Катенька, кажется, несколько склизко, подай мне трость.
Коли вам она не надобна, так позвольте мне несколько ею полюбоваться.
Конечно, не очень надобна, да... (Шатается и ловит по воздуху руками.) Однако ж подай, подай скорее! (Упадает, но Сумбур ее подхватывает.)
Вот, бабушка, что было вы наделали! Прилично ли вам, в ваши лета, отпираться от старости? Катя, подай скорее трость!
Не надобно, невежа! я лучше сяду на землю, нежели возьму трость.
Нет, нет, внук, не мысли,
Старухой не числи
Меня ты никак.
Я силы имею,
Ходить я умею —
Так ходит не всяк.
Кто тает любовью,
Вспаленною кровью,
Ничуть тот не стар;
А я ощущаю
И в сердце вмещаю
Прелестный сей жар.
(Постану).
Как вы не догадываетесь, сударь, что до вас дело доходит.
Позвольте, сударыня, мне иметь честь вас несколько поддержать. (Поддерживает ее по ту же сторону, где Прията.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
(Ужиме)
А, бабушка, сударыня!
Добро, негодница, я тебя отучу!
Уйми, мой сын, свою ты дочь,
Покою нет ни день, ни ночь,
Всегда визжит, всегда хлопочет,
Ни слова выслушать не хочет;
И смеет без стыда
Бранить меня всегда!
Как, сударыня?
Да вот, походя, кричит мне: бабушка да бабушка, хотя ее совсем не спрашивают, и этим именем как будто по носу меня хлещет!
А вам, сударыня, не стыдно ли сердиться?
И ты за нее! Помни же... Но что это сделалось матушке?
Почти ничего, сударыня!
Таки и совсем ничего. Катенька! Но подай мою тросточку.
Вот она, сударыня. (Подает ей трость и кладет к Постану в карман письмо. В то же время в тот же карман кладет письмо Ужима, а в другой карман Прията и Горбура также по письму, и все в карманах схватывают друг у друга руки.)
Тише, тише, сударыня!
А, друг мой, поймала я!
Ладно, ладно, и я поймала!
Так и я поймала!
Что мне делать?
(Постану)
А смею спросить, сударь, что у вас такое в карманах-то ловится?
Да вот, посмотри, что твоя дочка делает!
Посмотрим, сударыня. Да это ваша рука!
Ах, как я ошиблась!
Нет, мы ничего, прочтем. (Читает.) «Милый предмет, дорогой Постан, ты так пленил мое сердце, что я сама решилась открыть тебе твое счастие. Не употребляй во зло моей слабости, а я вся твоя. Ужима». Вот чего стоят, господин Постан, твои прогулки!
Не стыдно ли, дочка, такие ли я тебе подаю примеры? Да ты и Приятушку-то тому же научила. Посмотри-тко, внучек, ее письмо! (Подает ему письмо.)
«Милостивому моему дитяти, Постану, желаю много лет здравия и многая лета». Начало хорошо! (Постан кланяется.) «Было бы тебе известно, мой дорогой, что ты мне нравишься; я же, батька, и сама еще не так стара, чтобы не могла мила быть; благодаря бога, как зубы, так и волосы мои все целы. И ежели ты поторопишься на мне жениться, то я еще успею их принести тебе в приданое. Затем остаюсь твоя усердная Горбура». Вы подлинно хорошие примеры подаете! Катя! подай ты свое письмо.
Да уже оно не нужно, сударь!
Подай же, говорю я! или...
Что мне сделать? Извольте.
«Любезный Постан! Я... я...» Вот как ты писала, что и разобрать нельзя... «я... я... тебя люблю: скажи же и ты, что я тебе любезна; а я... я... буду...» Ничего не разберешь! Вот каковы нонче девушки: грамоте еще хорошенько не знает, а уж любовные письма пишет! Сестра, а твое письмо где?
У меня, сударь, никакого нет, а в любви я не запираюсь.
Сердце, драгим предметом страстно,
Не таится в том напрасно,
В чем, довольное судьбой,
Числит счастье и покой.
Я драгим Постаном таю,
Им пленяюсь и пылаю,
Им живет душа моя,
Им одним счастлива я!
Не стыдно ли, милостивые государыни, в ваши лета вдаваться в такие неустройства?
Наши лета не помеха —
Что ты нам ни говори!
А любовь всегда утеха,
Сколько вздоров ты ни ври.
Прекращу я ваши споры.
Вам за шутку отплачу.
Бойся, бойся с нами ссоры.
Вам бока я отверчу.
Чем он винен пред тобою,
Что любим толико мною?
Тем, что с тех несносных пор,
На носу моем играя,
Вы, расходам мер не зная,
Деньги сыплете, как сор.
(ему)
Постыдись, сударь, скупиться,
За безделицу сердиться;
Вся полна твоя сума.
Льзя ли мне ходить спокойно,
Когда всё здесь так нестройно
И лишились все ума?
Только я из вас помалу
Вашу страсть искореню.
И сего я подлипалу
Прочь отселе отгоню.
Вместе
Нет, любя его сердечно,
Не расстанусь с ним я вечно;
С ним иду к себе теперь.
Нет, любя ее сердечно,
Не расстанусь с ней я вечно;
И иду к тебе теперь.
Цыц! и с места ни ногою,
Иль не будешь с головою,
Только пальцем тронь ты в дверь!
Чтоб разогнать нашу скуку,
Грусти, печали и муку,
Просим покорно вас к нам.
То себе честью вменяя,
Благодарить как не зная,
Идем охотно мы к вам.
Прочь без большого содому,
Прочь, сударь, — к этому дому
Сделать шага вам не дам.
А вас прошу покорно
Войти скорей в него.
Мы идем все бесспорно,
Пусти лишь к нам его.
Вместе
(дочери и Прияте)
Очень многого желаешь,
Чтобы побыл он у вас:
Разве ты того не знаешь,
Что истратить можно в час?
Я с дубиной полновесной
Буду ждать тебя у нас.
(Сумбуру)
Коль его ты не пускаешь
К нам теперя хоть на час,
Так опосле не узнаешь,
Когда будет он у нас.
Не тужи, Постан прелестный,
Нас теряючи из глаз,
Не тужи, Постан любезный,
Будь готов увидеть нас.
(Сумбуру)
Коль меня ты не пускаешь
К ним теперя хоть на час.
Так опосле не узнаешь,
Когда буду я у вас.
Мне увидеться с любезной
Драгоценен всякий час!